Take me to church.

Даби аккуратно выглянул из-за угла. Кларис была увлечена беседой с прихожанами. Сочувственно пожимала руки, кивала и обнимала рыдающих. И, самое главное, была очень занята. Конечно, всем этим следовало бы заниматься священнику. Но после нескольких «Ну, все мы смертны, что ты поделаешь» и «Может, оно и к лучшему? Хоть прекратил свои мучения», Кларис выгнала Даби заниматься другими делами, всунув ему только расписание проведение отпеваний. Отпевания… Тога хорошо постаралась в соседнем доме. Четырнадцать трупов. Как будто с первого или хотя бы второго раза не стало ясно, что получить кровь из людей не выйдет. Теперь фальшивый священник был обеспечен работой на ближайшую неделю так точно. Суета раздражала. Особенно сейчас, когда было необходимо решать абсолютно другую проблему, а не возиться с трупами. — Сегодня людно, — хмыкнула Тога, заглядывая в зал через плечо Даби. — Ты популярен. — Интересно, из-за кого, — фыркнул тот, обернувшись на суккубу, вошедшую через заднюю дверь. — Привела? — Да. Только он вошел через центральных ход. Но не понимаю, зачем это все. Тога отшагнула назад, перекатившись с носков на пятки и обратно. Школьная форма, неприлично короткая юбка, расстегнутая блузка и невинно заложенные за спину руки. На кукольном лице — наигранное недоумение. — Я решил, что, возможно, Ацухиро сможет что-нибудь придумать в нашей ситуации. В конце концов, он же рассказывал, что собирал магический опыт многих поколений и блаблабла. — В твоей, — мрачно выдала Тога, глядя исподлобья. — Что? — В твоей ситуации. Это же ты решил, что жнеца надо спасать, а не бежать от него. — Не начинай читать мне нотации, — закатил глаза Даби. — Он пожертвовал своей безопасностью, чтобы спасти нас. — Тебя. Даби медленно моргнул. Тога неопределенно пожала плечами, глядя в сторону. — Какая же ты… — Что? Мразь? — злобно усмехнулась Химико, сморщив носик. — Да. Я демон. Как и ты. Так что не смей меня осуждать. Я хочу жить. И самопожертвование не входит в набор моих качеств. Но знаешь, что меня бесит больше всего? Ты! Ты, который делает вид, что спасает жнеца по какой угодно причине, кроме… — Заткнись. — Ты привязался к нему, — с нажимом произнесла Тога, не отводя взгляд от вспыхнувших злостью голубых глаз. — Сильнее, чем следовало бы. Чем можно… Будь честен хотя бы с собой! Я видела, как ты на него смотрел. Еще до того, как мы столкнулись с твоим братцем. Я вырвала сердце той, кого любила, я знаю, о чем говорю. Поэтому дам дружеский бесплатный совет: оборви все это сейчас, пока есть куда отступать. Потом будет поздно. Это тебя погубит. — Тебе какое дело? — Ты мне нравишься. С тобой весело. Не хотелось бы, чтобы ты подох из-за такой глупости. Тебя в жизни может ждать гораздо большее, чем… это. Даби сжал зубы, но ничего не ответил. Снова выглянул в зал. Людей стало гораздо меньше. При этом Ацухиро видно не было. Кларис успела куда-то убежать по делам. Как раз можно было бы незаметно проскочить в комнату. Шагнув, Даби обернулся на Тогу, кисло спросив: — Ты пойдешь? — Нет, — хмуро покачала головой девушка, и в ее голосе проскользнула едва уловимая печаль. — Он мне тоже симпатичен. Забавный. Будет жаль. Но… я не готова жертвовать собой. Если ты собираешься из кожи вон вылезти, чтобы его спасти — я тебе не помощница. Тебе нужно сделать другой выбор. — А если все получится? — Ты такой милый, — улыбнулась Тога, обнажив острые клыки. — И размякший от своих чувств. И он тоже хороший. Я вам обоим нравлюсь. Сможете простить меня — я вернусь. Нет — плакать не буду. Но… — Но сейчас ты хочешь жить, — кивнул Даби, развернувшись. — Я понял. — Удачи, — махнула ему вслед Тога, но священник даже не посмотрел на нее. Химико прижала ладонь к груди и вздохнула. Думать о том, что Даби вряд ли выберет себя, было почему-то невероятно тоскливо. Но мир — он такой огромный. Тога не могла позволить себе, чтобы он сошелся клином на чем-то одном. Не для того она получила второй шанс и отдала все. Но ей искренне хотелось, что надежды Даби действительно оправдались. Пользуясь моментом, Даби проскользнул к лестнице, по дороге отмахнувшись от нескольких назойливых прихожан. Сако стоял напротив двери в комнату. Увидев демона, натянул на лицо приветливую улыбку. Но что-то в карих глазах выдавало беспокойство. — Что, такой скромный, что не заходишь? — Скорее предусмотрительный, — хмыкнул Ацухиро. — Кто знает, чего можно ожидать от жнеца в его истинной форме. Вдруг мне понадобится защита? Или помощь. — Он был могущественным жнецом ровно десять секунд, — усмехнулся Даби, толкая дверь. — А теперь он все то же недоразумение, только костлявый и с обреченным видом. Сако заглянул демону через плечо и наткнулся на недовольный взгляд рубиновых глаз. В целом, Даби был прав. Зрелище в виде Шигараки, сидящего на кровати, подтянув к себе коленки и закутавшись в плед, было весьма… плачевным? Во всяком случае, точно не подходил под описание «могущественный жнец». Коса, перевязанная бинтами, робко стояла в углу, что только усугубляло ситуацию. Но воспитание позволило Ацухиро оставить все комментарии при себе. Хотя бы потому, что Даби не отличался добротой и терпением, а Шигараки выглядел так, будто ему и без этого было чрезвычайно тошно. — Итак, что тут у нас? — вместо этого бодро спросил Сако, стараясь натянуть на лицо воодушевляющую, но при этом не чокнутую улыбку. Вышло, вероятно, не очень, потому что Шигараки неуверенно отполз чуть дальше, сильнее заворачиваясь в одеяло. — Нужно сделать так, чтобы его не нашло Чистилище, — бросил Даби, подпирая спиной дверь. — Он воспользовался косой и… что-то произошло. — Что-то? — Чистилище теперь знает, что я на Земле и занимаюсь какой-то фигней. Если кратко. Ацухиро задумчиво хмыкнул. Взгляд зацепился за почерневшие кисти Шигараки. Глаза колдуна загорелись одержимым восторгом. Сделав шаг вперед, он протараторила: — Это ведь твоя истинная форма? Позволишь взглянуть? В гримуарах пишут, что жнецы находятся на границе между миром мертвых и живых. Материальности и духа. Поэтому люди как будто одновременно видят и не видят жнецов. К тому же… — Ну началось, — перебил его Даби, швырнув в шляпу Ацухиро сноп голубых искр. — Попридержи свой энтузиазм, доктор магических наук. Лучше направь его на то, чтобы скрыть Шигараки от Чистилища, а не на то, чтобы попялиться на его голые кости. — Почему это прозвучало как-то… неправильно, — пробормотал Томура, но никто не обратил на это внимания. — Это тоже может быть важно! — горячо возразил Ацухиро. — Я впервые сталкиваюсь с таким запросом, поэтому главную роль может сыграть вообще что угодно! К тому же, я ученый! Меня не нужно стесняться. — Последняя фраза была лишней, — скривился Даби. — Согласен. Мы можем прекратить это обсуждать в таком тоне? Ацухиро растерянно посмотрел на недовольного Шигараки и сконфуженно кашлянул. Поправив слегка сбитую шляпу, он уже спокойнее повторил: — Ты позволишь взглянуть на твою истинную форму? Томура кинул быстрый взгляд на Даби, но тот был слишком занят попытками закурить мятую сигарету. Вздохнув, Шигараки подполз к краю кровати и, спустив ноги на пол, скинул одеяло. Стопы были такими же черными, как кисти рук. Темная кожа постепенно переходила в кости. На шее — голые мышцы. Все остальное — потрескавшиеся белые кости. На тазовых каким-то чудом удерживались темные штаны, которые, судя по размеру, принадлежали бывшему священнику Грегору. Сако приблизился, внимательно рассматривая жнеца. Пальцы потянулись к ребрам, но Томура скривился, отодвигаясь, а за спиной послышался треск синего пламени. Намекать еще более очевидно необходимости не было. Достав из кармана монокль, Ацухиро приложил его к глазу. На стекле была нацарапана руна, но она вовсе не мешала видеть. Напротив — позволяла заметить то, что не увидишь без магии. — Как интересно, — пробормотал Сако, присматриваясь. Среди костей скелета энергии почти не было, но едва заметные паутинки висели на ребрах. Тот самый брак. Некоторые спокойные, некоторые — подрагивающие, выдающие тревогу. Все они тянулись к одному месту в центре груди, но там была пустота. Не за что зацепиться. Невозможность прожить эмоции в полной мере. Хотелось прикоснуться, посмотреть на реакцию, но рискнуть Ацухиро все же не решился. — Хм, любопытно, — вместо этого вздохнул он. — Знаешь, это нихрена не содержательно, — фыркнул Даби. — Тише, — отмахнулся Сако. — Мне надо подумать. Я правильно понимаю: я выйду из комнаты и забуду все, что увидел? — Не знаю, насчет колдунов, — пожал плечами Томура. — Но на людей действует именно так. — В таком случае, мне нужно кое-что записать на всякий случай! Намуркивая себе под нос, Ацухиро достал из большой сумки блокнот и, сев за стол, принялся быстро царапать ручкой бумагу. Томура кинул неуверенный взгляд на Даби, который шумно вздохнул и прикрыл глаза, и сильнее закутался в одеяло, пряча голые кости. Ожидаемо, терпения у демона гнева хватило не надолго. Глухо прорычав, Даби сделал шаг вперед, вырывая из-под рук Сако блокнот, и воскликнул: — Мы здесь собрались не для того, чтобы наблюдать, как ты пишешь свой идиотский гримуар! Займись работой. — Эй, отдай! — тут же подскочил с места Ацухиро, пытаясь выхватить записи, но Даби только отшвырнул их в сторону. На длинных пальцах заплясали синие огни. Сако настороженно замер. Хоть это были всего лишь черновики, в них было достаточно ценных записей, которые не хотелось бы потерять из-за скверного характера демона. — Получишь, когда выполнишь свою работу, — сквозь зубы процедил Даби. Вздохнув, Сако все-таки перевел взгляд на притихшего жнеца. Задача стояла не из простых: сделать так, чтобы