I'll love you for a thousand years (сборник драбблов)

      Какое сложное понятие — «дом».       Иногда Стив сидит один в своей комнате в Бруклине, смотрит на засыпающий город и в его голове неожиданно проносится мысль: «хочу домой». И вроде как менять нечего, однако что-то внутри не на месте.       — Куда мы теперь, Кэп?       — Домой.       Стив просто говорит это. Он постоянно ищет, свое место в этом мире, где его дом. Он знает, что может служить, что ему нет жизни простого гражданского. Он потерялся во времени, почти все, кого он знал уже умерли. И все-таки он просто говорит, что они летят домой. Точно зная в этот момент, куда он хочет. Куда ему нужно.       А потом он снова возвращается в Ваканду и сражается за Землю, за людей, за свой дом, даже не зная, где он. Но он очень сильно за него боится. Боится, что потеряет, не успев найти. Боится так и не разгадать единственный тревожащий его вопрос: что такое «дом».       Когда-то давно он думал, что знает, что это такое. Это его мама и отец в совсем небольшой квартире на узкой бруклинской улице. Это тот ларек за углом, в котором он с Баки воровал печеные яблоки, и небольшой лаз в каменной стене, куда они прятались, чтобы эти самые яблоки съесть. Это его первый блокнот с неаккуратными рисунками и пятнами крови, капавшей из разбитого в драке за него носа. Это гравий, который забивался в обувь и который приходилось вытряхивать.       А потом родители умерли, и Стив впервые, приходя к себе, начал думать, что совершенно необъяснимо хочет домой. И ничего не могло помочь.       Будучи Капитаном Америка, он лишь пару раз почувствовал себя, как дома. Это было среди Ревущих Коммандос, когда они делали привал, разводили костер и слушали байки Дугана. Стив смеялся, смотрел на них всех и думал, что они его семья и что хорошо быть дома.       А теперь, в двадцать первом веке он еще ни разу не ощутил этого чувства. Все время было как-то пусто и холодно на душе. Вернее, ему казалось, что он лишь на секунду иногда улавливал чувство «дома», но никак не мог его определить, запомнить, понять, откуда оно исходит. И от того еще сильнее хотелось его найти.       Стив не мог позволить, чтобы у него отняли и это, а потому бился так, как никогда раньше. Выплескивал наружу все свое отчаянье и черпал силы откуда-то изнутри.       А когда щелчок произошел, Стив сел на землю. Он понимал, что проиграл. Он думал, что теперь для него уже точно конец, что он никогда не найдет свой дом, но в то же время, его сердце продолжало биться так, словно все-еще к чему-то тянулось. Куда-то наверх и далеко-далеко.       — Стив. Там Тони, он звал тебя к себе.       Наташа сообщает эту новость с осторожностью. Она волнуется, и Стив тоже. Он медленно поднимается с места, на котором сидел, и проходит к дверям, берясь за ручку. Он переглядывается с Наташей, прежде, чем войти. Тони стоит там и оглядывает на звук. Сердце Стива замирает.       — Здравствуй… Роджерс.       — Здравствуй, Тони.       Снова это чувство появляется в груди и наполнило ее теплом. Вместе с наполненностью приходит боль, потому ее слишком давно не было. Но теперь Стив наконец-то понимает, что снова нашел свой Дом. И не хочет терять его больше никогда.       Он подходит к Тони, смотрит на рану на боку.       — Больно?       — Царапина.       Тони отвечает в своем стиле, а Стив в своем стиле этому не верит. Тони кивает ему, во взгляде почти нет колкости. Это разрешение. Разрешение на то, чтобы снова быть рядом.       Стив пользуется этим. Они говорят. Они много говорят. Он ходит следом за Тони, старается постоянно находиться поблизости. Если он оказывается на другом краю базы, то в нем вновь просыпается это чувство «хочу домой» и он, как только появляется возможность, бежит к Тони, чтобы снова быть дома. Тони как-то делает так, что их комнаты оказываются по соседству. Иногда Стив слышит, как Тони громко вздыхает, пытаясь уснуть. Иногда Стив позволяет себе надеяться, что он для Тони тоже стал «домом».       — Ты дал мне дом.       Стив говорит это перед тем, как впервые поцеловать Тони, и тот отвечает на поцелуй. Их сердца бьются в унисон.