Хроники городских чудес

Стеклянные шарики. Знакомство. Далеко-далеко, в маленьком, никому неизвестном городе живет волшебник. Он не похож на тех волшебников, о которых рассказывается в старых сказках. У него нет ни бороды, ни колпака со звездами, ни даже волшебной палочки. У него есть лишь мешочек, в котором что-то заманчиво звенит и который он, не снимая, носит на груди под длинным плащом, да старенький ловец снов с голубыми и лиловыми перьями. Еще у него есть небольшой магазинчик на окраине города, замаскированный под покосившийся и ничем непримечательный внешне домишко. Но стоит тебе открыть дверь и шагнуть в маленькую комнату, как ты окажешься в месте, где собраны самые необычные и волшебные вещи, которые только можно себе представить. Здесь есть и ароматные травы, любовно рассортированные по пакетам или увязанные в пучки при помощи цветастых тесемок, и десятки разнообразных «музык ветра», которые издают мелодичный перезвон от каждого дуновения, и ловцы снов с пушистыми перьями всех цветов радуги, фонарики из расписанного вручную стекла, множество разнообразных минералов, браслеты из меди и серебра… И множество других диковин, большинство из которых ни ты, мой друг, ни я никогда не видели. Но самое главное сокровище этого места скрывается в дальнем углу комнаты. Это длинный стеллаж, на котором ровным рядом лежат стеклянные шарики. На первый взгляд, это просто никому ненужные тусклые кусочки стекла. Но стоит взять хотя бы один из них в руки, и он засветится изнутри мягким золотым, зеленым или голубым светом. Что же за магия скрыта в этих кругляшах? Однажды этот самый волшебник поведал мне интересную историю, связанную с ними… …Дорогой друг, Вы никогда не задумывались, что таят в себе стеклянные шарики? Обычные радужные стеклянные шарики, иногда покрытые диковинными цветными узорами, а иногда и просто одноцветные стеклянные кругляши, напоминающие чупа-чупсы без палочек. Большинство людей скажет, что они бесполезны и интересны лишь чокнутым коллекционерам, на полках которых они валяются мертвым грузом, тускнея и покрываясь пылью. Но это не так. Мне кажется, эти шарики — миниатюрные копии далеких планет, о которых никто никогда не слышал. Я знаю, на них обитают крошечные существа, чем-то похожие на земных фей или эльфов. Эти малыши ростом всего лишь несколько миллиметров, с жесткими разноцветными крыльями, оставляющими за собой след из цветной искрящейся пыли, наделены способностью исполнять истинные желания людей. А истинные желания, как известно, это те, что идут из самого сердца. Эльфы, о которых идет речь, могут исполнять любые из них, даже самые, казалось бы, нереальные. Они все обязательно сбудутся, для этого нужно только искренне верить в то, что они исполнятся, не загадывать ничего сиюминутного или несущего тьму и зло и иметь при себе стеклянные шарики. Шарики могут быть любыми и в любом количестве, самое главное — следить, чтобы все они оставались целыми. Если хоть один из них треснет или, того хуже, разобьется, одна из планет исчезнет навеки, рассыпавшись сверкающими цветными пылинками. Если вся галактика исчезнет, крошечные создания исчезнут вместе с ней. Каждый добавленный в твою коллекцию шарик, напротив, увеличивает магию планет и ускоряет исполнение желаний. Говорят, если зашить шарики в маленький мешочек и носить его, не снимая, подпитывая собственным счастьем, сила жителей тех далеких планет многократно возрастет и сделает возможным исполнение чего-то по- настоящему сложного. Вы спросите, а что же бывает с теми, чьи шарики бьются по каким-то причинам? Неужели его мечта никогда не сбудется? Не