А сейчас то чего он хмуриться?
Люцифер быстро оказывается за спиной Гакушу и его глаза невольно расширяются от увиденного. Две страшные красные борозды, кровь в которых уже запеклась и покрылась темной корочкой, просвечиваются сквозь плотную ткань школьной рубашки, задняя часть которой уже пропиталась кровью президента и, однозначно, успела присохнуть к материи. — Блять, твой батя совсем псих? Куда он тебя с такими ранами пешком отправил? — Никуда он меня не отправлял, я сам пошёл… — Почти шепотом выдавил Асано, плотно стиснув зубы от боли. — Не думал, что одна из твоих мечт, это сдохнуть где-то в дороге до дома. — Заткнись! Хорошо, хорошо, покажи мне свои навыки оказания первой помощи! — Хороший мальчик… — Ханзо победно улыбается и аккуратно помогает снять президенту рубашку и как только та оказывается в его руках, он отрывает от неё ткань нужной ему формы. Урушихара складывает отрез ткани по диагонали так, чтобы получился треугольник и начинает проводить «тяжелую» операцию над рукой президента. Он располагает травмированную руку под углом где-то в девяносто градусов к груди и перекидывает сложенный треугольный конец ткани через плечо руки Асано. Одной рукой Ханзо придерживает конец треугольника, «смотрящий» прямо в землю, и поднимает его вдоль чужого тела, через противоположное плечо, как и другой конец ткани, и закидывает его за шею. Найдя удобную длину перевязи, связывает оба конца материала перевязи простым узлом, чтобы закрепить ее за шеей. — Ну вот и всё, а ты капризничал. С бороздами на спине я тебе вряд ли смогу помочь, правда ткань ещё есть… — Не нужно, я сам потом с ними разберусь, они все равно неглубокие, не откроются. На кой чёрт ты это сделал? На какое-то время между учениками «А» класса появляется тишина, которая кажется сейчас более неудобной чем когда-либо ещё. Урушихара размышляет над словами президента, осознавая то, что и сам не может дать ответ на этот вопрос. — Просто захотел. — Да, именно всё так, как он и сказал. Люцифер просто захотел это сделать — и сделал, без каких-либо ошибок и промахов. Он правильно наложил повязку, хоть до этого и не занимался подобными вещами, лишь когда-то ему «посчастливилось» наблюдать за этим процессом, вот и остался в памяти верный ход действий. Пригодилось, оказывается…***
— Тебе же так досталось из-за меня, да? Ханзо краем глаза видит, как дрогнуло тело президента, и причиной этому явно был не вечерний холод. Как бы сильно Урушихара не любил тишину, а уж после не замолкающих целый день сожителей, вообще должен был ценить этот момент, но сейчас ему очень хотелось выдавить хоть одно словечко из этой Снежной Королевы. Асано, сидя рядом с ним на лавочке возле детской площадки, всё это время смотрел пустым взглядом куда-то в неопределенный угол, находясь в своих мыслях в миллионе миль отсюда. «Даже как-то непривычно его видеть в таком состоянии». — Урушихара хмыкает про себя и набирает из всех клеток своего тела титанового терпения, надеясь на то, что президент в конце концов откроет рот и скажет ему хоть пару слов, а то какой-нибудь прохожий ещё подумает, что они — два алкаша, которые только очнулись после недельного бодуна и вдруг осознают, что всё-таки живы. Ну, по нему может ещё и не скажут, а вот Асано на алкоголика сейчас очень даже похож. Рука перевязана, непричёсанные, лохматые волосы и синяки по всему телу… Разве перед ним сейчас лучший ученик школы и президент студенческого совета? — Слушай, я ведь сам виноват в случившемся и должен был понести за это наказание. — Наконец подает голос Гакушу и Урушихара дивиться, что это произошло раньше, чем светлело. Юноша опускает голову и неухоженная, грязная челка спадает каскадом ему на лоб, скрывая глаза. Ханзо знает, что президент ещё не закончил, ему просто нужно дать немного времени. — Обычно он так не поступает… Если я больше не потерплю поражение, то смогу забыть о наказаниях. И да, прости меня, Урушихара-кун… Ханзо на секунду даже кажется, что у него проблемы со слухом, или он просто ослышался и это был чей-то разговор неподалеку от них, но сжатые в кулак ладони президента и всё такой же опущенный взгляд, который Асано по какой-то известной только ему причине не может поднять, говорили об обратном. Неужели Гакушу действительно попросил у него прощение? Этот концентрат гордости и заносчивости сейчас склоняет голову, сжимает свои ладони на коленях и горбит спину, на которой видны эти страшные полосы. Казалось, что изогнись он как-то неправильно, и из них новым потоком хлынет кровь, вновь окрашивая кожу в иной цвет. После этого Падший чувствует, как откуда-то из глубины, из самого потаённого уголка его почерневшей души что-то стало неприятно, слабо покалывать, с каждой секундой только усиливаясь. Почему-то ему хочется видеть президента в таком состоянии в самую последнюю очередь, а отца юноши немного приструнить. Так, совсем чуть-чуть, но чтобы глаза его от ужаса никогда больше не закрылись, а от каждого шороха тот подпрыгивал в испуге…Что это со мной?
