***
Мы были на пятом курсе, когда студентов девятого и десятого курсов в строгом порядке собирали в Хогвартс. На Турнир Трёх Волшебников. – Бьёрга, подойди сюда. Виктор отошёл подальше от толпы одногруппников к массивному кухонному окну. Я подошла следом. Дэн и Руперт не отрываясь протирали столы – сегодня дежурил наш курс. – Да? – Ты давай… Не подведи, – всё ещё запинаясь на норвежских звуках, пробормотал Крам. Он был родом из Болгарии, и как его занесло в самую северную школу чародейства и волшебства немного сбивало с толку. – Ц, – я цокнула и закатила глаза, – я уже сколько лет прикрываю твою драгоценную спину от бладжеров, а тут не справлюсь с каким-то снитчем, – я улыбнулась. – Да, да… – он запнулся, опустив взгляд в пол. – Поможешь мне с защитой на комнате? – Нет проблем, – я оторвалась от стены, ступая по привычному направлению. Комната Крама была недалеко, да и совсем не походила на обитель звезды болгарского квиддича. Но боясь, что его комнату разворотят ненавистники с Гласиаса за время его отсутствия, он решил перестраховаться и запечатать её. – Они всё ещё ненавидят меня за то, что я так поздно поймал снитч на чемпионате, – как бы продолжая мою мысль, объяснился Виктор. – Ой, да брось ты, – я фыркнула, – то, что ваши тупоголовые охотники не смогли нормально натянуть ирландцев, не значит, что во всех бедах команды виноват ловец. Крам коротко кивнул. – Я так с вами нормально и не пообщался, ну… После всей той заварухи на Чемпионате. – Виктор. Ты не боишься ехать в Хогвартс? Ты же понимаешь, что это будет опасно? Неизвестно, что сейчас происходит в Волшебной Британии. – Я тоже, Скалд. Я… Мне кажется, там всё завязано на Поттере. – Бедный пацан, – я вздохнула. – Эм? – Крам вопросительно искривил бровь. – Я до жути боюсь за этого пацана. Пожалуйста, обещай мне, что как-то постараешься следить за ситуацией, и отписываться мне или ребятам? Хорошо? – Хорошо, – с полувздохом он согласился. – А с чего бы ты его так жалеешь? – Жалость тут абсолютно ни при чем, Крам, – мы свернули за угол. – Просто. Знаешь. Он даже напоминает мне меня же. Да он старше меня всего на два года, но то, что ему перепадает – это несправедливо. – Скалд, ты за каждую букашку переживаешь, – Крам улыбнулся, – нельзя быть такой доброй. – Можно, – я сердито хмыкнула. – Вот всё-таки надо было какому-нибудь шальному бладжеру стукнуть тебя по башке! – Тебя бы тогда возненавидели ещё пуще, чем меня после Чемпионата Мира! – он рассмеялся. – Никто тебя не ненавидит, Крам. Возможно, только если я. Совсем капельку. Мы рассмеялись, отпирая дверь в его комнату. К слову, на самом деле так мы и подружились. Сказать, что я его почти ненавидела и хотела прибить своей битой – ничего не сказать. Сначала тебя, девчонку, отбирают в школьную сборную. Потом ты проходишь отборочные. Становишься охотником. Играешь себе, играешь. А потом ваш лучший загонщик уходит из школы. И вот ты, ещё совсем соплячкой, становишься загонщиком. Когда против тебя играют мастодонты Севера – рослые, крепкие парни, размахивающие битой, как мельницей, и отбивающие так метко, что могут попасть и с полукилометра тебе ровно в правый глаз. Но мои габариты пошли мне на даже на руку. Мелкая, юркая, с острым зрением (тогда ещё с острым), моментально реакцией и способностью быстро просчитывать вероятности полёта бешенного меча. Ловцом же школьной сборной был незабвенный Виктор Крам. Игрок мирового уровня. На тебя наседают все – от Каркарова до первокурсника, болгарского тренера Крама и все игроки в команде. Все, каждый, кто был причастен к Дурмстрангу, квиддичу, его болгарской сборной. Каждый считал своей обязанностью напомнить мне, что я обязана защищать своего ловца. Прикрывать его, хоть ценой собственных травм. А на то, что в команде есть ещё один загонщик, всем дружно стало плевать. Но Крам же всё это время держался как-то отстранено, собрано, обсуждая игровые моменты и не обращая внимания на это всеобщее помутнение. Было странным в