спешите огорчаться, чудеса потому и чудеса, что случаются когда угодно и наперекор обстоятельствам. Однажды ко мне в лавку забежала девочка с растрепанными рыжими косами и, захлебываясь плачем, рассказала, что ее отец уходит к пекарке Элли, оставляя ее и маленького калеку-брата, которому все лекари пророчили скорую смерть, на хрупкие плечи матери. Отчаявшись помирить родителей, несчастный ребенок прибежал в мою лавку, умоляя о помощи. Успокоив девчушку, я вручил ей пригоршню шариков, которые тут же засветились в ее ладошках голубым и зеленым, и дал себе слово приглядывать за этой семьей. Встретив их спустя неделю на деревенской ярмарке, я обрадовался, увидев весело смеющуюся малышку, на шее которой висели мои шарики, нанизанные на бечевку, на плечах такого же рыжеволосого мужчины. Возле него шагала женщина с усталым, но добрым лицом, толкающая перед собой тачку, в которой сидел крошечный скрюченный мальчуган с добрыми синими глазами. «На этот раз мои усилия и магия эльфов исполнили ее желание», — подумал я тогда. Но радоваться было рано: едва на землю легли первые снежинки, в дверь моей лавки постучали. Открыв дверь, я увидел на пороге девочку и ее мать, держащую за веревку санки с лежащим в них мальчиком. Впустив их внутрь и заварив ароматного имбирного чая, я взял из рук заплаканной девочки треснувший голубой шарик. Волшебная пыль высыпалась из него на две трети и взлетала в воздух сияющими облачками. Как только я увидел треснувшую сферу, сразу стало понятно, что ее уже не восстановить: — Да уж, не уберегли вы амулет в этот раз, оттого их и носят в мешочках, больно хрупкие. Магия из него ушла, разрушилась еще одна планета, — со вздохом сказал я, бережно ссыпая осколки в диковинную шкатулку, на крышке которой были вырезаны полумесяцы и солнечные диски. Высыпавшуюся из шара пыль я бережно ссыпал в медленно кипящую на спиртовке жидкость, которая тотчас окрасилась в синий с серебристыми искрами цвет и запузырилась. Но девочка не обратила на происходящее никакого внимания — она горько и безутешно рыдала, вжавшись в юбку матери. От этого зрелища сердце разрывалось на части, и, протянув руку, я потрепал ребенка по голове. Девочка подняла заплаканное лицо и, глядя на меня огромными синими, как и у брата, глазами, прошептала: — Джим же не умрет из-за меня, правда? — Конечно, нет, моя милая, ведь разбился всего один шарик, силы остальных должно хватить, чтобы помочь твоему братишке. Да и жители исчезнувшей планеты, думаю, не откажут в помощи, — я бросил взгляд на пробирку, из которой, трепеща крылышками, вылетали крошечные феи и с веселым писком устремлялись ко мне. — Как тебя зовут, кстати? — Кэтрин, — ответила малышка, с благоговением наблюдая за тем, как я поочередно запустил фей в небольшую баночку и, бережно прижимая ее к груди, направился к полке, где хранилось нечто, способное помочь этому семейству. Закрыв глаза, я провел рукой по лежащим на полке кулонам в форме различных животных и птиц. Выдра… сова… дельфин… заяц… Не то, не то! Пальцы отсеивали фигурку за фигуркой, нащупывая все царапины, сколы и шероховатости, зачастую даже не заметные глазу. Кончики острых раскинутых крыльев. Вот оно! Чайка, следом за ней лиса — свернувшееся клубком пушистое создание, рыжее, как первые осенние листья, — и кроткая олениха. Поднеся фигурки к горлышку банки, я ощутил, как по пальцам теплом заструилась магия, и увидел, как маленькие феи одна за другой исчезают внутри кулонов. Наконец, последняя скрылась в теле лисицы, и глаза зверька засветились мягким золотым свечением, а пушистый хвост шевельнулся из стороны в сторону. Бережно