могущественное Чистилище его не нашло. И хоть Ацухиро и причислял себя скромно к гениям колдовства, у него в голове не было пока ни одного варианта действий. Сложив большой и указательный пальцы в прямоугольник, Сако закрыл один глаз, заглядывая в образовавшееся окошко и изучая Шигараки. Поменяв местами руки, он перевернул прямоугольник, и картинка изменилась. Все предметы превратились в серые тени. Бездушные. Кое-где почти что живыми сгустками подрагивала черная скверна. Сако повернулся, направляя окошко на Даби. Тело демона было полностью черным. Тьма спадала с кончиков пальцев густым туманом и расползалась по комнате. Но в районе груди, там, где должно было бы биться быстрое сердце, слабым голубоватым светом переливался крохотный шарик. Неспасенная душа, запертая в скверну. Если бы ее только очистить от всего этого… — Не надо меня изучать через эту твою магическую хрень, — проворчал Даби, скрестив руки на груди. — Лучше займись этим костлявым недоразумением. Хмыкнув, Сако перевел сложенные пальцы на Томуру. В отличие от окружающих предметов и демона Шигараки почти не изменился. Разве что кости скелета теперь слабо мерцали духовной энергией, хоть как таковой души в его груди уже не было. — Это так любопытно, — пробормотал Сако, улыбаясь. — Всегда было интересно: каким образом в жнецах соединяется земное и духовное. Судя по всему, в своем истинном облике они существуют и там, и там одновременно. Когда я смотрел на тебя в теле, это было не видно. Ты был больше похож на… этот стул, что ли. Серое тело без намека на душу. Но теперь каждая клеточка твоих костей наполнена духовной энергией. — Бла-бла-бла, — отмахнулся Даби, уже начиная закипать. — Ты сегодня сделаешь что-нибудь полезное или нет? — Я думаю, — скривился Ацухиро, подняв недовольный взгляд на фальшивого священника. — Тут не все так просто. Чтобы не дать Чистилищу его найти, нужно сначала понять, каким именно образом они его найдут. И, опережая претензии, скажу, что слова, будто все дело в косе, не очень-то помогают. Если посмотреть на нее вот так, то это просто… коса. Вещь. Без души и особенных опознавательных знаков. Хм… ты ведь можешь ее разрушить, верно? Это не приведет ни к каким последствиям? — Хуже уже не будет, — дернул плечами Томура. Спустив ноги на пол, он подошел к косе, которая грустно стояла у окна со вчерашнего дня, прислоненная к стенке. Как только он коснулся рукояти пятью пальцами, оружие рассыпалось в пыль. Проследив, как она оседает на пол, Шигараки поднял на колдуна вопросительный взгляд. — Хм… — многозначительно выдал Сако, продолжая глядеть в окошко из пальцев. — Очень любопытно. А теперь можешь ее вернуть? Томура медленно моргнул, но, вздохнув, выставил руку в сторону. Пару секунд — и коса снова была на месте, собравшись словно из тех же пылинок. — Хм… Очень интересно. — Клянусь, Ацухиро! — не выдержал Даби, взмахнув руками. — Еще одна такая фраза — и я затолкаю эту косу тебе в задницу. Скажи уже что-нибудь содержательное! Сако возмущенно ахнул, быстро опустив руки и крайне осуждающе посмотрев на демона. Томура, нервно хихикнув, шепотом заметил: — Вряд ли ты сможешь ее коснуться. Будет как минимум очень больно. — Ничего страшного, — отмахнулся Даби. — На крайний случай, в кладовке у нас есть целых три швабры. Ну так что? Ты заметил что-нибудь важное? — Абсолютно ничего, — невозмутимо качнул головой Ацухиро, и Даби недовольно прорычал. — Но это и интересно! По сути, коса — это просто коса. Она просто появляется и просто исчезает. Но такое невозможно. Значит, надо взглянуть на все это под другим углом. Сейчас, минутку. Встряхнув руки, Сако снова сложил из пальцев квадрат, но используя теперь указательный и средний. Поменяв местами руки, он заглянул в окошко, направленное на Даби, но тут же отпрянул, шумно вздохнув. — Ох! Это точно не тот угол. — Что ты там увидел? — настороженно спросил Шигараки. — Лучше не знать, — отмахнулся Ацухиро, сложив квадрат из среднего и безымянного. — Хм… А вот здесь, кажется, что-то видно. Разрушь ее. Томура послушно повторил фокус с исчезновением и возвращением оружия. — Ну что ж, ситуация немного прояснилась, — пробормотал Сако, продолжая рассматривать Шигараки через сложенные пальцы. — Это видно на тонком уровне. Коса — это кусочек его души. Вероятно… оружие жнецов делается из того, что они вырывают из сердца. Потому что распадаясь, эти духовные частицы возвращаются назад в его грудную клетку. Очаровательное зрелище. — И объясняет, почему без оружия мне проще чувствовать. — Есть вероятность, что ты не столько бракованный, сколько слишком долго носил оружие внутри своей груди. Подозреваю, жнецы обычно таким не занимаются. — Вроде того. Даже в Чистилище мы не… прячем оружие. — Ну вот. Возможно, из-за этого твоя душа начала как бы… регенерировать. Заживать. А если так, то мы имеем невероятное открытие, что души могут самовосстанавливаться! Для колдунов, которые обладают разбитой душой, это может стать спасением! — Охренеть как за всех рад! — снова подал голос Даби. — Но это поможет нам как-нибудь спрятать Шигараки от Чистилища? — Боюсь, что нет. — Тогда займись делом! — взмахнув руками, рявкнул демон. Ацухиро кинул кислый взгляд на Даби, явно осуждая его за такое пренебрежение к невероятному открытию, но все-таки хмуро спросил: — Ты знаешь, как Чистилище отслеживает жнецов по оружию? — Не очень, — вздохнул Томура, приставив косу снова к стене. — Знаю только, что если ею нанести удар, поражающий цель, Чистилище получит сигнал, что миссия окончена или что-то в этом роде. Ну, одного удара обычно достаточно, знаете ли. И что жнец должен вскоре вернуться. Я думал… коса — это часть Чистилища. В конце концов, верховный жнец ее вручает, когда ты перерождаешься. Но теперь мы знаем, что это не так. — Без этого сигнала твоей пропажи не заметили бы? — М… Не знаю. Жнецы не фанаты побегов. Поэтому я с таким не сталкивался. Все просто… возвращались. В Чистилище время идет по-другому. Или… не идет. Тяжело сказать, сколько прошло с того момента, как один из нас ушел. В мире просто что-то происходит, и мы отправляемся это исправлять. Соединив мизинец и безымянный, Сако задумчиво посмотрел в образовавшийся квадрат. Глаза болезненно резануло от яркого света, подступили слезы, но он не подал виду, продолжая смотреть. Резко расцепив пальцы, Ацухиро зажмурился и потер веки, бормоча: — Да, на самом тонком уровне можно заметить, что от тебя к косе тянется тонкая нить. А от нее — еще одна, куда-то дальше. За пределы церкви. Далеко. Не смог разглядеть, куда. — Возможно, к ближайшим вратам Чистилища. Сако открыл глаза, часто моргая. По левому белку разлилась кровь из лопнувших сосудов. Картинка казалась размытой. — Ну так что? — нетерпеливо спросил Даби. — Если честно, ничего не приходит в голову, — наконец сдался Ацухиро, потирая глаза. — Эта связь настолько тонкая… Тоньше благодати или скверны. На самом первом уровне, еще до души. Дальше только вселенская пустота, в которую еще никому не удалось заглянуть. Как будто сначала появилось Чистилище, а только потом появилось добро и зло: Рай и Ад. Бог и Дьявол. — Это все, конечно, очень увлекательно, но если это нам никак не поможет — мне плевать. — Перед ним открываются, возможно, тайны самого мироздания, а ему плевать! Какое невежество. — Какая разница, как устроен мир, если через пару дней сюда могут прийти жнецы и устранить меня из него? Я предпочитаю называть это правильной расстановкой приоритетов. Как только мне и всем в этой церкви прекратит грозить смертельная опасность, я с удовольствием послушаю твои пространные рассуждения. А пока у меня есть проблемы посерьезнее, и я надеялся, ты поможешь мне их решить. Сако выдержал на Даби долгий серьезный взгляд, а потом покачал головой, вздохнув: — Боюсь, я в этом случае бессилен. Я еще просмотрю дома гримуары, но вряд ли найду что-то стоящее. Это находится… за пределами человеческих возможностей. Даже если человек — колдун. Даби едва не до хруста сжал зубы. Ацухиро заметно напрягся, готовясь сложить магический защитный знак. Но ничего не произошло. Растерев ладонями лицо, Даби коротко спросил: — Почему бы не уничтожить косу? — Это почти что божественное оружие. — У тебя нет подходящего заклинания? — Есть, — неловко признался Сако, взъерошивая волосы на затылке. — Но не факт, что получится. И из нее высвободится огромное количество энергии. Как от двух-трех ядерных взрывов. От этого городка ничего не останется. — Так увези в другой. В пустыню. В море. На земле полно безлюдных мест. — Даби, — проговорил Ацухиро тоном, будто беседовал с маленьким ребенком, — даже если допустить, что я смогу вывезти косу жнеца в пустыню и там ее разрушить, это еще не значит, что это станет выходом из ситуации. В первую очередь из-за того, что коса — это кусочек его души. Есть огромная вероятность, что ее разрушение приведет к… гибели Шигараки. Или каким-то безвозвратным изменениям. Я бы дал процентов… девяносто или даже больше. Не говоря уже про то, что не факт, что уничтожение косы не даст Чистилищу отследить Шигараки. — Ладно, — нервно отмахнулся Даби, сделав шаг вперед. — Тогда давай просто выкинем ее куда-нибудь подальше. Пусть жнецы побегают по земле в поисках. Это, конечно, не стопроцентное решение, но даст фору, чтобы придумать что-нибудь стоящее. — Можно попробовать, — как-то нехотя кивнул Сако. — Но хочу сразу предупредить, что ее вряд ли удастся унести далеко. Опять-таки потому, что это часть души Шигараки, и она должна находиться рядом. В лучшем случае, она просто вернется к нему. В худшем… это может снова привести к его гибели. Даби выдержал долгий взгляд