cursed

— Папа поскользнулся и подвернул ногу. Поэтому мы застряли дома еще минимум на неделю, — Натали достает распечатанные бумаги, начинает раскладывать их на столе, который было бы неплохо прибрать на перерыве. — Где он смог поскользнуться в Бейкон Хиллз? — Лидия доедала мороженое, которое она выбрала себе в качестве ужина. Она собиралась посмотреть какой-нибудь фильм перед сном. Но ей позвонила мама, а разговоры с миссис Мартин иногда бывают интереснее любых триллеров. — Он ездил на конференцию в Айдахо. Оттуда уже вернулся с перевязанной ногой. Ты же знаешь, какой он неуклюжий, — женщина улыбается, складывая все бумаги обратно в стопку, разваливается в кресле и наконец-то снимает очки, — как твои сердечные дела, дорогая? Лидия была близка с матерью. Она её понимала, как никто другой на всем этом белом свете. И девушка была благодарна такому подарку судьбы. Они часто обсуждали так называемые «любовные вопросы». Для них это не было чем-то запретным или неприкасаемым. — Никак. Насколько я знаю никаких Мечиславов поблизости нет, — Лидия улыбается и даже выдает небольшую смешинку. Эта надпись с ней всю жизнь, но она думает, что никогда не сможет привыкнуть к этому имени. — Ну, а если не брать в счёт эти условности? Нет на горизонте очаровательных мужчин? — Натали снимает обувь и ставит уставшие от сидения ноги на стол. Девушка замолчала и задумалась. Не то, чтобы она начала перебирать в голове всех парней, с которыми она успела познакомиться в этом семестре. Она просто задумалась, а правда ли Стайлз очаровательный? И какой он на самом деле? Они ведь даже толком никогда не разговаривали, чтобы делать такие выводы. Он серьёзный — так бы она его описала. Стилински будто всегда о чем-то думает и размышляет, такое ощущение, что у него беспрестанно в голове крутятся шестеренки. У него сосредоточенное лицо большую часть времени. Но, когда он улыбается или смеется, что редкость, он будто околдовывает её. Лидия не может в такие моменты оторвать от него взгляд, словно завороженная. Есть в этом что-то жуткое, ощущать своими органами такую тягу к кому-то безо всяких на то объективных причин. Наверное, в этом и есть его очарование. — Я не хочу не брать в счёт условности, мама. Когда они договаривают, Мартин тут же открывает инстаграм, потому что пока она была занята разговором по телефону, пришло несколько уведомлений: Кира отправила ей что-то в директ. Но перед тем, как заглянуть туда, девушка заметила новое сторис Малии: быстро сменяющиеся деревья и надпись «возвращаюсь домой:)». Лидия тут же ответила ей, что соскучилась. Она ведь правда по ней скучала.

***

Когда Кира написала Дереку: «не хочешь встретиться?», она тут же подумала, что третий бокал вина был явно лишним. Она пыталась запить ту неприятную горечь, которая застряла в горле после расставания с Лиамом. И вечер явно пошел по классической стезе: «напиться и написать бывшему». Если говорить честно, она давно хотела это сделать. Раньше она лишь очень вовремя отговаривала себя. Но тогда, очевидно, отговорки закончились. Удивительно, насколько сильная у этих двоих выдержка. Они ведь любят друг друга, они предначертаны друг другу судьбой! И Кире иногда становится больно физически, когда она видит его в университете и не может подбежать и тут же обнять его. Просто руку его своей сжать не может. Потому что он видите ли преподаватель, а она студентка. После третьего бокала девушка была готова поехать и забрать свои документы, и пусть сотни тысяч долларов сгорят, пусть сгорит всё. На самом деле, их история начиналась волшебно. Когда они впервые встретились, она была первокурсницей, а он вот уже несколько лет преподавал в университете, где ректором был его дядя. И здесь не будет истории о том, как они за день до начала учебы познакомились в клубе или баре, переспали, а потом оказалось, что он — её преподаватель, а она — студентка. Это была не первая её пара, даже не первый учебный день. Это была суббота, это была пара в восемь утра. Угадайте, как много первокурсников пришло на пару по истории в субботу в восемь утра? Скажу так, Кира была не единственной добропорядочной студенткой. Но их было и в правду очень мало. Поэтому пара прошла в некой странной обстановке: Дерек попросил каждого рассказать какую-нибудь историю. Но она должна была быть не выдуманной только что. Она должна была быть истинной и обязательно именно из жизни рассказчика. При этом все должно было быть изложено так, чтобы у слушателей не осталось никаких вопросов с точки зрения анализа истории: место, время, обстоятельства, причины действий, мотивы и последствия. Для ребят, которые уже неделю варились в университетской среде и успевших понять, что всё будет не так интересно и захватывающе, как они себе представляли, это был буквально глоток свежего воздуха. И некоторые действительно нуждались в том, чтобы высказаться. Юкимура рассказала, как впервые посетила «Метрополитен» в Нью-Йорке. Она могла вспомнить каждую деталь, и её глаза сверкали так, что из них разве что искры не летели. Никогда так прекрасно не выглядит человек как, когда рассказывает о чем-то, чем горит, о чем-то, что любит и без чего жить не может. Кира говорила об искусстве так, будто оно было тем, что помогало ей дышать и давало мотивацию вставать по утрам. Дерек слушал её и с каждой секундочкой чувствовал, как она проникает ему под кожу все глубже и глубже, стремительно настигая его сердце. Он понял, что все эти чувства заполняют его не просто так. Он раньше видел с каким азартом люди рассказывают о своих увлечениях, о людях, которые их вдохновляют, которых они любят. Но тогда Хейл понимал, что это что-то другое. Что-то большее, что можно понять или объяснить. — Кира, — он произнес это тихо, когда она выскальзывала из кабинета последней, когда пара подошла к концу, а Дерек дал задания на следующий семинар. Но она смогла каким-то чудом расслышать зов. Он отмечал присутствующих в конце пары, и его внутренности запылали, когда он услышал её имя. То есть все занятие, она знала, как его зовут. Чувствовала ли она что-либо все эти полтора часа? Или он не первый Дерек в её жизни, и она научилась не полагаться на информацию, известную только ей? Он понимал, как глупо будет, если он просто влюбился в нее, как подросток, и они на самом деле не родственные души. Но он жаждал узнать, что написано у нее на руке. Поэтому он взял её за запястье и нежно дотронулся пальцами другой своей руки ленты: — Там написано мое имя? Кире точно не стоило пить третий бокал. Потому что не успела она отправить сообщение, как телефон упал на простынь, а Юкимура подорвалась, чтобы ее не вырвало прямо на свежее постельное белье. Так придется отмывать хотя бы только пол.