придерживая кулоны за тонкие цепочки, я направился к посетителям. — Это ваши новые талисманы. Они дадут вам свою силу и будут оберегать от несчастий, а вы, в свою очередь, носите их, не снимая, и берегите как зеницу ока, — сказал я, надевая на шею мальчонки слабо трепещущую крыльями чайку. Коснувшись его груди, она тотчас окуталась бледно-сиреневым светом, принимая в себя частичку души нового владельца, а мальчик, все это время находившийся в полузабытьи, открыл глаза и изумленно воскликнул: — Мама! У меня наконец-то теплые ноги, я думал, они никогда не согреются, а сейчас они такие, как раньше, когда я еще бегал, и мне очень хочется попробовать опять. Услышав это, женщина наспех надела собственный кулон и упала на колени рядом с сыном. — Что ты такое говоришь, милый? — Да, мама, они теплые, я, кажется, даже могу ими шевелить и безумно хочу дойти во-о-он до той полки, смотри, какие красивые перья там разложены. Можно мне попробовать? Все еще не веря своему счастью, женщина помогла сыну выбраться из повозки, и, опираясь на мою руку, он медленно пошел к стене, на которой висели маленькие ловцы снов. Едва мальчик сделал первые шаги, олениха на груди женщины окуталась зеленым сиянием и нетерпеливо переступила копытами. А висевшая на шее у Джима чайка забила крыльями, словно силясь сорваться с цепочки. — Наконец-то я дождалась этого момента, мальчик мой, наконец, — шептала женщина, полными слез глазами глядя на сынишку. Верно поняв, что это значит, я выпустил руку мальчика и отстранился, вместе с потрясенными женщиной и девочкой наблюдая, как Джим, сначала медленно, еще не веря в случившееся чудо, идет к противоположной стене, бережно перебирает мягкие перья ловцов и, хохоча во все горло, возвращается обратно, сжимая в руке ловец с бронзовыми колокольчиками и зелено-оранжевым оперением. Кэтрин смотрела на младшего братишку сияющими глазами, а как только он приблизился на достаточное расстояние, стиснула его в объятиях и закружила по комнате, едва не уронив шаткий низкий столик с разнообразными фонариками. Мать же стояла в стороне и еле слышно шептала: — Наконец-то я дождалась этого момента, наконец-то, — повторяла она, не сдерживая рвущиеся наружу слезы радости. Но увидев, что дети едва не устроили погром, взяла себя в руки и мягко пожурила их, откидывая с лица выбившиеся из прически волосы и улыбаясь. — Ну же, будет вам баловаться, расколотите тут что-нибудь, вовек не расплатимся. Пойдемте-ка домой, господину, наверное, уже пора закрывать свою лавку и отправляться домой. Да и нам уж пора, па… — она запнулась, — в общем, поторапливайтесь. Заверив малыша Джима, что ловец его, и вручив Кэтрин один из фонариков, я распахнул перед ними дверь своей лавки и незаметно щелкнул пальцами. Тотчас снежинки, до того неспешно падавшие на мостовую, закружились в бешеном танце, в считанные минуты выбелив улицу и украсив деревья сверкающими ледяными узорами.  — Как же мы пойдем в такую метель, мамочка? — пропищала Кэтрин, прижимаясь к матери. — А фонарик на что? Он укажет путь в любой ситуации, — улыбнулся я и в доказательство прошептал себе под нос несколько слов. Из фонарика тотчас вырвался тонкий золотой луч и зазмеился по земле, показывая дорогу. Посетители сердечно распрощались и хотели уже двинуться в путь, как вдруг лисицу на груди девочки окутало золотое свечение, и сквозь метель стала отчетливо видна чья-то высокая фигура, медленно шагающая прямо к лавке. — Папа! Папочка! — закричали дети, от нетерпения подпрыгивая на месте. Их мать, в свою очередь, неподвижно стояла рядом со мной, напряженно вглядываясь в темноту. Лицо у нее было