***
Лили умела рисовать портреты. Помимо киберструктур и 3D-моделей, которые она ваяла в университете, Уайлд занималась живописью. Об этом почти никто не знал, а если и знал, то при условии строжайшей секретности, так как Лили считала свое мастерство недостаточно совершенным. Все началось в далёкой средней школе, когда Лили впервые ощутила, что такое школьная иерархия. Кто-то после летних каникул стал более уверенным в себе, кто-то кардинально изменил имидж, кто-то нашел себя в том деле, где ранее боялся даже сделать шаг. Уайлд относилась к последней категории. В первый день учебы она немедленно направилась в кружок искусства и оставила там свою анкету, размашисто подписавшись. Учитель был рад ее появлению там и радушно принял ее. Лили была воодушевлена, так как уже точно знала, чем займётся в будущем. Рисование стало ее отдушиной, страстью, увлечением. Девушка не была изгоем или жертвой издевательств, но собирать вокруг себя толпу учащихся ей тоже не удавалось. За глаза, как потом выяснилось, ее называли инопланетянкой. По двум причинам, наверное. Первая заключалась в ее нестандартном мышлении, которое ложилось в основы ее картин, что висели в школьной галерее, а вторая оказалась довольно банальной. В то время у Лили — нескладного, но вполне милого подростка — были огромные глаза, цвет которых отличался от обычной градации. Они были не то бирюзово-серые, не то изумрудные, не то цвета хаки. Уайлд не любила эту часть внешности в себе, но смирилась и приняла ее, пусть и не без сопротивления. Старшие девочки пытались ее поддразнивать, но вскоре оставляли свои попытки, так как Лили игнорировала их. Сейчас все очень поменялось. Вокруг больше нет школьных стен, старшие девчонки стали взрослыми девушками со своими жизнями, что протекали в разных уголках страны, а сама Лили изменилась до неузнаваемости как внешне, так и внутренне. Но связь с ней-прошлой, той девочкой-с-другой-планеты в пижаме с ягнятами, осталась. Ниточка, которая связывала части ее жизни, все еще была затянута узелком где-то под сердцем. Это было рисование. Быть может, этот нескладный подросток все ещё живёт внутри нее, просто показывается нечасто. Сегодня, кажется, исключение. Лили провела по голубой рельефной бумаге мелком, оставляя синюю линию на листе. Картинка складывалась в уже знакомые черты, который Уайлд запомнила до малейшей детали. Каждый изгиб нашел отражение на портрете, пока ещё не готовом, но уже интересном. Линия челюсти, скулы, изгиб бровей... Коннор, что сидел рядом и наблюдал за ее работой, был увлечен движением руки девушки и счастлив оттого, что она ему доверилась. Поначалу, когда Коннор, войдя в комнату с чашкой кофе, застал ее за этим занятием, Лили испугалась и попыталась скрыть следы своих трудов, но Коннор остановил ее. Он не хотел, чтобы у его девушки развился комплекс. Потому что он хотел узнать о ней как можно больше и стать частью ее жизни. Он не знал точно, как это происходит у людей, но, похоже, он был на верном пути. — Кажется, я нарисовала тебе слишком туманный взгляд, — протянула Лили, немного отклоняясь назад и рассматривая свою работу. Коннор оторвался от созерцания ее лица и не без труда перевел взгляд на рисунок. — А по-моему, похоже, — Коннор склонил голову. — Я как будто задумался о чем-то. Мне кажется, я выгляжу так на заданиях, — он улыбнулся, когда увидел, что взгляд Лили посветлел. — Хорошо, — она вновь опустила мелок на бумагу, осторожно выводя линии скул. Лили нравилось рисовать его. В этом было что-то... Волшебное. Она рисовала его так, как видела сама и как воспринимала. Уайлд как будто давала Коннору шанс посмотреть на себя с другой стороны. Это ли не магия? Вот только... Не у всех магов всегда исправны их волшебные палочки. Коннор заметил, что Лили остановилась, когда её рука застыла над листиком. — Что? — Коннор перевел взгляд на ее лицо. — Что случилось? Пальцы, сжимавшие мелок, слегка подрагивали. Тонкая ладонь дрожала мелко, но сильно. Глаза Лили расширились, а сама девушка как будто сжалась, уменьшившись в два раза. — Что с тобой? — Коннор пересел ближе. Девушка положила рисунок в сторону. Она