***
- То есть, он участвовал в драке? Снова? - Да, это не первый раз, когда он дерётся с одноклассниками, но сейчас всё серьёзнее. Одному он сломал нос, другие отделались ушибами и синяками. - Но ведь Пип и сам пострадал. - Да, действительно. И всё-таки, такое поведение недопустимо. Поговорите с ним дома. Мальчик, ждавший деда в коридоре, вздохнул, тут же дёрнувшись - его вчера ощутимо ударили по рёбрам, да и синяки на лице болели, к тому же пострадавшие костяшки под повязкой сильно щипало, но тут уже ничего не поделаешь. Из кабинета директора вышел пожилой мужчина, тут же доставая сигареты и закуривая. Его взгляд упал на рыжего мальчика, он вздохнул. - Идём?***
- Они всё время это повторяют, в этот раз решили ещё и побить. Я только защищался. Ну подумаешь, перестарался, сами ведь виноваты, нечего было лезть. Будто дел никаких нет. - Ты абсолютно прав. Молодец. Мальчик чуть не споткнулся, резко затормозив и повернувшись к деду, в зелёных глазах читалось удивление. - Серьёзно? Ты правда так считаешь? - Да. В этом мире нужно защищать свои убеждения, иначе уважать не будут. Что они, что их чопорные отцы всё время готовы полить нас грязью. С такими разговоров не выходит. Всегда нужно отстаивать свою правоту и применять силу, если придётся. К тому же, ты защищал свою семью, а делать это нужно отчаянно и до последней капли крови, если придётся. Так поступают настоящие мужчины. И я рад, что ты это понимаешь, Пип. Парень улыбнулся, но следующие слова деда быстро согнали улыбку с его лица. - Но дерёшься ты, как девчонка. Их всего шестеро было, а ты уже на отбивную похож. Чтобы больше не было такого. - Да, grand-pere*".***
"- Скажи, зачем ты это сделала, Виктория? Просто объясни мне, зачем ты так поступила. Девочка с голубыми глазами уставилась на воспитателя, не отвечая на вопрос. Она сидела, скрестив руки на груди и плотно сжав губы. - Виктория, - в голосе мужчины появились нехорошие нотки, та чуть дрогнула, в глазах на миг появилась нерешительность, но она вскоре исчезла, и девочка продолжила просто на него смотреть. - Виктория Серас, я требую ответить на мой вопрос. Блондиночка вздохнула и как-то неохотно произнесла очень тихим голосом. - Они говорили, что родители меня не любили, потому и бросили. Сказали, что я уродка. Что меня ненавидят все вокруг, и поэтому мама с папой меня сюда отдали. Мужчина напротив вздохнул, постукивая пальцами по столешнице. - И поэтому ты стала с ними драться? - Они сами начали! Это же неправда! Мама с папой умерли! Они же ничего не знают, а рассуждают тут... - её как прорвало. - Они права не имеют так говорить, это их бросили! - Ответь мне, Виктория, ты хочешь в тюрьму? - этого вопроса она явно не ожидала, поэтому непонимающе посмотрела на воспитателя, а тот продолжил. - Если ты будешь продолжать в том же духе, то туда попадёшь, понимаешь? И тогда тебе придётся попрощаться со всеми своими мечтами и желаниями. - Но ведь они же это начали! - Насилие - не выход из ситуации, его применяют лишь очень плохие девочки. А ты разве плохая девочка? Тогда как же ты можешь надеяться на то, чтобы стать полицейской, как твой отец? - Но я ведь не хотела... разве они не виноваты? - прошептала она, шмыгая носом. - Нет, Виктория. Сейчас виновата ты. И ты должна быть за это наказана, - чётко выделяя каждое слово, сказал воспитатель, затем позвал в кабинет свою коллегу. - Закройте её в подвале на 5 часов, пусть подумает о своём поведении. Девочка полузадушено всхлипнула, вздрагивая, бросила умоляющий взгляд на мужчину - она очень боялась темноты и закрытых помещений, но тот лишь повторил. - Ты должна быть за это наказана. Должна. Спустя пять минут Виктория сидела в тёмном уголке, свернувшись в клубочек и закрыв глаза".***
В двух разных комнатах поместья Хеллсинг зажёгся свет, освещая два разных силуэта, сидящих на кроватях. С разницей в долю секунды они оба вздохнули, протирая глаза, затем два разных голоса - юный девичий и чуть картавый мужской - произнесли одну и ту же фразу: - Приснится же такое. Пип Бернадотте закурил прямо в комнате, глядя в пустоту со странной грустной улыбкой. Сколько лет уже прошло, а что-то не ушло из памяти, поселилось глубоко внутри и изредка проглядывало, проступало, вновь вставало перед глазами. И самое смешное - он стал всё-таки тем, кем так не хотел становиться тогда. А ведь клялся, божился, что ни за что на свете наёмником не станет и никого не убьёт. Да... Всё-таки был наивным и глупым тогда. - В детстве всё было иначе... - протянул француз, туша сигарету. Виктория Серас сидела, прижав подушку к груди и покачиваясь, перед глазами ещё стояли