на Ацухиро, который только скорчил жалостливую мину, а потом развернулся и пробормотал: — Пойду, проверю свою паству. Тяжелый хлопок дверью выдал бурлящее раздражение. Посидев минуту в тишине, Сако неуверенно поднял с пола откинутый блокнот. Вернувшись за стол, он неловко уточнил у задумчивого Шигараки: — Ты не возражаешь? Хочу сделать пару заметок, пока свежо в памяти. — Да, — растерянно кивнул Томура, глядя на дверь. — Он так злится… Но я ведь сказал, что ничего не выйдет. — Даби такой. Не любит, когда что-то идет не по его замыслу. Я больше удивлен, что он хочет что-то сделать для другого. Ну знаешь… так упрямо хочет. Шигараки поджал губы, но ничего не ответил. Откинувшись, он лег на подушку и прикрыл глаза. В пустой груди что-то ныло. Неприятно. От подушки тянуло слабым запахом гари и дыма, табака. Мысли невольно возвращались к длинным пальцам, перебирающим струны души. К кривой улыбке перед лицом смерти. К слепой обжигающей ярости из-за страха, что некогда любимый человек мог погибнуть. К скверне, сочащейся через целующие губы. К теплу от объятий. К сладко-горькой нежности в робком поцелуе в лоб. В Даби было так много. Так чертовски много, что от этого становилось даже страшно. Демоническое в нем не пугало. Пугало человеческое. Время тянулось мучительно медленно, словно издеваясь над зреющим внутри ожиданием смерти. За окном барабанил дождь. Периодически капли падали на подушку через протекающую крышу. Внизу были слышны голоса прихожан. Голос Даби, который читал какие-то молитвы. Скрип ручки Ацухиро и его тихие задумчивые бормотаний. Ругань Кларис. Вселенная продолжала движение. Неумолимо дальше. И если абстрагироваться от всего, погрузиться в себя, можно было услышать шепот Пустоты, которая влекла ее к себе. Единственная настоящая сила. В конечном итоге, все возвращается к ней. И Томура вернется к ней. Раньше или позже. И Даби. И весь мир. Все обратится в прах и канет в Пустоту. Так зачем сопротивляться? Ради чего? Мимолетного удовольствия? Чувств, которые озаряют тьму яркой вспышкой? Но ведь это не будет иметь смысл на краю умирающей Вселенной. Впрочем, люди же как-то живут ради этого. И демоны. Хотелось бы попробовать также. Но ее зов так силен. Просто пустить все по течению. — Ну мать твою, ты что, не мог что-нибудь с этим сделать? Так, это кажется не Пустота… Во всяком случае, тычки в щеки она точно не раздает. — Эй, не притворяйся спящим. Я помню: ты сказал, что тебе не нужен сон. Томура распахнул глаза и растерянно сел, осматриваясь. Ацухиро за столом уже не было. На город опустились густые сумерки. В комнате потемнело. И из этой темноты на Шигараки смотрели два мерцающих голубым глаза. Смотрели как-то очень злобно. Пару раз моргнув, Томура огляделся, пытаясь понять, в чем проблема. Даби издал недовольный утробный звук и включил свет. Ситуация немного прояснилась. Дождь, который лил целый день, и протекающая крыша сделали свое дело. Подушка была мокрая насквозь. — Ну что за гадство, — проворчал Даби, откидывая ее в сторону. — Мне что теперь, в луже спать? Словно издеваясь, именно в этот момент с потолка упала крупная капля, разбиваясь о черную макушку демона. Прорычав, Даби метнул вверх шар синего пламени. К счастью, деревянный потолок не зашелся пожаром, но пятно от сажи осталось. — Чертова церковь! Я ведь только недавно починил крышу. Почему снова отовсюду течет? Ну что ты сидишь? Вставай, давай. Кровать двигать буду. Томура еще пару секунд переваривал услышанное, а потом быстро поднялся, продолжая кутаться в одеяло, которое чудом осталось сухим. Даби прищурил глаза, оценивая, куда можно передвинуть кровать, чтобы не капало с потолка, и можно ли вообще это сделать. Имеющиеся перспективы не радовали. Можно подумать, других проблем мало. — Ты зол, — пробормотал Томура, разглядывая напряженную спину фальшивого священника. — Еще что-нибудь очевидное скажешь? Я демон гнева. Конечно, я зол. Особенно после трех отпеваний. Из четырнадцати. А это не очень приятная для моей демонической сущности процедура. Тога создала мне тот еще геморрой. Ну что ты стоишь? Помоги мне стянуть на пол матрас. Шигараки кивнул и взялся за угол, потянув на себя. Матрас с хлопком упал на пол. Часть пришлось запихнуть под стол. Но зато на него больше ничего не капало. Все еще невнятно ворча, Даби принялся стягивать с себя сутану. Шигараки неловко отвернулся к окну, уловив последовавший за этим смешок от демона. Казалось, что нужно куда-то уйти. Но при этом — остаться. Сказать, но промолчать. В голове — неразбериха. Шуршание снимаемой одежды лучше не делало. Закусив губу, Томура прислонился лбом к окну. На столе валялись записи Ацухиро, какие-то рисунки скелетов в балахонах и черновики. — И чем ты занимался весь день? — подал первым голос Даби. — Ацухиро, когда уходил, сказал, что ты спишь. — Я… слушал Вселенную. — И что она сказала? Надеюсь, что-нибудь умное. Нам бы не помешало. — Что-то в духе «Пепел к пеплу, прах к праху». — Оптимистично. Ты можешь повернуться. Я не голый. — Какое облегчение, — кисло усмехнулся Томура, но все-таки повернулся. Даби, в светлой рубашке и льняных штанах, уже валялся на матрасе, заложив руки за голову. Глаза закрыты. Шигараки растерянно осмотрелся и робко сел на отодвинутый в угол стул. Все пространство маленькой церковной комнатки было занято матрасом и каркасом кровати. Даже ступить некуда. — Ты собираешься спать на полу? — Ну уж точно не под действием китайской пытки. — Что? — Забей, — отмахнулся Даби, открыв глаза. — А ты чего там сел, как невинная девица на выданье? — Очень сомнительное сравнение. Тут… особо некуда идти. — Ложись. Я буду жаловаться тебе, как плохо быть демоном-священником. Шигараки хмыкнул, но, помедлив, все-таки пересел на матрас. Даби перевернулся на бок, разглядывая его спину. Из-под кофты, которая нашлась в шкафу, виднелись позвонки, ребра. Тонкий палец провел линию вдоль позвоночника. Мышц нет — напряжения тоже. Но все равно Даби чувствовал, что от этого прикосновения Томура настороженно замер. Но ни слова не сказал против. — Ацухиро не… — начал было Шигараки, чтобы сгладить неловкость, но Даби грубо его перебил: — Мы не будем об этом говорить. К черту. У меня и так дерьмовое настроение из-за всех этих похорон. Забавная вещь: у меня, видимо, было такое страдальческое лицо из-за всех этих отпеваний, что люди решили, что я все это принимаю очень близко к сердцу. — Это все… трагично. Я слышу, как плачут души в доме напротив. — Прям слышишь? Как вселенную? — Нет, по-настоящему, — криво усмехнулся Томура, откинув назад голову. — Когда обретаешь материальное тело, становится тише. Но сейчас, когда я… одной ногой в мире мертвых как жнец, я их слышу. Очень отчетливо. Это ведь мое призвание… провожать души в иной мир, если они не могут сами. А многие из них, думаю, не смогут… — Будет компания Двуликому. — Ты такой циничный. Даби неопределенно дернул плечами и закрыл глаза. Шигараки завозился и встал. Пару секунд — и комната погрузилась в мрак. После жнец вернулся на свое место. Когтистые пальцы коснулись жестких волос, мягко их приглаживая. Головная боль от бурлящей после молитв скверны начала затихать. Даби хотелось выдать какой-то едкий комментарий, но тело, которое двигалось на боли и ярости, расслабилось, силы покинули его. Осталось только минутное умиротворение. — Спасибо, — прошептал Томура, поглаживая Даби по голове и наблюдая, как напряжение в лице сглаживалось. Скверна впитывалась в кончики пальцев, слегка покалывала ладони и растворялась в пустоте. — За что? — лениво протянул демон, зевнув. — За то, что… стараешься. Ты устал. Отдыхай. Даби невнятно угукнул, проваливаясь в темный сон, когда шершавые губы коснулись лба. * Даби остановился на пороге церкви. Закатное солнце уже заползло за дома, и на дворик опустился полумрак. Толстые вороны повисли на ветках засыхающих деревьев, недовольно переругиваясь. Дело шло к вечеру, и прихожане уже почти разошлись по своим делам: кто-то к семье, кто-то работать, кто-то грешить дальше. Кларис домывала пол в зале. Зажав губами сигарету, Даби пару раз щелкнул зажигалкой. Безрезультатно. Оглянувшись по сторонам, он скривился, пряча бесполезную железку в карман, и прикурил от тоненького огня на кончике пальца. Горький дым наполнил легкие, принося мимолетное облегчение. Выдохнув пару табачных колечек, Даби остановил взгляд на сутулой спине за забором церкви. Шигараки сидел на бордюре, и вокруг него столпились чинные голуби и шустрые воробьи. А вот вороны, слетевшиеся на скверну, приближаться к жнецу побаивались. Проходящие мимо люди кидали на Томуру недоуменные взгляды, но почти сразу же теряли к нему интерес. Помедлив, Даби все-таки подошел ближе. Остановился за спиной Шигараки, опираясь плечом на ограждение. В шаге от едва заметной в воздухе границы купола. Томура, услышав шаги, кинул на священника взгляд, но сразу же вернулся к птицам. На его коленях лежала уже порядком общипанная со всех сторон булка. Потрепанная черная одежда, которую он нашел в шкафу Даби, скрывала голые кости. Платок, оставленный прихожанкой, прятал обнаженные мышцы на шее, которые, впрочем, уже затягивались тонкой кожей. Кисти рук все еще были почерневшими, но когти уже превратились в обычные человеческие пальцы. Все было не так уж плохо. Могло бы быть. Если бы над головой не раскачивался дамоклов меч. — Тебе не стоит выходить, — наконец сказал Даби, делая последнюю затяжку. — Прихожане меня все равно не запомнят, — пожал плечами Томура, кидая кусочек хлеба в стайку птиц. Он упал прямиком на спину одного из голубей, вызывая у него недоумение. Другая птица, не теряя времени, тут