Mates

Лео действительно, действительно хотел, чтобы все перестали смотреть на него с жалостью. У него всего лишь была течка, сильная, но все равно. Его уже доконало, что все вокруг него ходят на цыпочках, интересуясь, все ли с ним хорошо и не нужно ли ему что-либо. Лео знал, что они просто хотели помочь, понимая его ситуацию, и он был им благодарен, но не желал такого отношения. Потому что он не сахарный, а их изменившееся поведение только лишний раз доказывало, что что-то все же изменилось. Он не был идиотом, и сам это понимал. Что что-то изменилось. Что-то в нем изменилось навсегда. Может поэтому они жалели его? По крайней мере близкие друзья понимали, что ему в первую очередь было необходимо хоть какое-то подобие нормальности и обыденности, и потому не были ни слишком осторожными, ни слишком докучливыми с расспросами. Они часто прикасались к нему. То растреплют волосы, то обнимут слишком долго и слишком сильно, празднуя тренировочный гол. Но он не был против. Если честно, ему нужно было, чтобы они не прекращали. Он жаждал этих контактов, хотя нечто внутри вопило о неправильности: не от того они исходили. Но Лео затыкал этот голос. Сегодня шел второй день тренировок, завтра должен был состояться матч лиги. Его вызвали в медкабинет. Однако Лео задержался после того, как все разошлись — пришлось убеждать Жерара, что он сам в состоянии доехать. Испанец ушел, взяв с него обещание позвонить, как только доберется до дома, чтобы он знал, что аргентинец в порядке. Сердце Лео дрогнуло от ощущения защищенности, он улыбался так сильно, что щеки заболели. Лео направился в кабинет к врачу. Он знал, зачем этот прием: не только, чтобы последний раз осмотреть его и дать зеленый свет на завтрашнюю игру. И он уже страшился этого. Он замер перед закрытой дверью, оттягивая момент. Покорно вздохнув, он все же мягко постучал. — Войдите. Доктор оторвался от бумаг, улыбаясь. Закрыв папку, он отложил ее в сторону и обратил все свое внимание на пациента. Лео вздрогнул, чувствуя себя неуютно. Он присел на тот же самый стул, что и полторы недели назад, однако сейчас обстоятельства были совершенно другими. — Как ты? — осведомился врач, по-отечески улыбаясь. — Хорошо. Я думаю. Тот кивнул, открывая папку с его именем. Он пробежал глазами по документам в ней и снял очки. Карие глаза, казалось, смотрели прямо в душу, и Лео не смог сдержать дрожи. — Послушай, Лео. То, как сильно ты не хочешь поднимать эту тему, равняется тому, насколько нам необходимо об этом поговорить. — Пожалуйста, это может подождать? — взмолился Лео, когда доктор открыл рот, чтобы опротестовать. — Я всего несколько дней назад вернулся, я знаю, что это важно, но я… я не могу говорить об этом сейчас. Он постарался изобразить лучшие щенячьи глазки, на какие был способен. И он знал, что победил, когда врач выдохнул, знаменуя свое поражение. — Мне небезразлично твое состояние, так что я не позволю тебе соскочить с темы так просто, — плечи Лео опустились. — Но, — продолжил доктор, — Тебе придется поговорить об этом либо со мной, либо с твоими родителями, Жераром или твоей… парой. Лео поморщился, услышав последнее слово, но все равно кивнул. — Хорошо. У тебя есть побочные эффекты течки? — Лео благодарно приветствовал смену темы. — Да. Я больше ем, очень много сплю и слишком жажду физического контакта. Врач молча кивнул. — Не беспокойся, это нормально, учитывая, через что ты прошел. Твое тело пытается восполнить запас калорий, потерянных во время течки. По поводу сна: ты все еще восстанавливаешься, так что это займет какое-то время, прежде чем твой организм начнет функционировать, как обычно. Лео кивнул, принимая к сведению, а потом доктор продолжил: — А вот на счет физического контакта, все будет только хуже. Надеюсь, ты это понимаешь. Лео проигнорировал неодобрительный взгляд, но кивнул.

***

Он уже вышел из душа, когда вспомнил, что должен был позвонить Жерару. Он простонал, быстро подхватывая телефон, и набрал лучшего друга. Трубку взяли после первого гудка. — Ты поздно. — Да, да. Прости, я забыл. — Ты дома? Лео спустился на первый этаж, живот урчал, жалуясь на отсутствие еды. Он поел в кафе еще до того, как приехал домой, но все равно был голоден. — Где еще мне быть? — закатил он глаза. — Заткнись, — Жерар усмехнулся. — Что ты делаешь? Он вытащил вчерашнюю паэлью, и сел за кухонную стойку рядом с корзинкой хлеба. — Ем. Все равно кроме этого он почти ничего не делал последнее время. — Что врач сказал? — Как обычно, что я могу играть и все такое, но мне надо быть осторожным. — Он упоминал… — Жерар не продолжил, очевидно чувствуя себя не в своей тарелке. — Нет, я сумел соскочить с темы, по крайней мере ненадолго, — сказал Лео, откусывая огромный кусок. И застонал от прошившего его греховного удовольствия от этого вкуса. В последнее время все казалось вкуснее, даже соки. Единственная положительная сторона всего этого беспорядка. — Ты разозлишься, но я должен это сказать, — прошептал Жерар через несколько долгих минут. Лео не ответил сразу, продолжая шумно потреблять свою паэлью, временами постанывая. Прикончил стакан воды одним глотком. Вернулся к остаткам паэльи, тяжело дыша. Он хотел бы просто повесить трубку и продолжить спокойно есть, отложив и этот разговор тоже. Но все же была граница тому, что он мог вынести. У его тела были свои нужды, и, если он что-нибудь не предпримет, все станет только хуже. Он ненавидел саму мысль о том, чтобы кто-либо вновь прикоснулся к нему так, но любовь к футболу и собственное здоровье были важны в достаточной степени для него, чтобы проглотить свою гордость. — Лео? — позвал его Жерар. — Ты зол, не так ли? — Вздохнул он, теряя терпение. — Ты не можешь ждать от меня, чтобы я стоял в стороне и наблюдал, как ты страдаешь, Лео. У меня есть и другое решение, менее стрессовое и более привлекательное. — Успокойся, я не зол, — убедил его Лео, сыто уставившись на пустую тарелку перед собой. — Не зол? — Нет. Но мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня до того, как я соглашусь на это, — серьезно продолжил он. — Конечно, что угодно. — Можешь связаться с Роналду?