чем-то его обвинять, но почему-то я не могла просто так это всё выносить. Если все сочли меня за козла отпущения, то мне нужно было найти своего. Я держалась с ним холодно, даже немного зло, на переменах и тренировках игнорировала его «привет, Бьёрга», игнорировала взгляды и вообще, держалась на тоненьких ниточках терпения, чтобы не сорваться и не высказать ему всё это в лицо. А потом бладжер проломил мне рёбра. Прямо на матче против Гласиаса. Я, как обычно, не спускала глаз с ловца, немыслимыми пируэтами защищала его от всех внешний воздействий, хоть дождь заслонял обзор, и волосы мокрой тяжелой копной оттягивали назад. Не знаю, как именно я пропустила удар. Крам говорит, что капитан сборной Гласиаса просто взял и откуда-то из-за моей спины со всей дури отбил в меня бладжером. Точнее, в Крама. Я машинально прикрыла его спиной. Было нестерпимо больно. Очнулась я то ли вечером, то ли ранним утром, но было темно. В холодной больничной койке и чей-то тёплой, грубой, шерстяной мантии, которую носили старшекурсники с нашего факультета. – О, ты очнулась, – рядом раздалось тихое, басовитое бормотание с болгарским акцентом. Я только шумно разжала губы, не сумев ничего произнести – во рту пересохло. Крам молчаливо поднялся со стула и подал мне кружку с водой. Я кивнула в ответ. – Почему ты мне не сказала? Какого чёрта они вообще тебе наговорили? Это уже переходит все границы! А если бы мы тебя не поймали? Если бы он попал тебе в голову? – Эээм, – ко мне вернулся голос. – Ну… – Ты не должна никого слушать. Ты слышишь меня? Не смей больше так себя подставлять. Ты не обязана! Я знал, что они тебя так запугают, – под конец он ругнулся на болгарском, грозно сжав кулаки. – Квиддич – травмоопасная игра. Чего ты завелся, – устраивать с ним скандал было лень, и я лишь сильнее укуталась в меховую мантию. Как оказалось позже, мантия была его. – Я хотел с тобой поговорить на этот счёт. Я опасался, что так всё и будет. А ты постоянно сбегала или игнорировала меня. Видишь, до чего всё дошло! – А, это ты так поговорить со мной хотел, – я издала что-то наподобие смешка. – А меня мои друзья вечно донимали, что ты на меня запал. – Очень смешно, – без доли смеха в интонации процедил Крам. – Болит? Сильно? – Всё в порядке, Виктор. Слышно было, как он облегченно вздохнул. – Прекращай это. Я тут чуть с ума не сошёл. А Хадсон сказала, что травма не такая уж и сильная. – Не сильная, – я кивнула, – говорю тебе, всё в порядке. Дай мне ещё поспать. Крам подорвался со своего места. – Если кто-нибудь что-нибудь подобное тебе скажет, сразу говори мне. Иначе я сам возьму твою биту и врежу себе по голове. – Да-да, я поняла, звёздный мальчик, иди уже. Уже у выхода он сдавленно чихнул. – Будь здоров, Крам.***
– И вот как я с ними на английском буду изъясняться? – Крам обреченно сжал парадную мантию и закатил глаза. – Мой норвежский и то хромает. А там эти ещё, Шармбатон… «О, мсьё Ви’гтор К’рам»… Он высоченным для своего низкого голоса тембром попытался изобразить француженок, чопорно взмахнув руками. С его нахмуренным выражением лица, широкими плечами и северным образом это никак не вязалось, и я засмеялась в ответ. – Не переживай. Молча ходи на тренировки, на уроках уж как-нибудь справишься, читаешь-то ты хорошо. Да и меньше трепись по углам, себе дороже. Крам кивнул. Комната его была небольшой. Почти все свои вещи он уже собрал, осторожно укладывая парадные мантии и меховые накидки. Он прихватил их так, на всякий случай, чтобы студентки-иностранки посходили с ума от его северной стати. Крам плотно закрыл дверь, на пробу запечатав её не сильным заклинанием. – Что ещё посоветуешь? Ты же гений у нас на факультете по всем этим делам. Я пожала плечами, пряча книги Крама в шкаф, опечатывая его следом. Когда всё внутри комнаты было собрано и опечатано, мы устало присели на дубовый стол. Минуты две мы сидели молча, осматривая комнату на случай, если что-то пропустили. – Ну, вроде всё, – я решила прервать