В точке пересечения

1983 год, Москва Кабинет судмедэкспертизы был открыт в ГУУРе в двадцатых годах. Когда Андрей зашел туда впервые, у него сложилось впечатление, что ремонт во всех помещениях, отводящихся для обследования трупов, не делался со дня основания. Облезлые стены, задравшиеся куски линолеума, осыпающаяся штукатурка, а главное, отвратительное освещение и постоянный затхлый запах. Предшественником Андрея был капитан Изотов Федор Алексеевич — человек пожилого возраста, собравшийся на заслуженную пенсию. — Хирург? Служил в горячей точке? Солдатиков по кускам собирал? Обучишься быстро! — заявил старик в первый же день. Он не спрашивал, каким ветром Андрея занесло в уголовный розыск. Видимо, понимал. — Ты военврач, поэтому будешь здесь и за себя, и «за того парня». Заниматься только экспертизой тебе точно не дадут. Приходит девочка-студентка, фельдшер будущий, на четверть ставки на гражданскую должность врача, но тут ты сам должен понимать, где ты со своим опытом, и где она. Так что до приезда скорой помощи все, кому резко похужело в стенах управления, твои пациенты. Такая новость Андрея не слишком обрадовала, но пришлось принять реальность во всей красе. Переквалификация много времени не заняла. Вскоре Федор Алексеевич со спокойной душой передал все дела Андрею, пожелав ему удачи, стальных нервов и крепкого желудка. — Я долго наседал на полковника с требованием сделать здесь ремонт. Ты уж будь добр — дожми. Говорят, денег нету, но в таких условиях работать невозможно, — напоследок сказал он. Андрей в конце концов добился общей цели, выдвинув весомые аргументы в пользу того, почему кабинет судмедэкспертизы, как и любой морг в принципе, должен быть абсолютно стерилен, освещен и оборудован не хуже операционной палаты. — Какой дотошный и упертый оказался! Ладно, черт с тобой, капитан, летом сделаем, — пообещал полковник и слово свое сдержал. Жаль только доносить очевидные вещи до умных людей пришлось годами и нескольким специалистам поочередно. На летний период Андрея перевели работать в морг при больнице МВД. Вместе с ним в относительно тихое место пришел постоянный звон телефона. Мудрый предшественник оказался прав — дергали по любому поводу: можно ли взять документацию с его стола, подозреваемая в обморок упала и в себя не приходит, полковнику стало плохо — за сердце хватается, как не дать ему помереть до приезда скорой, когда заключение по делу номер такому-то будет готово, срочно нужно прибыть на место… А у Андрея тем временем на другом, железном, столе лежал и активно гнил какой-нибудь выкопанный в лесу труп и своей очереди ждали еще пять таких же. Порой приходилось помещать пациентов в холодильник и лететь сломя голову на другой конец города на быстро примчавшейся служебной машине, которая, к слову, тоже не блистала идеальным состоянием и время от времени простаивала в ремонте. После очередной такой поездки, когда рабочий день уже официально был закончен, Андрей решил заскочить к своему товарищу. Сержант Михеев Илья Максимович не так давно угодил на больничный с неожиданно обострившимся холециститом. Зная о бешеном нраве своего друга, Андрей только мысленно порадовался, что не с ранением после захвата. О бесстрашии и героизме сержанта Михеева в управлении легенды ходили. Нажав на кнопку звонка, Андрей услышал за дверью слишком легкие для коренастого мужчины шаги. Открыла молодая девушка в домашнем халате. Андрей ее видел впервые. — Здрасьте! — тихонечко поздоровалась девушка, скромно опустив глаза. За ее спиной показался Илья. — А, Андрюха! Заходи, — весело пробасил он, а затем более мягко обратился к девушке. — Настюша, спасибо тебе большое! Не знаю, что бы я без тебя делал. — Пожалуйста! — все также тихо ответила девчушка и, отчаянно покраснев, проскользнула мимо посторонившегося Андрея. Он вошел и закрыл дверь. Пожав протянутую руку Ильи, Андрей спросил: — Уколы делает? — Да, — без глупых усмешек ответил Илья. — На медсестричку учится. Зеленая еще совсем, стесняется, будто никогда задницы мужской не видела, но отзывчивая. Сразу же помочь согласилась. Этажом выше живет. — Ясно. На-тебе тормозок диетический, — Андрей протянул ему небольшую сумку. — Как дурак, на последний выезд с ним махнул. Разогреешь. — А хранил в холодильнике рядом с трупом? — с ехидным оскалом поинтересовался Илья. — А ты как думал?! — под стать ему весело ответил Андрей. — Берешь или дальше с голоду пухнуть будешь? — Спасибо, дружище! Глафире Ивановне благодарность передай, — Илья принял сумку и, сунув туда нос, с удовольствием вдохнул запах еды. — Не Глафире Ивановне, но передам. — О, фее твоей тем более. Как ее хоть зовут? Когда уже познакомишь? Все времени нет. — Когда глаза у тебя обратно белыми станут, тогда и познакомлю, — с долей профессионального юмора ответил Андрей. — Я ненадолго. Илья только ухмыльнулся. За чашкой чая Андрей расспросил его о состоянии здоровья и изменениях в самочувствии, рассказал о постоянном хаосе на работе и честно посоветовал не выходить, пока до конца не долечится. — Да я тут завою скоро от скуки. — Я тебе еще пару документов притащил. Сейчас достану, пока обратно не увез, — Андрей вышел в коридор, чтобы взять бумаги, и случайно