Старый пёс

      — Нет, не смогу. — Сказал Аки, распластанный на полу неподвижной куклой. — Не выходит.       Он замолчал.       Тишину нарезал на порционные куски шум воздуха в вентиляционных отверстиях.       — Придется вырубить электричество во всем районе. — Звук голоса шел откуда-то из грудины и глушился одеждой и самим положением тела робота.- Задача сложная, боюсь перегрева. Перезагрузи меня вручную примерно через полчаса.       — Да. — Отозвался Андерсон. — Ты справишься?       Ответа не последовало.       Хэнк не мог сказать точно, выключился ли андроид, или у него просто не хватает мощности на поддержание разговора.       Через какое-то время потух свет и смолк вентилятор.       Тишина и темнота накрыла прислонившегося спиной к холодной металлической стойке мужчину.       Его собственное шумное дыхание и стучащая в висках кровь сделали шаги и возгласы патрульных у входа почти неразличимыми. Но Андерсон все-таки расслышал, как выругался дежурный инженер, кляня вечные неполадки, как он в сердцах саданул по двери и приказал команде роботов покинуть здание.       Хэнк остался один, запертый в пропитанном запахами пороха, ржавчины, пластика и тириума хранилище.       — Как это делается? — Он поморщился. — Пять слогов, семь, а потом?       В животе заурчало. Он сейчас все отдал бы за хороший жирный гамбургер. Ситуация, в которую он влип выглядела забавной до невозможности, и до невозможности же печальной.       Отставка?       Без дополнения в виде алкоголизма она казалось отвратительнейший перспективой. И что он будет делать — бросит курить и начнет по утрам трусить с собакой вокруг квартала?       Сумо.       Хэнк не то, чтобы забыл о псе, сознание почти полностью вытеснило невеселые перспективы собаки.       Это похоже на то, как о недавно убитом говорят родственники, мол Джон Доу любит стричь газон, и прекрасно делает барбекю. Несмотря на то, что вышеупомянутый Джон уже часа три лежит с раскроенным черепом в гостиной. Гамбургеры и Жеваный теннисный мяч Так любит Сумо       — Шепотом произнес Хэнк. Настоящее простое (прим. автора — present simple) в последнем предложении царапнуло язык. Голова седа То ли жив, то ли умер Определись же       В какой-то момент Хэнк начал считать время короткими хокку. Тоска растворилась, тело затекло, пальцы ног онемели. Осталось только тихое дыхание и ритмичные слова, метрономом отбивающие строчки. То ли ждет где-то то ли покинул меня Пес Шредингера.       Внезапно хокку закончились, а холодный пол и затекшие конечности никуда не делись, и Андерсон решил размяться. Он поднялся, и пошел по хранилищу, оглядывая полки с лежащими на них оружием, запчастями, хитро запаянными пакетами с одеждой и стенды с андроидами. Множество лиц и — прошептал Хэнк, — Я среди них блуждаю Грустная маска.       Чертовы хокку засели в подсознании и если бы мужчину сейчас кто-то окликнул, он бы вероятно ответил очередным трехстишьем. Привет как дела Еще не надоело Привет как дела       Он мерил шагами главный зал хранилища, рассматривал стенды с развешанными на них вскрытыми пластиковыми туловищами как вдруг его взгляд зацепился за знакомый абрис.       В углу на одном из десятков светло-серых стоек располагалась серия RK-800.       Коннор с пулей в голове.       Коннор с пулей в груди.       Конор.       Конор.       Конор.       Мужчина замер, разглядывая пластиковое подразделение.       Эти две пули предназначались для него самого, для Андерсона, а их поймал его механический напарник. Пусть тогда еще не настоящий, пусть следующий своей программе. Но кто знает, где заканчивается программа и начинается личность? Кто, кроме самого Коннора?       Какой мудак дал им жизнь и самосознание для того, чтобы потом забрать всё.       Сделать их рабами. Живых, чувствующих.       Какие еще вопросы о происхождении? Какие еще дебаты? Если нечто способно ощущать и сопереживать, значит оно живое.       «Меньше философии, Хэнк. Ни к чему хорошему это не приведет.» — Посоветовал себе мужчина, но все же не смог преодолеть искушения, и стыдясь коснулся безжизненной, если так можно говорить о машине, провисшей на подпорках руки андроида.       — Я вернусь и наваляю им так, что они потом еще неделю сидеть не смогут.       Холодная кожа коснулась пластика.       Андерсон хотел выругаться, но получилось что-то между всхлипом и хрипом пересохшего горла с кисловатым привкусом недавно выпитого кофе.       — Раскис. Теперь придется оттирать отпечатки. Сидел бы в своем углу и читал дурацкие стишки.       Хэнк хотел было сплюнуть на пол, но спохватился — незачем оставлять еще свои ДНК на месте преступления.       Мужчина наскоро стер отпечатки краем рубашки и зашагал прочь от глядящих в прошлое Конноров, туда, где на полу рядом с портом лежало тело Аки.       Он неожиданно быстро разобрался с застежками на головах предводителей восстания, свинтил их, и как арбузами, наполнил ими раздувшуюся сумку.       — Ну что дружок, пора просыпаться? — Спросил Хэнк и вдавил пальцы в оболочку шеи робота.       Аки загружался.       — Безопасный старт системы. Патронажная модель PR-2015.       — Аки?       — Да Хэнк. Они ушли?       — Кажется.       — Я открою двери.