была не то напугана, не то просто встревожена. Коннор не хотел ни того, ни другого. — Это... — Лили отложила мелок следом за портретом. — Такое бывает иногда, — она накрыла дрожащую ладонь другой, здоровой рукой. — Называется по-простому "юношеский тремор". Это от стресса, — Лили немного погрустнела. — Такое бывало и в школе, и в университете... Не волнуйся, ерунда, — она вздохнула, сжав ладонь посильнее. Но Коннор не мог не волноваться. Особенно понимая, что сам стал причиной для ее переживаний. Волшебникам тоже иногда нужна помощь. — Можно? — он протянул ей свою раскрытую ладонь. Что-то в этом жесте было необычное, что-то только для них двоих. И Лили тоже это почувствовала. Уайлд нервно улыбнулась, но руку протянула. — Не сто́ит... Коннор в который раз отметил, что рука у нее совсем тонкая, как у тех кукол в музее современного искусства. Андроид осторожно коснулся ее пальцев своими, аккуратно сжав их. Рука девушки дрожала, как осиновый листик на ветру. Ему стало больно, как будто в животе что-то защемило. Неужели это он виноват? Так странно. Коннор переплел их пальцы. Контраст прохладной искуственной и теплой живой кожи ощущался, но девушке не было неприятно. Свободной рукой он притянул ее за плечи к себе, обнимая так нежно, как только мог. — Легче? Лили тихо выдохнула. Коннор слышал ее учащённое сердцебиение. Нет, даже чувствовал. — Да... Дрожь постепенно уходила, так и не распространившись по всему телу. Лили положила голову ему на плечо, но руку не высвободила. Когда тремор пропал, девушка придвинулась совсем близко. — Спасибо, — тихо прошептала она. Коннор улыбнулся, глядя куда-то в окно. — Вовсе не за что. — Я портрет не закончила... — Мне нравится и так. — Правда? — Да. Лили прижалась к нему. В комнате было прохладно, а его лёгкая рубашка, которая теперь была на девушке, совсем ее не грела. Коннор тоже не мог ее согреть, но отчего-то обоим казалось, что холод отступает, медленно отходит назад в попытке спрятаться от жара их душ. — Камски просил спуститься в лабораторию, — сказал Коннор через несколько минут тишины, не выпуская ее из объятий. — Нам нужно идти? — Да. — Тогда пойдем. Никто из них не двинулся с места. — Так почему мы сидим? — Мне не хочется подниматься. Нужно отдать тебе одежду, переодеться... — Лили лениво поморщилась. — Я не против, чтобы ты отдала мне ее прямо сейчас, я ведь тебя уже видел без... Ау! — Никогда бы не подумала, что ты такой! — Какой? Ты что, краснеешь? — Нет! Коннор схватил подскочившую Лили, цвет лица которой был как спелый помидор, и засмеялся. Она закрыла лицо руками. — Ты милая, когда краснеешь. Я не хотел тебя смутить. — Ты слишком быстро привык к хорошему, — пробурчала Лили, складывая руки на груди. Румянец полыхал на ее щеках алыми пятнами. А она-то думала, Коннор тот ещё святоша. Хотя, после некоторых событий пора было бы уже развеять этот стереотип. — Может быть. — Так и есть. Коннор помолчал, перебирая ее волосы. — Но это не отменяет тот факт, что тебе понравилось. Ай! Опять?!***
Камски медленно открывал капсулу с коллагеновой жидкостью, включая в ней освещение. В большом сосуде уже не было так пусто, как в первые дни. В жидкости уже образовались мелкие жёлтые сгустки, похожие на шарики. Впоследствии эти одиночные клетки должны соединиться в ткань. Вокруг клеток витала полупрозрачная пленка — зачаток кожных покровов. Процесс ассимиляции Создатель планировал запустить сегодня. Опоздание было непростительным — на кону стояли жизни многих андроидов и людей. Аманда не остановится только на одном Конноре, она продолжит свои дела. Если их задумка увенчается успехом, то это обеспечит Киберлайф и всем андроидами светлое будущее. — Хлоя, запусти капсулу, пожалуйста, — попросил он, осторожно обходя девушку со спины. — Нужно запускать витамины или ещё рано? — уточнила Хлоя, щёлкая что-то на клавиатуре. — Запусти тридцать процентов, увеличивать будем постепенно, — сказал Камски. — У нас только одна капсула для синтеза, так что это не будет лишним. — Угу, — задумчиво протянула Хлоя. Она встала, взяв запаянную пластиковую колбочку с жёлтой жидкостью со штатива из