***
Боль. Резкая, неприятная, бьющая точно в цель, туда, где терпеть ее просто невыносимо. Полина свернулась калачиком, лёжа на полу и иногда тихо ойкая. Такое бывало. Редко, но когда вдруг начиналось, хотелось лезть на стены и драть на себе кожу. Скорее всего это из-за погоды, а может из-за тренировки. Кто знает? — Да за что же мне все это? — риторический вопрос, и новый приступ боли. Девушка с трудом доползает до сумки с лекарствами и вкалывает обезболивающее. Отпускает. Полина облокачивается спиной на стенку, и из глаз начинают катиться крупные слёзы. Не моргает. Тупо пялится в одну точку, вновь осознавая, что ее жизнь разрушена. Даёт себе пощечину, чтобы привести в чувство. Она тренер. Жизнь даёт ей шанс начать все заново, по-другому, а значит, пора собираться, близится ответственный день. Девушка проводит около часа в душе, охлаждая возбужденное сознание. И в голову вместо образов шрамов на колене приходят новые. Пустые карие глаза. Такие же, как и у неё. Она все ещё думала, что сильно его обидела. Хотя она этого не хотела. — Да с чего я вообще взяла, что он обиделся? Я же ничего такого не сказала. И зачем я об этом думаю? — девушка стояла перед зеркалом, слегка подводя контур губ карандашом. Это единственное, что она красила. Яркие макияжи надоели ей на выступлениях, да и внимание кого-то не хотелось привлекать лишний раз. Полина не считала себя красоткой или что-то в этом роде. Наоборот она не нравилась себе целиком, начиная с непослушных волос, заканчивая характером. — В общем, если вы обижены, то извиняйте, Антон, — осознав, что говорит сама с собой, Полина усмехнулась. — Мда, это шизофрения. До начала тренировки оставался час, и девушка поспешила покинуть квартиру, не успев позавтракать. Океаны чувств переполняли ее, она чувствовала себя живой и… нужной.***
— Миранчук, чётче пас! ЦСКА такого не простит, — Юрий Палыч сегодня в ударе. Глаза горят ярче новгородского солнца. Всю тренировку даёт какие-то указания персонально Антону, отчего тот только больше заряжается на игру. Красивые финты, уверенные обводки, такое старание! Палыч удовлетворённо качает головой и показывает большой палец вверх. Завтра все будет на высоте. — Парни, стартовый состав: Гильерме, Миранчуки… — Дальше Антон уже не слушал, он спокойно выдохнул, осознавая, что теперь все в его руках. — Все свободны. Настаёт время новых побед, Локомотив. Антон стоит в душе, довольный собой. Тренировка удалась. Он вновь почувствовал адреналин, такой необходимый в последнее время. Вода отрезвляет и тонизирует, освобождая голову от остатков сомнений. Миранчук последним покидает раздевалку, напевая под нос мотив любимой песни. Оказавшись в отеле, братья по обычаю поселились вместе. Лёша несказанно радовался, что плохое настроение Антона прошло из-за удачной тренировки. Значит, он всё-таки был прав, — футбол излечит ото всех недугов. Сколько раз он сам так спасался. — Лёх, чувствую, все будет офигенно, — заговорщицки произносит Антон, разваливаясь на кровати «звездочкой». — Ты что, в Ванги заделался? — Лёша лишь усмехнулся, раскладывая вещи на стуле. — Ну вот, чуйка такая, знаешь? Как тогда в лифте, перед матчем с Зенитом. Я же говорил, что это знак. — Это был скорее знак в другую сторону. Мы могли вообще на матч не попасть, — парень присел на кровать, вспоминая забавный конфуз. — Знаки — они и в Африке знаки. Плохие или хорошие — это нам решать. Хочу думать, что знак хороший, и буду так думать. — Ну ты, как ребёнок, ей Богу. Тебе сколько годиков, Антошенька? — Ой, иди в жопу, Алёшенька. — А мама-то знает, что ты уже такие слова нехорошие говоришь? — Лёша приложил руку к губам, наигранно удивляясь. — Позвони — спроси, — Антон уже во всю угорал, медленно сползая на пол. То, чего ему не хватало, медленно, но верно возвращалось назад. — Кстати, насчёт звонка маме я не пошутил. Надо позвонить, а то нам потом не жить. — Лёша кивнул, подсаживаясь к брату, выжидающе смотря на экран смартфона, на котором в скором времени должно было появиться дорогое обоим парням лицо мамы.***
