Да, были люди в наше время...

Марфа смотрела на звезды, высыпавшие на мартовское вечернее небо, и думала о том, что, возможно, на это же небо сейчас смотрит ее Петруша... князь Петр Михайлович Долгорукий. Разве же ее вина, что полюбила не ровню? Разве сердцу прикажешь?! Раньше женился он на своей Марье Алексеевне, чем повстречал ее, Марфу. Да и разве она, крепостная девушка, хотела тогда увести его из семьи? Да как бы она посмела?! А если бы даже не любила… посмела бы отказать барину? Другие не любят, а не отказывают. Прикажут - ляжешь куда велят, прикажут - родишь и отдашь. Прикажут - замуж пойдешь, за кого велят. Своей воли у крепостных нет. А воспротивишься - так и продать недолго. Или на конюшню - да розог! В побег от такой жизни невыносимой? А за побег и вовсе насмерть засечь можно (не так уж дорого у какого-нибудь местного фельдшера стоит справка, что крепостной "сам умер") или клеймо выжечь на лице! До Бога высоко, до царя далеко - барин и за бога, и за царя. Марфа слышала о какой-то то ли княгине, то ли графине Салтыковой - Салтычихе, которую когда-то царица Катерина посадила в острог за то, что та без вины девок забила насмерть то ли три сотни, то ли три тысячи... Так пока еще три сотни наберется, а так - станут ли каждого крепостного считать - сам ли умер или как? Марфа потом уже, вольной, когда в городе жила, слышала всякие ужасы про некоторых сумасшедших дворян. Про барыню, что своим горничным, кто забеременеет, приказывала детей тайно топить, как котят! Про дворянина, вполне принимаемого в свете и считавшегося там галантным кавалером, который устроил в своем подвале пыточную, где за любую вину устраивал судилища своим дворовым и сам выносил приговоры всегда с одним и тем же вердиктом "запытать до смерти". Про какого-то холопа князя Чашкина да холопку графа Мискина, что решили сбежать да обвенчаться тайком. Поймали и запороли насмерть обоих. Или про крестьян, что доведенные до последнего издевательствами любовницы министра Аракчеева - такой же крепостной, как сами - убили ее. Тоже забили всех причастных до смерти! Так что не все так плохо в жизни Марфы было, не так уж плох Петр Михайлович, да и Марья Алексеевна не так уж страшна - с теми-то по сравнению. Граф Суворов-Рымник, герой Екатерининский, крестьян своих по росту строил и по пятнадцать пар венчал, как сам захочет. А что Марья Алексеевна экзекуции у столба для дворни иногда устраивала – так то дело житейское, привыкли-с! Она и дочь родную, Лизу, чуть потом не высекла перед всей дворней… А она, Марфа, да много ли она хотела? Петр Михайлович - еще молодой, красивый, да на край света бы за ним пошла, какое уж тут принуждение! А что, наигравшись, продал ее соседу - так-то у них, у дворян, принято так. Вещи продают. Скот продают. Ну и крепостных тоже продают, само собой... Не оставили ей Настеньку. Забрали, пока она, мать, в горячке лежала. Да и было-то ей тогда всего осьмнадцать лет. Как же рассудил тогда его сиятельство барон Иван Иванович? "Родит еще не раз от ровни"? А она не родила. Не могло у нее больше детей быть. Слишком тяжко ей Настенька далась... Хорошо, хоть повидала дочь, прежде чем в Сибирь отправят. Не верилось почему-то, что хорошо все это кончится… Ведь как думала - умерла Настенька, Петру ты не нужна, да и не была нужна никогда - по-настоящему-то. Зачем жить? Для чего вообще на белый свет родилась? Кому жизнь такая нужна? Иван Иванович дал ей вольную. Очень благородно поступил. Мог продать кому-нибудь. Мало ли любителей красивых холопок. Тех. кого, в отличие от Петра, уже не будут волновать ее чувства. Откуда чувства у холопки?! Чувства только у настоящих людей бывают… Ей тогда не хотелось жить. Совсем. Не хотелось быть. Зачем жила? Может быть, ради новой встречи с Петром. Робела перед ним, руки ему целовала... Петрушей и не звала почти, все Петр Михайлович... Доченька... Настенька... Если бы не ты, руки бы на себя наложила твоя непутевая, невезучая мать...