же клюнула сородича, хватая еду. — Плевать мне на прихожан, — хмыкнул Даби, собираясь выкинуть сигарету, но, заметив вышедшую Кларис, спрятал ее в руке. — Тем более. Если за мной придет кто-то из Чистилища, меня не спасет нахождение в твоей комнате. Даби неопределенно пожал плечами. Противопоставить этому ему нечего. — Откуда у тебя хлеб? — решил сменить он тему. — Сегодня же воскресенье. Достал его из корзинки у входа после службы. — Вообще-то, люди туда складывают еду для сирых и убогих, — хмыкнул Даби. — Кларис собиралась раздать это завтра бездомным. — Скажи еще, что сам оттуда не подворовываешь, — запрокинув голову, слабо улыбнулся Шигараки. — Во-первых, я тут работаю, имею право взымать заработную плату. Во-вторых, я демон, и у меня нет никаких моральных ценностей. А вот почему ты воруешь милостыню, вредитель… Томура тихо засмеялся. Отщипнув еще кусочек хлеба, он скатал из него шарик и кинул в птиц, пытаясь попасть в особенно толстого воробья. Кларис с велосипедом прошла мимо, вежливо попрощавшись с фальшивым священником. Птицы, испугавшись, взметнулись вверх, разлетаясь в разные стороны. Томура скривился, но женщина не удостоила его даже взглядом, словно его не существовало. Ее праведности было достаточно, чтобы даже не замечать жнеца. Когда Кларис скрылась за углом, Даби откинул окурок в траву и вытряхнул из мятой пачки еще одну сигарету. Сев прямо на влажную землю, он вновь прикурил от своего демонического огня. Томура задумчиво крутил в пальцах остатки хлеба. Съесть его уже не получится, ведь внутренних органов нет. Даже немного досадно. Выпечка — штука вкусная. — Давно не видел Тогу, — пробормотал Шигараки, рассматривая свои черные руки. — Она… решила уйти? — Разозлилась на меня, — скривился Даби. — Трусливая суккуба. Забей. Придет время — вернется. Все равно ей больше некуда идти. Я ее работа. — Она хочет, чтобы ты отдал меня Чистилищу? В перспективе, это могло бы тебя спасти, знаешь… — Не начинай. Я разберусь. А Тога просто дурочка, которая много паникует. — Разберешься, — кивнул сам себе Томура. — Говоришь так, будто тут можно что-то сделать. Возможно, Тога не так уж глупа. Даби сжал зубы, недовольно фыркнув. Но злость быстро прошла. Слишком уж часто она, видимо, вспыхивала в последние дни из-за этой темы. На проезжую часть приземлился бойкий воробей и подпрыгнул ближе к ноге Шигараки. В награду за такую храбрость ему тут же кинули кусочек хлеба. Даби задумчиво разглядывал спину Томуры. Так близко, но дотронуться нельзя. Барьер. И кажется, речь не только о куполе, установленном Сатаной. Между ними повисло ощущение обреченности приговоренного к смерти. Это раздражало. Злило. И вызывало бессилие. Шигараки не то чтобы не хотел спасения. Просто не видел смысла в его поиске. Потому что его не было и в остальной его жизни. А Даби… он бы и сам хотел знать, что им двигало. Откуда это отчаянное желание сделать хоть что-то, исправить. Может быть, если бы Томура знал, ради чего сражаться, что еще могло наполнить его жизнь, он бы не смотрел так снисходительно на Даби? Демон протянул руку, но пальцы уткнулись не в костлявую спину, а в гладкий невидимый барьер. Он тут же ее одернул. В груди жгло. Шигараки, увлеченный налетевшими воробьями, даже не заметил этого жеста. Если с Шото их объединяло родство, то в чем же дело здесь? Конечно, Томура был искренним, таким, какой есть. Сильным, слабым, смешным, серьезным, ранимым и равнодушным. Все одновременно. В некотором роде, это подкупало. Вызывало интерес. Но настолько ли? Или дело было в другом? В другом. Вдругомвдругомвдругом. Может быть, дело было в том, что он не боялся Даби? Или как насмешливо смотрел на демона? Или в том, как переживал за него? Или в том, с каким детским любопытством трогал за рога? Или в том, что спас его жизнь, хоть об этом никогда не заходило речи? Или в том, что был готов умереть теперь, чтобы обезопасить Даби? Заныло. Кости в теле как будто вибрировали от столкновения человечности и скверны. С внутренней стороны щек, где проходили скобы, выступили капельки крови, наполнив рот тошнотворным привкусом. Демон ненавидел пробовать свою кровь, тем более, когда человеческого в ней было больше, чем скверного. — Если бы ты мог заняться чем угодно, — внезапно произнес Даби, — что бы это было? В смысле… чего бы ты хотел от этой жизни? Томура задумчиво промычал, запрокинув голову. На потемневшем небе уже загорались звезды. В памяти ярко вспыхнули небрежно произнесенные демоном словами. «Это такая трагедия, на самом-то деле. Умереть в семнадцать, совсем юным». Эти слова остались, как заноза. Пока не трогаешь — не болит и не мешает. Но всегда грозит загноиться и воспалиться, напомнить о себе. В конечном итоге, Шигараки о смерти знал больше, чем о жизни. И теперь его жадной, бракованной сущности хотелось всего-всего-всего. Даже если это невозможно. — Я бы хотел посмотреть на мир, — после долгого молчания ответил Томура. — Побывать везде-везде. Во Франции, в Германии, в Америке, в Австралии. Посмотреть на пирамиды и Сфинкса, на Колизей. Искупаться в море, забраться в горы, заночевать в лесах Сибири. Потискать экзотических животных. И обязательно везде попробовать самую вкусную еду и напиться до беспамятства! — А так хорошо все начиналось, — насмешливо хмыкнул Даби. — А закончилось, как обычно, грехом чревоугодия. Томура засмеялся, прикрыв рот. Откинувшись назад, он лег на землю. Голова — у ног Даби, под запирающим куполом. Самыми яркими звездами в темноте стали уголек сигареты и два мерцающих голубым глаза. Даби выдохнул через нос дым и задумчиво накрутил на палец белоснежную прядь. Прикосновение к спутанным волосам отозвалось зудом под кожей. Игнорируя это, Даби повел рукой вверх, мягко почесывая голову Шигараки. Тот смешливо фыркнул, но даже не попытался отстраниться или задаться вопросом, что демон вытворял. Вместо этого он продолжил: — На самом деле, мне бы много чего хотелось. Особенно чувствовать. Страх, удивление, радость. Хотелось бы… влюбиться. И разбить себе сердце. Хотелось бы научиться плакать. Или быть счастливым со своей любовью всю оставшуюся вечность. Хотелось бы долго-долго целоваться с кем-нибудь и… попробовать заняться сексом. Хотя бы, чтобы проверить, почему люди придают этому столько значения. Как-то так. Наверное, это звучит очень глупо. — Нет, — задумчиво покачал головой Даби, глядя перед собой в темноту и продолжая перебирать светлые пряди. — Но весьма… обычно. Хотя в этом нет ничего плохого. В любом случае, с последним пунктом я могу помочь тебе хоть сейчас. — Иди нахер, — засмеялся Томура, отталкивая руку ехидно улыбающегося Даби и садясь. — У меня, как минимум, нет тела сейчас. — Это единственное, что тебя останавливает? — А что насчет тебя? — проигнорировал этот вопрос Шигараки, придвигаясь ближе к Даби и устраиваясь рядом с ним плечо к плечу. — Чего хотел бы ты, если бы мог позволить себе что угодно? Кроме оргий и неконтролируемых убийств. — Смелое предположение, что я не могу позволить себе это сейчас, — невзначай обронил Даби, закуривая еще одну сигарету. Томура не прижимался и даже вроде как не касался, но его присутствие все равно ощущалось осязаемо. Кожа зудела и чесалась. Нахмурившись, Даби осмотрел свою руку, которой гладил его по голове. Из стыка кожи сочилась темная кровь. Ожидаемо, но неприятно. Незаметно размазав ее по сутане, Даби едва слышно пробормотал: — Я бы хотел спокойствия. Томура растерянно моргнул и перевел взгляд на демона. Он ожидал от него чего угодно, самый грязных и жестоких фантазий. Но не такого щемяще-тоскливого признания. От этого в пустой груди что-то задрожало. Словно кто-то вновь дернул за невидимые оборванные струнки. — Расскажи, — шепотом попросил Шигараки, подтягивая к себе колени и обнимая их. — Не похоже на меня, верно? — уловив его настроение, усмехнулся Даби, выдыхая дым в небо. — Я часто об этом думаю. Особенно после изгнания из Ада. На самом деле, мне ничего не хочется. Потому что я могу позволить себе что угодно. В целом. Не сейчас — так потом, когда наказание закончится. Но мне бы хотелось, чтобы боль и ярость в груди наконец заткнулись. Прекратили во мне гореть и тлеть. Хах… Вот что уж точно глупо — это демон гнева, который ноет, что хотел бы прекратить злиться. Даби кисло улыбнулся, косо глядя на задумчивого Шигараки. Стараясь сгладить атмосферу, он неловко продолжил: — Я думал над тем, чтобы сбежать потом из Ада и поселиться где-нибудь в лесной глуши. Но я знаю, что мне быстро станет скучно, и я уйду в отрыв. Ну знаешь, с теми самыми оргиями и убийствами. Томура невпопад угукнул, все еще размышляя над услышанным. Спокойствие. Это ведь не так уж удивительно. Даже став верховным демоном, даже выбравшись из Ада на Землю, Даби все еще оставался простой человеческой душой, пусть и изуродованной до неузнаваемости, переживающей наказание за грехи. И там, под слоями скверны, все еще могло оставаться что-то трепетное и живое, которое стремилось если не к счастью, то хотя бы к покою. К отсутствию боли. И что тогда хуже: не чувствовать ничего и быть избавленным от мучений или чувствовать все, но страдать от боли? В конечном итоге, они оба в ловушке своей сущности. — Мне жаль, — наконец после долгого молчания сказал Томура, повернувшись к Даби. — Что ты не можешь найти свой покой. — Не стоит, — отмахнулся демон, затушив сигарету, из-за чего стало еще темнее. — В жизни демона полно плюсов. Ну, в смысле, когда ты не наказан быть священником. Тут уже сложнее. Но я все еще могу объедаться, напиваться вином для причастия и заниматься сексом с миленькими прихожанками и зажатыми праведниками. Шигараки цокнул