Война

Взрыв. Еще один. И еще. Со стен осыпалась земля, воздух снаружи гудел. Валерка лежал на полу землянки, пытался проглотить комок, мешающий дышать. За те полгода, что он на фронте, он так и не научился спокойствию, не смог привыкнуть к тому, что каждый день на войне может стать последним. Валерка боялся смерти. Рядом с ним лежал лейтенант Вадим Самойлов. Красивый, высокий мужчина. Карие глаза его и улыбка, вселяли надежду даже в тех, кому уже надеяться не на что. Вадим иногда подолгу сидел в сан. части, беседовал с ранеными и те всегда шли на поправку - вот какая сила была заложена в этом человеке! Вадиму Валерка всегда завидовал. Есть ли что-то в этой жизни, чего Самойлов боится? Наверное, нет. Душа компании, балагур-весельчак, он даже в самой неприятной и опасной ситуации шутил и не падал духом. Вот и сейчас лежал тут на полу и подмигивал Валерке: мол, не бойся, дружище - налет не вечен. Попугают немцы и исчезнут с горизонта. Вадим старше Валеры примерно на шесть лет, а кажется, что на целую жизнь. Немцы и вправду, словно прочитав Самойловские мысли, исчезли так же неожиданно, как и появились. Внезапная тишина режет слух. Валерка выпрямился, уселся на доски, заменяющие пол - перевел дух. Самойлов вскочил, отряхнул полинявшую гимнастерку и усмехнулся: - Лицо у тебя, Аркадин, под цвет формы стало! И чего тебе в клубе то своем не сиделось? Играл бы дальше на своей балалайке! Понесет же таких на войну... эээх! - лейтенант досадливо махнул рукой и покинул землянку. Валерка перебрался на свою лежанку - улегся, закинул руки за голову и только тогда погасил коптилку. На лейтенанта он не в обиде - Вадим сам на гражданке был личностью творческой - заведовал клубом в далеком Свердловске. Аркадин в Свердловске не был ни разу. Сам то он был с Москвы, играл до войны в музыкальной группе, в одном из местных домов культуры, коих в Москве пруд пруди. А теперь вот пришлось примерять на себя романтику военную, а ей ни конца и ни края не видно! Валера тяжело вздохнул. На сколько они застряли тут - неизвестно. Вчера было две недели, как рота обустроилась и несла службу на данной точке. Прокладка кабеля связи затягивалась - ждали, когда в соседнем квадрате выбьют немца. Немец уходить не планировал. Снаружи землянки послышались голоса. Где-то тонкий голос медсестры Татьяны затянул грустную песню. К нему подключился сильный и увереный Вадима. Песня ожила, заиграла... На войне люди привыкают к тому, что смерть стоит у них за плечом и в любой момент ее костлявая лапа может коснуться тебя. В любой момент могут появиться враги, как это совершенно недавно было с немецкими самолетами. Поэтому так радуются солдаты минутам затишья... Соседа Валеркиного - Глеба, снова где-то носило. Появлялся он в землянке всегда далеко за полночь, шумно дыша, устраивался на лежанке, потом шепотом спрашвал: - Валер, спишь? Иногда Валера отвечал, что нет, не спит. И тогда Глеб заводил беседу. Что-то про космос было в последний раз... Но чаще, заслышав шаги возле входа в землянку, Аркадин поворачивался к стенке и имитировал ровное дыхание спящего. Вскоре, впрочем, действительно засыпал. Обычно ему редко что-то снилось. А если и снилось, то всегда это был один и тот же сон: зеленый луг, заброшенная изба и лицо человека с голубыми глазами. Лица этого Валерка никогда раньше не встречал, а потому еще более странными казались ему все эти сновидения. Сегодня Глеб задерживался дольше обычного. Вообще, всезнающие любители почесать языком и обсудить каждого в роте, приписывали ему, якобы, роман с медсестричкой Татьяной. Может и сегодня он с ней. В принципе, Валерке было все-равно, просто привык он как-то к тому, что рядом, в соседнем углу, ночью дышит Глебка. Так казалось спокойнее. И смерть, вроде бы, даже держалась в стороне - не рисковала сунуться против двоих. Хотя, конечно, это все детские отговорки. Захочет - хлопнет сразу всю роту, чего уж ей... Те же всезнающие языки утверждали, что, мол, Глеб - брат Вадима. Младший. Даже фамилия у них была одна - Самойловы. Впрочем, оба называли себя просто однофамильцами и практически никак не контактировали между собой. Про Глеба в роте вообще мало, что было известно. Он старался не привлекать к себе внимания и на фоне Вадима - шумного и сильного был тих и сам в себе. Валерка иногда смотрел на них и думал, что слишком они были разными. Слишком! Да и отношения между ними были далеко не родственные. Наверное, если бы у Валерки был брат, он бы никогда не стал с ним так себя вести... Брата у Валерки не было. Была младшая сестра Ольга, которую он очень любил. Она его тоже. Они вместе работали в ДК, только Ольга была там худруком. Последнее письмо из дома Валера получал как раз перед отправкой сюда. Ольга писала, что мама сейчас болеет и они обе очень переживают за Валеру. И еще, что если бы не мама, то она тоже пошла бы вместе с ним на фронт. На сердце стало тепло и тоскливо. Заслышав Глебовы шаги у входа в их берлогу, Валерка с головой накрылся одеялом. Говорить ни о чем не хотелось...