***
Пышные, блестящие локоны, обрамляющие такое детское личико, точёный игриво-курносый носик, маняще пухлые губы спрятанные под бархатную помаду, томное спокойствие и неприкрытая печаль в больших глазах… Как же прекрасно в ней было все, глаз художника словно не мог уцепиться за одну деталь, выделить главное. А нарисовать это чистое очароварие так хотелось! Эврил все смотрела, и смотрела на эту утонченную француженку, пока та сидела в коридоре с местами облезшей, загрязнившейся от времени, синей штукатуркой. Она сидела прикрыв глаза, слегка запрокинув голову, будто бы опираясь ей на стену, держа в руке стаканчик ароматного, но уже такого остывшего напитка, и всем своим хрупким естеством словно контрастировала с пыльным и безжизненным коридором. По помещению разлетался сладковатый аромат ее духов, смешиваясь и переплетаясь с кофейно-ореховым запахом напитка в руке деввшки, резко резонируя с промозглой сыростью коридора. Ресницы Жюли робко подрагивали, личико время от времени искажала легкая судорога, так, будто она спала, и снился ей сон не о прекрасной Франции и их совместном с Эврил будущем, вкусных хрустящих круассанах в пекарне на бульваре Монмартр и разговорах о любви, а нечто болезненное и тяжелое, словно свинцовое английское небо. Эврил даже попробовала угадать, о чем именно мыслит пребывающая в полусне девушка, но мысли ее сбивались, дыхание учащалось, она понимала, что происходит нечто неправильное, она будтостоит на краю бездны и нп может удержаться, начинает падать в эту бесконечную пропасть, выбраться из которой потом будет не так-то просто… Жюли тем временем бежала по бескрайнему морозному полю, голыми ступнями касаясь свежих хлопьев снега, падавших на землю сквозь туман… Она все продиралась и продиралась сквозь белую пелену, звала кого-то на помощь, а ответом была безмолвная тишина ночи. «Кого я ищу?», «Куда я бегу?» — эти вопросы бессознательно крутились в голове девушки, а ответ все ускользал от взора… Вдруг, неожиданно для нее самой, из тумана показалась худенькая женская ручка, протянутая бегущей. Жюли, не медля ни секунды, схватилась за нее, как за спасительную соломинку, и вдруг из белой бездны показался и облик девушки. Madonna! Из неизвестности навстречу уверенно вышла Эврил, взяла протянутую ей руку, и прижила к себе запыхавшееся, испуганное, хрупкое тело. От неожиданности произошедшего Жюли вздрогнула и проснулась. — Что со мной происходит? Как понимать этот сон? — вопросы роились в прекрасной головке девушки, проецируя гримаску испуганной задумчивости на бледно-фарфоровом личике. Жюли не замечала ничего вокруг, все уносясь и уносясь мыслями обратно в то поле, тот туман, вспоминала ту руку, протянутую из ниоткуда, облик Эврил, обогревшей и успокоившей в объятиях... "Что-то тут не то! Я решительно ничего не понимаю!" думала она, частью своего существа боясь понять истинный смысл этого сна. "Сегодня же зайду в ту кофейню, поближе познакомиться с бариста!" - подытожила в мыслях девушка, словно ставя точку в споре разума с чувством, и тряхнув головой, чтобы отогнать лишние мысли, довольно улыбнулась. В конце коридора спасительным звоном разразился звонок на последнюю пару. Девушка хотела было встать, но чужая сумка тяжелым грузом лежала на руке, не давая пошевелиться. "Чья это?" - пронеслось в голове, - "Ой, это же сумка Эвриль!" - вдруг словно дошло до Жюли. "А где же сама девушка?" Эврил сидела в дальнем углу коридора хрупкой спиной повернувшись к Жюли, и что-то сосредоточенно писала. "Она пишет? Хотелось бы посмотреть, что именно", - пронеслось в голове француженки, но она уверенно отгнала эти мысли, высвободилась из плена сумки, поднялась и зашагала было в кабинет, но остановившись в дверях, окликнула: "Эвриль! Ты идешь на пару?", и прошла в аудиторию. Эврил, так увлеченно занятая портретом, не видевшая и не слышавшая ничего вокруг себя, оказалась застигнутой врасплох. Она наспех убрала набросок в папку, и отдышавшись немного посмаковала своё имя, произнесенное на французский манер. Эвриль... это было так созвучно mademoiselle! Так нежно и обнимающе звучало собственное имя! Посидев так с минуту, Эви встала, дошла до сумки и, вздохнув, зашла в аудиторию. Учеба ей уже не нравилась и наскучивала.***
После пар Жюли тихой мышкой скользнула на выход, дошла до дома тетушки, поднялась в квартиру, автоматически открыла ее ключом, зашла, бросив сумку у входа, и резко остановилась, понимая, что все это время ее мысли витали вокруг одного предмета. Эвриль. В ее голове прочно сидела лишь Эвриль. Жюли могла бы поклясться, что она не знает о чем былс последняя пара сегдня, потому что все время кровь отстукивала по вискам это имя. Эвриль. Эйв`и. Хрупкая, ненежная, неласковая, она заняла все ее мысли, не оставив ни дюйма свободного места в мозге. Жюли глубоко вздохнула, стянула с себя одежду, пропахшую сыростью коридоров университета, и прямо в кружевном нижнем белье изумрудного цвета, так выгодно подчеркивавшем утонченную фигурку и стройные ножки, вышла на балкон. Там она достала розовый портсигар, с мгновение полюбовавшись им, открыла и вынула тонкую сигаретку. Она села нс пол, согнув перед собой ноги и обняв их рукой, и