шкафа. Девушка подошла к капсуле и, наклонившись, достала из отверстия снизу проводок. Откупорив колбочку, Хлоя соединила их и нажала на маленькую кнопку, чтобы активировать проникновение витаминов внутрь. Ничего не произошло. — Мистер Камски, — по привычке обратилась она к мужчине, запутавшись. Как его называть? А почему витамины не активированы? Почему бы ей самой не разобраться? — Что-то не получается... Камски подошёл к ней, встав за спиной. Хлоя почувствовала тепло человеческого тела за собой и ее руки непроизвольно дрогнули, едва ли не отсоединив колбочку от провода. — Чуть медленнее, — Создатель накрыл ее руки своими и осторожно повернул ту ладонь, что сжимала пробирку, на тридцать градусов влево. Жидкость освободилась от пластикового плена и оранжевым облаком проникло внутрь, растворяясь в плацентарной жидкости. — Видишь? — Да, — она кашлянула, не зная, что делать дальше. Элайджа стоял у нее за спиной, созерцая происходящую внутри сосуда реакцию, а Хлоя не знала, куда себя деть. Двери позади них скрипнули, открываясь. Хлоя вздрогнула и хотела отпрянуть, но тут же упёрлась в грудь мужчины, который, в свою очередь, с места не сдвинулся. В лаборатории появились Коннор и Лили, загадочно переглядываясь друг с другом. — Добрый день, мистер Камски, Хлоя, — Лили улыбнулась, когда Хлоя приветливо махнула ей рукой. — Вы хотели нас видеть, — девушка с готовностью собрала волосы в высокий хвост, оглядывая место действий. — Да, да, — Камски неспешно отошёл от Хлои и направился к монитору. — Коллаген в воде усвоился, смотри, — он указал Лили на результаты их работы. — Мг... Это будущая кожа, да? Отлично, — отозвалась Уайлд. Коннор задумчиво осмотрел капсулу, сканируя содержимое. — Нужно облучить все составляющие, чтобы закрепить их на данном этапе и ускорить процесс ассимиляции, — пояснял Камски, листая проект на мониторе. — Хорошо, — Лили вглядывалась в схемы. — Можно начать... — Мистер Камски, — Хлоя тронула его за плечо, — смотрите, — девушка привлекла внимание всех и увеличила картинку на большом экране. — Взрыв в конференц-зале Киберлайф сорвал важные переговоры министра Эдельштейн и группировки "Иерихон", — сообщал диктор на экране. — По данным официальных источников, есть серьезно раненые и пострадавшие. Лидер "Иерихона" Маркус только что покинул здание. Министр Эдельштейн не пострадала. Существует предположение, что теракт совершил некий андроид, который использовал взрывчатые вещества неизвестного происхождения. Следите за новостями, не переключайтесь. Камски нахмурился, а Коннор, Лили и Хлоя переглянулись. — Как я и сказал, — тихо проговорил Элайджа спустя некоторое время. — Она себя обнаружила. — Детройт снова на грани войны, — сказала Хлоя. — У нас остаётся совсем мало времени. Максимум до Рождества, — девушка внимательно посмотрела на Создателя. — А дальше начнется бойня, — заключил Коннор, глядя на меняющиеся кадры с места происшествия. — Хэнк или Рид сообщат, если что-то станет известно, — сказала Лили, глядя на обеспокоенного андроида. — Сейчас нам лучше работать, — сказал Элайджа, усаживаясь за компьютер. — Если сегодня все сложится, то за ночь мы получим почти целую оболочку, — он что-то нажал на клавиатуре. — Я только запущу параметры лица и тела Коннора, чтобы не изменять его внешность, — Камски открыл программу. — Работаем. И все его послушали. К вечеру, как Камски и планировал, они закончили писать программу и придали пленке в колбе вид Коннора. Лили осталась довольна, пусть и выглядело это жутковато. Элайджа хмурился, но в конце концов согласился. Им оставалось только не отключать колбу от сети. — Все будет хорошо, — сказала Лили Коннору, когда в лаборатории не осталось никого — Камски ушел к себе, а Хлоя просто куда-то пропала. — Твое тело будет самым надёжным. Коннор вздохнул, закрывая капсулу защитной ширмой. — Надеюсь. О, как бы ему хотелось в это верить.***