зацепился взглядом за рамку с фотографией, которая стояла на серванте в гостиной. Присмотревшись внимательнее, он даже не удержался и подошел ближе. Взяв рамку в руки, Андрей ошалело уставился на изображение девушки. Такие карточки были, наверное, у всех. На фоне атласной шторы в нарядном платье сидела Таська и смотрела на него слегка насмешливым взглядом. Мысли в голове Андрея забегали, конечно же, самые неправильные. «Так вот где я тебя видел уже сотни раз! Осел тупой! Память на лица нулевая». Он еще не знал, что точно такая же фотография Томы грела сердце Ильи на тумбочке около его кровати. — Ты там заблудился что ли? — громко поинтересовался Илья и зашагал через коридор в гостиную. Андрей едва успел засунуть весь свой звериный гнев куда подальше. Прямой разговор был для него куда важнее и информативнее мордобоя на ровном месте. Увидев фотографию в руках друга, Илья резко остановился. Выражение его лица стало напряженным. Он слишком хорошо знал, как выглядит Андрей в бешенстве, хоть и случалось такое редко. — Кто это? — Сестрица моя. Соломатина Таисия Павловна. Учится в Москве на педиатра. А что, понравилась? Эта карточка здесь всегда стояла, а ты только сейчас прозрел, — Илья успел сложить два и два, получив верные четыре. В конце концов и не такие дела распутывал. Тем более Андрей, как обычно, не пытался вилять. — Это же она, да? — Она, — мрачно ответил Андрей. — В таком случае нам нужно поговорить. Каким образом Андрей во всей огромной Москве умудрился напороться именно на эту тулячку, Илья не интересовался. Оба медики, учились в одном и том же институте — могли где угодно пересечься. Андрей поставил рамку обратно на сервант и сел на диван, повернувшись к Илье, развалившемуся в кресле рядом. Тот некоторое время молча собирался с мыслями. — Идиотских ситуаций, думаю, никто из нас не хочет, — наконец начал Илья. — Пойми меня правильно, Таськина фотография здесь стоит не случайно. Я сестрицу уважаю, но при встрече она вряд ли отреагирует на меня адекватно. Мы плохо распрощались и уже около трех лет не виделись. — Почему? — прямо спросил Андрей, почувствовав некоторое облегчение. По крайней мере Тая не оказалась бывшей его лучшего друга. Все остальное можно разрешить с меньшими потерями. Илья замялся. Он никогда не рассказывал Андрею о своей интимной связи с собственной сестрой, потому что знал: этот правильный товарищ такого точно не поймет и не оценит. Андрей молча ждал ответа, начиная догадываться, кем именно был тот легендарный брат из рассказа Таськи и пока не до конца понимая, как поступать с ними обоими дальше. Илья произнес: — Я узнал о Таське и ее старшей сестре Томе только четыре года назад. До того мы никогда не встречались. Увидел Тому, и у меня будто землю из-под ног вышибло, — в подробности Илья не вдавался, потому что это было ни к чему, да и слишком тяжело. — Таська естественно была против нашей любви. Тома тоже отказалась уехать со мной. А я просто с катушек слетел. Даже в Афгане искал смерти и пулю ту словил намеренно, жалел, что плечом, а не башкой. Андрей хорошо помнил, сколько провозился с Ильей, извлекая пулю, а потом еще воспитывая его. «Зря ты время свое на меня потратил, доктор», — мрачно заявил Илья, едва очухавшись и сумев выстроить свои мысли по порядку. «Зря? — резко переспросил Андрей. — Хочешь смерти, тогда не ищи ее, а убейся сам и сэкономь мое время на твою реабилитацию. Мы на войне — способов уйма. Отправлю тебя на родину в цинке, как и других. Пусть близкие рыдают по дураку». — Ты должен меня осуждать и назвать извращенцем. Сержант ГУУР сестру свою… — продолжал Илья и вдруг замолчал. Затихшая со временем боль снова накрыла его. Андрей вздохнул и спокойно сказал: — Еще месяца три назад я бы точно не понял этого. Теперь могу попытаться понять если не твои поступки, то твои чувства. Нельзя приказать себе не любить кого-то. Насчет Таи ты должен уяснить — при любом раскладе она моя невеста. Все серьезно. Хочу знать до конца твою позицию, с ней сам разберусь. — Нет, я на нее зла не держу и твою дружбу ценю. С моей стороны проблем не будет, — пообещал Илья и вдруг оскалился: — А вот с Таськой желаю тебе успехов! Никогда бы не подумал вас познакомить. Чем она тебя так зацепила, что уже до статуса невесты добралась? — Она любит жить и меня этим заражает, — коротко ответил Андрей, не собираясь расписывать все, что ему нравилось в этой девушке. — Угу, — Илья поднялся на ноги, подошел к серванту и взял рамку в руки. — Забери. У тебя все права на нее. Когда Андрей уже собирался выходить, чтобы дальше двинуть по своим делам, Илья все-таки решился задать самый важный для него вопрос: — Как Тома живет? — Я ее еще в глаза не видел, — не растерялся Андрей. Он не спешил шокировать Илью известными ему фактами, считая, что вообще не он должен это сделать и принимать какие-либо решения в складывающейся ситуации слишком рано, а вот разговор с Таей откладывать не следовало. Не заметив, как преодолел пешком все лестничные пролеты, Андрей остановился около подъезда. Осадок после всплывшей правды остался неприятный. Это же все накладывалось на темную историю с Таськиным отцом, о которой Андрей уже знал от нее самой. «Ну и семейка!» — подумал он.