Уходящее (through our fingers) сквозь пальцы

История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков. В. Ключевский

      — За добрый альянс двух самых свирепых пиратских команд моря Аохис и за двух самых непревзойденных и талантливых капитанов современности! Выпьем же!       По трактиру разнесся одобряющий гогот веселящейся толпы. Стоявший на столе с кубком рома в руке, Капитан Джером спрыгнул вниз и, запрокинув голову, опустошил сосуд. Напиток заструился по его подбородку и ниже, запачкав широкий рюж, обмотанный вокруг шеи.       — Что за цирк он тут устроил? — Стойка жалобно пискнула под весом навалившегося на нее здоровяка-мореходца, имеющего вид причудливо интеллигентный и одетого по-молодецки просто, но с тем же вполне гармонично. — Жалкий, ни на что не годный наглец. И этим он хочет заслужить твое расположение, когда галеон захватили наши люди. И пострадали наши люди. В то время, как его свора отсиживалась в безопасности, вдали от бойни.       Сидящая напротив молодая женщина повернула голову на возмущенного парня, с интересом приподняв тонкие витиеватые брови. Его агрессивных настроений она не разделяла, о чем говорил и спокойный, даже с некоторой насмешкой, взгляд, и расслабленная улыбка, застывшая на губах. Зеленые глаза ее — необычайно яркие, выразительные, будто и не с этого лица вовсе — пристально следили за каждым движением моряка.       — Ты слишком на нем зациклен, Артист. Капитан Джером оказал нам большую помощь уже лишь тем, что поделился информацией о траектории галеона. Для этого и заключался альянс. Когда кто-то обладает ценными сведениями, но не может получить желаемое одними лишь этими знаниями, он ищет того, кто сможет дать ему необходимую силу. В данном случае нас.       Подавшись вперед, почти к самому ее лицу, Артист ударил кулаками по стойке. Блондинистые волосы его всколыхнулись.       — А наши люди?!       — Для такого дела мы понесли минимальные потери. Люди, о которых ты говоришь уже давно не дети. Они сами прекрасно знали, на какой риск идут и какими могут быть последствия. Я не отдавала приказ, никто никого не заставлял. Нам нужны были эти деньги. Ничего личного, взгляни на ситуацию теперь, когда все в корне поменялось: мы наконец перестали побираться и быть посмешищем для других команд, перестали собирать последние копейки на гребаную парусину, этот проклятый бушприт, на который мы копили несколько месяцев — теперь он наконец починен. Это стоило того, что бы ты там себе не надумал.       Женщина отчужденно взглянула на Артиста и пригубила из своей пинты. Парень в некотором разочаровании отвернул голову и рассеянно пробормотал:       — Да, Капитан. Вы правы. Но это не уменьшает моего волнения за ребят.       — Мессир старший помощник, вы сомневаетесь в нашем лекаре? Бист их подлатает. Все будет хорошо, — отставив сосуд, Констанса накрыла кулак Артиста ладонью и вздохнула, слегка сжав его расслабившиеся мозолистые пальцы, тем самым выказывая свое участие. Взглянув на такую маленькую и хрупкую, по сравнению с его, руку женщины, интендант кивнул, натянув нелепую улыбку.       Констанса со всем своим широчайшим кругозором не знала очень многого.        Имея блестящее по единодушному мнению всех тех, кто знал ее, образование во многих отраслях, будь то дипломатия, языкознание или судостроение, она не разбиралась ни в сельскохозяйственной деятельности, не понимала медицину, и даже азы философии вызывали на худом лице флибустьерки выражение полнейшего недоумения.       Однако если же дело касалось ее экипажа, Констанса не могла позволить себе права на ошибку. Набор в команду она проводила до тошноты тщательно, придирчиво и, будто зная все наперед, то ли от собственного самолюбия, то ли еще от чего, также не позволяла себе усомниться в своих людях. Не позволяла и им самим сомневаться друг в друге. И ей верили.       Артиста это качество почти удивляло. Находясь с женщиной бок о бок на одном судне с малолетства, он все никак не мог понять, как ей это удавалось. Парень считал, что люди идут лишь за лидерами. Была ли им Констанса? Вряд ли. Она не отличалась ни склонностью к организованности, ни особенным самообладанием, ни даже мало-мальской открытостью, хотя настойчивости и целеустремленности в ней было хоть отбавляй, и достигала она всего скорее благодаря своей исключительной удачливости и изворотливости.       