Take me to church.

— Твои проповеди — полная чушь. — И тебе доброе утро. Даби спрыгнул с последней ступеньки, вальяжно проходя по залу, который был на удивление пуст. Не было даже грозящей пальцем за слишком долгий сон Кларис. Только несколько прихожан ставили свечки и молились, кое-кто сидел на скамейках. Шигараки устроился на подиуме под пюпитром, скрестив ноги. В руках у него было черновики конспектов. — Объясни мне несколько вещей, вредитель, — протянул Даби, вырывая их у Шигараки. — Почему первое, что я от тебя слышу — это подобие оскорбления? Кто тебе вообще разрешил трогать мои вещи? И нет ли поблизости Кларис? — Потому что ты жалкий демон, ничего не смыслящий в проповедях. Потому что у меня скверный характер, и они попались под руки, а в разрешении я не очень-то нуждаюсь. Нет, Кларис уехала в мэрию по поводу колокола и оставила тебе бумаги на подпись. — Лаконично, — вздернул бровь Даби, делая шаг назад и глядя на равнодушное лицо Шигараки. — Лучше бы полы помыл, чем читал мои проповеди, раз тебе не спится. Ну ладно. Угх, колокол. Только этого счастья мне не хватало. Кларис видела тебя утром? — Ага. — И что сказала? — Спросила, что я тут делаю в такую рань. — Я же просил не попадаться ей на глаза. — Ну, я сказал, что у меня дома проблемы, и я решил поискать успокоения в стенах церкви. Да и она наверняка это уже забыла. Хотя вроде как пожалела меня и похвалила тебя, что ты дал мне убежище. Я бы мог создать тебе хорошую репутацию, если бы она меня запоминала. — Ты так и не понял, почему твоя жнецкая максировка прекратила работать? — спросил Даби, направляясь к черному ходу, а Шигараки медленно сполз с подиума и поплелся за ним. Томура неопределенно промычал, чуть хмуро глядя на Даби, который остановился на пороге, не желая выходить под дождь, и закурил. Погода, конечно, оставляла желать лучшего. Особенно с учетом, что крыша грозилась вот-вот начать протекать не только на чердак, но и на второй этаж. Будет не очень приятно. Спальня Даби как раз находилась в зоне риска. Немного подумав, он обернулся, говоря: — Слушай, у меня к тебе важный вопрос. — У меня к тебе сотня вопросов, — проворчал Шигараки, обнимая себя за плечи. — Но что-то ты не спешишь отвечать. — Нууу… да, я такой, — согласно кивнул священник. — Но сейчас не об этом. Мне просто интересно: ты считаешься святым существом? Шигараки растерянно моргнул, подняв глаза на Даби. Тот выглядел искренне заинтересованным. И хитрым. Что не оставляло сомнений, что он что-то задумал. Томура скептически вскинул брови, и Даби цокнул языком, поправляя себя: — Нет, то есть, я понимаю, что ты тот еще мудак. Но чисто технически… Жнецы ведь… эм… подразделение ангелов? Грубо говоря. У вас должна быть благодать и все такое, хоть вы и не способны ею очистить от грехов. Но все же. — Ну, вроде того, — как-то неуверенно пробормотал Шигараки, все еще не очень понимая, что от него хотят. — Значит, ты все-таки святое существо? Тот, кто самим своим присутствием очищает землю от скверны. Так? — Ну, получается, что так. — О. Славненько! — неуместно радостно улыбнулся Даби, снова отворачиваясь в сторону улицы и делая затяжку. — И что это меняет в твоей жизни? — Ну, ничего особо. Просто надеюсь от твоего присутствия здесь крыша станет медленнее разрушаться и протекать, и мне не придется ее в ближайшее время чинить. Шигараки устало вздохнул, закатывая глаза. Не то чтобы его сильно удивляло умение демона из всего извлечь выгоду, но получалось, что в конечном итоге он имел куда больше бонусов для себя, чем Томура. — Святой отец, — раздался рядом тоненький голосок. Даби нахмурился и обернулся. Шигараки поспешно прижался к стене, пропуская перед собой молодую прихожанку, которая так же, как Кларис, помогала церкви. В руках у нее были уже знакомые бумаги. — Что? — устало спросил Даби, не спеша выбрасывать сигарету или хотя бы делать заинтересованный вид. — Кларис просила передать вам на подпись бумаги, как только вы спуститесь. Чтобы я могла их отнести в мэрию, и нам бы уже завтра установили колокол. Лицо Даби стремительно помрачнело. И он даже не пытался этого скрыть. Шигараки усмехнулся, быстро закрывая губы ладонью, но Даби все равно уловил это и бросил на него испепеляющий взгляд. Девушка растерянно посмотрела сначала на священника, потом на странного юношу. Последний вызывал какие-то неприятные тревожные чувства, поэтому она быстро отвернулась, опустив глаза и протянув бумаги Даби. — Так