языком, закатив глаза, но все же слабо улыбнулся. Хоть голос Даби оставался бодрым и уверенным, в нем чувствовалась какая-то горечь. Разочарование. «Не стоит» не потому, что жизнь демона прекрасна, а потому что Даби просто ненавидел, когда его жалеют. Даже Томура это понимал. — Хотя вариант с путешествиями тоже неплох, — пожал плечами Даби, все еще глядя перед собой. — Думаю, в твои предложения стоит добавить немного демонической перчинки. В духе… искупаться в море голышом. Спрыгнуть с горы с парашютом. Поджечь Сфинкса. Потрахаться в лесах Сибири. Или в Колизее. Или и там, и там. — Кому что, — засмеялся Томура, утыкаясь лбом в колени. — Просто накидываю варианты. К тому же, ты сам об этом говорил… — Думаю, когда твое наказание закончится, ты сможешь попутешествовать. И сделать то, что запланировал сейчас. — В любом случае, делать это одному будет скучно. — Возьми с собой Тогу. Вряд ли она будет против. — Пожалуйста, прекрати быть таким идиотом, — резко оборвал его Даби. В голосе — нескрываемое раздражение. Томура замолк, глядя на него. Осознание, о чем на самом деле говорил Даби, пришло с запозданием. Шигараки закусил губу, но удержался от неуместных теперь комментариев, что это все невозможно, потому что его скоро казнят. Вместо этого Томура коснулся обожженной руки, чуть подавшись вперед. Почувствовав прохладные пальцы на тыльной стороне ладони, Даби повернулся. Замер, как и Шигараки. В холодных голубых глазах не отразилось ровным счетом ничего, но внутри Томуры все равно что-то подрагивало. Волнение? Предвкушение? Радость? Желание?.. Даби склонил голову чуть набок, ожидая, какие действия предпримет жнец. Скверна внутри постепенно закипала, обжигая вены. Слишком, слишком, слишком. Но что?.. — Хочется что-то сделать, — шепотом произнес Томура, пытаясь уловить в мерцающих в темноте голубых глазах хотя бы заинтересованность. — Тебе нужно мое разрешение? — Возможно. — Разрешаю. В Даби, наконец, вспыхнула мимолетная насмешка. Шигараки нервно хихикнул, опустив на миг голову. Но тут же ее поднял, откидывая назад волосы, и мягко прижался к горячим губам. Даби слабо улыбнулся, закрывая глаза. Это было не похоже на те страстные и скверные поцелуи, которые инициировал он. Томура был медленным и осторожным. Их языки едва соприкасались. Ни укусов, ни противоборства за власть. Только нежное удовольствие. Получив ответ, Шигараки сел удобнее, прижавшись к Даби, бережно обнял его за шею, поглаживая ладонью затылок. На этот раз скверна не горчила на языке. Было тепло и спокойно. На месте удаленного сердца подрагивало что-то щекотное, но приятное. Не яркое, не поражающее до глубины, не ошарашивающее, как было раньше. Но это чувство было таким ненавязчивым, что в нем легко можно было раствориться. Томуре просто… нравилось. Нравилось здесь и сейчас медленно целоваться с демоном, соприкасаясь языками и невесомо обнимаясь. Даби скользнул ладонями под бесформенную кофту, но вместо сухой прохладной кожи под пальцами оказались острые позвонки и тонкие ребра. Из груди вырвался раздраженно-разочарованный вздох. — С телом все еще проблемы, — криво усмехнулся Шигараки. — Прости. — Все нормально. Ты же говорил. Я просто увлекся. Томура улыбнулся. Кончик его носа все еще упирался в щеку Даби в районе здоровой кожи. Костлявые руки покоились на широких плечах. Его блуждающий рубиновый взгляд выдавал, что он не против продолжать. Даби придвинулся ближе, небрежно сгребая Шигараки в объятия. Положив голову ему на плечо, он тихо пробормотал: — Посиди со мной вот так немного. Без тупых вопросов. Томура, сначала настороженно замерший, медленно кивнул, прижался щекой в колючим черными волосам. Руки словно сами, без контроля, гладили Даби по спине. Было в этом что-то от стремления утешить, избавить от боли. Но от этого становилось только хуже. Даби знал — если бы на спине была чешуя, она бы осыпалась под прикосновениями. Тело ныло от боли. Уже знакомой. Такой, мать ее, знакомой. Даби сильнее стиснул зубы. Можно было порадоваться, что у него человеческое тело, и клыки не резали язык и щеки. Хотелось разозлиться. Закричать «Какого дьявола это снова со мной происходит?» Хотелось заскулить от ноющей боли обжигающей скверны. Но неловкие прикосновения и поглаживания словно гасили всю злость, забирали силы. Томура закрыл глаза, начав медленно покачиваться, все еще прижимая к себе Даби. Словно баюкал демона на своих руках. От этого защемило тоскливо в груди, а горло наполнилось привкусом крови. Это все ошибка. Чертова ошибка. Очередная. И Даби позволял ей происходить прямо здесь и сейчас. Хотя все еще можно было исправить. Если послушаться Тогу. — Ты в порядке? — внезапно тихо спросил Томура, чуть отстраняясь и пытаясь заглянуть священнику в лицо. — Ты так сжал мне ребра, что сломаешь их сейчас. Будет… неприятно. — Да, все отлично, — пробормотал неловко Даби, отстраняясь. — Задумался просто… о всяком. Томура привычно кивнул, но тут же удивленно охнул. Протянув руку, он коснулся щеки священника. На пальцах осталась горячая темная жидкость. Внутри тревожно похолодело. — У тебя… кажется идет кровь. Из шрамов под глазами. — Блядство, — выругался Даби, тут же отшатываясь и небрежно размазывая кровь по лицу. — Ну что за дрянь. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Томура, снова пытаясь дотронуться до демона, но тот не позволил, быстро поднявшись на ноги. — Да. Все отлично. Просто… это из-за церкви. Святая земля, отпевания, вся херня. Сегодня еще и службу вел. Мне нужно умыться. А ты кидай свой хлеб воронам и возвращайся в комнату. — Я могу остаться в зале под пюпи… — Ты меня плохо расслышал? Ты все еще состоишь из костей. Тебе будет лучше остаться в комнате. Шигараки растерянно кивнул, провожая Даби, быстро уходящего в церковь, взглядом. Сдержать самообладание тяжело. Голова раскалывалась от боли. Воздух, не наполненный адским дымом, разрывал легкие. Пошатнувшись, Даби переступил порог и с силой захлопнул за собой дверь. Шаг за шагом. Держать себя в руках и не разваливаться. Кое-как добравшись до крохотной уборной, Даби уперся руками в раковину и посмотрел на свое отражение. Кровь, красная, человеческая, сочилась из-под железных скоб, стекала по щекам и подбородку, капала на сутану. Глухо прорычав, Даби размазал ее рукавом. На шрамах на запястье тоже собирались капли. Включив дрожащими руками воду, Даби согнулся над раковиной. Губы растягивались в безумной улыбке. Густые капли падали вниз и растворялись в воде, уплывали в канализацию. Из груди вырвался нервный смешок. — Какой же ты кретин, Даби, — пробормотал сам себе фальшивый священник, разглядывая кровавые узоры в воде. — Тога в этом права. Черт. Черт! Чертчертчерт! Пламя вспыхнуло на плечах, но тут же погасло. Даби ударил кулаком в стену, зажмуривая глаза. На кафеле остались красные пятна. Сейчас бы растерзать кого-нибудь на части, вонзить острые зубы во внутренности. Как делает Тога. Сожрать разрушенную грехом душу. Чтобы в венах снова курсировала скверна, без признаков человечности. Но… Но. Сделал бы ли это Даби, даже если бы мог? — Все это заходит слишком далеко, — пробормотал он уже спокойнее, открыв глаза. Набрав в ладони воды, он плеснул ее себе в лицо. Еще и еще, пока кровь не прекратила окрашивать ее в красный. Осев на пол, Даби уткнулся лбом в холодную раковину. Боль постепенно стихала. Угасающая ярость трансформировалась в смирение. Надо что-то делать. Что-то делать. Что-то… Наверняка есть варианты. Должны быть. Просто их пока не видно. Но это и не важно. Жнецы еще вроде как не ломятся в двери церкви (кроме одного-единственного недоразумения). Значит, есть время. Чуть отстранившись, Даби ударился лбом о край раковины, сжав зубы. Что за тупой самообман? Злость снова закипала. Вариант был. Конечно был. Только вот он не сочетался с полудохлой человечностью, которая так не вовремя решила о себе напомнить. Надо было сделать выбор. Поднявшись, Даби снова глянул на себя в зеркало. На кончиках влажных волос еще собирались капли, стекали по лбу. Сосуды в глазах налились кровью. Но из шрамов она больше не лилась и вены не обжигала. О произошедшем напоминала только пульсирующая головная боль, усталое лицо и пятна на сутане. Выключив воду, Даби вышел в зал церкви. Прислушался. На улице начал барабанить дождь. На втором этаже поскрипывал пол. Под шагами Шигараки. Какая-то часть хотела тут же метнуться наверх. Увидеть, услышать, разделить постель и найти успокоение в невесомых объятиях. Не думать о последствиях. Еще хотя бы немного. Но этот порыв пришлось задавить, жестко наступить на горло. Сменить столько ненавистный трепет на привычную злость. Медленно выдохнув, Даби еще немного послушал скрипы старой церкви, а потом отошел к скамейкам в зале. Сев в первом ряду, он достал сигареты, закурил. Взгляд остановился на распятии, висящем над подиумом. — Возлюби ближнего своего, да? — задумчиво проговорил Даби, откинув голову и выдохнув дым. — Ну и срань. Если любовь — это благо, то почему от нее столько страданий? Где спасение? Ответом была тишина. * Шум дождя почти скрыл робкий стук в дверь церкви. Даби замер, прислушиваясь. Пол сверху не заскрипел, значит, Шигараки вряд ли услышал. Спал. Или как он там называл свое состояние? «Слушать вселенную»? Без разницы. Главное, чтобы не мешался. Подойдя, Даби толкнул дверь. — Святой отец… — Здравствуй, сын мой, — слегка прищурив глаза, ласково улыбнулся Даби, делая шаг назад. — Я думал, ты уже не придешь. Входи. Суетливый мужчина быстро кивнул и шагнул через порог, закрывая зонт. Сутулые плечи, осунувшееся лицо, пустые глаза. В дрожащих руках — небольшой чемоданчик инструментов. — Ну