Было в ней еще что-то. Скрытое в своей расплывчатой неясности и неопределенности, но притягивающее подобно магниту. Люди льнули к ней, как льнут к свету мотыльки.       — Есть ли смысл хотя бы попытаться убедить тебя оставить их долю себе? — в голосе Артиста слышалась насмешка. — Так было бы справедливее.       Констанса хохотнула и легко покачала головой.       — Побойся Унарт, а кодекс? Да и зачем портить образ «благородных морских разбойников». Люди должны нам доверять. Иначе и от короны поддержки не будет.       — Поддержка короны! — на стойку грузно навалился Джером, краем уха услышавший разговор членов альянса и решивший поучаствовать в нем. Взгляд Артиста наполнился презрением. Заинтересовавшись, Констанса обернулась, чтобы послушать рыжеволосого пирата.       Выдержав небольшую паузу, Джером продолжил:       — О какой поддержке короны вообще может идти речь? Монтекки!.. Ха! Целая династия бесполезных ублюдков, не сделавших для государства ровным счетом ничего за все время правления! Все, чего мы от них дождались, это пара мельниц да сраный мостик, отгораживающий нас… да даже не понять от чего! Кто-нибудь из присутствующих вообще в курсе?       — Океан Весны считается непригодным для рыболовства и плавания в целом, — холодно заметил Артист и чуть нахмурил брови. — Все живое, что попадает в те воды — неизбежно гибнет. Это общепризнанный факт.       — Общепризнанный факт?! Скорее общепризнанное заблуждение! Я более чем уверен, что никто, ни одна живая душа в этом захудалом трактиришке в уме не представляет, что может быть не так с водами в том океане. А знаешь почему? Да потому, мой милый наивный полукровка, что ни одна живая душа и близко с этими стенами не проплывала! Нас оттесняют от нормальной жизни. Всевозможными способами вытирают об нас ноги. Кормят пресловутыми сказками и запугивают. А что мы делаем в ответ?.. Терпим.       Рыжеволосый приглушенно засмеялся.       — А что до нынешних Короля и Королевы? Толку от них ноль, что они есть, что их нет. Назовите мне хоть одну действительно полезную реформу из всех проведенных! Проблема рабства не может решиться на протяжении уже нескольких декад! Наши лечебницы — вы вообще их видели?! Вы серьезно хотите за это платить?! Эта стерва-принцесска, подбивающая своих золотых мамочку с папочкой на всяческие заморские «новшества» — да что она вообще понимает в устройстве государства?! Его внешней и внутренней политике? Стыд! Давать возможность оказывать такое влияние на народ… ребенку! Ей нет и тридцати!       Капитан Джером откинулся от стойки и, наклонив голову, вальяжно сделал несколько шагов к столикам. Разведя руками, он устремил взгляд на глазеющую на него в ответ публику.       — Вы все — жалкие жители, просто грязный скот, который даже не считают гражданами! За сколько ваши драгоценные Король и Королева готовы продать вас?! Мой отец, — тут он ударил себя кулаком в грудь и закинул ногу на один из столиков. — Мой отец пропахал на это королевство всю свою жизнь! И его отец! И отец его отца! И все это при одной и той же династии! Никто из вас даже не видел никаких других правителей! Никто не знает, каково это — при других законах, никто не знает, какого при новом строе!       Среди зевак раздался тихий шепот, кто-то нервно, кто-то с вялым интересом переглядывался между собой и изредка с сожалением покачивал головой. Джером стиснул зубы и сжал руки в кулаки, убрав ногу со столика.       — Почему вы молчите?! Скажите, если я не прав!       Он нахмурил брови и, цокнув, развернулся обратно к стойке, но тут же отлетел в сторону и оказался на полу, прижимая ладонь к разгорающемуся красным пятну на своей щеке. Решившая охладить пыл рыжеволосого, Констанса, слегка встряхнув ладонью с саднящими от удара пальцами, опустила руку и смерила пирата холодным взглядом:       — Как же много ты чешешь языком…       Воцарившаяся сначала тишина не задержалась в питейной надолго.       