вы подпишите? — Да, конечно, — кисло согласился тот, беря документы и ручку и прикладывая их к стене. Быстро пробежавшись глазами по тексту, он поставил размашистую подпись и вернул все прихожанке. Та робко улыбнулась, кивнув, и радостно произнесла: — Спасибо. Я так рада, что у нас теперь на службе тоже будет колокольный звон. Как в церквях в больших городах. Кларис такая молодец! — Да, колокол, супер, — нервно бросил Даби, затягиваясь и выдыхая дым прямо в коридоре. — Дзинь-дон. Обожаю просто. — Святой отец, у вас все в порядке? — обеспокоенно округлила глаза девушка. Даби медленно выдохнул, беря себя в руки, и кивнул: — Ага, все отлично. Можешь идти. Прихожанка как-то неловко потопталась на месте, но все-таки развернулась и вышла из коридора. Как только она скрылась за поворотом, Даби недовольно прорычал, запрокинув голову. Шигараки сдержанно кашлянул и, когда на него обернулись, спросил: — Почему у тебя такие проблемы с колоколами? — Не твое дело, — фыркнул Даби, выкидывая окурок в траву, но не спеша закрывать дверь и возвращаться в церковь. Шигараки задумчиво хмыкнул, проводя пальцами по шее, а потом произнес: — Давай ты мне расскажешь, а я помогу тебе избавиться от него. — Как? — злобно бросил Даби, все-таки делая шаг назад и захлопывая дверь. — Надо было об этом думать, пока я не подписал документы. Нет бумаг — нет колокола. А так… он же будет весить килограмм пятьдесят. Не то, что можно незаметно вынести из церкви. Даби вернулся в зал, кидая быстрый взгляд на исповедальни. Одна из кабинок была закрыта, значит, там его кто-то ждал. Но он все равно не стал торопиться туда и вместо этого завалился на скамейку, подхватив по пути с пюпитра молитвенник. Шигараки неспешно подошел, сел рядом, глядя прямо перед собой, и негромко произнес, будто ни к кому не обращаясь: — Я все еще умею превращать вещи в пыль. Подмести и развеять ее будет не так уж сложно и заметно. Если бы ты уничтожил документы, Кларис бы принесла новые. Это бы не помогло. А второй колокол мэрия вам не выделит. Нужно будет только немного потерпеть, чтобы не вызвать подозрений. Недельку, например. А потом снова жить спокойно. — Хитрая ты тварь, — протянул Даби, но больше с восхищением, чем с осуждением. — Хорошо, я принимаю твой план. Только… это очень необычно для святого существа. Не боишься, что за такие проделки Бог тебя покарает? Или как там у вас… — Я опасаюсь, что меня покарает верховный жнец за побег, — пожал плечами Шигараки, откинув голову назад и чуть повернувшись к Даби. — А Бог… я его никогда не видел. Никто из жнецов его никогда не видел. Так откуда мне знать, что он вообще существует? — Так, стоп, — внезапно выпалил Даби, повернувшись. — Ты что, умудряешься быть одновременно святым существом и атеистом? — Это рациональность. — Жнец-атеист в церкви. Охренеть. Что не так с моей жизнью? — Ты когда-нибудь видел своего Дьявола? — задумчиво спросил Шигараки, но Даби недовольно фыркнул и отвернулся. — Видимо, нет. Тогда откуда тебе знать, что он существует? — Потому что кто-то должен был создать Ад, Инферно, Верховных демонов и просто демонов. Чистилище и Рай. Потому что кто-то же отдает приказы, говорит, что нам делать. Кто-то определяет, где добро, а где зло, где благодать, а где скверна. Или ты считаешь, что все возникло и работает просто так? — Люди слабы сами по себе, в единичном экземпляре, но коллективное людское сознание многое способно изменить. Ведь… тебя создал не Дьявол. Ты был человеком, которого до основания души изъела скверна. Я был человеком. Как и все жнецы, как и все демоны. Может быть, Рай, Ад и Чистилище существовали изначально, но были пусты? А человеческие души их заполнили? Может, структура самого мира их изменила?  — Тебе проще поверить в это, чем в существование двух первоначал? — саркастично хмыкнул Даби. — Не знаю. — Тогда к чему эти идиотские попытки пошатнуть мое демоническое мировоззрение и вероисповедание? — Просто… после смерти я был разочарован тем, что попал в Чистилище. Я никогда не был хорошим человеком с хорошими мыслями и хорошей позицией по жизни. А стал… святым существом, если жнецов можно все-таки таковыми считать. Не то чтобы мне очень хотелось быть в Аду, но все же… И души после Чистилища вроде как отправляются в Рай, но… не знаю, видел ли это когда-нибудь. Я или вообще хоть кто-то. Может быть, они просто тоже становятся жнецами? В Чистилище у нас нет лиц, тел, только голые черепа и