***

Лидия чувствовала себя так по-идиотски, что ей казалось неплохой идеей написать Арону, что у нее жуткое несварение и им лучше перенести репетицию. А чувствовала она себя по идиотски из-за того, что ее комната выглядела настолько пустой и стерильной, что хоть операции в ней проводи. Её «жилище» так и кричало: «у нее нет никакой личной жизни». Пустые стены, рабочий беспорядок на столе и огромная стопка книг в шкафу, где их количество, казалось, переваливает количество одежды. «Он считает меня гиком. Теперь он придет и убедится в том, что так оно и есть.» Мартин чувствовала себя школьницей из подростковых фильмов. Одной из тех школьниц, которых травят «крутые» ребята. Но она никогда не была такой и не является такой сейчас. Но Пайпер — единственный человек на планете Земля, который заставляет ее себя таковой ощущать. Хотя здравый смысл подсказывает ей, что он адекватный парень, которому, как и всем впрочем, плевать, что у Лидии Мартин нет личной жизни. Вся ее жизнь — это учеба и репетиции, редкие созвоны с родителями и Эллисон, частые перекусы с Кирой и мимолетное общение со Стилински и Малией. Для нее — стабильность, для других — скука смертная. Ей, по крайней мере, так казалось. — Заходи, — Лидия прикусывает губу, когда закрывает дверь и наблюдает за реакцией «товарища по интересам», давайте будем называть его так. Парень немного оглядывается и плюхается сразу на кровать, забыв спросить разрешения или хотя бы как у нее дела. Он уже находится в процессе настройки гитары, когда Лидия распевается. Благо, её соседи с факультета кибер-безопасности, и их наушники чуть ли не срослись с их ушами. Коротко: им все равно. Не факт, что они обратят внимание на соседнюю кровать, если туда упадет метеорит. На самом деле, Арон в какой-то мере восхищался Лидией. Восхищался ее природным талантом, ее легкостью в освоении нового материала, завидовал, что ей не пришлось гробить нервы в музыкальной школе. А еще тому, что она живет в комнате одна. — Ты, наверное, и понятия не имеешь, как тебе повезло, да? Ты ведь, наверняка, из родительского гнезда сразу в «номер пятизвездочного отеля», — он тут же ухмыльнулся, как только он умеет. Мартин стало неловко. У нее и времени-то нет подумать, каково тем, кто живет втроем, например, в одной такой комнатушке. — Неужели у тебя конфликты с соседями? — Лидия постаралась спросить наименее язвительным тоном, но у нее, кажется, не получилось. Дружелюбность Арона начала моментально угасать. Однако услышать то, что последовало дальше, девушка точно не ожидала. — Ты думаешь, что знаешь меня, но это абсолютно не так. Людям всегда проще составить себе в голове определенный образ человека и придерживаться его. Так тебе не нужно узнавать меня поближе, чтобы коммуницировать со мной. А еще людям проще подыгрывать, чтобы в лишний раз не открываться кому-то, кто в теории может разочаровать. В комнате повисло молчание, наверное, на минуту. — Ты прав, — Мартин встала, чтобы налить себе воды. Горло к концу репетиции совсем пересохло. По-хорошему, им уже нужно было расходиться, потому что они оба чертовски устали. — Я была к тебе предвзята, прости. — В следующий раз с тебя пицца с пепперони. Это окупит все твои грехи в моих глазах, — он подмигнул ей, и уже буквально через пять минут его и след простыл. И лишь легкий запах сигарет и какого-то приятного одеколона напоминал Лидии о его визите.