— Вся школа думает, что наши отношения с отцом прекрасны, что я его любимый сын… Честно, я всегда хотел думать так же, но это слишком далеко от правды. И эти чёртовы экзамены! — Гакушу начинает быстро дышать, а пальцы с силой вжимаются в ткань брюк и оттягивают её. А Ханзо лишь молча наблюдает за одноклассником, давая ему шанс наконец выговориться. Маска трещит и, скрепя, отклеивается от лица, а Гакушу даже не пытается помешать этому. — Какой нормальный родитель будет бить своего ребенка за то, что он не набрал до первого места каких-то два балла? Он чуть не вышвырнул меня из дома, сказав, что слабакам в его доме не место! Поэтому я и… — Очень хотел угодить папаше, показав всю свою силу. Хах, странно, но мне это так знакомо. — Люцифер ловит на себе удивленный, с странными нотками надежды взгляд президента и улыбается, кивая головой, уверяя того, что он правильно его расслышал.Любимейший сын Бога, лучшее его творение, сильнейший архангел — Люцифер.
От воспоминаний о былом на губах медленно расцветает какая-то не очень веселая улыбка. Люцифер оказался плохим сыном. Он нарушил запрет и претендовал на место своего Отца, который совсем не хотел, чтобы кто-то был выше его, в результате чего на бывшего архангела повесели клеймо «предателя», «преступника», «мятежника». Он разочаровал своего папашу, который так бескорыстно любил его… Ага, как же, поэтому то Ханзо летел вниз головой от такой любви! Конечно, в отличии от Михаила, он был просто отвратительным созданием Отца. Младший сын такой хороший, покладистый, что живот Люцифера начинает скручиваться три раза. — Значит и ты… — Ага. — Урушихара откидывается на спинку скамейки, раскидывая руки по обе стороны бортика и ухмыляется, но без задорного запала, а скорее с привкусом горьковатой истины, проскальзывающей даже в глазах, — На тебя возлагают столько надежд, считают тебя самим совершенством, а потом, когда ты не оправдываешь их ожидание или идёшь против воли, отрезают крылья. Прискорбно, да, Асано-кун? — Ханзо как-то совсем горько ухмыляется и хмыкает, а глаза цвета аметиста ярко мерцают в темноте, отчего Падший их предпочитает скрыть от глаз президента. Ханзо, выслушав краткий рассказ Асано о их отношениях с отцом, невольно сравнивает их со своими. Даже забавно, что их ситуации оказались настолько схожи, да и сами они не так уж друг от друга и отличаются. Может поэтому так долго не могли сойтись на нейтральной территории? Но почему-то Люциферу кажется, что именно сейчас наступил тот переломный момент, когда их отношения изменяться и всё уже не будет так, как раньше. Но это ведь неплохо, да? В сознании всплывает четкая картина былых времён, и лица практически всех тех, кого раньше он называл «семьёй». Интересно, а жалеет ли он о содеянном когда-то? Мучает ли его совесть за свое падение и за ту идиотскую ошибку, которую он совершил, поддавшись запретному греху — гордость? Если честно — нет. — Мой старший брат рвал жилы для того, чтобы отец заметил его. — Усмехается, завидев заинтригованный взор Асано, продолжает, так же мелодично, как и до этого. Не стоит выделять эмоции, которым здесь нет места. Слишком большая роскошь. — Он делал все, а я — ничего. Не всегда стоит стараться, чтобы на тебя обратили внимание. Достаточно быть любимчиком и тогда всё кажется слишком лёгким, постижимым, но… Увы, иногда судьба так не предсказуема. — Он замолкает, набирая новую порцию воздуха, закрывает глаза. Ханзо не видит лица Гакушу, но отчетливо чувствует всеми своими клетками человеческое любопытство и… своего рода понимание. — Ты хочешь сказать?.. — Хочу лишь сказать, что понимаю тебя. Знаешь, мой папочка просто тоже решил выпнуть из дома любимого сыночка за его ошибки. Разница лишь в том, что у твоего это лишь в планах, а мой давно реализовал мечты в жизнь. И я уверен, что он абсолютно не жалеет об этом. Асано смотрит на него ещё с минуту, раздумывая над услышанным. Да, их ситуации крайне похожи, они оба лучшие в своем роде, но ему отец не позволяет дать слабину ни в чем, что могло бы отразиться на идеально выстроенной маске или навредить репутации… С Ханзо же почти тоже самое. Но в отличии от рыжеволосого, тот не старается быть в чём-то лучшим. Ему