скелеты, обтянутые лохмотьями, так что узнать это наверняка не получится. Никто ничего не скажет. Никто не будет помнить себя. Потому что Чистилище его изменит. Как изменяет Ад. Просто нужно разное количество времени. Но вот я на поверхности, и мое тело становится все более похожим на человеческое. Знаешь, когда я только оказался здесь, я все еще видел свои кости, не было сердцебиения, чувств голода или боли. Теперь уже толком и не отличишь. Мы выполняем свою работу, чтобы кормить свои миры, которые, возможно, просто паразитируют на мире живых людей. У жнецов сжирают эмоции, у демонов — благодетельные чувства, у ангелов, наоборот, скверные. Я даже не видел никогда ни одного ангела. Может, Рая и не существует вовсе. А все приказы раздают верховные… — Так, все! — внезапно выпалил Даби, подскакивая с места. — Не собираюсь я тут сейчас выслушивать твои дурацкие инсинуации на тему строения наших миров. Не нужно корчить из себя всезнающего! В конце концов, какая вообще разница? — Если нет никакой разницы, то почему ты так нервничаешь? — спокойно спросил Шигараки, подняв взгляд. — Я ведь просто рассуждаю. И не прошу принять мою точку зрения. В ней тоже много дыр. Например, откуда тогда колдуны, банши, вампиры и прочая нечисть, живущая на поверхности? Душевная мутация человека? — Просто… — дернул головой Даби, чуть отворачиваясь. — Если все существование демонов обусловлено влиянием среды, а приказы — капризами верховных, то я зря был наказан. Зря сто семьдесят лет страдаю на поверхности. И вообще, мне работать надо. Даби развернулся и хотел направиться в сторону исповедален, но его ловко перехватили за рукав сутаны, потянув назад. Он недовольно фыркнул, оглядываясь на Шигараки. — Расскажи про колокол и вали на все четыре стороны. Не очень-то мне хочется расшатывать твою веру. — Ах да, колокол, — закатил глаза Даби. — Ну… вот в тебя когда-нибудь вбивали гвозди? — Нет, но однажды мне засунули руку в жернова мельницы, — совершенно серьезно отозвался Шигараки. Даби растерянно выдохнул, полностью повернувшись, и вопросительно вздернул брови: — Что, прости? Откуда ты это помнишь? — Ничего. Что там с гвоздями? — Ладно, но я запомнил твое «ничего». Ну, по ощущениям, каждый удар колокола равносилен вбитому в тело гвоздю. Вот такому примерно, — Даби максимально развел указательный и большой пальцы. — Преимущественно в голову или в грудную клетку. Очень отвлекает, знаешь ли. Особенно под молитву, когда еще и разъедает чувство кипящей в венах скверны. Не смертельно, но оооочень неприятно. Хотя и к такому привыкаешь. Я жил в церкви, в которой был колокол. Большой. Звонящий каждый день. Хорошо, что она рухнула… Но мне бы очень не хотелось к этому снова привыкать. Поможешь мне? Даби вопросительно приподнял брови, глядя на Шигараки, который уже почти лежа развалился на скамейке. Казалось, что фраза о помощи прозвучала достаточно жалко, но самого этого чувства не было. Как будто Даби каждый день просил помощи у домашнего жнеца. Томура чуть поджал губы, а потом легко кивнул: — Помогу. Но неделю придется потерпеть. — Тебя или колокол? — Колокол. Меня придется терпеть еще дольше. На потрескавшихся губах на миг мелькнула улыбка, и Даби усмехнулся в ответ. Кивнув, он развернулся и направился к кабинкам. Странная все же ситуация. Жнец-атеист. Еще больше вопросов вызывал тот факт, что он, кажется, помнил что-то о своей смертной жизни, хотя этого быть не должно. Даже демоны не помнят ничего, кроме своего главного грехопадения, а жнецов так и вовсе полностью обнуляют, чтобы они были непредвзяты. Его позиция относительно мироздания была странной, в чем-то немного детской из-за его нежелания верить, что всем заправляет кто-то один. Потому что по правде это выглядело, как стремление найти лазейку не быть жнецом. Может, он остался на поверхности из-за желания снова стать человеком? Даби чуть замедлился и обернулся. Шигараки все еще валялся на скамейке, разглядывая поднятые над головой руки. Совсем не легендарно, как говорят про жнецов. Даби предпочитал верить, что над верховными демонами есть кто-то еще. Кто-то, кто пишет законы ада, из-за нарушения которых Даби вынужден находиться здесь. Законы, которые равны для всех, какой бы грех они не олицетворяли, на каком уровне бы ни находились. Иначе вся эта ситуация не более, чем самодурство одного-единственного верховного демона. Потому что Даби, на самом деле, тоже никогда не слышал про изгнания демонов из ада.