— Энергичнее! Сазонова, ты в первой линии, либо делаешь, как богиня, либо пойдёшь назад, — строгий тон, никак не вязался со светлой футболкой с пандами. Но Полине нравился этот контраст. Вроде строгая, но может быть и доброй, просто не надо злить. — Уже лучше Сазонова, можешь, когда захочешь. На сегодня всё. Завтра собираемся на площади ровно в пять. Без опозданий, не то вылетите отсюда быстрее пули. Всем все ясно? Тогда до завтра. Девушка направилась к скамейке, где переобулась из кроссовок в кеды, для большего удобства. Колено за всю тренировку ни разу не доставило дискомфорта, что несказанно радовало. — Ой, сегодня же Суперкубок, надо будет обязательно глянуть, там же Миранчуки и Фернандес, соскучилась по ним. — Да, обязательно. Полина улыбнулась, задумываясь о том, что у неё появились планы на вечер. Уж больно ей хотелось понять, что из себя представляет Антон Миранчук.***
— Все помнят, что и как делать? Кубок должен быть у нас, — Палыч серьёзно осматривает раздевалку, наблюдая понимающие кивки. — Ни пуха! — К черту! — слышится из уст каждого игрока. Антон потирает руки, прикрывая глаза. Такое ощущение, будто от предстоящего матча зависит вся его дальнейшая жизнь. Хотя где-то в глубине души он практически убедил себя в этом. Внезапно на плечо ложится рука, и это никто иной, как Лёша. Он лишь кивает, и они понимают друг друга без слов. Гимн. Каждый раз, как первый. Волнение накатывает внезапно, но куда без этого? Антон, как обычно поёт его про себя, иногда дергая губами из-за того, что заученные строчки сложно держать в себе. Он видит знакомые лица, с которыми совсем недавно ночевал в соседнем номере. Как обычно сосредоточенный Акинфеев разговаривает со штангами, а Фернандес приветливо улыбается, но другого от него никто и не ожидал.***
Полина удобно расположилась на диване с бутылкой вишнёвой колы и пачкой чипсов. Перед матчем она успела узнать, что Локомотив закончил прошлый сезон в статусе чемпиона. Нашла много клевых фоток, заряжающих позитивом. В их числе были и фото двух братьев. Она даже смогла себя убедить, что они абсолютно разные, хоть на первый взгляд и похожи. Антон выглядел более весёлым, а Лёша — сосредоточенным. Но при встрече она не заметила этого. Парень показался ей серьезным и задумчивым, даже отчасти злым. Девушка все больше убеждалась в том, что у Миранчука что-то случилось, но не понимала, зачем думает о том, кого толком не знает. Размышления девушки прервал свисток, оповещающий о начале матча. — Ну, давайте, Локомотив, тащите. Сейчас Полина чувствовала себя тупой фанаткой, которая болеет за клуб из-за определенного игрока. Но кто об этом узнает? Игра с первых минут была опасной. Много падений, стычек, но все разруливалось. Видно, что игроки с уважением относились друг к другу и не хотели навредить на старте сезона. Полина, сама того не замечая, задерживала дыхание, когда в спину толкали игрока под номером одиннадцать. Девушка сжимала в руках подушку, внимательно вглядываясь, все ли с ним нормально. Для себя Воробьева отметила, что игры чемпионата и домашней лиги сильно отличаются друг от друга. Как небо и земля. Видимо все дело в том, что на чемпионате все же играют лучшие из лучших. Первый тайм пролетел незаметно. Полина выдохнула и направилась на кухню за ещё одной бутылкой колы. Неожиданно в прихожей послышался рингтон мобильника, и девушка поспешила на звук. На экране высветилось «Алиса». Подруга не звонила ей уже две недели, так как готовилась к гран-при Англии. Воробьева глубоко вдохнула и ответила. — Лина, привет, как ты? — девушка как обычно была жизнерадостной, чему нельзя было не позавидовать. — Привет, Лисичка. Да все хорошо, ты там как, как подготовка? — Все хорошо. Ну, насколько это может быть хорошо без самой талантливой танцовщицы, — эту фразу подруга говорила всегда, напоминая Полине, что она действительно была лучшей и для многих она идеал и пример для подражания. — Не льсти мне, — фыркнула девушка, вновь усаживаясь на диван. — Надеюсь, программа без изменений? Никаких сумасшедших элементов не добавили? — на том конце провода молчали. Девушка тревожно выпрямилась в ожидании ответа — Ну… не совсем. — Что вы внесли туда? — срываясь на крик, произносит Полина, вскакивая с дивана. — Мы взяли элемент из твоей программы, — в глазах потемнело, и девушка медленно опустилась на