что вы, святой отец, — пробормотал мужчина. — Как я могу… вы… мою дочь и жену отпели. Починить крышу — меньшее, что я могу для вас сделать. — Конечно, — медленно проговорил Даби, закрывая дверь. — Очень благодарен… за помощь. Давайте пройдем на чердак. Мужчина покорно кивнул, направляясь к лестнице. Даби пошел следом, разглядывая его. Скверна въедалась в его душу, отравляла. Посланцы уныния висели на плечах, нашептывая страшные слова. Мысли. Идеи. Еще немного, и от этого человека ничего не останется. Лишь бледная тень самого себя. Сколько еще он продержится, если ничего с этим не сделать? — М-да, знатно прохудилась, — пробормотал мужчина, разглядывая течь в крыше. — Надо бы снаружи ее чинить. Могу пока временно залатать, чтобы вас совсем не заливало. А потом уже, когда дождя не будет, нормально сделаю. Пойдет? Потом… Даби оперся спиной о стену и неопределенно пожал плечами. Достав сигарету, закурил под слегка недоуменный взгляд прихожанина, будто он не ожидал, что священник склонен к таким мелким грешкам. Работа шла в тишине. Мужчина подсвечивал себе фонариком, зажатым в зубах. Молния разрезала небо, вызвав у человека дрожь. Как будто что-то настолько дальнее могло причинить ему вред. Смешно. Люди не задумываются, как близко, на самом деле, может находиться опасность. Это вызвало кривую усмешку. Даби затушил сигарету о стену, кинув окурок в лужу на полу, и бесшумно подошел ближе, разглядывая потолок, на котором теперь красовались прибитые доски, мешающие воде протекать на чердак и дальше. Увлеченный мужчина напрягся, заметив священника так близко, но не отвлекся от своей работы. — Как вы хотели это сделать? — внезапно спросил Даби, продолжая равнодушно рассматривать крышу. Мужчина замер и недоуменно посмотрел на священника. По задрожавшим мелко рукам стало понятно, что до него дошел смысл фразы, но он все равно нервно переспросил: — Что вы имеете в виду? — Врать в доме божьем — плохо, — опасно прищурил глаза Даби, но на губах растянулась фальшивая мягкая улыбка. — Я знаю, о чем вы думаете последние пару дней. Сразу увидел это в вас, как вы переступили порог церкви, чтобы попросить об отпеваниях. Так как вы хотели себя убить? Застрелиться? Повеситься? Выпрыгнуть из окна квартиры, в которой все произошло? — Ваши слова… так жестоки, — прошептал мужчина, глядя на священника широко распахнутыми глазами. Откуда это чувство, будто он стоит перед кровожадным хищником? Это ведь неправильно. Верно? Или… — Разве? — дернул бровями Даби и натянул на лицо недоумение. — Мне казалось, я всего лишь говорю правду. Вы ведь хотели себя убить? — Потому что… у меня никого больше не осталось. Никого. Я думал, что разберусь с похоронами и… что-нибудь придумаю. — Вы вините себя в том, что произошло, верно? Почему? Вы хотели защитить жену и дочь? — Я… — Кажется, вас не было дома в ту ночь. Они остались одни. Они были одни, пока их убивало это кровожадное чудовище. Где в эту ночь были вы? — Работал. — Разве? — Зачем вы это делаете? — Что? — Задаете эти вопросы? — Я же священник. Я вижу твои грехи и могу их отпустить. Покайся, сын мой, и тебе станет легче. Обещаю. Мужчину уже заметно колотило. Он как загипнотизированный смотрел во внимательные голубые глаза, на дне которых плясало адское пламя. Но он не замечал этого. Как и скверны, чуть ли не капающей с кончика языка Даби, когда он говорил. Демоническая энергия сгущалась, не позволяя сбежать. — Я… был у любовницы, — пробормотал мужчина, не контролируя себя. — Вернулся домой, а там… они. Мертвые. В своих кроватях. Я… если бы я только не ушел. Может, они были бы живы! Я ведь любил их. Просто… мне хотелось чего-то нового в этой рутине. Но разве это так плохо? Вы сами говорили мне, когда я исповедовался, что бог хочет, чтобы я был счастлив! Я был счастлив с той женщиной. Но… мои девочки… Я их потерял. Никак их не уберег, хотя должен был. Я хотел, правда хотел покончить с этим. С… собой. Но потом ко мне подошли вы, попросили о помощи. И я решил: вот оно! Вот! Это все исправит. Я еще могу быть полезным, раз святой отец обратился ко мне! Моя жизнь еще нужна. Мужчина сделал шаг вперед и невольно потянулся к фальшивому священнику, как к своему спасению, но тут же испуганно отдернул руки, словно его что-то обожгло. Испуганно замер. Не так. Все не так. Почему глаза святого отца светятся в темноте? — Конечно, она еще нужна, — ласково проговорил Даби. Он потянулся к щеке прихожанина. Тот попытался отстраниться, но горячие пальцы все равно легли на кожу. Внутри всколыхнулась злость. — Я найду его и убью! — прошептал решительно мужчина. — Того, кто это сделал! Он будет наказан. Мной и… богом. — Не будет, — покачал головой Даби. — Но это уже для тебя и не важно. Демонические когти полоснули по тонкой коже шеи. Кровь брызнула на сутану и изуродованное шрамами лицо. Мужчина с ужасом смотрел на это, даже не понимая толком, что это его горло разорвали. Когда импульс боли дошел до мозга, он попытался прикрыть рану ладонями, но они уже не двигались. Он обмяк в руках фальшивого священника, слабо хрипя. — Но ты прав, твоя жизнь мне пригодилась, — усмехнулся Даби, слизывая кровь с губ. Подставив заранее приготовленную чашу, он набрал в нее густой крови. Склонившись над мужчиной, он прижался губами к ране. Слабый свет вместе с кровью полился из разорванного горла. Изъеденная скверной душа горчила. Но после долгого перерыва и это было в удовольствие. Оставив бездыханное тело, Даби отошел в другой угол чердака. Встав на колени, поставил перед собой чашу с кровью. Измазанными пальцами очертил перевернутую пятиконечную звезду. Заклинание на древнем языке заставило кровь в чаше бурлить и нагреваться. Чердак заполнила вонь: смесь серы, дыма и запекшейся крови. Еще пару минут назад живая кровь окрасилась в черный, превратившись в кипящую скверну. Покорно склонив голову, Даби прошептал: — Повелитель Сатана, взываю к вам. Ваш слуга и раб, демон Инферно… — Изгнанный, — булькнула хриплым голосом скверна. Даби сжал зубы, чтобы не ляпнуть лишнего. Медленно выдохнув, он пробормотал: — Вы меня уже узнаете. Льстит. — У меня только один изгнанный демон Инферно, который может взывать с поверхности, — устало отозвался Штейн. — Чего ты хотел? Неужто церковь уже рухнула, и тебе нужно новое место для службы? — Пока нет, — скривился Даби. — Но мне нужна ваша помощь. Чистилище прознало о демоне-священнике в церкви и теперь крайне этим недовольно. Они отправили ко мне жнеца, чтобы он меня убил. — Наслышан об этой истории, — недовольно булькнуло в чаше. — Но как я слышу, ты все еще жив. Значит, смог решить эту проблему. Так чего ты от меня хочешь? — Это… временно. Рано или поздно они снова за мной придут, потому что знают, где искать. Мне нужно новое место. И… защита посерьезнее. Вы же падший ангел. Уверен, вы сильнее каких-то там жнецов. И можете сделать так, чтобы они больше не преследовали меня. Ответа не последовало. Даби медленно сглотнул, прислушиваясь к булькающей скверне в чаше. Эта пауза только нагнетала ощущение опасности. Он ведь сказал «наслышан»? Откуда? Тога рассказала? Или видел сам? Тогда… Дьявол. Нет-нет, если бы он знал про Шигараки, он бы уже давно призвал Даби. Он бы не стал терпеть такого самоволия. Или… Слишком много мыслей. Они метались по голове, не позволяя ухватиться хотя бы за одну, чтобы толком ее обдумать и найти решение. — Каким образом ты избавился от посланного к тебе жнеца? — раздался ленивый голос. Даби дрогнул. Какой ответ он ждал? — Я… смог повредить огнем его тело. Знакомый колдун помог мне от него избавиться. Штейн задумчиво промычал, но не обронил ни слова. Снова повисло молчание. Так продолжалось минуту, две. Если бы скверна не продолжала кипеть, Даби бы решил, что связь была оборвана. — Знаешь, что я ненавижу больше, чем непослушание? — внезапно спросил Штейн. — Когда из меня пытаются сделать идиота. А именно этим ты сейчас и занимаешься, Даби. По позвоночнику прошелся холодок. Разум отключился, оставив только базовый инстинкт выживания. Бей и беги. Даби подорвался с места, толкая чашу. Она упала, разливая черную жидкость по полу. Дерево зашипело, разъедаемое скверной. Но прерывание связи уже не могло помочь. Даби развернулся, надеясь успеть сбежать с чердака, но прямо перед его лицом пространство разошлось по кривой линии, из разрыва повалил густой дым. На чердак шагнула высокая фигура, перекрывая путь к отступлению. Пол жалостно скрипнул под тяжелыми сапогами. Даби шумно вздохнул, мгновенно опускаясь на одно колено и покорно склоняя голову, будто не пытался только что трусливо сбежать. Такой жалкий страх метался в клетке ребер. Все в сущности Даби было против такого поведения, но сейчас хотелось кинуться в ноги и просить о пощаде. Слепые глаза Штейна блуждали по фигуре фальшивого священника. Изуродованная человеческая сущность. А теперь еще и изуродованная демоническая. Жалкое зрелище. Гуманнее было бы его добить. Скривившись, он процедил сквозь зубы: — Встань. Даби тут же поднялся, но встретиться со своим повелителем взглядом не решался. Тело дрожало, и только гордость, казалось, заставляла держаться на ногах прямо. В голове неуместно мелькнула мысль: «Шигараки точно почувствовал, что сюда явился Сатана». Если жнец примчится на чердак — это будет конец. Но внизу было тихо. — Не будь трусом, — хмыкнул Штейн. — Ты же верховный демон Инферно. Так ты себя все еще называешь? Так смотри на меня. Как верховный демон. Я дам тебе только один шанс рассказать, какую игру ты ведешь за моей спиной. Без попытки выставить меня дураком. Говори. Что тут происходит, и чего ты от меня хочешь? Даби медленно выдохнул и поднял