Семейные ценности дома Ланнистеров

      Тайвин Ланнистер должен был уметь держать детей. В конце концов у него их трое. Ладно, пусть к Тириону он никогда не питал тёплых чувств, Сирелла уже успела смириться с этим. Она и не ожидала от старшего брата другого отношения к младшему сыну и, даже будучи совсем девчонкой, предвидела нечто подобное. Но близнецов он абсолютно точно любил, а значит и на руках наверняка держал. А может, и нет, судя по выражению лица лорда Утеса Кастерли, Хранителя Запада, Щита Ланниспорта и прочее, и прочее.       Уголок рта у Гериона подозрительно подрагивал, поэтому пришлось наступить ему на ногу. Хотя он и был первым, после самой Сиреллы, кто взял Джейсона на руки, вид у него в тот момент был ещё красочнее, чем теперь у Тайвина: совершенно дикий и испуганный. Киван опять хмурился, но остальные как будто не замечали этого: слишком уж увлекательное зрелище предстало перед ними.       Есть в этом что-то символическое, когда глава семьи выказывает одобрение твоему наследнику и первенцу. На Льюиса было больно смотреть: так он раздулся от гордости, несмотря на то, что вначале и был шокирован дерзостью своей жены. Не только он, разумеется. Все, кто был в Малом зале, включая самого Тайвина, были не готовы к тому, что леди Лидден вручит малыша своему суровому старшему брату. Детей Дженны, по крайней мере, пятилетнего Тиона, — но и остальных, похоже, тоже — он никак не выделял. Однако Сирелла была Ланнистер, как и её сын, какие бы знамёна не висели над их замком. К тому же брат никогда не запрещал ей подобные вольности, к чему же прекращать их делать?       Малыш Джейсон вёл себя очень прилично для своего младенческого возраста, перестал даже гукать. Но только не тянуться к воротнику дяди. Маленькая ладошка работала усердно и методично, стоило Тайвину чуть уклониться, как схватившие пустоту пальчики вновь предпринимали следующую попытку отковырять золотую застёжку. Наконец молчаливое противостояние закончилось тем, что десница короля установил непреодолимую преграду в виде своей второй руки. Крошечная ладонь коснулась его пальцев, больше не имея доступа к вожделенной игрушке. Это касание вызвало на лице лорда Ланнистера очень странную смесь растерянности и интереса, и Сирелла решила, что сегодня ей польстили достаточно.       — Я знала, что вы понравитесь друг другу, — сказала она, забирая ребёнка из его рук и отдавая сына няньке в сопровождении двух септ.       Эта небольшая процессия направится сейчас в тёплые и уютные комнаты Лидденов, где малыша покормят, а потом уложат спать. Джейсон редко кричал, в отличие от Тириона, которого в его возрасте было слышно даже на другом конце замка. Он вообще был очень спокойным и казался своим родителям самым красивым и умным мальчиком на свете. Придётся его, конечно, оставить здесь, в Утёсе. Но разлука не продлится больше полугода, а в том, что с наследником здесь будут обращаться как с принцем, было вне всяких сомнений.       Отплытие в Волантис было назначено как раз на дату за несколько дней до отъезда десницы в Харренхолл. Весь Запад сейчас походил на пчелиный улей, где каждая пчёлка спешила навести на свои крылышки последний лоск. Кто бы мог подумать, что все эти рыцари всегда жили здесь. Сколько же их прибудет на сам турнир? И главное, зачем? Подозрительность сопровождала Сиреллу повсюду, и, кажется, не её одну.       Слишком много поводов к беспокойству подавал этот турнир. Лорд Уэнт был, конечно, не последним человеком в Речных землях, но то, что он был удостоен чести организовать на своей земле турнир, на который должны были съехаться представители всех великих домов и не только, было, мягко говоря, неожиданным. Будучи сестрой самого могущественного лорда Семи Королевств, Сирелла тешила себя мыслью, что боги не обделили её умом, поэтому загадку она, должно быть, сможет разрешить правильно.       Восстание Сумеречного Дола, которое должно было при любом раскладе окончиться коронацией принца Рейегара, тем не менее оставляет в живых Эйриса, а кронпринца спешно женят на дорнийке Элии. Молодой Таргариен уезжает на Драконий Камень, и, несмотря на тревожные слухи о безумии его отца, незавидной участи матери и напряжённости при дворе, ничего не предпринимает, и молчит. С другой стороны — альянс Севера и восточных лордов. А Тайвин хочет заключить брак Джейме с Лизой Талли, с которой тот уже свёл знакомство, как и с будущей роднёй, во время посещения Риверрана. Кто же стоит за лордом Уэнтом и его турниром?       