I'm not bulletproof

      Чонгук возвращается в комнату с влажным платком и аккуратно обматывает им запястье Хосока. Целует чуть выше, присаживается на кровать, садясь боком к старшему, обнимая его руками и ногами за пояс, любуясь точёным профилем.       – Хён, это ведь был «он»?       Хосок молча кивает. Он чувствует себя ничтожным, проваливаясь в пучину вины за разрушенную жизнь совершенно незнакомого и ни в чём не виноватого парня. Но он даже не допускает мысли, что в другой жизни всё могло бы быть по-другому. В любой жизни, любой вселенной, на земле и где бы то ни было, он будет любить только одного человека, своего золотого мальчика, самого близкого и родного Чонгуки. И даже если его запястье начнёт гнить, он скорее вырежет чернила с куском кожи или отрежет себе руку, чем откажется от любви к мелкому.       – Хён, с рукой всё будет в порядке. А если нет, то мы что-нибудь придумаем, – Чонгук упирается подбородком старшему в плечо.       Хосок продолжает молчать. Он всех подводит. Больше всего болит за Чонгука: Хосок думает, что тянет его на дно, что младший не должен страдать из-за его глупой предназначенности неизвестному парню. Кто вообще придумал этот бред и почему именно Хосок попал под раздачу? Он поймёт Чонгука, если тот уйдёт, внутри он умрёт, как только за ним закроется дверь, но он его поймёт, не осудит и никогда не перестанет любить. Никогда.       – Хён, я никуда не уйду. Слышишь? Гнать будешь – не уйду. Так что ты влип, – он щекочет Хосока под боком. – Прекращай об этом думать.       Хосок уже не удивляется, что Чонгук читает его, как открытую книгу, угадывает его мысли и настроение. Чон прочёл его от корки до корки, выучил каждую запятую и точку, перечитывает его снова и снова, бережно переворачивая страницы.       – Хён, я люблю тебя, – Чонгук хочет сказать, как безгранично чувство у него в груди, оно как океан, бушующий при одном только взгляде на Хосока; как он боготворит его, восхищается им, что все его достижения лишь благодаря любви и поддержке хёна. Но слова лишь пустые, хоть и красивые звуки. Он собирается доказать хёну чувства своими действиями, прикосновениями и ласками. Вернуть все эмоции, что дарил ему Хосок. Он хочет любить его долго, медленно и нежно. Заниматься с ним любовью, целуя каждый сантиметр его тела, даря тепло, негу, всего себя.       – Я тоже тебя люблю, Чонгуки. Больше жизни, – Хосок проводит ладонью по его щеке, Чонгук откликается на ласку, чуть наклоняя голову. Прикрывает глаза, наслаждаясь моментом истинной нежности. Не открывая их, он отвечает на лёгкий поцелуй, почти невесомый – Хосок как будто боится его спугнуть.       Чонгук проводит языком по нижней губе старшего, проникает внутрь углубляя поцелуй, не грубо, но властно. Хосок зарывается рукой в чёрные волосы, громко выдыхает, когда становится нечем дышать. Он сидит повернувшись боком, слегка неудобно, но он бы просидел так всю ночь, обвитый своим мальчиком, как дерево коалой.       Чонгук отстраняется, его глаза горят, он улыбается:       – Хён, ты такой красивый, – Хосок тянется к футболке младшего, но тот перехватывает его руку, нежно целуя пальцы. – Позволь мне всё сделать самому. Позволь позаботиться о тебе.       Чонгук аккуратно раздевает Хосока, стараясь не задеть перебинтованное запястье, укладывает его на кровать, скидывая одеяло на пол. Сам раздевается, любуясь раскинутым на белых простынях хёном, контрастом его карамельной кожи, его влюбленным взглядом, в котором ни капли смущения, только восхищение и предвкушение.       Чонгук нависает над старшим, целует жарко и развязно, потираясь своим возбуждением о член Хосока. Отрываясь от искусанных губ, он ведёт языком от подбородка к скуле, прикусывает мочку, томно выдыхает в ушную раковину, явно дразня. Медленно спускаясь ниже, он выцеловывает шею, слегка покусывает, не оставляя следов. Покрывает поцелуями ключицы, грудь, задерживается на затвердевших сосках, лаская их острым кончиком языка, переходит на живот, проводит дорожку вниз к пупку, обводит его, щекоча впадинку, спускается ещё ниже, держась руками за бёдра старшего, большими пальцами массируя кожу. Чонгук проводит носом по члену Хосока, вдыхая естественный запах, после вылизывает мошонку, вбирая в рот яички. Хосок, до этого тихо постанывающий, громко охает и ёрзает в нетерпении. Чонгук проводит языком от основания до головки, обдавая её жаром дыхания. Водит по ней влажными губами, потом языком, заглатывает, медленно вбирая по основание. Заводит за щёку и снова выпускает член изо рта, посасывает его как леденец, издавая причмокивающие звуки. Чонгук хочет вылизать Хосока целиком, попробовать каждый сантиметр его кожи, насладиться непередаваемым вкусом старшего. Хосок призывно подается бёдрами, цепляется за прядки волос младшего, протяжно стонет «Чонгуки…».       