Сердце бури

Падме собиралась быстро и тихо и старалась не попадаться Энакину на глаза, но он все равно слышал ее шаги, ее сбитое дыхание, то, как она шмыгает носом, безуспешно пытаясь сдержать слезы. Люк, не понимая подоплеки, бегал за ней, что-то мяукал на своем детском языке, которого Энакин не понимал, и был очень доволен, что теперь они полетят на настоящем космическом корабле. Энакин так и стоял, отвернувшись к обзорному окну в гостиной, боясь лишний раз вздохнуть, чтобы душившие его рыдания не прорвались наружу. Он. Причинил. Вред. Падме. Его. Годовалый. Сын. Пытается. Манипулировать. Сознанием. Матери. Где они свернули не туда? Как до такого могло дойти? Что же с ним стало? Как он мог? Впервые в жизни ему было настолько тошно от себя. От своих ошибок, которые уже никогда-никогда не исправишь. От того, что последние люди, которые что-то значили для него, которые делали его жизнь лучше, вынуждены бежать от него под покровом ночи как можно дальше. Далеко-далеко. Чтобы больше его не видеть. Падме с ребенком крадучись прошла мимо. Поднялся с парковочной площадки флаер. Энакин ощутил мимолетное легкое касание в Силе — так с ним попрощался Люк. Жена не смогла сказать ни слова, и он ее понимал. Хроно показывал четверть одиннадцатого. Энакин рухнул на софу, обхватил голову руками и наконец-то дал волю чувствам. По щекам у него текли слезы, и это было замечательно, потому что иначе он бы не выжил. «Оби-Ван…» Только тишина в ответ. Мастер снова отгородилась непроницаемой стеной. Он остался совсем один. Когда спустя час он смог более-менее нормально мыслить, оказалось, что этот ужасный день еще не закончился. На падде было еще с полдюжины срочных писем, которые ждали резолюции главкомf уже сегодня, необходимо было сделать два звонка во внешнее кольцо, учитель просил открыть голокрон и пообщаться с каким-то несговорчивым ситхом древности… Ситхом. Энакин сел на софе и прислушался к себе. В душе творился полный кавардак, но одну явную перемену отрицать было невозможно. Светлая Сторона Силы. Что же, теперь он вдвойне предатель. Глупо было надеяться, что Дарт Сидиус еще не почувствовал произошедшие с ним изменения. Такое не скроешь. По крайней мере — не скроешь с таким уровнем подготовки, которым он располагает. И не от такого мастера, как лорд ситхов. Нужно как можно скорее объясниться! Во второй раз ни в коем случае нельзя повторять ошибки прошлого. Да, Энакин Скайвокер отринул в себе Темную Сторону, чтобы спасти свою любимую, но Император, по крайней мере, имеет право услышать это лично от него. Глаза в глаза. А заодно получить подтверждение лояльности. Ведь Империя все еще была его вторым любимым ребенком. «Я жду тебя, ученик» Не смотря на поздний час Алые его пропустили. Как всегда молча разомкнули свои пики, даже не удостоив взглядом. Энакин много ресурсов потратил, чтобы разузнать, что за лица скрываются под яркими масками, но его шпионы раз за разом возвращались ни с чем, если вообще возвращались. Как бы там ни было, эти Алые были очень крутыми форсъюзерами, прошедшими не джедайскую подготовку, и были преданы лично Палпатину. Сегодня это тревожило. Мастер сидел в своем кресле и читал падд. — Садись и подожди, — сказал он, не поднимая глаз. — Мне нужно еще несколько минут, чтобы закончить. Энакин безропотно подчинился. Сложил руки на коленях. Ему было стыдно-стыдно. Когда-то (не так уж и давно по большому счету) он представлял, как заходит в зал Совета джедаев и, гордо вскинув голову, объявляет, что уходит. Что он женат, что у него скоро будет ребенок и что он больше знать не хочет никаких джедаев вместе с их званием магистра. Теперь он понимал, что вряд ли действительно смог бы это сделать. Он чувствовал себя ужасно. Проклятым еретиком! Ренегатом! Предателем! Мерзким двуличным слабаком, вообще недостойным того, чтобы кто-то брал его в обучение! Его мастера — Квай-Гон, Оби-Ван, Сидиус — верили в