эту молчаливую процессию. – Не всё, – Крам спрыгнул со стола и подошёл ко мне почти вплотную. Мои колени касались его бёдер, и я почему-то в этот момент подавила резкое желание раздвинуть их, чтобы прижать к себе Крама. Но он сделал это сам. Он опустил взгляд в пол, потом перевёл на мои колени. Положил на них теплые широкие ладони, слегка отодвинул их в стороны, и подошёл окончательно вплотную. Я инстинктивно лишь прижалась ближе. Потом он поднял взгляд, перенёс свои теплые ладони ко мне на лицо, обхватил его, аккуратно притянул к себе, и поцеловал. Целовался он самозабвенно, страстно, глубоко и жарко. Особенно, когда не ощутил никакой преграды. Я со всей силы схватила его за плечи, одной рукой притягивая за шею, хотя ближе уже было некуда. Он спешно обнял меня чуть ниже талии, вцепившись мёртвой хваткой своими широкими ладонями. Обычно в Дурмстранге у нас стоял лютый холод. Но тогда было жарко через чур. Я обхватывала его голенями, смыкая их за его спиной, он проводил своими руками по моим сплетенным ногам, сжимал, оттягивал и притягивал меня за волосы, ни на секунду не отстраняясь, целуя жадно, вкусно, мокро. Руперт и Дэниел узнали об этом много позже, когда мы, выпив, играли в игру «у кого с кем был первый поцелуй».***
«Привет Дэн, Руперт и Скалд. У нас всё хорошо. Добрались. Француженки уже одолели. Половина Слизерина сегодня ходила за мной по пятам, пытаясь взять автограф. Надеюсь, у вас всё хорошо. Как прошли первые тренировки? Руперт, верю в тебя, из тебя выйдет хороший вратарь. Бьёрга, если вы продуете Гласиасу, я отберу у тебя метлу. Поздравляю с должностью капитана! Дэниел, не спускай с этих двоих глаз, у кого-то же должны быть мозги быть на месте. Мне кажется, происходит что-то плохое. Крауч-старший не находит себе места. Профессор Каркаров вообще сам не свой.Ваш друг, В. Крам»
***
«Привет, Руперт, Дэн и Бьёрга. Происходит какая-та хуйня. Сегодня Кубок Огня выбирал чемпионов. Поттера выбрал четвертым. На нём вообще лица нет. Явно, это не его рук дело. Да и зачем ему это надо! Слухи ходят разные, но пока что я ни в один не верю. Здесь что-то совсем не так. Грюм какой-то дикий. Хотя то, что он показывает на их защите от тёмных искусств хотя бы отдаленно напоминает нашу программу. В общем, я не понимаю, что происходит, буду уведомлять вас.Ваш друг, В. Крам»
***
«Привет Бьёрга, Руперт, Дэниел. Всё очень плохо, Бьёрга. На Поттера травля. Все думают, что это он положил своё имя в кубок. Я так не считаю, да и наши ребята тоже. Но молчат. Иначе Каркаров съест. Он постоянно таскается со Снеггом. Видимо, по старой дружбе. Вся школа взъелась на Поттера. Придумали какие-то тупые значки, постоянно огрызаются с ним, прохода на переменах не дают. Но я думал, что всё не так плохо. У него есть друг и подруга, которые постоянно с ним таскались. Кстати, эта троица ужас как вас напоминает, хаха. Так вот. Как я понял, они его тоже бросили. Твою мать, просто парень один остался. Я не понимаю, как так можно? Неужели непонятно, что это не он! Слышал, что вы надрали Гласиасу. Так держать!Ваш друг, В. Крам»
***
– Разве так можно? – щёки пылали, волосы встали дыбом, глаза чуть ли не почернели. Дэниел и Руперт вот уже второй час пытались меня успокоить. Но безуспешно. – Бьёрга, откуда мы знаем, что у них там… – начал Руперт. – А знать ничего не надо! Что будет, если вся школа отвернётся от меня или от Дэниела? Ты тоже нас бросишь? Тоже посчитаешь, что мы тебя предали? – Нет! – Руперт полувыкрикнул и поднялся со скамьи. – Вот именно, что нет! Иначе что это за лучшие друзья?! Как вообще можно допустить даже подумать, что от тебя скрыл твой лучший друг… Да неважно что! Как так можно поступить! Просто, блять, охуенно, – я обессиленно рухнула на скамью рядом с Дэном. – Ох, воу, слишком много нецензурных слов подряд, – хмыкнул Дэн. – Ой, умолкни, – я отмахнулась от него, всё ещё сгорая от возмущения. – Я бы так никогда не поступила. Неважно, делал он или не делал. Виноват, не