Mates

«Развернувшаяся прямо перед нашими глазами сцена была одновременно ужасной и в то же время печальной». «Это было кошмарно! Бедняги!» «Я в шоке». «До сих пор не могу это переварить. Все выглядело, как сцена прямиком из этих голливудских драм». «Я сидел неподалеку от поля и чувствовал запах Месси. Он был таким сладким». Криштиану не смог подавить рычание, вырвавшееся из его горла от вида легко читаемой похоти на лице мужчины с экрана. Он продолжал смотреть повторяющиеся картинки с того знаменитого вечера, после которого его жизнь приняла новый оборот. Мир до сих пор был потрясен тем, что случилось. Никто не понимал, что именно произошло, никто не ожидал этого. Криштиану находился в том же неведении. Командный врач наказал ему запереться дома до конца недели, и, хотя португалец терпеть не мог сидеть на месте, ничего не делая, особенно когда его команда играла, он не спорил ни с врачом, ни с тренером, ни с агентом. Он и сам не особо хотел кого бы то ни было видеть, а потому не чувствовал себя изолированным от общества. В то время он не совсем осознавал, почему эта изоляция была настолько необходима, но последующие дни объяснили все более чем доходчиво. Он потягивал чай на кухне, когда низ живота опалило жаром. Очень сильным и поглощающим. Чашка выскользнула из ослабевших пальцев и разбилась на тысячу осколков, горячее содержимое обожгло внутреннюю сторону стоп и несколько пальцев. Позже тем вечером он почувствовал отголосок ощущения, словно кожа горела. Но боль в животе была куда сильнее. Он рычал, облокачиваясь на стену, в надежде удержаться на ногах и не разбить голову об пол. Кожа покрылась тонким слоем пота от кончиков пальцев до корней волос. Его тело было в огне, неистово стучало сердце, пульс зашкаливал. Но самым шокирующим было осознание своей эрекции и той боли, что она причиняла, будто он находился в таком состоянии уже долгое время, а никак не несколько минут. Он подавил рык. Опираясь на стену, он прошел к ванной комнате. Дойдя до туда, он открыл кран, позволяя холодной воде остудить разгоряченное тело. Стоило ему закрыть глаза, перед его внутренним взором появились другие, золотые, полные ужаса и ощущения собственной уязвимости. Тот же голос, что не прекращал звать его с самого дня в Камп Ноу, тот же укол в самое сердце заставили его передернуться. Он не был в нужном месте, он знал это из-за реакций его собственного тела, и он тоже это знал. — Месси, — простонал Криштиану, пошатываясь под струями воды. «Помоги мне». Колющая боль скрутила внутренности, он свалился на колени, по ванной разнеслось рычание. Дрожащей рукой он обхватил свой болезненно пульсирующий член. Тот ощущался тяжелым, очень горячим и воспаленным в его пальцах. Он принялся надрачивать себе, собственная хватка причиняла боль. Его глаза были закрыты, чтобы он мог смотреть в его глаза. Это заняло много времени — долгие болезненные минуты — но тело наконец расслаблялось. Он снова мог чувствовать холодную воду, омывающую его горящее кожу, в голове постепенно прояснялось. Он громко простонал, делая еще пару движений рукой и изливаясь себе в ладонь. И откинулся на теперь ощущающуюся ледяной плитку, быстро моргая, чтобы развеять туман, застилавший зрение. Он все еще мог чувствовать его где-то на периферии своего сознания. Ему тоже было легче, словно, кончив, он помог расслабиться и ему. Криштиану просто был благодарен, что все закончилось. Не закончилось. Оно повторилось вновь, и вновь, и вновь. Волны жара, все слабее и слабее, но накатывали на него на протяжении нескольких следующих дней. Быстрых движений рукой хватало, чтобы довести себя до разрядки, но спать он не мог не из-за боли в низу живота, а из-за болезненного всеобъемлющего желания другого тела. Он не мог понять до конца, но он знал, что хочет этого. Хочет его. К счастью, через три дня резкая боль утихла. Она видоизменилась в тупые пульсирующие приступы, накатывающие время от времени, распространяющиеся от низа живота по всей коже, но ничего физически непереносимого. Вот в этом и была проблема. Он предпочел бы физическую боль от постоянного желания трахаться, иметь рядом теплое гибкое тело, с которым дал бы волю рукам, в которое вбивался бы до предела. Чтобы тугая теплая дырка наконец-то удовлетворила его желания. Но то чувство опустошения, тоски и огромная, не дающая покоя боль, осевшая в сердце, остались с ним и после трех дней. И это было гораздо хуже. Он не был идиотом и не стремился к самообману. Он знал, почему так себя чувствует. Это не просто альфа внутри него, жаждущий омегу. Это было гораздо глубже. И он до сих пор не знал, как это принять. Как принять факт, что он нашел ее. Нашел свою пару. Он должен был бы ликовать, плакать от счастья и праздновать это со своей обретенной парой. Рассказать ему или ей, как долго он ждал этого момента, как хотел наконец-то встретиться. Рассказать, как страстно он желал почувствовать его или ее аромат, научиться погружаться с головой в смесь их запахов. И наконец признаться о той большой семье, о которой мечтал так долго. Наблюдать, как его пара округляется, нося в себе их щенков. Но все эти мысли были последней вещью, о которой он сейчас думал. Он был в замешательстве, задет, одинок и измучен. Он не понимал, почему Месси до сих пор не связался с ним. Может, он просто был не в состоянии? Криштиану иногда ловил флэшбеки того, каким был Месси в тот день: полный страдания, абсолютно вне себя — поэтому решил, что он не в лучшем состоянии, чтобы добраться до телефона и позвонить. Однако если это так, почему никто из его знакомых этого не сделал? Они должны были уже понять, что они истинные, что Месси нуждался в нем, нуждался в его присутствии, помощи, чтобы преодолеть эту течку, так почему ничего? Месси страдал, если доверять ощущениям последних трех дней. Ему нужен был альфа, его альфа, Криштиану. Тишина со стороны лагеря Месси убила его настроение полностью как на эту неделю, так и на следующую. Он был постоянно взвинчен без причины, срываясь на каждого, даже на тренера, по малейшему поводу. К счастью, никто не принимал это на свой счет и не донимал его. Казалось, они понимали его поведение, либо просто решили оставить его в покое, но в любом случае, он был благодарен. Однако из-за его номеров и того, что произошло в последний раз, как он ступил на поле, тренер отправил его на скамейку запасных. Криштиану не был особо рад этому, но понимал, что это к лучшему, так что не устраивал сцен. Ему дали сыграть только двадцать минут, но он не жаловался. Этого было достаточно, чтобы расстройство частично ушло. Он чувствовал себя немного лучше. В очередной раз он был благодарен за то что в его жизни был футбол, одна из причин, почему он до сих пор не сошел с ума и почему он сам и его семья улучшили свои жизни. К сожалению, этого не было достаточно, чтобы заполнить ту пустоту, что приютилась у него в сердце, или утихомирить ураган в его голове. Часть его до сих пор билась в агонии, но теперь разочарование в нем смещалось в сторону агрессии. Сначала он испытал шок, перемешанный с облегчением, когда Жерар позвонил ему, пока он возвращался домой после матча. Месси хотел его видеть. Может, они могут разрешить все это, может, его мечты больше не безнадежны и не так далеки от реальности. По крайней мере он так думал.