***
Жители Хогвартса в целом довольно положительно восприняли идею провести ритуал, с целью дополнительной защиты школы и укрепления духа факультета. Нет, конечно были и сомневающиеся, некоторые так и вовсе открыто высказывали свои сомнения, как в разумности проведения малоизученного таинства, так и в адекватности детектора, предложившего подобное детям. Для многих учеников правила: не использовать неизвестные заклинания, не участвовать в чужих ритуалах, не использовать зелья, о которых имеешь лишь смутные представления — были чем-то вроде не перебегать дорогу на красный, не разводить костры на бензоколонке, и не совать пальцы в розетку для маглорожденных. Их знали все с самого детства, пожалуй именно из-за этого новоприбывшие в волшебный мир не всегда знали о них, ведь согласитесь, приехав в другую страну, вас никто просвещать о том, что уксус пить нельзя, не будет. В любом случае, по семь человек со всех факультетов было найдено. И в назначенное время, в Большом Зале помимо участников, уже занявших свои места, собрались дети со всех факультетов, любопытство посильнее будет, чем давно приевшиеся запреты. И вот началось. Зал был просто гигантских размеров и без факультетских столов выглядел пустым, даже и не скажешь, что именно это помещение одно из самых используемых в замке. Если не обращать внимания на толпившихся около стен детей, плотность групп которых увеличивалась по мере приближения дверей, то от былого величия зала остались лишь витражи, да иллюзия под потолком. В центре, вокруг выложенного ещё Основателями при строительстве школы герба Хогвартса был начерчен круг. С четырёх сторон в него были вплетены круги поменьше, места в которых заняли деканы факультетов. За пределами большого круга, по правую руку от своих деканов стояло по ученику их факультета с каждого курса, начиная с первого. В центре же, на всем хорошо известном щите, стоял сам Альбус Дамболдор, директор школы Чародейства и волшебства, вокруг которого на равном удалении как от центра, так и от края, шла рунная вязь, значение которой с трудом угадывала даже профессор рун, Батшеда Бабблинг. Слишком многое там было завязано на греческой системе письма, в которой мадам не разбиралась, от слова, совсем. И вот, настал тот самый звёздный час. Когда все тридцать три человека в один голос произнесли Oramus pro auxilio, уже на пятом повторе от общего строя голосов отделился директор, начав читать свою часть, вскоре к нему присоединились и деканы. Но три слова надежно перекрывали все остальные звуки. В какой-то момент у опытных волшебников появилось чувство, что кто-то читает их воспоминания, а они сами при этом, вместо того чтобы скрыться за артефактами или же собственными щитами, лишь наоборот выставляют на показ всю жизнь Хогвартса, все его проблемы и свои переживания, связанные с ним. Дети же ничего даже и не заметили, лишь пара человек озадаченно нахмурилась. Впрочем, это ощущение исчезло также внезапно, как и появилось, так что никто не придал ему особого значения. И вот, в последний раз под куполом пронеслась мольба о помощи. Где-то с минуту стояла оглушительная тишина, в какой-то момент она даже стала давящей, вот только стоило одной из тех первокурсников, что стояли у круга, покачнуться, как всех буквально прорвало. Тут же начался шум и гам, все стремились обсудить произошедшее с окружающими, выразить своё мнение, высказать предположения, ну, и просто поделиться эмоциями. Все же ритуалы — это нечто, увидеть которое удалось не каждому, более того, если для чего-то в этом таинстве требуется большое количество людей, то предпочитают приглашать только тех, кого связывают кровные узы, и кому всецело доверяют. Слишком уж там переплетается магия участников, на определенном уровне она вообще способна объединять не только чувства с мыслями, но и щедро делиться памятью. Весь остаток дня был посвящён лишь одной новости, и, пожалуй, если сам Лорд Волан-де-Морт появился бы в этом зале, начав раскидываться непростительными, его просто заткнули бы и попросили не мешать обсуждению интересной темы. За всеми волнениями никто и не заметил исчезновения как директора, так и Мальчика-который-Выжил.***
Минерва МакГонагалл старалась держать себя в руках, правда получалось у неё это, слабо говоря, плохо. Покрасневшие глаза, то ли от рыданий за закрытой дверью своих покоев, то ли от бессонной ночи, неестественно прямая спина, едва заметно, но все же трясущиеся руки и постоянно срывающийся голос. Были ещё мелочи, но уже по этим признакам можно было уже сказать, что прошедшую ночь ИО директора Хогвартса провела отнюдь не на пуховых перинах, наслаждаясь приятными грезами. Нет, вместо этого женщина носилась по Хогвартсу, пытаясь установить хотя бы иллюзию порядка в том хаусе, что безраздельно царил вокруг. Желала ли профессор однажды повышения? Естественно. Хотела ли этого? Конечно. Мечтала ли о том, чтобы тот, кто был напоминанием её ошибок, покинул школу? Определённо. Вот только она не желала, чтобы мечты исполнились именно так. Минерва никогда даже не рассматривала вариант со смертью Альбуса. Пожалуй этих двоих можно было назвать близкими друзьями. Уже давно они доверили друг другу то, что не расскажешь никому, даже семье. Дружба между мужчиной и женщиной невозможна? Ну-ну, то же самое говорят и о женской дружбе, вот только идите, рискните Помоне начать наговаривать на Минерву, она вас на удобрение наравне с драконьим навозом пустит. Хотя с Дамболдором-старшим у них были совершенно другие отношения. Они