Сердито оттолкнув от себя столик, в дальнем конце трактира вскочил седовласый не по годам, тощий и косматый мистер Ройс, приходившийся старшим помощником на Стрекозе. Его злобные маленькие глазки презрительно и неподвижно смотрели на Констансу, возвышающуюся над медленно отползающим Джеромом. Яростный оскал перекосил лицо мужчины. С противным скрежещущим лязгом была вынута дюжина сабель. Странное чувство единства охватило всех пиратов разом. Их взбудораженные тела требовали поединка, оскорбленные души справедливости, пресытившиеся всяческими картинами глаза — зрелищ. Часть взоров была прикована и к спокойно допивавшему джин из бутылки Артисту, не проявлявшему к происходящему должного внимания.       Констанса окинула кровожадную толпу оценивающим взглядом и плавно повернула голову к блондину, одобряющая усмешка легла на ее губы:       — Ты хотел этого.       Артист нарочито спокойно повел головой, что в его характере значило явную иронию, и, обмотав рваной тряпчонкой руку, крепко сжал в ней бутыль.       — Ставлю 80 золотых анков на старика Ройса!       Брызги хлынули в разные стороны, когда Артист разбил бутылку. В панике заверещали безродные, местные выпивохи, и выбежали из кабака, из окон его полетели стулья, а столы перевернулись, толкаемые, и попадали на холодный и грязный каменный пол. Пираты схватились друг с другом нелепыми рывками. Увернувшись от первой атаки, Констанса подхватила стул, чтобы выбить им оружие у набросившегося недруга, в его живот пришелся мощный удар латного сапога женщины, отшвырнувший пирата к стене. Чьи-то сильные руки схватили ее за длинные волосы и рванули вниз. Констанса страшно прогремела, а в руках нападающего остались каштановые шелковые клочья. Развернувшись, женщина ответила обидчику резким ударом кулака в нос. Противник упал, и она схлестнулась со следующим.       Джером скрылся. С пренебрежением Артист смотрел, как тот сбегает за ведущую к выходу из кабака ширму. Отвлек блондина бежавший навстречу сухощавый буканьер, который тут же получил огромным локтем в подбородок и растерял былой энтузиазм. Из всего экипажа огромный старпом был на две головы выше и в несколько раз мощнее всех остальных. Даже руки этого человека походили на стволы деревьев.       В Кире ему как-то сказали, что в его жилах течет кровь великана. Несколько удивленный блондин на подобное заявление лишь развел руками и не без усмешки заметил, что в его жилах точно течет кровь террабейца и лиатки, а о великанах он ничего не знает.       — Мы не потянем дюжину, — заметил Артист, выказав несколько недовольное выражение лица.       На них шли двое: блондин взял на себя одного, полоснув по его горлу краем бутылки, но пропустив удар острого клинка по ноге. Горячая кровь заструилась из раны, пачкая одежду и пол, но из горла захлебывающегося пирата вытекло больше. Мужчина пал, и клинок его пал рядом с ним.       Констанса ринулась, чтобы схватить оружие, но следующий противник наступил на маленькую руку и отдавил крохотные пальцы. Давя скулеж, женщина ощерилась, и Артист, схватив врага за рубашку, вышвырнул его в окно.       — Один ты стоишь их всех.       Прижав поражённую руку к груди, женщина выставила острие клинка в оборонительном жесте и отступила. Раздались первые пороховые выстрелы — кто-то достал мушкеты. Артиста передёрнуло.       — Не стоит преувеличивать мои качества, — он нагнулся к заваленному набок столику и потянул за собой Констансу, когда шальные пули со свистом и запахом пороха пролетели мимо. Задымленное помещение во всей этой суматохе, казалось, стало еще меньше. — Идём.       Женщина боязливо выглянула из-за столика. Артист мотнул головой в сторону ширмы, скрывавшей заветный выход, и прополз к нему, взглядом призывая Констансу идти следом.       На улице, вдали от шума бойни, женщина рвано выдохнула и весело уперла руки в бока. Они направились к гавани.       — Да, это было мило!       — Мы… Едва не погибли. Снова.       — Ты преувеличиваешь.       — Двое против целой дюжины, а то и боле? Это вряд ли.       — Их столько было? Я и не заметила.       — …идём уже.