После

— Мой король, эти цепи не удержат его навечно, — произносит Окойе. Т’Чалла молчит. Смотрит на Эрика. На то, что от него осталось. Гниющий труп, который по какой-то ошибке природы остался жив. Т’Чалла не может избавится от него. Держать на цепи и зачарованно смотреть. Это всё, что в его силах. Шури пытается найти лекарство. Она говорит, что скорее всего не сумеет сделать с зараженными ничего. Т’Чалла не хочет верить. — Тогда нам нужны более крепкие цепи, — наконец отвечает Т’Чалла, отходя от Эрика. Того, что когда-то было Эриком. Сейчас он лишь рычит, разлагается, воняет и пытается вырваться. А еще пытается укусить подошедших слишком близко. Он больше не человек. Всего лишь гниль. Оживший труп. Но Т’Чалла надеется на некую вакцину. На свою сестру. — Признай уже наконец, что он умер! – говорит Шури. Т’Чалла тяжело вздыхает. Он не может просто взять и признать. Надо пытаться до последнего. Потому что ему не остается больше ничего. И, пожалуй, это не лучшее, из принятых им решений, но не хочется признавать. Хочется до последнего пытаться искать хоть какой-нибудь выход. Т’Чалла молчит, с безмерной тоской смотрит на оживший труп Эрика. Брата. — Ты сумеешь найти исцеление. Ты справишься, — с надеждой произносит Т’Чалла. Шури тяжело вздыхает и хлопает себя по лицу рукой. Брат просит её о невозможном. Нельзя воскресить умерших. Шури пыталась много-много раз. И она продолжает пытаться. Потому что Т’Чалла никогда не признает, что это невозможно. Так что теперь в этой темнице сидит прикованный цепями труп, к которому Т’Чалла приходит каждый божий день. — Мёртвых нельзя воскресить. Я смогу найти лекарство от вируса, но я не смогу вернуть умерших, — с легкой печалью произносит Шури. Т’Чалла смотрит на неё с такой надеждой. Ему стоит понять, что люди не всесильны. У всего есть пределы. Границы. Т’Чалла продолжает верить, что всё получится. Сколько бы раз Шури не говорила, что это невозможно. Он не хочет верить, что это конец.