пол. — Вы. что? Вы взяли элемент, который ломает карьеру? Который убивает в человеке танцора? Этот элемент вы взяли? — истерика накрыла девушку с головой. Перед глазами пронеслись всё мучительное восстановление, каждодневные приступы невыносимой боли, сломанная карьера. Полина не хотела такого будущего единственной подруге, да и никому вообще. — Поль, правда, мы все отработали. Ничего не случится, — Алиса пыталась успокоить подругу, но своими словами лишь разжигала огонь. — Отработали? Сколько вы тренировались? Пару недель? Я примерно столько же. И где я сейчас? Ты этого хочешь? Не смею препятствовать. Костыли привезу чуть позже. — Девушка отключается и кидает мобильник на кресло. В груди распространяется чувство агрессии и беспомощности. Они все равно будут исполнять танец. Кого учат чужие ошибки? Никого. На сломанных граблях обязательно должны станцевать все. Девушка устало потёрла глаза и перевела взгляд на экран телевизора. Основное время матча подходило к концу, а счёт так и остался сухим. Девушка приглядывается и понимает, что на газоне лежит Антон, а рядом с ним его брат, который заботливо разминает ему ногу. — Да вы меня сегодня до инфаркта доведёте. Хотя надо сказать, что эта картина не могла не умилять. Близнецы, по-видимому, никогда не оставляли друг друга в беде, и девушке вдруг захотелось, чтобы и о ней кто-то также позаботился во время приступов. Но мечты остаются мечтами. Дополнительное время. ЦСКА открывает счёт и, видимо, этот гол будет единственным в этом матче. Девушка поджимает губы и обнимает коленки, глядя, как Локомотив из последних сил пытается соорудить атаку. Тщетно. Звучит финальный свисток, за которым следует церемония награждения. Девушка вновь видит печальный взгляд одиннадцатого номера, который понуро плетётся за братом, держась за медаль, будто желая ее сорвать. Полина видела в нем себя. Такой же разбитой она была после того падения. Но разница лишь в том, что у него ещё будет шанс блеснуть своей игрой, а у неё, увы, уже нет. Экран гаснет, так как награждение победителей девушка решает не смотреть. Уже лёжа в постели, Полина вновь вспоминает печальное лицо её недознакомого и проваливается в сон.***
Пустота. Опять не смог. Опять сыграл в половину своих возможностей. Не помог команде, хотя желал этого. Бездарность. Скоро его никогда не будут путать с Лёшей, ведь он прекрасный игрок с большим будущем, а Антон? А что Антон? С силой ударяет каменную стену душевой, ощущая приятную боль в костяшках. Не хочет выходить из-под воды. Ведь за дверью опять ждёт брат, который будет говорить тысячу ненужных слов, в которые Антон уже не верит, о том, что все впереди. — Братик, ты как? — Лёша с опаской смотрит на вышедшего из душа брата и ловит на себе непонимающий взгляд. — Как и все мы, — лишь пожимает плечами Антон, натягивая футболку. — расстроен, но ведь это не смертельно. Выиграем ещё, — улыбается, чтобы выглядело натурально. Не хочет вопросов и жалости. — Ох, я рад. Думал, ты опять ударишься в свою депрессию. — Миранчук-старший улыбается в ответ и закидывает на плечо сумку. — Пойдем, а то уедут без нас. Завтра ответственный день. Не волнуешься? — Чего мне волноваться? Каждый Новый год президента видим. Ну, тут ещё и потрогаем — стандартная ситуация. — Лёша заливисто смеётся, а Антон ловит себя на мысли, что из него бы вышел прекрасный актёр. Всяко лучше, чем бездарный футболист.***
Приветливые солнечные лучи наполняют спальню Полины, играют переливами в ее волосах и щекочут глаза. День Х. Сегодня выступление ее команды. Переживать она, конечно, будет в три раза сильнее, чем за себя, поэтому достаёт из аптечки валерьянку. Приняв душ, понимает, что до назначенного времени остаётся чуть больше двух часов и начинает искать одежду. Останавливает свой выбор на чёрных брюках, зауженных книзу и красной кофте со шнуровкой на груди. Волосы слегка завивает на кончиках и подводит губы карандашом ярко-алого цвета. Довольная отражением в зеркале Полина обувает белые кеды и направляется к метро. Опаздывать не в ее правилах.***