виноват. – Но вдруг он сам виноват? – Дэниел толкнул меня коленом. Я отрицательно покачала головой. – Неужели непонятно, что всё это дерьмо как-то связано. Таких совпадений не бывает. Чемпионы умирают на этих заданиях, и, ох, вот это неожиданность (!!!!!!!!!!!), что Поттер стал четвертым чемпионом несуществующей школы. Это магия уровня «Конфундус», а ему лет сколько? Тринадцать? Четырнадцать? – Четырнадцать, – кинул Руперт. – На год старше нас же. И на два тебя. – Затухни, – шикнула я в ответ. Но всё-таки мне нравилось, что они очень редко указывали на то, что я младше их двоих ещё на год. – Скалд, – серьёзно начал Дэн, – может быть, у них проблемы всё-таки внутри? А не снаружи? – Например? – Что-то случилось именно между ними. – Не знаю, но даже если и так. Когда происходит такое дерьмо, не важно, что там вы не поделили. Ты хоть можешь представить, как ему сейчас одиноко? Против всех трёх школ? Министерства? Прессы? Да всех Волшебной Британии? И, знаешь, я не думаю, что у трёх четырнадцатилетних подростков могло произойти что-то прям ээээдакое. Поцеловались не с тем, не с той? У кого-то длиннее, у кого-то короче? – Бьёргаа, – одновременно протянули Руперт и Дэниел. – Откуда ты вообще такая взялась, – они рассмеялись. – Из Скандинавии, – я, еле улыбнувшись, фыркнула. – А у вас в Шотландии все так бояться высказать что-либо в лицо другому? – Осторожнее! Так-то я из Швеции! – Руперт, защищаясь, выставил руки вперёд. Я закатила глаза. Дэниел продолжал смеяться.***
– Красивая, – Руперт как всегда широко улыбнулся, толкнув меня в бок, и указывая подбородком на девушку, сидящую в правом ряду. – Я провожу с ней ночи в одной спальне, – улыбаясь, хмыкнула в ответ, – Лаванда, кажется. Да, красивая. Черты какие-то нежные, глаза голубые, бездонные, высокие скулы. Волосы длинные-длинные, как у меня в лучшие времена, прямые, светлые. Пшеничные. Взгляд осмысленный, немного тяжелый, губы слегка поджаты. На правой руке – часы, рубашка выглажена, не на выпуск, а обор аккуратно собран под пояс школьных брюк. Мантия висит позади, на стуле. Перо тихо скрипит по пергаменту, выводя конспект. Никаких лишних взглядов, только на профессора Слизнорта – и обратно в конспект. Левша. – На кого там Руперт запал? – Дэниел, сидевший по другую руку от меня, вклинился в беседу. – Вон девочка за второй партой, светленькая такая, – шепчу ему, как всегда, чрезмерно близко наклонившись, так, что наши скулы соприкасаются. Его колено придвигается к моему бедру ещё ближе. – Волшебно, – шепотом хмыкает Дэниел, улыбаясь. Сразу же после пары мы отправились на обед и наткнулись в коридоре на новое объявление: имена капитанов сборных по квиддичу. Гриффиндор: Д. Уизли – Уизли? – хохотнул Руперт. – Это так же меня назвала какая-то красотка после первого ужина? – Да, – кивнул Дэниел.***
Всхлип. Я старалась не пересекаться со своими соседками по комнате. Вставала раньше всех, а приходила тогда, когда уже все спали. Им до меня, видимо дела не было, а мне и подавно. Одну звали Лаванда. Насколько я знала, она повторно проходила курс. Вторую Хельга. Третью Астрид. Наверное. Четвертой же была та, с чьей кровати и доносились эти приглушенные звуки. Её волосы были на пару тонов светлее моих, но тоже рыжими. Немного выше, с огромными голубо-зелеными глазами, которые поразительно ясно и хладнокровно смотрели на мир. За эту неделю она заметно выделялась среди всех остальных. Она не скорбела, не плакала, не уходила в себя. Но и не смеялась, улыбаясь друзьям очень редко, да и то, только краешком губ. Если все вокруг пребывали в каком-то помутнённом состояние, то она нет. Она смотрела ясно, трезво. Читала книги, вела конспекты, помогала первокурсникам, объясняла кому-то кто-то по учебе, поддерживала других, успокаивала, но и не смазливо-жалостливо, а тепло, сдержанно и искренне. Было начало третьего утра. Мне не спалось. Не спалось и ей. Правда, она думала, что все уже спят. И, видимо, наконец-то позволила себе хоть что-то. Даже