Однако сразу после приезда брата обсуждали не Харренхолл, а грядущее путешествие за Летнее море в целях разрешения «финансовых проблем дома Лидденов». «Да, именно Лидденов, потому что у Ланнистеров подобных кризисов нет и быть не может!» — словно говорил взгляд Тайвина, направленный на сестру. Полное истощение золотых рудников Утёса Кастерли грозило наступить до конца столетия. Маленькой леди Ланнистер хватило нескольких дней, чтобы убедиться в этом, когда все бумаги Утёса оказались в её распоряжении, а отчёты стюардов, прибывших прямиком с восточных месторождений стали вызывать подозрения. Это произошло ещё во время восстания Сумеречного Дола, как раз открыв ей истинную причину прошлого путешествия Гериона и Льюиса по Вольным городам. А также причину её свадьбы, если уж говорить откровенно.       — Быть может тебе не стоит пока предпринимать столь долгое и утомительное плавание? — спросил Киван, стоило её лорду-мужу скрыться за дверью. Льюис должен был закончить дела в Глубокой Норе и как можно скорее. Повисло молчание, во время которого он и Тайвин выжидающе смотрели на Сиреллу. Странно смотрели. «Ну уж нет, я не останусь здесь одна, пока вы будете снова штурмовать замки и участвовать в битвах».       — Я здорова, — как можно более веско ответила она и решила заодно отвлечь их и подтвердить свою догадку на счёт Харренхолльского турнира: — Правда ли, что в Харренхолл приедут северяне? Недавно до нас дошли слухи о помолвке леди Кейтилин Талли с наследником лорда Винтерфелла, а также о том, что его сестра обещана Роберту Баратеону. Не так уж часто Старки выбираются на юг, да ещё и в таком количестве.       — Я тоже слышал, что лорд Рикард Старк лично посетит турнир, — кивнул Герион, который должен был отбыть вместе с Льюисом и, возможно, даже остаться в их замке. На время своего отсутствия Льюис назначил его кастеляном Глубокой Норы. Это предложила Сирелла, зная, что муж очень беспокоился за свои земли и людей, а Герион был его хорошим другом и отлично успел узнать и устройство, и порядок в его владениях, пока гостил у Лидденов, да и после. Люди знали его и даже несколько раз вспоминали при Сирелле.       — В Харренхолл прибудут все великие лорды, кроме принца Мартелла, вместо которого будет его брат, — Тайвин перевёл взгляд с братьев на сестру, которая почувствовала, как холодеют кончики пальцев.       — А Эйрис останется в Красном замке, — медленно произнесла она, стараясь не опустить глаза. Пальцы быстро пробежались по столу.       — Король Эйрис, — поправил Киван, но леди Лидден только поморщилась на это.       «Он мне не король, братец, как и тебе, — произнёс тот самый холодный и бесстрастный голос внутри неё. — Мы своего короля выбрали давно, и он сидит сейчас рядом с нами. Неудивительно, что большинство вассалов между королём и своим грандлордом выбирают последнего».       — Вопрос не в том, кто такой Эйрис Таргариен, — упрямо продолжила леди Лидден. — Мы и так это знаем. А в том, что делать, если произойдёт какая-то неожиданность. Я в турнирах не участвую, но кое-что в них понимаю. Например, принц Рейегар хорошо проявил себя на прошлых турнирах. Но сир Барристан Селми мог бы его победить.       Намёк был откровенно прозрачен: вспомните Сумеречный Дол. Предусмотреть всего невозможно.       — Я нисколько не сомневаюсь в тебе, брат, — Сирелла чувствовала, что ступила на лёд, но снова быть маленькой беспомощной девочкой, запертой в собственном замке и смеренно ждущей своих родных, которым ничем помочь не может, не хотелось. А значит стоило побороться за право принять участие в игре. — Но, Тайвин, могу ли я принять решение сама, если случится что-то, чего ты предвидеть не смог?       Кажется, Киван перестал дышать. Не проронивший ни слова Тигетт чуть подался в их сторону, переглянувшись с замершей Дженной, наблюдая за тем, как сестра и старший брат молча обмениваются взглядами. Герион нахмурился, но тоже молчал. Наверное, они предпочли бы, чтобы Тайвин отказал ей. Но зачем тогда вообще было устраивать всё это: свадьбу с Лидденом, позволять править в Утёсе в своё отсутствие, разрешать принимать участие на семейном совете, спрашивать её мнение и выказывать ей своё доверие? Сирелла собиралась поставить на кон именно это доверие. Потому что верила в Тайвина больше, чем в кого бы то ни было.       — Ты можешь говорить от моего имени, если сочтёшь это необходимым.       Слова, которые только что прозвучали, ответили на все невысказанные вопросы. Она теперь может всё.