не особо делились своими мыслями и переживаниями, да и зачем это тем, кто прекрасно знал, что именно тревожит товарища, и всеми силами оказывал необходимую поддержку. Нет, МакГонагалл ни в коем разе не была влюблена в своего учителя, кто бы что ни говорил, с её стороны не было и намёка на те нежные чувства, что она питала к Элфинстоуну Урхарту или же к Дугалу МакГрегору. И вот теперь этого человека нет. И не к кому теперь будет прийти, когда ночью тебя нагонят призраки погибших учеников, которых ты недостаточно хорошо обучил, раз уж они все покинули этот свет, заедая удушающий страх приторно-сладкими лимонными дольками, что неплохо отрезвляли и прогоняли страшные мысли. А ведь Минерва пыталась покупать для себя такие же, вот только такой «магический» эффект был лишь у тех, что добывал где-то директор. Мерлин, ещё не прошло и суток со смерти друга, а женщине уже хочется остановиться и запереться в четырёх стенах, бросив всех и вся. Вот только живая и требующая движения натура этого не позволит. Скорее уж, она заставит двигаться вперёд и тонуть в океане работы, взваливая на себя все больше и больше, и запрещая даже мысленно признавать, что просто ждёт, когда уже не выдержав нагрузки, организм сломается. Северус такой же. Он тоже не может по-настоящему оплакивать кого-то. И это стало ясно давно, ещё когда при обучении мальчика приступ энтузиазма и сплошных «П» совпал со смертью матери, а конец войны с Волан-де-Мортом, с волной изобретений новых зелий и заклинаний. Так и правда легче, по крайней мере, им. К слову, вторая сбывшаяся, не так как того хотелось, мечта. Северус Снейп. Бедный и забитый отцом мальчишка, что по какой-то злой насмешке судьбы стал объектом нападок со стороны молодых Мародёров. И ведь Минерва прекрасно знала, что нужно, нужно было остановить мальчишек, вот только не могла ничего с собой поделать, с компанией, которой верховодил крестник милого Элфинстоуна, спуская Джеймсу с рук если не все, то очень многое. Сейчас она уже понимала, что своим потаканием только навредила, но тогда было лишь полное гордости за крестника лицо бывшего начальника. Да и как она могла подозревать мальчика в чем-то плохом, если уж его так нахваливал дорогой сердцу человек? Скорее это кто-то хочет оклеветать юного Поттера. Уже потом, много позже, она поняла, что именно творила, вот только исправить что-либо было поздно, а тот забитый мальчишка, который, стиснув зубы, молча терпел все издевки, перестал таковым быть, став загнанным в угол опасным зверем, что не раз доказывал как остроту, так и опасность своих клыков. И была в этом её, Минервы МакГонагалл, вина. «Нет потери без какой-нибудь выгоды, а свою ты уже нашла, так почему бы не расправить плечи и с ровной спиной не идти вперёд?» Так ей сказал Альбус много лет назад, после рассказа об истории своей семьи. И с точно той же интонацией они звучат сейчас в её мыслях. И вот, неуловимо для глаза, женщина меняется, вот уже нет разбитой и опустошённой одинокой старухи, есть сильная и опытная ведьма, что прожила не одну потерю, и, скорее всего, переживёт ещё столько же. Провожала подростков всем привычно собранная профессор МакГонагалл, что, по правде говоря, внушало некоторое подобие уверенности в остальных.***
Размышлял о будущем и Филиус Флитвик, вот только даже грядущая война его не так тревожила, как проведённый покойным Альбусом ритуал. На своём веку гоблин пережил уже три такие, две из которых были мировыми. А если учитывать всевозможные внутриклановые интриги, то от противостояния этому «Темному Лорду» и вовсе становилось смешно. Да, деток, которые погибнут в намечающемся противостоянии, было жаль, но на этом все, ведь выживают сильнейшие — таков закон жизни. Проведенный же ритуал пугал своими последствиями. Этот гоблин живет достаточно долго, чтобы помнить, как нечто похожее происходило еще на его первом курсе. Тогда он был лишь сторонним наблюдателем, да и повод, если честно, помнится уже смутно. Кажется, это было что-то связанное с лестницами. Да, вроде как они однажды замерли неподвижно, после того как добавили новые охранные чары, тогда всем говорилось, что это воззвание к духу самой школы. С тех пор лестницы больше не слышали никого кроме директора, перемещаясь лишь по известной им траектории. Второй раз Филиус уже гордо носил титул преподавателя, правда еще не был деканом, кажется, это случилось незадолго до назначения Диппета. Что тогда директор не поделил с кентаврами, так и осталось неизвестно, кажется все дело было в загубленном эксперименте, все же Фронсак был настоящим фанатом растений, особенно он любил выводить собственные виды, но вот последствия Флитвик запомнил раз и навсегда. Он сам лично помогал коллегам уничтожить записи ритуала сразу же после похорон. Довольно скомканных и поспешных, но признаться честно, было легче сжечь пустой гроб, чем объяснить общественности, почему администрация школы стала выделять деньги на нужды племени кентавров, которых с огромным трудом удалось убедить взять под свою заботу нового кентавра, по имени Бэзил. И вот теперь опять. Уже третий раз. Этот ритуал неясным образом появляется в жизни Филиуса и, честное слово, декан Ровенкло предпочел бы его никогда не видеть и не слышать о нем. Но увы, он ведь всего лишь сторонний наблюдатель, в чьи обязанности входит учить студентов чарам. Пятисотлетний гоблин в очередной раз обреченно вздохнул, с ужасом предвкушая грядущие изменения. Почему-то будущее больше не представлялось в столь мрачных тонах, как раньше.