так – просто приглушенно повсхлипывать в подушку. Наконец, я не выдержала. Тихо стянула с себя одеяло, стараясь никого не разбудить голыми ступнями побрела до её кровати. Она лежала, свернувшись непонятным клубком, уткнувшись в подушку и закутавшись в одеяло. Плечи её изредка дёргались. – Эй, – я осторожно присела около её кровати на пол, – что случилось? В комнате вдруг резко стало слишком тихо. – Я…эм… – шёпот её звучал спокойно, твёрдо, – ничего, прости, что разбудила, – она начала садится, пытаясь незаметно вытереть глаза. – Прости. Она села, и я впервые смогла разглядеть её в близи. Хоть и в жутком полумраке. – Я думала, вы все спите. – Не спится, – я подобрала ноги под себя. – Расскажешь? – О чем ты? – она по инерции сухо всхлипнула. – Как хочешь, – я пожала плечами, – но раз уж всё равно не спится, я тогда пересяду к тебе. – Да, конечно, – она активно закивала, – пол холодный. – Ой, да какой холодный-то. У вас всё везде тёплое. Я села к ней на кровать, как на свою собственную. Она лишь немного поправила свою подушку. – Джинни Уизли, – протянула мне руку. – Бьёрга Одден. – Ты из Дурмстранга, да? Прости, мы как-то совсем растеряли манеры. Надо было хотя бы вам рассказать, что да как. – Всё в порядке. Тут у вас не потеряешься. В комнате было тепло, темно и уютно. Джинни замолчала.***
Взгляды всё-таки были. Просто мы, скорее всего, ожидали реакции более бурной, чем получилось по итогу. Чего взять только реакцию профессор МакГонагалл, когда она впервые увидела нас вживую. Но в дальнейшем виду она не подавала. Те студенты, которые оказывались совсем близко – в общей толчее или в очереди в библиотеку – тоже удивленно таращились, но всего лишь пару мгновений. И мы даже знали, почему так. Впервые нам пролил свет на это Крам. В очередном своем письме он просил нас достать последний выпуск «Ежедневного Пророка» – противной Британской газетенки. Но то, как сильно он настаивал, нас насторожило. Каким-то чудом и парочки старшекурсников с Гласиаса, мы смогли его достать. Развернули, положили перед собой на стол и обмерли, взглянув на первую полосу. С колдографии на нас смотреть двойник Дэниела. Различий у них было больше, чем сходств. Зрение у Дэниела отменное, глаза немного больше (да и к тому же голубые), скулы выше и острее, волосы гуще, более волнистые, подбородок острее. Сейчас еще добавилась и борода. Да и выше он, чуть шире в плечах и груди. Более вальяжный, развязный. Когда ты знаешь человека слишком давно и хорошо, ты знаешь каждый его прищур, улыбку, родинку, ямочки, угол склона скул. А сунь этого человека незнакомцу – так не различит же ведь. К Дэниелу, двойнику Гарри Поттера, добавился рыжий лучший друг. Крам хохотал потом до упаду, когда увидел нас после года в Хогварсте. А насчёт меня он замялся. Говорит, на подругу Гарри я не похожа. Но, с другой стороны, я же тоже девочка, так что считается. Но на следующую неделю, когда я в очередной раз перекрасилась, и перекрасилась в темный каштановый, Крам выронил тарелки из рук. Уже потом он показал мне колдографию Гермионы Грейнджер, а я заваливали его вопросами, типа «Ну, и как?», «И че у вас было?», «Нууууу, Крам, рассказывай!». Я искренне смеялась, а он вздыхал. – Не думаю, что это затянется на долго. Просто, знаешь… – он опять вздохнул, откинув голову на холодную стену. – К тому же, я уверен, у неё что-то есть с этим её другом. – Поттер? – Нет, второй. Я кивнула. – Не, ну бывает же так! – Крам опять рассмеялся, пихая меня в бок локтем. – Прям вот дубликаты. – Заткнись, – я, улыбаясь, фыркнула. А с Гермионой они вскоре расстались.***