***

      В Ланниспорт они въехали раньше остальных. Герион настоял на том, чтобы самому сопровождать чету Лидденов. Ему следовало бы остаться в этой их Норе, раз уж его назначили кастеляном, но он решил, что ещё успеет наслушаться жалоб крестьян и торговцев и после того, как проводит сестру и лучшего друга.       Тирион плохо перенёс прощание с Сиреллой и Ланнистер в принципе понимал его. С племянником мало кто предпочитал проводить время, если не считать его брата Джейме, но даже он покидал теперь Утёс. Наверное, стоило уделить ему больше времени, раз Тайвин разрешил взять его с собой ненадолго в Глубокую Нору. Кажется, у леди Лидден сердце львицы, если она смогла убедить их лорда-брата в этом и многом другом.       Родовой замок высился за их спинами куда как более угрожающе, чем привык Герион. Скала словно имела душу, что чувствовала настроение своего повелителя. А десница короля был в холодной ярости, когда Ланнистер в последний раз видел его. «Нет, он больше не десница, — произнёс про себя Герион. — Запомни это».       Ещё пять дней назад здесь было шумно и весело. Слуги оживлённо переговаривались и делились слухами о том, кто победит на турнире, а рыцари спешили залатать доспехи у лучших кузнецов и подковать лошадей. Но потом прилетел ворон из Красного замка и всё стихло.       Джейме Ланнистер — гордость Тайвина, его наследник и любимый сын был выбран в Белые плащи. Пятнадцатилетний мальчишка. Как он мог защищать короля и отдать за него жизнь, когда и смысла своих клятв не понимал? В этом возрасте высокопарные речи раздают направо и налево, а меч и боевой конь желаннее любых девичьих ласк. Не говоря уже о том, что парень снискал себе славу на поле битвы и ощутил её неповторимый вкус. Честь и долг кажутся ему наверняка столь же приятными. По крайней мере, притворства в Джейме было не заметно не было, он искренне гордился оказанной ему «милостью».       Сирелла глухо заметила тогда, едва пробежав глазами текст письма, написанного рукой Белого Быка Хайтауэра:       — Неужели в Королевской Гавани нет достойных рыцарей, если они не дают ранам Джейме зажить и спешат заполучить его себе?       Кивану идея понравилась, как минимум, он ничего не сказал против, лишь вопросительно поглядел в сторону старшего брата. А вот наследнику Тайвина явно досталось больше львиной храбрости, чем ума — он поспешил заверить, что никаких серьёзных ран у него нет и не было.       — Я здоров как никогда и готов исполнять свой долг! — громко возразил он тёте, не замечая, что его собственный отец не произнёс с того момента, как злосчастное письмо попало ему в руки, ни звука. Сирелла долго смотрела на брата, прежде чем сдалась окончательно и вышла из комнаты, когда поняла, к чему всё идет, не желая принимать в этом участие. Как там сказала Дженна: «Умным женщинам не понять умных мужчин»? Чтобы Тайвин согласился признать своего любимого сына калекой, не способным поднять меч? Это после Тириона-то? Ни за что. Хотя, сестра наверняка желала просто потянуть время. И, возможно, что-то произошло бы на этом Харренхолльском турнире, что позволило бы не отдавать Джейме вовсе. Она разбила что-то прямо за дверью. Глупая привычка, — да и в гневе малышка выглядит очень забавно, особенно если начинает топать ножкой — но действенная. Этот звук вывел лорда-десницу из оцепенения.       — Ты исполнишь его независимо от того, готов или нет, — сказал Тайвин, давая понять сыну, что тот может идти. — Киван, вели мейстеру приготовить самого быстрого ворона в Королевскую Гавань. Я решил сложить с себя полномочия десницы. И мы не едем в Харренхолл.       