Вы когда-нибудь задыхались от собственных, пожирающих процессор мыслей? Задыхались (хотя ей и дышать не надо) от ненужности и безысходности? Лил в начале войны споткнулась о ту реальность, которую не описываю книги. И это было страшно. С самого бетства она воспитывалась в таких диких иллюзиях, что теперь, она не может вспоминать золотой век без содрогания. Фемка переворачивается на другой бок, пытаясь уйти в оффлайн, и раздражённо фыркает. Мерно пищат компьютеры в главном зале. Рэтчет ещё работает, возможно, Прайм с ним. Но Лилдрейк стирает омыватель, встаёт с нагретой платформы — видимо сегодня она будет бодрствовать — и идёт в отсек к самому отрешенному и нелюдимому автоботу на этой базе. К Фарайну.
Лил не знала Райта и Фара так хорошо, как другие члены команды, но за то время, что доктор был жив, автоботка смогла составить о них общую картину. Флерайт был дружелюбен и болтлив, много шутил и мог запросто найти выход из любой ситуации. Они с ним сдружились. А вот с Фаром дела обстояли гораздо сложней. Он был противоположностью медика, но искра его, как говорит Оптимус, всегда была чиста. Этот оранжевый мех безмерно наивен и прост во всем. К нему она шла говорить. Обо всем.
Лил стучится, надеясь на то, что автобот ещё не в оффлайне в столь поздний час. Звучит тихое и хриплое (от долгого молчания) «войдите». Он лежит на покореженной платформе, которой место на свалке, весь такой помятый и уставший. Фарайн поднимает на фем тусклую темно-синюю оптику — то самое отличие от остальных.
— Отсеком ошиблась? Балк дальше. — Лил смущённо отводит взгляд, понимая, как глупо сейчас выглядит, и мотает шлемом.
— Я к тебе, — такая непринуждённая улыбка на ее лицевой.
— Слушаю.
— Мне снятся кошмары… — и она рассказывает ему все о свалке трансформеров, о сестре, о начале войны и о правилах, которые совершенно не действительны в настоящем мире. А Фар слушает, не перебивает, изредка кивая и хмурясь, и ему так все равно. По искре уже прошлись ножом, распилив ее пополам. Он уже не пытается собрать себя по кускам, в отличии от Лилдрейк.
— Тебе стоит пересмотреть свои наивные взгляды на этот актив. Ты слишком молода для гнусной войны, Лил. Советую тебе сегодня переночевать у Балкхеда.
— Откуда ты знаешь о нас?
— Я не слепой, поверь, с родными переживать страхи легче, — и он прав. До безумия прав, когда фем прощается, выходя из отсека и идя к рекеру, когда стучит в ржавую дверь, когда говорит и смотрит на Балкхеда, она понимает: как же Фар прав. С родными проще.
Когда наступает утро, и где-то часов с десяти на базе тусуются дети, Фарайн предпочитает быть в патруле или на задании, но сегодня ни того, ни другого ему не досталось. Мех сидел в отсеке, когда к нему зашла Лил поблагодарить за вчерашнюю «душевную» беседу. Глупая, молодая фем. Пусть будет счастлива, Праймус! Он-то давно растерял свою блядскую веру.
У Фара перед оптикой рябит, происходят частые сбои в системах, а все от неполноценного оффлайна. Но боту совершенно все равно. Он умер. «Как же, однако, просто, лишиться всего. По-глупому разбиться об осколки своей мечты.» — Фарайн не собирается выходить из отсека, пока его не позовут на задание.
***
— Я хронически болен тобой! — Сиднейф всю ночь прокручивала в процессоре то, что ей тогда сказал Мегатрон. «Перегрелся, поди.» — думает фем, улыбаясь и смотря в потолок. Слева, одновременно приводя себя в порядок и набирая что-то на панелей, копошился Нокаут. В последнее время доктора завалили работой, поэтому он вечно ходил с недовольным фейсплейтом, а Сид отлеживалась на платформе, словно предмет декора. Из уст медика она узнала, что на корабле переругались все командующие, и теперь заместителем лорда является Дредвинг.
Она его встретила на следующий день своего пребывания на Немезиде. Летун ничем особо не отличался. Сиднейф нахмурилась, пытаясь вспомнить образ заместителя. Выходило размытое синее пятно. «Что со мной творится?» — процессор разболелся от такой «нагрузки». Нокаут странно покосился на фем, которая еле поднялась с платформы и, покачиваясь, пошла в сторону выхода.
***
— Лорд просит тебя прийти в главный отсек, — по внутренней связи сообщил Дредвинг, так небрежно, будто эта новость толком ничего не значит, а у Сид уже все внутри свело. «Что ему надо?» — лихорадочно припоминая все грехи, фем шла по темным коридорам, расталкивая солдат, которые и пискнуть не смели в ее присутствии.
Главный мостик был переполнен: Дредвинг находился слева от Мегатрона, а вот перед лордом стоял темно-зеленый мех, которого Сиднейф видела впервые на корабле. У него была яркая красная оптика, и, казалось, он ненавидит всех вокруг.
— Сид, раз уж зашла, — Мегатрон строго посмотрел на нее, замечая, как от его взгляда, фем сжалась, затравленно поглядывая на новичка. — проведи экскурсию нашему новому гостю.
Фем быстро кивнула, жестом прося нового меха следовать за ней.
***
Вечером лидер снова вызвал Сиднейф, но уже в свой отсек. Двери с характерным скрежетом разъехались, пропуская фем внутрь. Здесь всегда царил полумрак, было тихо и чисто. Сид молча садится на холодную платформу и слушает, что он скажет.
— Вернир, — рыкает лорд, а фемка морщится от упоминания новичка.
— То ещё хамло, — она не выдерживает и перебивает его, получая в ответ тихий смех и кивок.
— Когда-то он сражался на арене Каона. Можно сказать, мы были коллегами, но как бы я к нему не относился, держись подальше от таких сомнительных личностей, — он строго посмотрел на нее.
— Конечно, — Сиднейф аккуратно приобнимает его, целуя в шею, отчего лорд удовлетворённо урчит. Честное слово, он дикий собственник, и она не лучше.
— Что ты творишь со мной? — царапает ее, оставляя глубокие борозды.
— Я тебя люблю, — а она смеётся, потому что уже не больно. Потому что именно так сходят с ума.