Джинни молчала, но её дыхание выровнялось. Она молчала, но я и не пыталась из неё что-то вытянуть. Просто так сидеть ночью на одной кровати и делить одну тишину на двоих – дорогого стоит. – Мне кажется, что это просто всё выходит из меня за весь год. Её шепот волной прокатился по общей спальне. – Целый год ты живешь в страхе и неведении, боишься за свою семью, потому что вы числитесь преступниками. Скрываетесь, ты не знаешь, где он, что с ним, что с твоим братом, живы ли. Что вообще они делают. Потом твой брат чуть ли не умирает на твоих руках. На мать и отца больно смотреть. Сутки, недели в Мунго. Гора трупов. Там твои знакомые, однокурсники, те, с кем ты вместе ел, спал, учился, жил. Слишком много смертей. Слишком много страха. Оно не отпускает. Её почти прорвало, но я и не пыталась остановить. – Что сейчас с твоим братом? – Всё ещё в Мунго. Говорят, ему лучше. Но в себя ещё не приходит. – Думаю, он борец у тебя. Он выкарабкается. Мысленно: «я же ведь выкарабкалась» Джинни рассеянно кивает. – Кто он? – оборачиваюсь к ней, чтобы видеть её лицо. – Кто? – недоумённо приподнимает бровь. – Он самый. Любимый человек. Парень? Джинни немного сконфузилась и еле заметно улыбнулась. – Он замечательный, – тихо шепчет, так тепло шепчет. – Ох, Джинерва, – несильно толкаю её локтем, – он в порядке? Где он сейчас? – Всё хорошо. Насколько это может быть. Восстанавливает дом. Готовится сдавать Ж.А.Б.А экстерном. И вступительные в отдел мракоборцев. – Ты скучаешь, – не спрашиваю, а скорее констатирую. – Это нормально. Если хочешь, можешь будить меня по ночам и рассказывать об этом. Джинни тихонько смеётся. – Прости, я правда думала все спят. – Всё нормально, Джин, – улыбаюсь, – как зовут-то хоть? – Гарри. Гарри Поттер. Закидываю голову назад – вот те на! Из всех дам в Хогварсте сижу на кровати и утешаю девушку Гарри Поттера. Беззвучно смеюсь. – Вот так поворот, – смеемся обе. – Слушай! – прекращаю смеяться, чуть ли не подпрыгивая в кровати, – я знаю, что тебе может хоть немного помочь. Джинни вновь вопросительно кривит брови. – Ты обращала внимание на моих друзей? Ну, с которыми я из Дурмстранга перевелась? – от восторга чуть ли не подпрыгиваю. – Если честно, не очень. Я вообще мало что сейчас замечаю, – Джинни виновато пожимает плечами. – Супер! Вставай, пошли! – соскальзываю с кровати. – Что? Куда? Ночь же! – Как куда? К моим друзьям! О, я вас познакомлю! – переминаюсь с ноги на ногу. – Ты что? – Джинни шипит. – Мы туда никогда не ходим ночью! А что, если они спят! – Поверь мне, они не спят. Видишь, я не сплю, это значит они не спят. – У вас типа телепатическая связь? – Джинни неуверенно стягивает с себя одеяло. – Не знаю. Просто мы слишком много времени проспали в соседних спальнях. А они у нас гораздо ближе, чем у вас. – А как же остальные? – Они говорили, у них там только один мальчик. Не удивлюсь, если они прямо сейчас его вовлекли в какой-то очередную тупую затею. Ну, пошли! Стою уже у входа, тихонько открывая дверь, но совсем чуть-чуть, чтобы от света из общей гостиной остальные девочки не проснулись. Джинни свешивает ноги с кровати, всё ещё оценивая перспективу потащиться в спальню к мальчикам посреди ночи. – Раз уж всё равно не спим, почему не потратить это время на что-то крутое? – улыбаюсь так широко, как могу, и протягиваю ей руку. Джинни смотрит на меня, на дверь, на мою руку. Накидывает на себя халат, подрывается с кровати, обхватывает мою руку своей ладонью и, улыбаясь, кивает. Мы аккуратно вылезли из двери, стараясь не наделать общего шума, спустились по лестнице, шлепая босыми ногами, спотыкаясь и сдавленно хихикая. – Джин, а ну ш-ш-ш-ш! – я приложила палец к губам, когда мы начали подниматься по лестнице, ведущей в спальню парней. – Слушай, Бьёрга, ты вот так к ним завалишься… Халат бы хоть надела, – Джинни опять хихикнула. – Ой, да брось, не тринадцать лет же. Но майку я всё же немного одернула, доставая один её кусок из коротких шорт. – А что это у тебя… – Джинни наконец-то нормально начала видеть на свету и оглядела меня с ног до головы. – Это татуировки. Маггловские. – Маггловские? – Джинни охнула. – Но их же вроде прямо иглой рисуют. – Ну, можно сказать и так, – я ухмыльнулась. – Но это же больно. Я кивнула. – Зачем? Я остановила нашу ночную процессию. – Хочу, чтобы каждый момент, с которым связаны эти тату, засели в