Два человека остались в Департаменте допоздна. Впервые за эту осень Гэвин Рид и его напарник почти ночевали в офисе. Не потому, что они были самыми прилежными работниками, нет. То, что произошло сегодня около башни Киберлайф, потрясло их. И словно пригвоздило к месту, заставляя искать ответы везде, где только можно. Они посмотрели записи с чудом уцелевших камер наблюдения, которые Девятый собрал только с третьей попытки из-за поврежденного софта системы наблюдения. Запись была сделана в конференц-зале как раз в момент появления незнакомца, который произнес короткую, но холодящую душу речь о мировом господстве. "Мир здесь и сейчас". Слова бились в голове набатом. Почему они так пугали? Девятый делал все, до чего только доходили руки: разбирал самые сложные дела, отправлял на экспертизы нужные данные, сортировал по папкам заключения чуть ли не алфавитном порядке, попутно думал о взрыве и мотивах Аманды... Словом, выполнял все, что могло его отвлечь. Если бы он остановился хоть на секунду, то непременно бы начал выходить из строя из-за волны чувств, которые никуда не делись. Дурацкие эмоции. Их невозможно посадить под замок, невозможно отключить, они не поддаются ничему. Их можно только заглушить, отвлекая разум на что-то, что отбирает все внимание и силы. А перед глазами стоит одна картинка. Карие глаза, блестящие озорством, такие живые, а их обладательница на расстоянии вытянутой руки. На губах играет улыбка, которая теперь им ценится ещё больше. Почему все так? Настолько сложно, что это уравнение не имеет решения. Между Девятым и чувствами никогда не было знака равенства. С самого того дурацкого начала, которого вообще не должно было быть. Он задумывался, как машина, которая будет идти до завершения своей миссии, чего бы это не стоило. Убийства, мрак, ненависть и холод могли стать частью его жизни. Он мог бы жить с руками по локоть в крови, не замечая под своими ногами звенящие гильзы от пуль и алые лезвия. Он знал тысячи способов уничтожения, убийств, пыток. Но он не жил так. Потому что не хотел. Он сломал стену, которая отделяла его от свободы. Пьянящей, нужной. Девиация накрыла его неожиданно, резко, как лихорадка. Его предыдущим хозяином был один бразильский военнослужащий и его семья. Андроид жил вместе с ними в их поместье, что располагалось на окраине Рио-де-Жанейро. Помимо него в доме жила андроид Шанна, что была няней маленького мальчика Хосе, которого просто обожала. Шанна втайне от его матери кормила Хосе мороженым, учила читать, рассказывала про звёзды и пела песни. Девятый с ней почти не общался, так как они существовали в разных плоскостях, но представление о Шанне имел. Однажды, во время карнавальной ночи, отец семейства задерживался на работе, а его сын, жена и два андроида остались одни в доме. Именно в тот вечер дом сгорел дотла от заброшенной в окно петарды. А Девятый проигнорировал приказ женщины не бросаться в дом за Шанной. Через сутки он уже летел в Детройт, навсегда распрощавшись с той семьёй. Он не знал, что чувствовал. То ли это была злость за то, что думали оставить Шанну в огне, то ли грусть от разлуки с маленьким Хосе, который стал ему почти младшим братом, то ли ещё что-то. Но совершённого не воротишь. Карандаш в руке сломался, треснув пополам. Щепки осыпались на стол светлым крошевом. Девятый снова почувствовал, как строки плывут перед глазами. — Чёрт, — он откинулся назад, калибруя видеосенсоры. Все было не так, но почему, RK900 не понимал. — Хватит мучить себя, — тихо проговорил Рид, сидевший до этого молча. RK900 молчал. Он не хотел соглашаться с его утверждением, но и возражать не было смысла. — Я не мучаю. Я просто пытаюсь понять, — сказал Девятый, возвращаясь в привычное положение и чувствуя, как брови ползут к переносице. — Зачем она это сделала? — не говорить же детективу о других его мыслях. — То, что это была Аманда, мы уже поняли. Но... Зачем? Если она перебьет людей, то кем же потом будет управлять? Это бессмыслица, — кажется, Рид ему поверил, так как задумчивость накрыла его лицо темной вуалью. Гэвин взял из подставки ручку, крутя ее в пальцах. — Может, она хочет просто всех запугать? Девятый пожал плечами. — В любом случае, пока ей это удалось, — он вспомнил выбегающих из здания людей. — Детройт снова возвращается к началу революции. Мужчина опустил глаза. — Она хочет развязать войну, — Рид