— Как чувствуешь себя? — интересуется Смолов, глядя на улыбающегося Миранчука. — Прекрасно, Смол. Как никогда, — врет Антон, улыбаясь ещё шире. — Заливаешь неплохо. Моя школа. Только по глазам все видно. Уж поверь мне. — Улыбка медленно сползает с лица Антона. От Феди бесполезно скрывать правду. Читает на раз-два, как открытую книгу. — Братан, сам все знаешь. Давай не будем, — Смолов лишь кивает, понимая, что разговорами тут не поможешь. Заслуженный мастер спорта. Антона это веселит. За какие заслуги ему это звание? За высококлассное просиживание штанов? Миранчук крутит в руках значок, сдерживая порыв вернуть назад. Но на каждой фотографии его все увидят довольного и улыбающегося. Так держать. Дорога в кремль кажется Антону вечностью. Не раз хочется попросить остановиться и выйти из автобуса. И с каких пор он стал таким совестливым? — Тох, как будто не с нами происходит, — радостно произносит Лёша, толкая брата в плечо. — Кто мог подумать пару лет назад, что мы поедем в Кремль? — Никто, конечно, — отвечает Антон, отворачиваясь к окну. Лёша чувствует неладное, но решает оставить все на потом. Шампанское у президента. Кто о таком вообще может мечтать? Миранчука до сих пор потряхивает от недавнего рукопожатия, а тут уже и душевные разговоры с главой государства. С ума сойти. Поодаль от всех стоит Головин, смущённо осматривая все вокруг. — Значит, всё-таки уезжаешь? — тихонько интересуется Антон. — Да. Не знаю, правильно ли все это, но потом видно будет, — криво улыбается Головин, смотря на друга. — Удачи чтоль, как там говорят, ни пуха и все такое. Ты талант, Саня, не пропадёшь, — Антон пожимает руку товарищу по сборной, а тот лишь кивает в знак благодарности. Миранчук искренне рад за друга, такие горизонты открываются не всем. Когда-нибудь и ему так повезёт, а может быть и нет.***
POV Полина Какая идиотская затея прийти на площадь на полчаса раньше. Сидеть на ступеньках за сценой в ожидании своих танцовщиц — так себе занятие. В сотый раз поправляю волосы, тихо проклиная себя за то, что не взяла заколку. — Полина Андреевна, а вы чего так рано? — Проконтролировать вас, чтобы все прошло без конфузов. Идите переодевайтесь, прогоним выступление. Девушки кивают и уходят в сторону гримерок. Волосы окончательно мне надоедают и я вытаскиваю шнурок из кофты, создавая импровизированную резинку. Вырез открывает вид на аккуратную грудь, но мне все равно. Меня ж никто не увидит. Пару раз прогнав программу, остаюсь довольна. Девушки готовы на все сто и в этом, в первую очередь, их заслуга. Из горького опыта я знаю, что такое думать, что все твои достижения — это заслуга тренера. Наглая ложь. Как жаль, что я поняла это слишком поздно. На площадь уже начинают съезжаться люди, и я уже видела пару наших олимпийцев. Атмосфера запредельная. Как хорошо, что есть такой праздник, когда можно погордиться всеми достижениями сразу. Это дорогого стоит. Поворачиваю голову и замечаю недавно подъехавший автобус сборной по футболу, и сердце пропускает удар. Там ведь может быть и он. — Каким номером мы выступаем? — Из коматоза меня вырывает голос Насти, которая водит рукой перед моим лицом. — Кажется, перед выходом сборной по хоккею, я сейчас уточню, — разворачиваюсь и иду по направлению к выходу, чтобы отыскать организатора, но вместо него в спешке врезаюсь в чью-то накаченную грудь. И каково мое удивление, когда этим «кем-то» оказывается Антон Миранчук. Замечаю заинтересованный взгляд, который тут же гаснет. — Осторожнее, — обеспокоенно произносит парень, рассматривая знакомое лицо. — А, это ты да? Мы виделись на днях, помнишь? — Да, Антон, я помню, — улыбаюсь, заглядывая в глаза собеседнику. Такие же безразличные. — Спасибо, что не Лёша. — Извини, что перепутала, — становится неловко, будто я снова очутилась в школе у директора. — Вы с ним разные. Я поняла это по вчерашнему матчу, — лицо парня становится совсем хмурым, и я понимаю, что затронула больную тему. — Извини. — Да перестань, — лучезарно улыбается, но в глазах совсем не то. — Все норм, не парься. Ты куда-то торопилась? Не задерживаю. — Да, точно, — последние слова показались мне грубыми, хотя, может, я и паранойю. — Меня Полина зовут, — не понятно зачем произношу я, а он кивает. Обхожу парня и направляюсь к организатору. Это нормально — думать о совершенно незнакомом человеке?