Escort

Квартира Ларисы была просто огромной. Просторная светлая прихожая с трехэтажной полкой для обуви, огромной вешалкой в виде вьющегося дерева, стильным маленьким комодом и светлым ковром встретила меня и хромающую хозяйку. Свет вспыхнул сам, едва мы зашли и Лариса снова простонала. — Чёрт. Как же болит! Если бы я была циничной и жестокой, я бы непременно сказала ей, что во всем виноваты её ботильоны на высоченных каблуках, но я не такая. И поэтому, промолчав, я кинулась снимать с девушки обувь. Как окажется, я была не доброй и искренней, как мне казалось, я была наивной глупой дурочкой, которую так легко и непринуждённо обвели вокруг пальца… — Ооо, спасибо! Спасибо тебе огромное. Закрой дверь. Доведешь меня до дивана? Конечно я довела. И уложила. А потом выяснилось, что личный доктор Ларисы заболел. — Как же так? — страдальчески закатила глаза девушка. — Я никому не доверю ногу кроме него! Ужасно болит… А у меня, доверчивой идиотки сердце сжимается от сочувствия. И помочь хочется ужасно, хоть как-то облегчить боль. Дура. — Что я могу сделать? — Ооо… Ааа… Там… в тумбочке в спальне аптечка. Принеси пожалуйста. — жалобно подвывает брюнетка и я сломя голову несусь в указанном ей направлении. Появившись на пороге гостинной с аптечкой в руках, я заметила как Лариса проворно спрятала телефон под подушку и взглянула на меня из-под опушенных нарощенных ресниц. Осторожно. Выжидая. Позже, глотая слезы, в той проклятой комнате, обдумавая всю ситуацию, я осознаю, что тогда был мой последний шанс бежать. Бежать, бежать без оглядки, так быстро, чтобы не чувствовать ногами земли, задыхаясь от страха, молясь никогда больше с ней не встречаться. Тогда Лариса даже не знала моего полного имени. Не знала о маме и бабушке. Тогда Лариса вообще ни черта не знала, просто положилась на свою гребанную интуицию и, мать её, не прогадала. — Вот. Я принесла. — Там бинты эластичные внутри, можешь замотать ногу? Я пока попробую кого-нибудь найти, вместо Зальцмана.- тут же вскидывает подбородок Лариса и снова морщится от боли. И упрямо не смотрит мне в глаза. Словно боится, что увижу я там что-то. Хотя такие как Лариса прекрасно умеют скрывать свои чувства под слоями жестокости, эгоизма и гнилого расчета, если это им выгодно. И эти слои погребают под себя заживо, всех тех, кто может эту выгоду принести. Словно сырая могильная земля падают сверху, перекрывая доступ к кислороду. И нет ничего личного и святого, всё и все всего лишь цифры. Всего лишь хруст банковских банкнот, писк банкомата при снятии наличных. Но это все потом… потом…. — И это… в морозилке лед, наверное тоже стоит приложить. — Конечно. Перебинтовав ногу я отвела Ларису с спальню. — Спасибо. Ты очень помогла. Не знаю, что бы я без тебя делала. — Пожалуйста. Мне было не сложно. Поправляйся. Я пойду, — улыбнулась я и подхватила шапку с кровати. — Стой! Ммм… можешь посидеть со мной ещё немного. Мне так больно, я так не хочу оставаться одна… И ни одной фальшивой нотки в голосе. Браво! Просто браво её актерскому мастерству! — Конечно. Я вернулась и присела на краешек кровати. Лариса пристально смотрела прямо мне в лицо не отрываясь, что-то обдумывая и решая. — Кхм. может расскажешь почему плакала? Раз уж мы все равно здесь одни. Обычно я никогда не жалуюсь на жизнь. Не хожу и не стону с просьбами о помощи и жалости, не прошу понять. Эту боль поймёт и прочувствует лишь тот, кого это коснётся. А так всем плевать на тебя, и как плевок тебя разотрут носком ботинка, устав слушать твой жалобный вой. Но Лариса казалась мне такой доброй, искренне переживающей, понимающей... — Моя мама больна раком. В ближайшее время мне нужно оплатить её операцию, иначе она умрет. А у меня нет даже трети суммы. — призналась я, не сводя глаз с шпильки под шкафом. — Хреново. — ответила Лариса и с шипением приподнялась повыше. — Рак чего? Какая стадия? — Головы. Вторая. Говорят, если бы нашли на третьей или четвёртой сумма была бы в половину больше. — С*ка! А муж? Твой отец, он где? — Я его не видела ни разу. Он бросил её ещё до моего рождения. — слезы моментально подкатили к глазам, дыхание сперло, в горле образовался в ком, как и всегда при мыслях об отце. — Ладно тебе, успокойся. Решим проблему. — Лариса неожиданно села и погладила меня по плечу. Я повернула к ней в голову и она посмотрела мне прямо в глаза. — Всмысле «решим»? Как?! — Ну ты же готова заработать маме на операцию? Или ждёшь пока деньги сваляться с неба? — Конечно! Я согласна на любую работу! Мыть, убирать, что угодно, Лариса! — я вскинулась, схватила Лариса за руку, начала ею трясти. Из глаз ручьем слезы, внутри все дрожит, голова кажется вот-вот взорвется. У Ларисы наверняка есть связи она поможет мне с работой. Клянусь я буду ишачить как ломовая лошадь, но моя мама будет жить. Все что угодно, самая омерзительная и унизительная работа, мне плевать. Самое главное — это мама. Ей больно и плохо, она надеется на меня. Я должна, лучше умереть, чем так её предать. — Ну мыть это вряд ли… — Лариса хитро прищурилась, но я была слишком взволнована, чтобы заметить. — Возможно тебе даже понравится…