взгляд, встречаясь с белесыми глазами, которые, казалось, видели насквозь. Штейн знал. Все знал и так, без слов. На его лице не было никаких эмоций: ни злости, ни радости, ни удовольствия от происходящего. Он просто равнодушно ждал. Даби был для него пустым местом. Облизнув губы, Даби тихо проговорил: — Я занял место отца Грегора, как вы и сказали. Но… через какое-то время за ним пришел жнец. Он должен был его забрать, но наткнулся на меня. Возвращаться в Чистилище он не хотел, поэтому мы… заключили договор. Я… разрешил ему остаться в этой церкви. — Глаза Штейна опасно сузились, и Даби быстро пробормотал: — Я знаю, что не имел права принимать подобное решение, не обговорив с вами. Но если бы я его выгнал, он бы либо сам прикончил меня, либо доложил бы в Чистилище. Я решил не рисковать. И не дергать вас лишний раз. Он… бракованный, — нервно усмехнулся Даби, глядя на Штейна широко распахнутыми глазами. — Не пустой, как остальные. У него есть чувства. Им можно манипулировать. Я решил, что будет неплохо иметь под рукой такую устрашающую остальных зверушку. Я просто использовал его. Развлекался. В конце концов, это себя окупило. Он защитил меня от другого жнеца, который пришел сюда за демоном-священником. — Значит, не такой уж ты сильный, как пытаешься показаться, — хмыкнул Штейн, и Даби сжал от злости зубы. — Раз тебя защищал жнец. И что произошло сейчас? Пусть дальше тебя защищает, раз ты такой гений, подчинивший себе жнеца. — Для того, чтобы изгнать пришедшего жнеца, ему пришлось воспользоваться косой. Теперь Чистилище знает, что он здесь. И за побег его могут… казнить. — Какая досада, — протянул Штейн равнодушно. — Но причем тут я? Ты сам себе создал проблемы, пригрев жнеца. А теперь хочешь, чтобы я переселил тебя до того, как сюда явятся за ним? — В ваших руках невероятное могущество демона и ангела, — покачал головой Даби, подавшись вперед. — Вы бы могли переместить нас в другое место и установить купол, который не позволил бы Чистилищу найти… — Нас? — перебил его раздраженно Штейн. — О каких «нас» речь? Тогой занимается Асмодей. — Да, но… Я не про нее. Даби отшатнулся, когда Сатана сделал шаг вперед, расправив широкие плечи. Кисти рук вспыхнули синим пламенем, но это не имело смысла. Сильная рука ударила его в грудь, прижимая к ближайшей стене. Ребра затрещали под хваткой. Даби попытался зажечь свое тело, но Штейн только недовольно отмахнулся от языков пламени, сильнее нажимая ему на грудь и выдавливая воздух. Он приблизился к Даби вплотную, склонился, чтобы их лица были на одном уровне. На таком расстоянии чувствовалось, что от него воняет серой и разлагающейся плотью. Длинный язык прошелся по обожженной щеке, слизывая кровь и оставляя мокрый след. Даби скривился от отвращения, стараясь отвернуться, но Штейн другой рукой сжал его щеки, удерживая голову на месте. Дышать становилось невозможно. Когти выдирали скобы. — Поправь меня, Даби, — прошептал Штейн, — если я неправильно тебя понял: ты хочешь, чтобы я защитил тебя и твоего ручного жнеца от Чистилища? За этим ты со мной связался? Но подумай хорошо, прежде чем отвечать. От этого зависит, покинешь ты эту комнату целым на своих ногах, или Тоге придется переносить тебя по частям в другую церковь. Даби зажмурил глаза. На языке скапливалась горькая слюна, а желудок скручивало от отвращения. Хорошо подумать, как же. Что за извечная тупорылая иллюзия свободы выбора? Давление на грудь усилилось. Переступив через себя, Даби кое-как выдавил: — Я хочу, чтобы вы меня отсюда вытащили. — Только тебя? — Да. Вот теперь точно хотелось блевать от отвращения. К себе. Жалкий трус. Штейн удовлетворенно кивнул, отстраняясь и делая шаг назад. Даби жадно вздохнул, когда он убрал руку. Он мог, конечно, продолжить существовать без кислорода, но человеческое тело чувствовало себя просто ужасно. — Что ж, — протянул Штейн, щуря слепые глаза. — Договоримся так. Ты избавишься от него, и тогда я дам тебе новое укромное место, где тебя не найдет Чистилище. — Избавиться? — пробормотал Даби и тут же быстро добавил: — Как мне это сделать? — Это уже не моя проблема. Как приручить его ты нашел способ. Найдешь и как избавиться. — Но… Но разве нам не будет выгодно иметь под рукой такое могущественное существо? Он ведь может… может подчинить любого! По одной моей просьбе. И… и он может стать разменной монетой для Чистилища, если будут неприятности. К тому же… Голос оборвался в сдавленный хрип. Когти вонзились в обожженную кожу. Даби схватился за сильную руку, сжавшую его горло, пытаясь ее убрать, но Штейн лишь раздраженно хмыкнул, легко поднимая демона на несколько сантиметров над полом. Еще минуту понаблюдав за тщетными попытками освободиться, Штейн прорычал: — Это не торги, Даби. И ты не выставляешь условия. Не мне. С твоей стороны очень смело предполагать, что мне не плевать, что с тобой произойдет. Что произойдет с твоим прирученным жнецом. Думаешь, Чистилище сможет добраться до меня через тебя? Ты себе льстишь. Единственная причина, по которой я не бросаю тебя здесь, а предлагаю путь к отступлению — мне нравится наблюдать, как ты корчишься на земле в попытках выжить и вернуться обратно в Ад. Штейн резко поднял руку вверх, сильнее сжимая пальцы на чужом горле, и швырнул Даби в другой конец чердака. Тонкая кожа легко разошлась под острыми когтями. Кровь полилась на грудь, заполнила рот. Штейн равнодушно наблюдал, как демон кое-как пытается подняться и зажать разорванную глотку. В голубых глазах ярость мешалась с отчаянием. — Почему вообще, — медленно проговорил Сатана, — ты пытаешься спасти жнеца моими руками? — Я не пытаюсь его спасти, — тут же пробормотал Даби. Кровь пузырилась в уголках губ, била струями через пальцы. Эта рана… она такая же, как у трупа на полу. Какая ирония. — Отлично, — кивнул Штейн. — Тогда избавься от него и свяжись со мной снова. Достав из-за пояса нож, он взмахнул им, разрезая ткань пространства. Из прохода повалил адский дым, скрывая спину Штейна. Портал мгновенно закрылся. Больше не перед кем было держать лицо. Даби осел, упираясь лбом в пол и продолжая прижимать ладони к разорванному горлу. Хотелось позорно завыть, но мешала, в большей мере, булькающая во рту кровь. Это был последний действенный варианта решить проблему. Последняя… надежда? Даби хрипло засмеялся, вжимая пальцы в порез, из-за чего кровь хлынула с новой силой. Только чувства надежды ему и не хватало. Осталось только уверовать. Тога бы над ним посмеялась, если бы увидела. Медленно склонившись набок, Даби лег на пол. Остановил дыхание, сердце. Это все излишки. Чтобы подозрений не было у людей. Но это тело и так мертво. Кровь сначала прекратила бить фонтаном, а после и вовсе остановилась. Перед глазами невыносимо плыло. Умереть он, конечно, не мог, но испытать всю прелесть данного процесса — вполне. Кое-как приподнявшись, Даби подполз к еще теплому телу. Зубы вонзились в плоть. Вкус кислой мертвой крови разлился на языке. Хотелось блевать. В большей мере от отвращения. К самому себе. Мясом питались в основном лишь низшие демоны Лимба. Но надо было привести тело в порядок, вернуть ему хоть какую-то функциональность. Сплюнув кислую слюну, Даби криво сел. Вытер рукавом рот. Легкие развернулись, сердце медленно восстановило ритм. Из раны снова потекли струйки, но это уже было не критично. Зрение снова сфокусировалось. Даби оглядел чердак. Мертвое тело, из которого натекла приличная лужа крови. Въевшаяся в пол скверна, разлившаяся из чаши. Разбросанные строительные инструменты. Лужа воды. Цокнув языком, демон недовольно пробормотал: — Столько беспорядка ради нулевого результата. Опираясь на стену, Даби встал. Пошатнулся. Замерев, подождал, пока мир прекратит кружиться. Удар в сердце ножом дался как-то проще, стоит признать. — Старею, — вздохнул Даби, делая неуверенные шаги к выходу. Все так же держась за стену, он добрался до лестницы на первый этаж. За спиной хлопнула дверь, и раздалось взволнованное: — Даби, ты в порядке? По спине пробежали мурашки. Точно. Ему ведь надо будет разобраться еще с этим. Разобраться… Пока Даби пытался справиться со своим физическим телом и его желанием умереть, из головы совсем вылетело, о чем ему действительно стоило волноваться. — Все супер, — помедлив, ответил Даби, показав большой палец, но не поворачиваясь к Шигараки. — Иди назад в комнату. — Ты… в крови? — удивленно поднял брови Томура, игнорируя приказ и делая шаг вперед. — Что случилось? Я почувствовал… очень сильную энергию. Даже не знаю. Было не по себе. Но… я решил не высовываться, чтобы не создавать тебе проблем. Это ведь был не жнец или кто-то из Чистилища. — Умница. Хорошее решение. Даби оперся на перила, и те жалобно скрипнули под его весом, но выдержали. Шигараки пару секунд постоял на пороге комнаты, а потом последовал за демоном, который еле-еле шевелил ногами. — Что произошло? — настойчиво спросил Томура, обгоняя его и преграждая путь. — Ты… ты ранен! Твое горло… — Возьми медальку за наблюдательность, — раздраженно отозвался Даби, отодвигая Шигараки в сторону, — и не мешайся под ногами. Я разберусь. — Эта энергия. Это был кто-то из Ада? Тот, кого ты называешь «боссом»? Вопрос остался без ответа. Томура потоптался на месте, разглядывая капли крови около своих босых ног. В груди что-то настойчиво тянуло. Почему-то очень хотелось закрыть голову руками и закричать. Лишь бы выпустить это назойливое ощущение. Облизнув губы, Шигараки развернулся и последовал за Даби, который скрылся в туалете. Дверь осталась открытой. Даби стоял под тусклой лампочкой у зеркала и, скривившись, рассматривал свое распоротое горло. Темная кровь из раны