Наверное, Эйрис рассчитывал на подобный исход. Сам-то он как раз решил изменить своему обыкновению отсиживать зад в Красном замке и в кои-то веки посетить турнир. А удар был и впрямь страшен. У короля появился заложник, а у Ланнистеров — очередной долг к Таргариенам. Ко всем вместе, если уж на то пошло, с этой их дорнийкой, королевой Рейллой и обоими принцами.       Сирелла не любила обсуждать правящий дом, но однажды всё же сказала, что ей не нравится принц Рейегар, когда Герион попытался пошутить насчёт «чарующего голоса и индиговых глаз, глядящих прямо в душу».       — Он ничего не делает, — прошептала сестра ему на ухо в беседке у фонтана, которую они так любили. Они были там одни, если не считать спящего у неё на руках Джейсона, но сестра последнее время предпочитала говорить так, чтобы никто не мог подслушать. — Видит и слышит, но молчит. Принца Рейегара Сумеречный Дол ничему не научил. Спорю на сотню золотых драконов, что это он устраивает Харренхолльский турнир, чтобы удержать власть в руках Таргариенов. Он не может не замечать, чего добился его отец, сидя на своём троне. Но Рейегар предпочитает продумывать планы и читать свои книжки, чем действовать. Пока он медлил — потерял Тайвина, позволив своему отцу действовать против нас. Я никогда не признаю его своим сюзереном и не преклоню колени перед ним.       Герион в ужасе слушал, как она бушует, но почему-то даже не сделал попытки её остановить. Потому что она была права. Наверное, поэтому их лорд-брат так много позволял Сирелле. Она очень умна, хоть и маленькая ещё. Всегда была такой. Тигетт всё шутил, что если бы она родилась мальчиком, то пришлось бы им всем туго, но это глупости. Сирелла маленькая девочка, которая вот-вот уплывёт на другую сторону Летнего моря. Луна сменится, прежде чем они высадятся в Волантисе, а ведь не так давно он чуть не потерял её. Зачем боги посылают женщинам такие страдания во время родов? И почему лишь эта жуткая старуха смогла спасти его сестру? Ответов не было. А Сирелла предпочитала не вспоминать те дни. Герион не настаивал.       Почему-то вспомнился один разговор с Киваном и Тигом. Уже лет семь прошло, а может, и больше. Тигетт затащил их в кабак, где пела какая-то Алия из Браавоса, пообещав, что такого нежного голоска они ещё не слышали. Это было правдой, они действительно почти ничего не слышали: настолько было людно. И спустя несколько кружек эля и десяток песен, Герион стал рассказывать, как лорд Спайсер пытался подложить ему сначала свою младшую дочь, а после и старшую. Тиг хохотал и вспоминал похожие истории, а затем и вовсе предположил, что у Тайвина наверняка также припасено несколько. Киван, вопреки обыкновению, начал рассказывать про предложения помолвок, которые приходили в Утёс, причём не только для Гериона и Тига, но и для Сиреллы.       —… и дорнийский принц, — закончил перечислять Киван, и оба младших брата уставились на него, требуя подробностей. Выгодная партия, но и ему отказано. Он, поддавшись, продолжил:       — Младший, Оберин, вам он не понравился ещё, забыли, что ли? Принцесса Дорнийская хотела сначала обвенчать Джейме с Элией и Оберина с Серсеей, но Тайвин отказал, сами знаете. Брат планирует выдать Серсею за принца Таргариена, а Оберин второй сын и не наследник. После он предложил Мартеллам Сиреллу и это более, чем щедро, учитывая, что мы планировали иное, но тут уж отказала принцесса, похоже, уже из принципа. Тайвин добавил Тириона, и тут совсем всё плохо.       — Кажется, наш лорд-брат оскорбился не меньше, когда эта дорнийская змея отказалась от нашей малышки Сиреллы, и последнее предложение скорее ответный удар, — хохотнул Тиг, и Герион согласился с ним. Дочь Хранителя Запада — более выгодная партия, чем заслуживает паршивец Оберин, уж точно.       «А ведь они понравились друг другу, — почему-то вспомнилось Ланнистеру. — Точно понравились, неужели принцесса Дорнийская не заметила этого? Или она, как и Тайвин, предпочитает продумывать браки своих детей заранее? Плохая тактика, если она касается кого-то вроде Оберина, да и Сиреллы, возможно, тоже. Раз уж Дженна велела тогда присматривать за ними, то подозрения какие-то были».       Ланниспорт галдел и шумел, как всегда, заставляя Гериона вернуться от своих воспоминаний к реальности, даже его хмурые спутники приободрились от этих звуков веселья. Опоздавшие к основному сбору рыцари спешили на турнир, вместе с оруженосцами, торговцами, певцами и искателями приключений. Сестра весело рассмеялась какой-то шутке Льюиса, а когда они подъехали к главной площади, на которой как раз показывали представление кукольники, щедро раздавала улыбки и отвечала на приветствия знакомым торговцам и горожанам. Хотелось думать, что эти радостные лица искренни, но кто их знает. Город жил своей жизнью и ничего не знал ни о заговорах, ни о предательствах, творимых лордами и королями, но тут свои законы и свои дела.       Лишь под вечер они смогли добраться до пристани. Темнота подкралась незаметно, но сон ещё не сморил путников, несмотря на их усталость. Приличную гостиницу они уже подобрали, спешить было некуда, ведь отплывут они только с приливом. Герион подъехал ближе, заметив мелкую знакомую фигуру в тёмных тряпках, направившуюся к ним, стремясь разглядеть её получше. Гвардейцы зазевались на проходивших мимо горожанок в ярких платьях, позволив незнакомке приблизиться. Тонкая морщинистая рука потянулась к белоснежной лошади Сиреллы, и конь громко всхрапнул. Леди Лидден резко натянула поводья, и стражники наконец заметили старуху, но та как будто и не видела ничего и никого вокруг.       — Здравствуй, дитя, — этот мерзкий голос. Слишком знакомый. В последний раз, когда Ланнистер слышал его, маленькая сестра долго не могла успокоиться и всё плакала и плакала, просила не бросать её никогда и о чём-то ещё, совсем глупом и бессмысленном. — Ты обещала прийти за мной. Старая Мэгги ждёт и ждёт, ждёт и…       Сирелла отдала приказ стражникам оставить ведьму в покое и спешилась. Пока Герион проделывал то же самое, они уже успели о чём-то переговорить. Когда он подошёл к ним вместе со Льюисом, который понимал ещё меньше, чем сам Ланнистер, леди Лидден громко обратилась к ним:       — Эта женщина отправится с нами, любовь моя. Она из Волантиса и хорошо знает те места, в которые мы отправляемся, к тому же обладает навыками врачевания. Наш капитан найдёт для неё место на корабле, не сомневаюсь.       «Седьмое пекло, — решил Герион Ланнистер, глядя, как двое гвардейцев помогают дряхлой старой ведьме подняться на борт. — Если Тайвин узнает, то спустит с меня шкуру». Брат терпеть не мог сплетен и слухов о всяких колдунах и прочих шарлатанах. Он не разозлился на брата за то, что тот приволок в Утёс мейегу только потому, что мейстер признался, что миледи Лидден чуть не умерла родами и он уже потерял надежду на счастливый исход: так много крови и сил потеряла его госпожа. Лишь вмешательство этой старухи по какой-то причине помогло леди и её ребёнку выжить. Лорд Ланнистер позволил ей покинуть Утёс Кастерли невредимой, даже наградив перед этим. Но неужели сестра и впрямь решила как-то использовать эту старуху? Девочкой ей нравились истории про волшебство и магию, да и тогда, заставила же она привести её в замок. Ладно, почему бы маленькой госпоже не развлечь себя очередными историями о колдовстве. А гвардейцы будут знать лишь то, что их добрая леди позволила немощной старушке вернуться на родину на своём корабле.