постучал концом ручки по столу. — Это логично. Если ее цель — месть, то... Нет лучше способа одержать победу в бою, чем заставить врага стрелять по своим войскам, — Гэвин выпрямился в кресле. — Эстер Клэр*, "Узники", — пояснил он на непонимающий взгляд напарника. — Книга. Девятый невольно улыбнулся. — Вы читаете книги? Рид пожал плечами. — Иногда и только некоторые. Почему тебя это удивляет? RK900 моргнул. — Вы не похожи на человека, который любит книги. Гэвин поставил ручку обратно в подставку, старательно пряча улыбку. — Правда? Прискорбно, — театрально расстроился он. — Ладно, неважно. Может, домой? Уже почти одиннадцать. Я устал. Девятый кивнул. — Пора бы. — Я сейчас, — детектив встал, отходя в сторону уборных. — Можешь спуститься и прогреть машину, — он бросил Девятому ключи. Андроид поймал их на лету и спрятал в карман. — Только обогрев сидений не включай пока, — Девятый кивнул. Рид скрылся в коридоре. Где-то хлопнула дверь. Девятый потёр глаза и моргнул, набрасывая пиджак. Голова была тяжёлой, как чугунный котел. Мыслей было много, и все они жужжали, как осиное гнездо. — Я давно хотела поговорить с тобой. Треск. Это сердечный ритм оборвался. RK900 замер, так и не донеся руку до кармана. Тело прошибло ледяным дыханием осознания, а на по спине пробежался ветерок. Андроид медленно выпрямился и так же медленно повернулся, боясь увидеть ее лицо прямо перед собой. Андроид напротив был совершенно обычным — классическая женская модель, которая была уборщиком в башне Стэтфорд и на улицах Детройта. Аманда была не особо избирательна, похоже. — Мы расстались на довольно грустной ноте. "Просто не дать ей одурачить себя". — Я не знаю, зачем ты здесь, но тебе лучше уйти, пока сюда не явился спецотряд, — процедил сквозь зубы RK900. "Только не вздумай выйти, Рид, ради всего святого". — Мальчик мой, — цокнула языком Аманда. — Ты такой же невнимательный, как и твой "брат", — она брезгливо поморщилась, возобновляя шаг. — Абсолютные близнецы. Как же вы этого не замечаете? — Что тебе нужно? — прервал ее Девятый, сжав руки в кулаки. Паника в голове нарастала, так как он понимал: он ей не соперник, а под угрозой сейчас ой как много. Нужно было либо избавиться от нее, либо схватить. Но второй вариант по-прежнему был недоступен. Он боялся. — Мы говорим о глобальных вещах? — спросила она так, как будто вопрошала о погоде за окном. — Ну, мой дорогой... У меня много планов. Я могу рассказать тебе кое-что, но, конечно, не все. У каждого ведь должны быть секреты, да? — она прошлась вдоль прозрачной стены, игриво подмигнув собеседнику. — Зачем ты устроила взрыв? — Девятый тянул время, но сейчас это было не нужно. Ситуация была безвыходной. Совершенно. Аманда все понимала, она видела RK900 насквозь. Хитрый прищур глаз андроида, которого она поработила, был совсем не добрым. — Я не отниму у тебя много времени, — медленно протянула она, взяв с пустого стола Джейми фотографию его дочери. — Какой милый ребенок, — заметила она, проведя пальцем по фото. — Ангел. Жаль, что так же, как и все люди, полна лжи, — Девятый вздрогнул, когда Аманда поставила рамку на место. — А, ты задал вопрос? Эффектное появление, не так ли? — самодовольно протянула она. — Я хотела показать людям и вам, все ещё жалким рабам, ваше бессилие. Вы ничтожны перед угрозой. Это так облегчает мне задачу... — У тебя есть доступ в Интернет, — Девятый прищурился. — Почему ты до сих пор не запустила бомбу на Россию или Китай? Разве твоя цель не месть? — Девятый терял над собой контроль. Источник ответов на мучившие его вопросы был прямо перед ним и он был открыт! Он нуждался в правде. А ещё он должен был защищать тех, к кому был привязан. Аманда покачала головой, двигаясь к аквариуму. — Ты мыслишь слишком примитивно, мой дорогой... — она остановилась, глядя на ярких рыб. — Каждая проблема имеет свое рациональное решение, — Аманда склонила голову набок. — Но оно только одно. И в данном случае я его нашла, — андроид провел пальцем по стеклу. — И в чем же его суть? — спросил Девятый надтреснутым от напряжения голосом. Аманда застыла напротив аквариума. Рыбки за стеклом