Чонгук поднимается выше, жадно целует разомлевшего Хосока, отстраняется, нашаривая в куче вещей на полу смазку. Возвращается к покусанным и подрагивающим губам хёна, после сползает вниз, оставляя за собой мокрый след от слюны. Хосок сгибает ноги в коленях, чуть опускаясь ниже, приподнимает ягодицы, заводит руки вверх за подушку. Запястье жжётся, но жар от действий его мальчика затмевает ноющую боль. Чонгук облизывает сочащуюся естественной смазкой головку, спускается по стволу ниже к мошонке, ещё ниже к колечку мышц, проводит языком по контуру и проникает внутрь. Хосок громко выдыхает и расслабляется, Чонгук с остервенением двигает языком внутри хёна, словно вгрызаясь в него.       – Чонгуки… – стонет Хосок, сминая подушку. – Скорее, хочу тебя…       Чонгук с неохотой отрывается от упругих ягодиц, размазывает смазку по пальцам и двумя осторожно проникает внутрь. Хосок шипит от холода субстанции, Чонгук успокаивает его поглаживая бедро. Тщательно разработав хёна, он смазывает свой член и подносит его ко входу. Головка упирается в покрасневшее колечко и плавно заходит. Чонгук медлит, боясь причинить дискомфорт, проталкивается на половину, потом до упора. Нависает над Хосоком, практически ложась на него. Не двигаясь, целует его, одной рукой упираясь в плечо старшего, второй лаская его лицо. Момент, когда они соединяются воедино прекрасен и волнителен.       Они смотрят друг на друга как на произведение искусства, самое ценное на свете, находящееся в их руках. Чонгук хочет слиться с Хосоком, быть с ним, быть в нём, его мыслях, в его крови бежать по венам. Они – единое целое, всегда им были и останутся. Что бы ни произошло, они есть друг у друга.       Чонгук начинает плавно двигаться, делая медленные толчки. Не отрываясь, смотрит хёну в глаза, тонет в его помутневшем взгляде, его вздохах, его ладонях на своих плечах, томном «Куки…». Пальцы Хосока скользят с плеч на спину, ногти с лёгким нажимом царапают кожу, разнося по телу волну мурашек; ноги смыкаются на пояснице. Чонгук только его, Хосок весь принадлежит младшему. Ускоряя движения, Чонгук выходит практически полностью и со смачными шлепками вставляет по основание; его нос в районе плеча хёна, он кусает кожу на его руке, а Хосок стонет прямо в ухо, распаляя ещё сильнее.       Хосок горит изнутри, плавится, растекается под Чонгуком карамелью; тот слизывает капельки пота с его ключицы, сам мокрый от жара и возбуждения. Вдруг Хосок резко переворачивается, вместе с приклеившимся к нему Чонгуком, младший оказывается на спине. Хосок выпрямляется, берёт его руки, ведёт ими по своим бёдрам, торсу, груди, и возвращает на бёдра. Хосок двигается быстро, шлепки и хлюпанье заполняют комнату. Чонгук закусывает до крови губу, видя, как хён скачет на его члене, как его хрупкое тело содрогается в предоргазменных судорогах. Не слезая с члена, Хосок переворачивается спиной к младшему, открывая шикарный вид на свою задницу. Чонгук мнёт её руками, сходя с ума от вида исчезающего в ней члена, а после притягивает Хосока к себе. Они ложатся, старший спиной упирается в грудь младшего, поворачивая голову, они встречаются взглядами, мокро целуются. Чонгук одной рукой придерживает Хосока за бедро, второй обхватывает его член ладонью, дрочит в такт своим толчкам. Они практически на грани, от бешенного темпа уже не целуются, а лишь соприкасаются открытыми губами, Хосок скулит в голос, не успевая произнести любимое имя, только рваное «Ку… ки…» на выдохе.       Хосок изливается на свой живот, сильнее сжимая член Чонгука внутри, тот кончает следом. Обессиленные, они переворачиваются на бок, всё также оставаясь одним целым. Чонгук обнимает Хосока, тот притягивает его руку к своей груди, сплетает их пальцы, постепенно проваливаясь в сон. Чонгук его кокон, его дом, его крепость. Он чувствует себя любимым и защищённым.       – Я люблю тебя, Чон Чонгук.       – Я люблю тебя, Чон Хосок.       Чонгук чувствует себя самым счастливым. Хосок его смысл в этой жизни.       – Ой… – тянет смущённо Чонгук минуту спустя. – Хён… одеяло осталось на полу.       – Чонгук! – Стонет Хосок. – Я за ним не полезу, и ты не лезь. Не выходи из меня, давай уснём так. Сегодня тепло, а моим одеялом будешь ты. – Он показывает младшему язык.       – Спокойной ночи, засранец.       – Спокойной ночи, хён.