изредка капала в раковину. Услышав шаги, он косо посмотрел в сторону звука. На дне радужки шевельнулось адское пламя, но быстро потухло. Повисла напряженная тишина. Сглотнув, Томура едва слышно уточнил: — Тебе нужна помощь? — Нет, — покачал головой Даби и шикнул, когда из раны из-за движения потекла кровь. Подтянув к себе железную банку из-под печенья, он кое-как открыл ее липкими руками. Внутри оказались бережно сложенные Кларис нитки и иголки для вышивки. Подобрав что-то более-менее подходящее под цвет обожженной кожи, он поднял голову, смыкая пальцами края раны. Тонкая игла с трудом проткнула шрам. Даби цокнул языком, протягивая нитку. Процедура не самая приятная, но зато так рана заживет быстрее. — Ты так и не скажешь, что произошло? — после долгого молчания спросил Томура. Без особой надежды. — А что ты рассчитываешь услышать? — хмыкнул Даби, повернув голову, чтобы лучше было видно, куда скользит игла. — Не сошлись во мнениях с Сатаной. А он не фанат, когда кто-то не разделяет его мнение. — И в чем же вы разошлись? — Я решил, что он сраный падший ангел, и может разобраться с Чистилищем или хотя бы усилить защиту этой церкви. А он решил, что в рот это ебал, и я должен сам решать свои проблемы. Вот и поговорили. — Он отказался тебя защищать? Но ведь и ему на руку будет сгладить конфликт с Чистилищем. Верховные жнецы могут воззвать к Аду за нарушение правил, если поймают тебя на святой земле. — Не то чтобы отказался, — уклончиво протянул Даби. — Просто… ему не очень понравился мой прицеп. В основном, мы не сошлись на этом. — Ты… рассказал ему про меня? — удивленно пробормотал Шигараки. — Пришлось, — скривился Даби. — Хотя у меня есть подозрение, что этот сукин сын и так все знал, ему просто в кайф было наблюдать, как я пытаюсь выкрутиться и подобрать слова. Но ты не парься. Он тебя не тронет. Это как будто зажгло какой-то фитиль. Кулаки непроизвольно сжались. Хотелось просто закричать бессмысленно в потолок, потрясти Даби за плечи. — Думаешь, меня это волнует? — раздраженно мотнул головой Томура, сделав шаг вперед, но так и не решившись схватить демона. — Он ранил тебя, разорвал горло, мог убить. Я не для того тебя спас, чтобы через пару дней тебя растерзал другой демон! И ради чего? Смутного шанса отодвинуть мою казнь? Спасти меня? Я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности ради этой идеи. Ради этой… иллюзии. Мне это не надо, ясно? Брось это и… Даби, глухо зарычав, резко смахнул с раковины железную коробку, разворачиваясь. Нитки и иголки рассыпались по полу. Томура отшатнулся, невольно принимая оборонительную позу. Но вместо нападения Даби сделал шаг вперед, прижимая горячие ладони к губам Шигараки. Тот, не ожидавший такого, отступил еще назад, упираясь спиной в стену. В широко распахнутых глазах отразилось недоумение. Даби приблизился вплотную, прижимая Томуру сильнее к стене. Ладони крепко закрывали рот, но в этом жесте не было стремления сделать больно. Он прислонился лбом ко лбу Шигараки. Ярость плясала по коже крохотными язычками пламени. Поймав взгляд Томуры, Даби лихорадочно прошептал: — Замолчи! Слышь? Молчи. Хотя бы ты не говори мне, что это все бессмысленно. Иначе я… Даби не договорил. Только устало прикрыл глаза, медленно выдохнув. Иначе что? Что он может сделать в этой ситуации? Томура растерянно моргнул. Поведение Даби одновременно пугало и вызывало какие-то теплые мурашки по затылку. Помедлив, Шигараки положил черные ладони поверх обожженных рук. Даби распахнул глаза, сталкиваясь со спокойным, умиротворяющим взглядом. Сглотнув, он уже ровнее произнес: — Просто молчи, ладно? Это не бессмысленно. Я что-нибудь придумаю. Томура кивнул, и Даби убрал руки, но не отстранился, все еще прижимаясь лбом ко лбу. Прохладные пальцы коснулись кривого шва на шее. В рубиновых глазах отразилось что-то до горечи тоскливое. Кисло усмехнувшись, Даби тихо спросил: — Ты тоже не веришь в мои способности? — Дело не в этом, — тут же ответил Шигараки, глядя на оставшуюся на пальцах красную кровь. — Просто… не хочу, чтобы ты умер. В смысле… совсем умер. Иначе какой во всем этом был смысл? И… мне не нравится, когда ты ранен. Хотя я знаю, что это не особо-то и проблема. И мне почему-то каждый раз не по себе, когда ты что-то пытаешься для меня сделать, а не… не… А. — Зато сколько чувств, — хмыкнул Даби, отстраняясь и, чуть прищурив глаза, рассматривая заметно приунывшего Томуру. — Как ты и хотел. — Да. Типа того. Даби отвел взгляд, пиная моток ниток. Что-то человеческое, слабое, заполняло до краев, не давая даже злиться. От этого хотелось сесть на пол и поскулить. Бессилие. Страх. Трусость. Верные спутники человечности. Так всегда и получалось: как только начинаешь волноваться еще и о жизни другого человека, твоя собственная идет под откос. Отвернувшись, Даби подобрал с пола ножницы и отрезал лишние нитки, торчащие из шва на шее. Покидав как попало обратно в коробку нитку и иголки, он закрыл ее и отставил в сторону. Шигараки молча наблюдал за ним. Такие простые действия. Будто ничего и не происходит здесь и сейчас. Будто над их головами не висит лезвие гильотины. Закончив со сбором швейных принадлежностей, Даби включил воду, отмывая руки и лицо от запекшейся крови. Томура потоптался немного на месте, неловко наблюдая за ним, а потом развернулся и скрылся в коридоре. От этого почему-то стало легче. Словно убрали прицел со лба. Даби тяжело вздохнув, посмотревшись в зеркало. Во что он только превратился? Где тот демон, который пытал души в Аду? Который убивал людей на Земле? Или где, хотя бы, тот парень, который смог поджечь всю свою семью? А ведь он их любил… И Тога любила свою ведьмочку. Значит, это чувство можно переступить? Нужно только… — Я принес тебе бинт. Даби медленно моргнул и повернулся к Шигараки, который смотрел в пол на разводы крови и мял в руках небольшой моток марли. Он выглядел, как брошенный грустный ребенок. В груди невероятно заныло, будто сердце в тиски зажали. Какого черта он стоял там с таким видом? И с каких пор Даби вообще волновали брошенные грустные дети? Безумие. — Мне не нужны бинты. Оно само затянется за пару дней. — Да, я знаю, — кивнул Томура, подняв голову. — Просто я подумал, что священнику не стоит перед прихожанами ходить с распоротым горлом, зашитым нитками не самого подходящего цвета. — Нормальный цвет, почти в тон, — пробубнил Даби и обреченно вздохнул: — Ладно, ты прав. Давай сюда. Томура сжал бинт чуть сильнее и нерешительно уточнил: — Я могу… тебе помочь? Пожалуйста. — Зачем? — Не знаю. Просто хочется это сделать. Даби издал какой-то измученный звук и осел на пол, махнув рукой в знак приглашения. Шигараки неуверенно усмехнулся и сел рядом. Демон уперся затылком в стену и запрокинул голову. Кожа на местах прикосновений Томуры зудела. Но при этом в груди зрело непривычное тепло. С первого раза забинтовать у Шигараки не получилось. Бинты почти сразу сползли вниз. Пришлось пробовать еще, но Даби не сопротивлялся, только следил внимательно спокойным взглядом. На измазанном чужой кровью лице не было заметно, что красные капли выступали из-под скоб на щеках. В голове крутилась смешная аналогия с мироточащими иконами. — Нуууу, вроде вот так держится, — пробормотал Шигараки, осторожно отползая, будто бинты могли накинуться на него за резкие движения. Даби закатил глаза, касаясь своей шеи. Держалась повязка, конечно, так себе. Ещё и самым очаровательным образом была завязана на бантик сбоку. Но комментировать это демон не стал. В конце концов, Томура почти десять минут над этим пыхтел. Вместо этого демон лишь флегматично спросил: — Может ещё и сутану мне постираешь по доброте душевной? А то у меня их всего две, и обе залиты кровью. — Не, это ты как-нибудь сам, — нервно усмехнулся Шигараки. — С этой-то понятно. А прошлую ты как умудрился вымазать? — Да так, — отмахнулся Даби. — Случилась неприятность. Слушай, такое дело… Там, на чердаке, труп остался. Надо его прибрать, чтобы Кларис не видела. Поможешь? — Труп? Мертвый? — А может быть по-другому? — Ну, теоретически мы с тобой… — Так, — резко перебил Даби, цокнув языком. — Не дури мне голову. Мертвый труп. Жертвоприношение боссу, чтобы связаться с ним. И много крови. В том числе моей. — Ты сделал человеческое жертвоприношение в церкви? — скривился Томура. — Ты хоть понимаешь, что это… — Да-да, святая земля, блаблабла, — с сознанием дела кивнул демон, достав промокшие от крови сигареты и кое-как закурив. — Оставь нотации при себе. Тебе не кажется, что все это уже не имеет значения? Ни в целом, ни между нами. К тому же этот мужик и так собирался умереть. Я просто ускорил для него принятие решения. Ты мне от тела поможешь избавиться? Обычно я выносил тела на задний двор и сжигал, но я подумал, что твоя способность превращать вещи в пыль могла бы облегчить несколько задачу. — Обычно, — протянул Томура, осуждающе глядя на демона. — И как часто ты приносишь жертвы? — Не так часто, как могло представиться в твоей светлой голове после этих слов. Так что, не поможешь? Шигараки закатил глаза и цокнул языком. Поднявшись, он протянул Даби руку и кисло откликнулся: — Помогу. — Отлично, — кивнул фальшивый священник, вставая, опираясь на Томуру. — Ты тогда пока разберись с телом, а я помою полы на чердаке. — Даби осекся, оглядывая уборную, залитую кровью, и замечая дорожку из капель в коридоре. — На чердаке и вообще везде, видимо. Ух, просто обожаю такие веселые ночи, посвященные уборке. Томура попытался сдержать серьезное лицо, но поймав хитрую усмешку Даби, все же тихо хихикнул, опустив голову. Пожалуй, на ещё одну ночь можно прикинуться, что все нормально.