закурила. Тяжелый дым не хотел улетать с балкона, он клубился, пропитывая волосы и кожу Жюли снаружи, и наполняя легкие изнутри. Девушка думала, изгоняла мысли и снова они роились у нее в голове. Казалось, что этот порочный круг не разорвать! Докурив, девушка отправилась в душ, смыть с себя напряжение сегодняшнего дня. Она скинула с себя кружева и зашла в горячую струю воды. Капли текли по раскаленному телу, сбиваясь в струи, обтекая все изгибы, перетекая по груди, спускаясь ниже по плоскому животу, достигая лона, приятно обжигая нежную кожу бедер, капали на пол. Жюли переместила душ ниже, и струи приятно защекотали лоно, тепло волнами разлилось по телу, щеки вспыхнули румянцем, глаза подернулись туманящей пеленой экстаза. Жюли томно застонала, наслаждение с каждой секундой росло в теле, пока в один момент не взорвалось и не потекло приятными будоражущими импульсами по всей душе. Жюли простонала в последний раз и устало опустилась на пол. Глаза прикрылись, улыбка подернула утонченное лицо. Ноги подрагивали под струями обжигающих вод, на сердце стало легко и приятно. Помывшись и собравшись с силами, Жюли надела широкие темные джинсы, любимую клетчатую рубашку, обула черные олдскульные вансы и собрала густые волосы в небрежный пучок. Пара штрихов темной помадой, и в мыслях снова всплыл облик Эви, ее роковые прямые стрелки, так аккуратно продолжающие разрез глаз, делая его по-своему кошачьим. Встряхнув головой, Жюли взяла подводку. Стрелки упорно не хотели рисоваться, но пятнадцать минут страданий, и роскошная красотка с истинно стервозным взглядом смотрела на нее из зеркала в ванной. Подмигнув своему отражению на последок, Жюли вышла из дома. Она пошла тем же маршрутом, что и утром, не замечая ничего вокруг - ноги словно сами несли ее. Остановилась она перед входом в кофейню с красивым мсльчиком с ореховым цветом глаз, и абсолютно дерьмовым кофе. Перед входом девушка остановилась, тряхнула головой, игриво улыбнулась и зашла внутрь.***
Колокольчики на входе заливисто зазвенели, оповещая о приходе нового гостя. Мальчик с кудряшками и очаровательными ямочками устало посмотрел на дверь, а из головы у него не шла та милая француженка, зашедшая утром. Он был почти уверен, что она ему не перезвонит а кофе был отвратительно сварен, поэтому он лишь изредка улыбался собственной наивности, и печально вздыхал. От Гарри, так его звали, приятно пахло ментолом и табачным дымом, персиковым шампунем и многочисленными сиропами для кофе. Длинные кудри ниспадали на лицо, отбрасывая такие же кудрявые и мягкие тени, щекотали курносый носик. Парень время от времени устало тер переносицу и изредка выходил в дверь черного хода на бодрящих холодок. Там он, медленно выдыхая дым ртом, абстрагировался от целого мира и долго курил ментоловые сигареты. Как же он устал! Гарри работал в этой кофейне полгода, и, видят небеса, он совсем не видел отдыха! Изматывающие двенадцатичасовые смены, гости и кофе, повсюду этот кофе! А он ведь даже не любит его. И людей тоже не любит. Гарольд был типичным мальчиком-скейтером в бордовой шапочке бини, истертых до дыр вансах и в футболке Linkin park. Отчисленный студент Лутонского университета, он изучал литературу и искусство, играл на гитаре... А тут этот дурацкий кофе и натянутые улыбки гостям! Единственной отдушиной парня был его любимый мотоцикл. Старенький и потрепанный, он достался ему от покойного отца, и представлял собой ценность отнюдь не материальную. Оторвавшись от собственных мыслей Гарри усталовзглянул на дверь, натянул было дежурную улыбку, но тут его наваждение стало явью! Перед ним, очаровательно улыбаясь, стояла та самая француженка, которой утром он приготовил самый худший в своей жизни кофе. Настоящая, искренняя улыбка тотчас появилась на усталом лице, на щеках проступили ямочки. О, как он был обворожителен в это мгновение! -Hé! Je vais vous apprendre à faire un bon cappuccino aux amandes ! Ne t'en fais pas? Привет! я собираюсь учить тебя варить правильный миндальный капучино! Не против? И черт, конечно же он был не против! Он был готов варить нелюбимый, даже ненавистный кофе литрами, лишь бы быть с этой девушкой рядом! Гарри стоял и глупо улыбался, весь французский разом вылетел из его головы. - Да, да, я согласен! Oh, si, mademoiselle! Парень был по-настоящему счастлив, Жюли игриво улыбалась и, клянусь, это могло было быть зарождением нового чувства. Глаза в глаза, биение сердец замедленно, пульс изо всех сил стучал по вискам. Спустя несколько часов после закрытия кофейни, парочка сидела на заднем дворе, курила ментоловые сигареты Гарри и болтала, глядя на звезды. В безмолвии ночи слышался нежный смех и мерцали искорки от сигарет. Зная друг друга лишь пару часов, они думали, что нашли свои алмазы в кучах графита, счастье в мире, полном невзгод. - Джули, - со смешным английским акцентом проговорил Гарри, - у моего друга Эшли сейчас проходит вечеринка для студентов одного поганого университета. - после паузы он продолжил, - ты не хотела бы поехать туда со мной? Научим этих тухлых ботаников отрываться? Жюли сделала вид, что не услышала колких замечаний о студентах, и приняла это спонтанное приглашение.