непроницаемым и безжизненным, словно гипсовая маска. На какое-то мгновение я и сам поверил, что из вьюги сейчас появится уже знакомый мне рыжеволосый человек, решивший вернуться к семье. Но стоило путнику ступить в луч света от фонарика, как наваждение тотчас рассеялось, и стало очевидно, что это не тот мужчина, которого я видел на ярмарке. Приближающийся к моей лавке путник был одет в костюм и черную широкополую шляпу, а в руках у него были трость и небольшой дорожный чемоданчик, перевязанный бечевкой. Когда мои посетители увидели его, на их лицах синхронно отразилось крайнее изумление. Вот только если на лице женщины оно смешивалось с неверием и радостью, то дети смотрели на него со страхом. — Отец? Но ты же вроде путешествовал где-то далеко на севере, как ты здесь оказался? — Почувствовал, что здесь я нужнее, чем там, вот и вернулся, — ворчливо отозвался старик. — Как у вас дела, Грейс? Где Оливер? — Да кто его знает, может, с Элли из пекарни, может, с дружками в таверне. Важнее ж ничего нет, — сухо ответила женщина, отворачиваясь. — Я думала, его хоть рождение Джима остановит, а он… — она поджала губы, явно пытаясь скрыть обуревавшие ее эмоции. Услышав такие вести, мужчина нахмурился и положил ей руку на плечо: — Опять он за старое, говорил же я тебе, дочка, гиблое это дело, бросай его да уезжай с ребятами из этого захолустья в город. Клиентов там пруд пруди, руки у тебя золотые, будешь шить, деньжат подзаработаешь, ребятишек в школу устроишь. Справимся, дочка, какие наши годы, — ласково повторял он, поглаживая опущенные плечи дочери. Чувствуя неловкость оттого, что стал свидетелем этой сцены, я отошел в глубь лавки и принялся бездумно перевешивать тихонько звенящие «музыки ветра». От этого занятия меня отвлекло чье-то прикосновение. Обернувшись, я увидел Кэти и Джима с очень несчастными лицами. — Сэр, а как же папа? Почему он не пришел? — спросил мальчик, доверчиво глядя на меня. — Ведь дедушка был так далеко, и то нашел дорогу сюда, а папа не пришел. Неужели он не знает, где ваша лавка? Я потрепал детей по волосам, пытаясь найти хоть какие-нибудь подходящие слова, но в голову, как назло, ничего не лезло. Попробуй-ка, объясни такое детям. Но помощь неожиданно пришла, откуда не ждали: — Кэтрин! Джеймс! Что это вы там встали, как оловянные солдатики, обнимите-ка своего старого деда. Ребята послушно подошли к нему и заключили в объятия. — Что, сорванцы, по папке скучаете? Придет ваш папка, куда он денется, просто сейчас он немного занят. Но у меня для вас сюрприз — завтра мы отправляемся в путешествие! — воскликнул он, улыбнувшись в усы. — Вам там понравится, я обещаю. А сейчас марш домой, мы выезжаем завтра утром, да и этому господину давно пора закрывать лавку, — продолжал он, выводя дочь и внуков за порог. Я стоял на пороге и задумчиво смотрел им вслед, когда от фигурки, шедшей немного позади деда, матери и брата Кэтрин отделилось облачко золотистого света и, приняв очертания маленького лисенка, полетело ко мне. Подождав, пока он рассеется, превратившись в звезды, я закрыл дверь и улыбнулся, радуясь, что исполнил еще три светлых желания, возродив тем самым одну планету… — Вот как бывает на свете, — со вздохом закончил свою историю хозяин лавки, потирая переносицу. Так иди же, сотри пыль со своей коллекции, подбери для нее отличный мешочек и помни: если ты будешь верить, однажды, когда ты совсем-совсем не будешь этого ожидать, ты найдешь в снегу волшебный фонарик, который приведет тебя к этому самому волшебнику, или к тебе на ладонь опустится житель далекой планеты и исполнит твою самую-самую заветную Мечту.