I'm not bulletproof

      Чонгук смотрит на Хосока и нереально крашится. До трясучки, до скрежета зубов. Хосок бесит, потому что хочется до дрожи. Он практически идеален, да нет, не практически, на все сто, и это бесит ещё больше. Смешной, похожий на девчонку, цепляющий не пойми чем. Чонгук хочет обхватить тонкие запястья, завести руки за голову, закинуть стройные ноги себе на плечи и выдрать Хосока, оттрахать до потери сознания. Чонгук видит, как тот показывает язык Чимину и уже подрывается оттаскивать хёна от Пака, как его останавливает Сокджин, перехватывая за руку. Чонгук смотрит со злобой – Хосок идеален во всем, кроме одного – в упор не замечает его, Чонгука, давно и по уши страдая по самому старшему в их компании. Сокджин тихо говорит: «Оставь их, они просто дурачатся». Да знает он это, но ревнует: Хосок – его хён, пусть дурачится только с ним. Чонгук супится и отворачивается к стенке, залипая в телефоне.       Сокджин устало вздыхает. Он может быть самым старшим, самым заботливым и терпеливым хёном (тут Тэхён подтвердит, проверку на стальные нервы Джин прошёл на ура), но какой в этом смысл, если «ты мне как старший брат, хён», а не надежный и, будем честными, истеричный и малость придурковатый Хосок – «ты его вообще видел?!» – и сердечки в глазах. Джин зарывается руками в волосы, угораздило же. И вот ирония: краш Чонгука сохнет по нему, Сокджину. Немного смешно.       Не смешно становится, когда Хосок несётся к нему с диким воплем «спасите-помогите», а за ним Чонгук с горящими как у собаки Баскервилей глазами. Хосок за Сокджина прячется, кричит «Что за херня, хён?!». Сокджин тоже хотел бы понять, что за хрень здесь происходит. Чонгук руку Хосока ловит, чуть не рвёт рукав хлопковой рубашки, оголяя кожу по локоть, и тыкает в свежую метку. «Ты мой!» вопит и, кажется, совсем дуреет. Чёрным по белому (поправочка, по коже цвета карамели) на внутренней стороне локтя аккуратное «Чон Чонгук» выведено. Хосок сильнее к спине Сокджина жмётся и орёт дурниной «Отвали» и «Это ничего не значит». Действительно не значит, думает Сокджин, вспоминая свою – «Чон Хосок» под правым ребром.       А потом застаёт Чонгука в ванной с лезвием в руке. Вокруг всё в крови и такое ощущение, что младший отпиливает себе ногу. Метку пытается вырезать, понимает Сокджин. Обидно, однако, ведь там его имя.       Спустя неделю Чонгук срывается и чуть не насилует Хосока. Тот хоть и похож на девчонку, но кулаком проходится основательно, у Чонгука чуть челюсть не вылетает. Чонгук дурак, думает Сокджин, потому что мелкий. Из него энергия и страсть прут необузданной силой, а надо сесть втроём, поговорить, решить как-то мирно, но не выходит. Чонгук плачет в объятиях старшего, тот его обнимает, по голове гладит, успокаивает, а на душе паршиво.       Сокджин устал быть хорошим, устал быть жилеткой, подушкой, пледиком и прочей хренью, он не вещь. У него тоже есть чувства. Он хочет понимания и любви, хоть самую малость, но настоящей. Сокджин любит Чонгука, но заталкивает это чувство подальше, нельзя – тот мелкий и совсем не его. Он знает о любви Хосока и жалеет его, утешает, но большего дать не может. Ну как он может выдавить из себя одни чувства, если испытывает совсем другие? Он так устал, это тотальный пиздец. Треугольник что в одну сторону, что в другую.       Он больше так не может. Пока не сорвался на младших, пока не натворил глупостей, ведь достаться может всей их компании, Сокджин собирает вещи и молча переезжает на другой конец города. Снимает маленькую квартирку, находит девушку, добрую и скромную, немного глупую, но с большими глазами и родинкой на подбородке (это чистое совпадение).       Хосок не драма-квин, он просто слишком чувствительный и легко возбудимый. Тяжело всё держать в себе, вот он и выплёскивает, взрывается вулканом за вулканом, Чонгук ему поленьев подкидывает, а Сокджин платочком машет – тушит, да только сильнее огонь раздувает своей жалостью. Хосок почти привык страдать и быть на взводе, что даже ловит кайф от «мне нравится тебя ненавидеть, Чонгук». Вот только в какой-то момент ломается, не выдерживает молчаливый отказ Сокджина, его сочувствующий взгляд, одиночества, сводящего с ума, холодную постель и натиск мелкого. Сдаётся ему, люби меня, раз хотел, разрешаю. А сам забыться в чужих объятиях хочет, образ хёна из памяти и сердца стереть. Чонгук преданно в глаза смотрит, обнимает крепко, любит самозабвенно, мысли из головы вытрахивает ежедневно, но только Хосок всегда после плачет. Он и не хочет, слеза сама по щеке скатывается, в груди пустота нутро дерёт, скребётся наружу и до того паршиво, что Хосок в калачик сворачивается и скулит. А Чонгук к себе притягивает, утешает, бред какой-то шепчет, любить в ответ не просит, «ты только будь, хён», и от этого ещё паршивей.       Чонгук мелкий, глупый, импульсивный, что ещё на него вешают? Он под всем подпишется, не читая, и затолкает в зад автора. Вы видите его именно таким? Да ни черта вы не понимаете. Чонгук полюбил Хосока с первой встречи, с первого взгляда. Оно ударило молнией, пронзив всё тело и до сих пор под кожей разряды перекатываются. Он хочет нежно, взаимно, как в фильмах. Он так может, но Хосок убегает, и приходится догонять. Не получается словами, он докажет действиями. Не работает? Он возьмет силой. Чонгук сам от себя в шоке, он в ужасе, но остановиться не может. Искры той молнии ударили прямо в корень, они разъедают ствол, всю систему. «Я знаю, что ты любишь меня ненавидеть. Ненавидь, но я буду рядом». Чонгук наивным ребёнком полагает, что Хосок к нему привыкнет, почувствует, полюбит, ведь его огромной любви хватит на них двоих (с головою). Сокджин уходит, Хосок затухает, Чонгук гниёт изнутри.       Два часа ночи, девушка спит рядом, а Сокджин заснуть не может. В груди ноет, и предчувствие чего-то нехорошего не покидает. Он листает в телефоне фотографии из маркета: Хосок возит Чонгука в тележке, Сокджин бросает в него упаковки рамёна и зелень. Они похожи на семью. Вот они на великах, Чонгук свой угробил и Джин везёт его на своём, Хосок едет следом. Они улыбаются. Когда это было? Когда они были так счастливы? Сокджин сомневается в реальности фотографий. Его друзья, его семья. Когда всё пошло по пизде? Он так по ним скучает, по обоим. Надавать бы им подзатыльников и обнять бы крепко-крепко, но.       В половине третьего вибрирует мобильник. Джин отвечает сразу, на том конце слышит Чонгука, пытается разобрать его слова сквозь всхлипы. Хосок порезал вены. «Хён, приезжай, пожалуйста… Хосок… Он не может без тебя... Мы больше не можем».