него, возлагали на него надежды, и раз за разом только разочаровывались в своем ученике. Он был просто патологически не способен на верность. — Так, значит, ты ее нашел. Император не спрашивал — утверждал. Он с ленцой истинного аристократа отложил в сторону падд и сложил пальца пирамидкой. — Прискорбно. — Учитель, я лишь хотел спасти ее… Дарт Сидиус кивнул, по-прежнему избегая смотреть на ученика. — За это ты поплатишься самое малое титулом. Больше никаких голокронов и заклинаний. Не умеешь держать себя в руках — будешь медитировать до тех пор, пока фраза «Я клянусь в верности вашему учению» не перестанет быть для тебя пустым звуком. — Простите меня, — горько проговорил Энакин. — Я вас подвел. — По счастью, это еще поправимо, — тон у мастера был спокойный, доброжелательный. — Определенные упражнения и подходящий эмоциональный фон помогут тебе совершить обратный переход. На это понадобится время, отложи свои дела на ближайшие дни, и мы займемся… У Энакина что-то ломалось внутри. Он не мог… он не хотел отдавать обратно свой свет. Свой покой. Свою любовь. Все то, что так легко вернулось к нему, стоило ему лишь по-настоящему захотеть это вернуть. — Боюсь, я пока не готов, — перебил он Императора. — Для меня это принципиальный вопрос. Если ты на Светлой Стороне — ты не ситх, а значит, не имеешь ко мне никакого отношения. На это у Энакина был припасен аргумент. — Вы сами говорили мне, что падающие во тьму джедаи автоматически не становятся ситхами. То же действует и в обратную сторону. Ситх на Светлой Стороне — еще не джедай. Приверженность ордену — это обладание знаниями и мировоззрением. Империя дорога мне по-прежнему, и я все сделаю для ее благополучия. — Тогда ты, конечно, не станешь покрывать врагов Империи, правда, Энакин? — Палпатин улыбнулся ему одной из своих острых улыбок. — Где прячется так обожаемый тобою мастер? Что она затеяла? — Я не знаю. — Не лги. Он, пожалуй, и правда не знал. Кое-что успел заметить, кое о чем смог догадаться, но знать наверняка — нет, не знал. — Мы общались с нею всего несколько секунд… — И этого хватило… — разочарованно протянул Император. — Космические демоны! Какой позор. Ты не подвел меня, ученик, ты меня предал. И из-за чего… Это было так похоже на его собственные мысли, что краска бросилась в лицо. — Не правда! Я верен вам. Я пришел сюда, потому что я верен вам и не сомневаюсь в вашей мудрости. Меня придется заменить в Инквизитории, но я не брошу наше дело, я буду служить вам, клянусь! — Твои клятвы, как показало время, очень мало стоят, — пламенная речь не произвела на Палпатина никакого впечатления. — Ты говоришь, что не сомневаешься во мне… Скажи-ка, где твои жена и ребенок? Энакин похолодел. Только сейчас он подумал, что спешный отъезд Падме в таком контексте можно было расценить как способ защитить ее от гнева Императора. Что же он наделал? Как можно было быть таким идиотом? Но разве можно было поступить иначе? — Я чуть не убил ее в гневе. Это было слишком опасно… — И вместо того, чтобы налаживать разрушенные отношения, ты позволил ей сбежать? — слова били, как пощечины. — Прятаться? Кохать свою обиду? Растить сына в ненависти к делу отца? — Так будет лучше для нас всех… — Так будет хуже для Империи! На твоей семье было много чего завязано! «Ну что же вы говорите…» Энакин вскочил, бессильно сжимая кулаки. Он мог только с отчаянием удивляться тому, что и сам раньше думал так же. «Это полезно для дела». «Это покажет нашу силу». «Брак с популярным сенатором создает хороший имидж». Да что же это такое?! — Они моя семья, — очень тихо проговорил он, чувствуя, как рвутся и рвутся нити, связывающие его с Палпатином. — Они не какой-то политический ресурс. Это люди, которых я люблю. Мы не будем играть их жизнями. Если Падме решила, что им пока лучше пожить отдельно от меня — это ее право. — Мы — не будем, — снова ужасно, неестественно спокойно сказал Император. — Мы