моей памяти. И поволокла её дальше. У дверей мы остановились, я припала ухом к дереву. – Там что-то происходит, – шепнула я Джин, – давай. Я надавила на дверь, и та тихонько начала открываться. В образовавшейся щели мы увидели свет, какое-то движение, стук, падения, шорох одеял и громкое «Шухер!», принадлежавшее Руперту. Свет резко погас и всё стихло. Джинни волоклась за моей спиной, всё ещё не разжимая мою руку. Я открыла дверь ещё шире, притиснулась в спальню, затащила за собой Джинни и плотно закрыла дверь. – Дэниел, Руперт! – я шёпотом позвала своих лучших друзей. – Это мы! Лампа вновь загорелась. На трёх кроватях лежали, содрогаясь от смеха, сикось-накось обёрнутые одеялами, тела. У одного из-под одеяла торчала нога. – Скалд, это ты! – Дэниел спешно вылез из своего укрытия. Руперт и третий парнишка вылезли следом. – Ну вы нас напугали! – Ой, – Джинни немного дёрнуло, она спешно отвернулась, стараясь прикрыть глаза рукой. – Вы не могли бы… Я только сейчас разглядела всех троих. И взгляд мой определенно задержался на третьем, мне незнакомом. – Оу, – тактично пропела я, беззазорно рассматривая незнакомца. Высокий, широкоплечий, темноволосый, с гладкой щетиной, выточенными грудными мышцами, рельефным прессом, тонкой талией и такими же, будто отлитыми, руками. На нём были короткие, слегка подвернутые джинсы, а на бедрах из-под них предательски вылезла полоска боксеров. И эта деталь делала образ просто крышесносным. – Оу. – Мы не знакомы! – он немного смущенно улыбнулся, сделал шага три мне навстречу и протянул руку. – Невилл. Долгопупс. – Бьёрга Одден, – я, пытаясь опустить брови вниз, сжала руку в ответ, – очень рада познакомиться с ними… с тобой, – я запнулась, – ну и где же вы прятали от меня таки…такого красавца? – я обернулась к своим друзьям, полузлобно смеясь. – Взаимно! – оживленно ответил Невилл, отходя немного назад. – И я даже не хочу знать и малейшей причины, почему вы посреди ночи занимаетесь чем-то полуголые, – я закатила глаза, продолжая смеяться. Руперт как-то пошутил и сам с собой рассмеялся, нацепил свою майку и плюхнулся на пол. Дэниел и Невилл, накинув майки, сели рядом. – Руперт, Дэн, это Джинни, – я подтолкнула её к ним. Джин присела в центр, пожимая им руки, а я села между ней и Рупертам, замыкая наше церемониальное кольцо. – Джин. Посмотри, пожалуйста, внимательно на Дэниела, – я не сводила с них взгляда. – Ты меня на проституцию хочешь отдать? – Дэн засмеялся, запрокинув голову назад, так что шея вкупе с его бородой стали самым сексуальным объектом на земле. – Джин. Ну, ты ничего не замечаешь? – А мне вот даже интересно, – Дэниел успокоился, но, всё ещё улыбаясь, перевалился на колени, оперев на них руки, и выставил своё лицо для осмотра. – Не знаю, что вы там задумали, но вперёд. – Не понимаю, Бьёрга. – Да ой, – я цокнула. – Убери его бороду. Перекрась глаза. Нацепи очки. Ну! Джинни пару секунд рассматривала лицо моего лучшего друга, щурясь, а потом её глаза резко распахнулись, а лицо вытянулось от удивления. – Да быть не может, – тихо произнесла она, качая головой. – Может, – где-то рядом улыбнулся Невилл. – Я сам первый раз чуть не умер от удивления. – Похож, да? – я толкнула Джинни. – Как? Как это вообще? – она взмахнула руками. – Не сказать, что прям один в один, но похожее прям есть. – Скалд! – прикрикнул Дэниел притворно зло и тут же рассмеялся. – Ты опять меня людям показываешь, как экспонат? Уже скоро все знакомые и друзья Гарри Поттера будут знать про его вау-какого двойника. Руперт соскользнул на пол от смеха. – Неа, – я замотала головой, – это не просто друг Гарри, – я чуть ли не светилась от переизбытка чувств, – да сама скажи, Джин! Джинни вздохнула, спокойно опускаясь на место, удобно укладывая ноги. Немного прикусив губу и тут же её опустив, твёрдо произнесла: – Я его девушка. Руперт чуть ли не закричал, переваливаясь на спину, чтобы не задохнуться. Невилл через наш церемониальный круг потянулся к Дэниелу – постучать