не перед кем хвастаться своими достижениями, он делает это лично для себя, уже больше не уповая на чью-то поддержку или похвалу. Ему не нужно надрываться, чтобы угодить отцу. Не зачем стараться, что в итоге может стоить ему моральной или физической боли. С одной стороны, это грустно, а с другой… Гакушу хмыкает. Его плечи начинают чуть подрагивать, а затем медленно опускает голову, чуть улыбается уголками губ, а после начинает неожиданно заливисто смеяться, иногда, правда, шипя и вздрагивав от боли во всём теле. — Знаешь, в жизни бы не подумал, что стану делиться такими вещами с парнем, которого ещё с утра на дух не переносил. — Гакушу останавливает себя, чтобы объяснить причину своего странного поведения и вытирает слёзы с уголка глаз. Действительно, ведь только вчера он хотел его всеми возможными способами выкинуть эту проблему за пределы главного здания и договаривался с старшеклассниками о нападении, а сейчас уже об этом больше всего жалеет… Ханзо тоже ухмыляется в привычной ему манере, но это ухмылка отличается от предыдущих тем, что она уже не содержит в себе прежней злобы или какого-то скрытого ехидства, которым фиолетоволосый всегда одаривал президента, а лишь веселье и беззаботность. А Гакушу ведь оказался прав… Пару часов назад Ханзо серьезно, но не без улыбки, размышлял над тем, как бы отплатить президента за такую выходку, но за последние полчаса и в мыслях такое не проскальзывает. Странно, да? — А что, теперь переносишь? — Асано ухмыляется и короткий, согласный кивок головы говорит всё за него. Гакушу выглядит совсем расслабленным и умиротворённым, что совершенно не свойственно ему в окружении других людей, но почему-то сейчас он чувствует, что может раскрыться и его никто за это потом не осудит и не упрекнёт. Почему-то воспоминания о всём плохом захотелось отправить в дальний ящик под замок и просто начать всё заново, давая этой «ходячей проблеме номер один» ещё шанс… Если, конечно, ему тоже дадут второй шанс. А Ханзо лишь улыбается и смотрит куда-то вдаль, где на небе начинают появляться первые звёзды, темнота начинает застилать собой всё вокруг и приятно убаюкивать, а он уже начинает доверять Асано. Интересно, к чему это приведет?..***
Быстро прошли долгожданные учениками выходные и снова наступил новый учебный день. Школьники ноют и ворчат о том, что в целом и не отдохнули по-нормальному, тащясь на нудные занятия с подавленным видом, а Урушихара, таща в своих руках какие-то бумаги и документы, бесчисленное количество раз практически вслух проклинает председателя за то, что тот вывихнул своему сыну руку. В результате всего этого, Ханзо теперь бесплатно работает у президента грузчиком книг, бумаг и ещё всякой дребедени, которую Асано из-за «отсутствия» одной руки просто не может перетащить сам. Странным является то, что после всего произошедшего в последний день перед выходными, он уже не может отказать Асано в просьбе, хоть и без «А почему я?», «А что, твои слуги не могут тебе помочь?», «А ты знаешь, что мне не давно вырезали аппендицит, и врач запретил тяжести таскать?» и «Ну Аса-а-ано!» у него не обошлось. — Урушихара, ну тебе же всё равно нечего делать. Мне итак постоянно за твои прогулы попадало по первое число, должна же от тебя быть хоть какая-то польза?! — Ханзо цокает языком, вновь прокручивая в голове все возможные способы навести порчу на Асано-старшего, причем не используя собственных сил, а младший лишь победно ухмыляется, когда собеседник одними губами повторяет «ладно, ладно» и идёт дальше. Гакушу замечает направленные на них взгляды учеников среднего звена и качает головой, прекрасно понимая их реакцию на всю эту сцену. Лучшие ученики, что раньше готовы были глотку друг другу перегрызть, сейчас преспокойно идут рядом, частенько о чём-то перебрасываясь словами. — М-м-м, Асано-кун? — Президент останавливается и разворачивается в пол оборота, узнавая знакомый голос из-за спины. Четверо парней, гордо именуемые виртуозами, сейчас стоят позади него и Ханзо, и нервно, с дергающимися глазами, беспрерывно тыкают пальцем в последнего. — Ты ему что, жизнь спас?Ну, а как ещё объяснить такую резкую перемену в отношениях между двумя лучшими учениками школы?