теперь вообще мало что будем делать вместе. Вот что, Энакин Скайвокер — имени Дарта Вейдера я тебя лишаю — отправляйся к себе. Я даю тебе три дня, чтобы привести в порядок дела. Не докучай мне это время, я буду думать над тем, куда можно тебя отправить во благо Империи. Мне пока не хочется видеть тебя на Корусанте. — Как прикажете, ваше величество, — Энакин поклонился. Внутри все клокотало от переполняющих его эмоций. Очень хотелось спросить: «Вы гоните меня?», но он не посмел этого сделать. Он не ожидал этого. Должен был ожидать, но все же надеялся, что сможет оправдаться, убедить Императора в своей точке зрения. Но, строго говоря, он вполне заслужил такое наказание. Заслужил и худшее — просто повелитель всегда был очень бережен к ресурсам. — Теперь ступай, — и бывший — теперь уже окончательно понятно, что бывший — учитель кивком указал ему на дверь. Энакин мчался над правительственным районом, и подсветка зданий расплывалась у него перед глазами. Он был подавлен. Он был счастлив. Он сам не понимал, как внутри него помещаются эти две невероятно сильные и совершенно противоположные эмоции. От всего пережитого ему было плохо. За какие-то несколько часов жизнь изменилась до неузнаваемости. Он потерял Падме, он нашел Оби-Ван. Он вернулся к свету, он потерял мастера. Все вместе сворачивалось в какой-то огромный горячий ком, и уже невозможно было понять, где начинаются мысли об одном и заканчиваются о другом. Это было сущим кошмаром. И вместе с тем, у него будто гора свалилась с плеч. Он был свободен! Он был один. Он больше никому и ничего не был должен! На какое-то мгновение Энакину показалось, что он снова на Татуине, несется по каньону на гонках, и в лицо ему дует ветер победы. Он так упивался этими ощущениями, что не сразу сообразил что его элитный спидер — это не гоночный кар, собранный из металлолома девятилетним ребенком, и так вилять не должен. В это время суток поток транспорта над правительственным кварталом не такой плотный. И к счастью, иначе бы уже врезался в кого-нибудь. Не паниковать. Сбросить скорость. Сильнее перехватить штурвал. Впереди уже маячили шпили башен-стел государственного архива. Перед ними поток раздваивался: первая часть транспорта резко поворачивала вправо и спускалась на уровень ниже, остальные через десяток метров брали выше и облетали стелы сверху. Не очень удачный маневр, но ради безопасности архив прикрывали энергетические щиты, и просто огибать его сбоку было опасно - велик риск задеть защитное поле. Аккуратно потянуть штурвал. Нежно-нежно, как поддерживал головку новорожденного Люка. По миллиметру тянуть вверх, медленно и печально подняться над башнями. Он бы смог, он бы удержал — не зря же считался лучшим пилотом Ордена. Оставалось пролететь метров сорок, когда затылок почувствовал приближающийся сгусток плазмы. На решение доли секунды. Подставиться или увернуться? Плазма в спину — верная смерть. А падение с такой высоты — не верная?! Он все же рискнул, резко потянул на себя и вбок, спидер задрожал, завыл натужно двигатель. Поворот. Плазма пролетела сзади, но не задела, заволновалось защитный купол. Энакин почувствовал нестерпимый холод и резкую боль в колене, которое все же задело поле, но в последний момент смог выровнять спидер и не влететь в башню на полной скорости. Смог! Пронесло! Сила единая, как было близко! Маневр почти закончен — осталось обогнуть купол по дуге сбоку и подняться снова вверх. Он уже видел, как сделает это. Спидер дернулся и захрипел еще сильнее. От системного распределителя пошел дым. Энакин отвлекся всего на мгновение. Но этого хватило. Он еще смог увидеть, как ему навстречу на огромной скорости вылетает маленький дроид-полицейский, но увернуться уже не смог. Удар. Боль. Темнота. Когда он снова открыл глаза, то долго не мог понять, что случилось и где он находится. Силы не было. Приятное ощущение сопричастности с чем-то великим и