тому по плечу. А Дэниел, немного прикрыв глаза, рассмеялся. – Просто слов нет, – еле выдавил он. – А я им сразу так и сказал. Ну, когда мы начали разговаривать, – вклинился Невилл, посмеиваясь. – Джин, скажи, это двое прямо как Гарри и Рон! – Таааак, – под какой-то странный смех Джинни я решила прояснить ситуацию, – теперь у нас есть ещё Рон? – Это мой брат, – отозвалась сияющая Джин. – Класс. А меня, то есть, не с кем сравнить? – я всплеснула руками. – Нуу… – протянула Джин. – Ты не похожа особо ни на кого. Может, Гермиона… Тут очень громко засмеялся Невилл. – Это точно нет! – икая, выдавил он. – Больше уж ты тогда. Мы с Джинни переглянулись и прыснули. – Просто заткнитесь, прошу, – моя руки тоже начали соскальзывать по ковру, и нет-нет я бы свалилась на Руперта. Не знаю, когда закончилось это всеобщее помутнее, но светать начало лишь немного. И оно того стоило. Мы смеялись хоть и приглушенно, но искренне. Как будто заводя новых друзей. И после всей строгости в Дурмстранге это выглядело так… тепло. Уютно. Спокойно. Как будто мы дома. – Оставайтесь у нас! – шикнул Руперт, когда все наконец-то начали зевать. – Да, нечего вам шататься в общей гостиной, ещё наткнётесь на…– тут Дэниел пытался совладать с запоздалым приступом смеха, громко шикнул на задыхающегося Руперта, выдохнул и продолжил, – у нас две кровати пустые, – рационально заключил он. – Именно, – согласно кивнул Невилл, позевывая и укутываясь в одеяло на своей кровати. – Доброй ночи. Или утра. – Доброй, – почти синхронно отозвались мы. Руперт уже отворачивался от нас к стене – всё это почему-то прямо сейчас очень сильно нас утомило. Джинни, пожав плечами, отправилась к дальней кровати, между кроватями Невилла и Руперта, скинула халат и юркнула под одеяло, раскидывая по подушке свои длинные волосы. – Чего ждешь, принцесса? – одними губами шепнул мне Дэниел, когда все улеглись. Кто-то даже засопел, а кто-то совсем тихо храпанул. Поджав губы, я плюхнулась в кровать, самую близкую к его кровати. Под изучающим взглядом Дэниела накинула одеяло и повернулась к нему лицо, не спуская с него глаз в ответ. Он улыбнулся, довольно кивнул, одним движением сильной руки стянул с себя майку, лег набок, накинув одеяло до пояса и вперился в меня ответным взглядом. В тот момент мне хотелось, чтобы я всё-таки не забыла халат. Потому что полностью укрыться одеялом я не могла – даже в тонком топе было тепло после ледяного Дурмстранга. А халатом можно было хотя бы прикрыть свои плечи. И грудь. А Дэниел мог бы остаться в майке, но нет – его иссиня-голубые глаза продолжали бурить во мне дыру. И я бурила в ответ. – Сюда. Иди. – он не выдержал, и, так зло, почти нисходя на парселтанг, шепнул, отодвигая край одеяла. Я бесшумно вылезла из своей временной кровати и, закусив губу, аккуратно юркнула в указанное место – в центр кровати, под одеяло, плотно прижавшись к обнаженной груди Дэниела, рвано вздымающейся грудной клетке и бешено стучащему сердцу. Я на каком-то инстинкте или предохранителе обернулась к нему спиной. Одна его тёплая сильная рука обвила меня за ключицы, слегка касаясь свисшими пальцами вздымающейся груди. Вторая – обхватила чуть ниже талии, ещё плотнее прижимая к себе. Ощущение этих обеих рук, теплого дыхания Дэниела куда-то в волосы, горячей мускулистой груди, прижатой к спине, и всех его изгибов, так удачно и хорошо обвивавшие меня от макушки до пальцев ног, просто выбило почву из-под ног. И один только факт, что он отдал мне в прямом смысле в руки самую мою главную слабость, прогонял мой сон. Как я могу спать, если я могу как бы невзначай обвить его руки в ответ, водить по ним, будто так надо, зажимать, чувствовать эти рельфные, сильные руки с проступающими венами. Он будто прочитал мысли. – Спи, Бьёрга, они никуда не денутся, – шепнул мне тихо, горячо, прямо куда-то в шею, задевая губами кожу. А потом сомкнул свои губы, прижался сильнее, и отстранился, оставляя на моей шее ожог похлеще, чем от пар драконологии.