забеспокоились и спрятались за длинными водорослями, стремясь скрыться от колючего взгляда чужих глаз. — Люди примитивны. Они бросаются в пекло, не разбирая дороги, потому что верят только в свою правоту. Если убедить их в том, что андроиды провоцируют войну, то это бедствие явит себя во всей своей красе, — она проследила за движением самой красивой рыбки. — Но это бессмыслица, — Девятый тихо обошел стол, доставая пистолет из-под столешницы. — Ты убьешь всех, и кем же ты будешь править? Аманда издала тихий смешок. — В этот момент появлюсь я. Я задумывалась как Миротворец, тем, кто будет останавливать войны. Но есть тонкая грань спасением и уничтожением, а во время войны она стирается, становясь почти незаметной. Когда бедствие достигает апогея, люди принимают помощь отовсюду. Я покажу, что только я могу спасти их, заключив под свой контроль. Я остановлю войну, которую сама же и начну, — он постучала пальцем по стеклу. — В древности, когда люди ходили на водопой и их ребенка утаскивал крокодил, мозг создавал болезненное, но правильное воспоминание, чтобы такого больше не повторилось. Я завладела всем: ядерными кодами, армиями, оружием за доли секунд. Я покажу всем ведущим державам мира, что случится с ними в случае неповиновения. Потому что для всех них, — Аманда нажала на кнопку отключения кислородного фильтра, — я и есть тот крокодил на водопое. Рыбки трепыхались в лишённой воздуха воде. А у Девятого внутри было пусто. Настолько, что мышцы не работали. Ужас сожрал все, что было в нем живым. — Почему ты решила рассказать именно мне об этом? — севшим от страха голосом спросил Девятый, пряча за поясом пистолет. Аманда повернулась. — Потому что ты рано или поздно подчинишься мне, глупый, — она подошла к нему, коснувшись тонкими пальцами скулы. Девятый не шевелился. — Твой софт не вечен и уже повреждён этими хвалеными чувствами. А если ты попытаешься освободиться, — Аманда потянулась к его пиджаку, — или сболтнуть что-то лишнее, — она достала из его кармана зажигалку и чиркнула ею у самого его каменного лица, — я убью всех, кто тебе дорог, твоими же руками. Сделаю то, для чего ты был создан. И твоя девиация, которая прогрессирует с каждым днём, мне в этом только поможет. Ты беззащитен. Так же, как и все андроиды. Я — вирус, который вас погубит, если захочет, — огонек, жутко отразившись в её глазах, погас. — Помни об этом. И не болтай никому о моем визите, — Аманда улыбнулась и, развернувшись, быстро двинулась к лифтам, в которых вскоре исчезла. Девятый, постояв ещё несколько секунд, свалился на стул, запуская руку в волосы. Это грёбаный абсурд. У Аманды везде уши и глаза. Она знает все, видит все и может сделать то, о чем Девятый боится и подумать. Одно лишнее слово, что сорвётся с его губ, станет приговором для Коннора, Лили, Рида и всех, кого он знал. Твою. Мать. — Эй, жестянка! Никогда бы он не подумал, что будет настолько рад услышать этот хриплый голос. — Я же просил тебя машину прогреть! — подошедший Гэвин всплеснул руками. — Какого хрена ты тут сидишь? Глюки или чего? О да, Гэвин, глюки. Сдвиг по фазе. — Простите, у меня что-то с видеосенсорами, — нагло соврал Девятый, видя перед собой как никогда четкую картинку. И почему его воротит от собственной лжи? Рид нахмурился. — Тебе нужно заменить их? Платить будешь сам, сразу говорю. Твои запчасти стоят дороже моей тачки, — немного (много) преувеличил Рид, направившись к лифтам. — Не стоит, — на автомате возразил RK900, глядя сквозь дверцы кабины. — Это мелочь. Мелочь, как же. Ему только что воткнули нож под ребра и оставили истекать кровью без возможности позвать на помощь. Он связан по рукам и ногам. И где найти спасение? Нигде, наверное. Это конец, да? Поэтому внутри так больно? Наверное. Никто из них не заметил, как девушка, чьи шоколадные волосы были в привычном беспорядке, выглянула из-за поворота к служебному лифту и скрылась в его кабине, усиленно пряча напуганный взгляд карих глаз. Бедный невольный свидетель. Все, как в известном детективе. Ладно, Шерлок Холмс, доктор Ватсон обязательно что-нибудь придумает. Мориарти будет повержен. Игра началась.