любящим, которое сопровождало Энакина с момент его рождения, по непонятной причине покинуло его. Он попытался пошевелиться и тут же застонал от резкой боли в ноге. Ах, да. Авария. Хотя что уж тут — не авария, а диверсия. В сломавшийся спидер еще можно как-то поверий, но вот плазма сама по себе над Корусантом не летает. — Лежи-лежи, не утруждай себя. Знакомый мягкий голос. — Мастер? — Ну какой же я тебе мастер? Энакин понял все разом. И где сломался его спидер. И почему Дарт Сидиус так легко отпустил своего ученика на Светлую Сторону. И каким же он был идиотом, полагая, что что-то для него значит. — Я очень советую тебе не сопротивляться сейчас, — так же мягко посоветовал Палпатин. — Я все равно узнаю все, что меня интересует. Вопрос лишь в том, насколько необратимо при этом пострадает твое сознание. Почти пятнадцать лет назад, представ перед Советом магистров, Энакин очень испугался, когда почувствовал, что эти люди и нелюди могут проникать в его мозг, читать эмоции и мыслеформы. Он пробовал сопротивляться, но лишь добавил себе неприятных ощущений. Его до сих пор возмущала та беспардонность, с какой они это сделали. Сейчас он очень хорошо прочувствовал, что никто из магистров тогда по-настоящему не желал ему зла. Его выворачивало на изнанку. Не осталось ни одной целой мысли, ни одного нетронутого воспоминания. Энакин больше не был необученным девятилетним ребенком, но именно в ментальных практиках, именно по сравнению с Палпатином… Дарт Сидиус многие годы морочил голову всей Галактике, инженер и боевик Энакин просто не мог с ним бороться. Когда все закончилось, он лежал, боясь лишний раз вздохнуть, чтобы не привлечь к себе внимание. Это было хуже, чем рабство. Даже в своих мыслях у него больше не было ничего своего. Ничего такого, к чему бы бывший учитель не прикоснулся, хотел этого Энакин или не хотел. Кажется, в процессе его вырвало, но точно сказать он не мог. Не мог даже сказать, сколько времени прошло. Он не смог их защитить. Все самое дорогое: старая связь с Оби-Ван, память о первых шагах Люка, голос матери, образ озера на Набу, крепкие объятья боевых товарищей — все было растоптано, перепачкано чужим равнодушным любопытством. Палпатину вовсе не нужны были эти моменты. Он ворошил их просто потому, что так хотел. Мстил? Пытался задеть побольнее? Какая теперь разница… Глаза застилали слезы, за которые ему не было стыдно. Он чувствовал себя пустым, одиноким, брошенным, изнасилованным. — Ну-ну, — от этого голоса его затрясло. — Не плачь так горько. Ничего ужасного не случилось. Ты не умрешь, от этого не умирают. — Жаль. Он бы, пожалуй, хотел. Дарт Сидиус вымыл руки во встроенной в стену раковине и вышел из камеры. Пискнул на прощание кодовый замок. Как жаль, как жаль. Дарт Вейдер был самым перспективным. Слава Силе, что не единственным. Впрочем, теперь дни его сочтены. Закон Ордена: отступников карают смертью и без промедлений. Как жаль, как жаль, что он действительно ничего не знал, что там завозились недобитые магистры. Где же вы прячетесь, рыцарь Кеноби? Болотистых планет в Галактике пруд пруди, при всех ресурсах Империи нет никаких шансов отыскать. Хотя… может, и к лучшему. Если бы не это обстоятельство, Энакин умер бы уже сегодня, а так… Вылезайте, Оби-Ван! Вы же не будете тихо смотреть, как страдает ваш ученик? Он вот в свое время не смог. Как жаль, как жаль, прекрасная Падме успела сбежать с Корусанта. Выбор, конечно, у нее невелик: Набу или Альдераан, но все равно неприятно упускать Люка из виду. Даже на время. Пора ему переехать во дворец. Дядюшка Шив не хочет теперь расставаться с любимым маленьким другом даже на минутку. Разве таким взрослым мальчикам нужны мамы? И кого бы послать за беглянкой? Что Флот, что Инквизиторий безмерно преданы Вейдеру, вот какое упущение… Разве что… Вот докладывал же недавно Айсард, что у него там какой-то личный конфликт с этим экзотом, капитаном Трауном…