***

      Скомканное прощание с братьями и сестрой на пристани Сирелла вспоминала даже спустя несколько дней плавания. Герион шутил без остановки, что в следующую их встречу они не узнают его, потому что он превратится в учёного барсука, а Тигетт, отрастивший бороду и длинные кудри, обещал выбить из него эту дурь на следующей тренировке. Но бедный Льюис явно не спешил предаваться воспоминаниям или чему бы то ни было, поскольку с момента, как его сапоги коснулись палубы, мучился тошнотой и головокружением. Поэтому предложение зайти в Старомест было встречено им с благодарностью не столько за то, что можно посетить столь интересный для них обоих город, сколько за возможность вновь ощутить под ногами твёрдую почву.       А город и впрямь был чудесным. В книгах было сказано, что он больше Ланниспорта, но за столь короткое знакомство Сирелла не успевала, да и не желала их сравнивать. Кроме того у них со Льюисом были другие интересы.       Цитадель. Пристанище для тысяч толстых фолиантов и хрупких свитков, место обучения мейстеров и паломничества всех, кто охотился за знаниями. Таких, как лорд и леди Лидден, или Оберин Мартелл, который сковал здесь несколько звеньев своей цепи, прежде чем осознал, что вовсе не обязательно давать клятвы ради знаний, или Малора Хайтауэр.       Эта женщина была умна и по-своему красива. Она была старше лет на десять, но тем не менее нравилась маленькой госпоже. Тёмные и тонкие волосы, чёрные внимательные глаза, тонкие губы, так легко складывающиеся в насмешливую улыбку, не красили лица, но когда она начинала говорить своим низким чарующим голосом, Сирелла видела внутри неё и огонь, и страсть, и тайны, которые хотелось разгадать. Её отец и брат — лорд и наследник Высокой башни — отбыли на турнир, поэтому леди Малора сама принимала их скромную семейную пару.       — Надеюсь, вы задержитесь и скрасите наше общество своим присутствием? — омуты глаз обещали занимательное времяпровождение. Последний раз нечто подобное Сирелла испытывала во время общения с Оберином Мартеллом. И захотелось сказать ей «да».       Они находились в библиотеке Цитадели, и Льюис с блаженной улыбкой бродил меж стеллажей, заполненных свитками, посвящёнными строительству. Мейстер, сопровождавший благородных лорда и леди, зорко следил за каждым их движением. Леди Лидден очень хотела продолжить это знакомство, но капитан сказал, что вот-вот наступит прилив. А значит, медлить не стоило. Такие люди, как леди Малора, довольно откровенны в своих симпатиях, поскольку не стремятся никому угодить, чётко зная границы своей власти. И если уж такая приязнь была отдана, и отдана взаимно, Сирелле, то продолжить её и углубить по возвращению не составит труда.       Следующая длительная остановка была совершена в Солнечном Копье, где пришлось основательно закупаться, прежде чем совершить далёкий переход через Летнее море. И именно здесь умерла мейега. Сирелла ненавидела её. Слишком сильное чувство для этой немощной старухи, которая так преданно верила в своего всесильного бога и свои способности видеть будущее. Но даже усилием воли она не смогла простить ведьму, которая всё твердила о том, что никогда больше ей не дать жизнь ребёнку. Но эта женщина учила её распознавать запахи, вкусы, предчувствовать непогоду и объясняла, как лечить болезни. В свои последние минуты она бормотала что-то совсем бессвязное о своём сыне и внучке, а после раскрыла широко глаза и вложила в ладонь своей ученицы кусочек резного дерева. Он висел у неё на шее на тонком шнурке из кожи, а формой напоминал вытянутый овал с прорезями и полустёртым узором, напоминающим слова на каком-то языке, но точно уже нельзя было сказать.       — Передаю тебе свой дар… дар моей дочке, теперь ты сможешь передать своей дочке, если захочешь. А я уже передала. Да, я сделала, как Он велел мне… Да…       Опять она о своей магии. Сирелла не верила больше в магию. Она уже не маленькая. Но старая мейега пусть верит, если ей так легче. Возможно, эта женщина была несчастна после смерти своего мужа, раз покинула дом и решила заниматься этим.       Два моряка вырыли в песке яму, а сверху навалили груду камней, которые чем-то напоминали леди Лидден черепа. Она вдохнула жаркий и сухой воздух, что почему-то нравился принцу Оберину Мартеллу больше, чем свежая прохлада Утёса Кастерли. Пора было отправляться в путь.