«Ага, это кто ещё кому её спас!» — Вслед думает Урушихара, оглядываясь вокруг себя и замечая, что у половины школы глаза стали какие-то очень большие, а дышать все стали обоюдно через рот. Тихий смешок всё-таки срывается с губ и Ханзо опять обращает внимание на виртуозов, которые уже по напридумывали себе хер знает что. — Всё хорошо, Урушихара просто помогает мне донести документы до кабинета, в чём, собственно говоря, проблема? И после этого, полшколы готовы поклясться, что они видели своими собственными глазами, как четверо парней потихоньку превращаются в пыль и исчезают из поля зрения. — Гакушу, ну пошли уже, я тебе что, книжный шкаф, чтобы всю эту тяжелень целый день на себе держать? — Ханзо недовольно мычит, показывая всем своим видом и взглядом президенту, что если тот сейчас не сдвинется с места, он лишиться ещё и второй руки. Рыжеволосый глубоко, устало вздыхает и как-то совсем наиграно качает головой, наблюдая за тем, что даже муха остановилась в полёте, пытаясь понять, а не ослышалась ли она сейчас? — Идём, идём. А то потом ведь все уши мне прожужжишь, что руки у тебя теперь как у обезьяны и ты не наклоняясь можешь почесать ими коленку. Убийственный взгляд Люцифера не заставляет себя долго ждать и всё присутствующие тут же покрываются мурашками, готовясь в любой момент кинуться своему президенту на помощь, но… тот кажется не очень напуган, хоть и мерзкая капля всё-таки упрямо стекает у него со лба. — Я тебе сейчас ногу сломаю для полного комплекта… — Как-то очень жутко улыбается Ханзо, вместе с тем совсем невинно хлопая глазами и предупреждая, что он не шутит и в случае чего даже Гакушу не поздоровиться. Тот косится на одноклассника и выдыхает: — Пойдём уже. Интересная парочка медленно удаляется из поля зрения учеников, в дороге ещё раз о чём-то увлечённо перебрехиваясь, но почему-то сейчас остальным кажется, что огонь вражды между этими двумя затух и сейчас это больше походит на какой-то дружеский трёп, чем на серьёзный спор. С самого утра «3-А» класс уже прибывал в состоянии растерянности, когда Урушихара опоздал на десять минут на первый урок и их любимый староста не сказал ему не слова, лишь цокнул языком и смиренно покачал головой, кажется наконец приняв факт того, что никогда не научит это чудо в перьях пунктуальности. И после урока уже не потащил его в свой кабинет для промывки мозгов или на глазах у всех не начал устраивать разборки, спокойно подошёл к чужой парте и непринуждённо начал разговор. И когда это они успели так наладить отношения, если в прошлую пятницу ещё молнии друг другу во взгляде посылали? А Ханзо даже пару раз пытался выкинуть Асано из окна класса, но четвёртый этаж вечно его останавливал, да и от проблем потом не отвяжешься, но сейчас не об этом! Связано ли это было как-то с травмированной рукой президента? Вполне возможно, что это Ханзо её ему вывихнул и теперь просто пытается загладить вину, но почему тогда атмосфера между ними стала такая легкая и непринуждённая? И вообще, с какой стати Ханзо называет их президента по имени? Такого не мог себе позволить не один из виртуозов! Вопросов слишком много, но ребята надеются когда-нибудь всё-таки получить на них достойный ответ. Но на данный момент им известно лишь одно…Чтобы ни было до этого, теперь оно абсолютно не имеет значения…