события её сна. Воспоминания из приюта нечасто приходили ей в кошмарах, она спрятала их так глубоко внутри, что даже и сама почти забыла о том времени, но сейчас они вдруг вернулись, и тишина вновь начала давить на уши, а одиночество угнетало. Девушка поёжилась, вспоминая, как боролась с никтофобией и клаустрофобией после этого, ночами не выключая свет и обнимая подушку. - Раньше было так паршиво... - вздохнула она. Сейчас ей снова стало жутковато оставаться одной, тени от различных предметов в комнате, казалось, шевелились, меняли очертания. Выдохнув, Виктория собралась и, выключив свет, пошла на выход. Бернадотте хотел снова закурить, как в дверь робко и тихо постучали. Он тут же встал, подошёл и распахнул дверь, увидев на пороге дракулину в пижаме и с подушкой в обнимку. - А... Прости пожалуйста, ты не спишь? - Как видишь, нет. А ты почему не отдыхаешь, ведь ты сегодня так много работала. - Не спится... - протянула она, вздыхая. - Какое совпадение, мне тоже. Помолчали, он впустил её внутрь, усадил на кровать, сам сел рядом, обнимая. - Что снилось на этот раз? - Детство, - просто ответила она. - Какое совпадение, мне тоже. Она слабо улыбнулась. - То ли "гении мыслят одинаково", то ли "два сапога - пара"... - То ли "два дебила - это сила", - закончил за неё француз. Оба посмеялись. - Можно сегодня с тобой лечь?.. Я не буду мешать, честное слово, - она сложила вместе руки и подняла их, как бы умоляя. Капитан потрепал её по голове, умиляясь. - Не надо принимать вид покорного щеночка, ты же знаешь, я никогда не против разделить постель с такой красавицей, - тут же его ощутимо пихнули. - Это ведь не то, о чём я прошу, дурак! - вспыхнувшее личико Виктории скрылось за подушкой. - Знаю-знаю, я просто пошутил. Извини. Конечно, ложись.***
Пять минут - и свет погас. Одеяло тихо шуршало, пока Серас пыталась устроиться поудобнее и при этом не причинить неудобств Бернадотте, который терпеливо ждал. Наконец она замерла на месте. - Всё? - Угу. Тут же её за талию обвила сильная мужская рука, притянув её как можно ближе к мужчине, который уткнулся ей в макушку, согревая её тёплым дыханием. Девушка робко обвила прохладными ручками его шею, осторожно прижимаясь к нему. - Ты такой тёплый... Приятно... - Спасибо, куколка. А у тебя волосы чем-то цветочным пахнут. Тишина повисла в комнате. Тихо тикали часы на тумбочке, но Виктория прислушивалась к другому, не менее ритмичному и чёткому звуку - сердцебиению Пипа, её пальчики вычерчивали на его шее странный узор. Это как-то странно расслабляло и успокаивало. Затем вдруг она отодвинулась от него. - Что такое, снова не...? - закончить фразу капитан не успел, потому что почувствовал лёгкое прикосновение нежных и сладких губ к своим губам. На миг он растерялся, затем быстро перенял инициативу, впрочем, Серас была и не против. Поцелуй длился долго-долго, словно он был им необходим, и его конец означал бы их верную гибель. Навсегда. Затем девушка отстранилась, вновь прижимаясь. - Спокойной ночи тебе... Тихий бархатный смех раздался над её макушкой, заставив вспыхнуть до корней волос. - Что такое? Я так плохо целуюсь? - Нет... Просто я тут подумал и решил, что ты теперь тут всегда ночевать будешь. - Вот ещё! Даже и не подумаю. - Куда же ты денешься от меня, м? - вопрос поставил её в тупик, девушка замолчала, лишь покрепче прижавшись. - Я тебя люблю, Пип... Никуда я от тебя не денусь, знаешь ведь. - Знаю. И я тебя люблю, Виктория. Спокойной ночи и сладких снов, - он быстро поцеловал её в макушку, отчего она вздрогнула и тут же окончательно расслабилась. - Тебе того же. Спустя ещё пять минут оба уже крепко спали в объятьях друг друга, ни на миг не разжимая рук. Мерное дыхание Бернадотте нарушало тишину и убаюкивало Викторию, которая лежала у него под боком, уткнувшись куда-то в плечо. Ночь шла мирно и спокойно, воспоминания прошлого их более не тревожили, одиночество не скреблось в их душах. Вокруг царили лишь покой и тишина. Тикали часы, время неумолимо шло вперёд, приближая миг пробуждения, когда обоим придётся вынырнуть из этого уютного маленького райского мирка и вновь столкнуться со всеми теми трудностями, ежедневными грязью и ужасом, которые стали уже неотъемлемой частью их жизней, грозя уже никогда их не отпустить. Но пока была возможность, та действительно редкая возможность просто отдыхать от всего этого, погружаться в атмосферу зыбкого и хрупкого покоя на несколько часов, ничто не могло расстроить их, огорчить или ранить. Ведь счастье было не где-то там, а прямо здесь. С ними. Именно поэтому это утро обещало быть прекрасным и по-настоящему добрым.