365 Fresh

Глава 5       Кожа, похожая на тонкую свадебную вуаль, омрачилась каплями крови. Жемчужные слёзы стекали по впалым щекам и падали на крепкие мужские плечи. Ему тоже хотелось плакать. Он бы разрыдался прямо здесь из-за боли раздирающей его усталую голову, но не перед ней. Ни одна даже самая скупая слеза не могла вырваться из его влюблённых глаз, пока она в его руках.       Ясное солнце на мгновение закрыла серая тучка, и девушка вдруг опомнилась. Она пришла в себя. Намджун сразу понял её и взял Чанми на руки, понёс разбитый хрусталь к машине. Она обхватила его крепкую шею и ощутила неимоверную силу в высоком блондине, и ей так захотелось обладать этой силой.       Намджун посадил Чанми на переднее сидение и аккуратно пристегнул ей ремень. Он боялся разбить её окончательно. Потом он сел за руль и уже был готов направиться в сторону Пусана, но увидел в отражении зеркала взгляд. Хосок с неприкрытым отвращением глядел на Намджуна. Он своим лицом бросил вызов, стал играть с испуганным парнем. “Вот, посмотри! Это я сделал с ней! Я могу делать с ней всё, что мне будет угодно!” — твердили его застывшие в грубом оскале губы.       Туч на небе становилось всё больше. Одно серое пятно поглощало другое, и они разрастались, затмевая всё чистое небо. Намджун вышел из машины, открыл дверь, за которой находился тёмный раздражающий его сгусток отрицательной энергии, и, взяв его за шкирку, как маленького котёнка, выбросил прочь на зелёную траву. Он больно пнул Хосока по ногам и уехал.       — Вернись за ним, — спокойно сказала Чанми приказным тоном. — Я не уеду без него.       Слова её застучали по лбу Намджуна, пытаясь разбить его веру в чувства этой девушки. Он не мог поверить в то, что она, правда, заинтересована в ком-то похожем на обыкновенного смазливого наркомана. Намджун выигрывал у него во всём и поэтому не мог представить себе то, что Чанми предпочтёт ему кого-то вроде него.       — Нет, мы уедем, — возразил Намджун пытаясь придать своему уставшему голосу стойкости.       — Это похищение. Ты похищаешь меня. Сейчас же остановись и вернись за ним! — Последняя фраза прозвучала особенно сильно, но толстый лоб парня не пробила.       — На тебя так влияют наркотики. Он разрушает тебя.       — Он же расскажет всё полиции. Он же всё знает. Он сдаст нас, и мы попадём за решётку. Он же псих! — Чанми впала в отчаяние и практически молила его своими словами. Нежный голос лечил раны Намджуна и расковыривал царапины девушки.       — Срать на это! На всё срать! — прокричал он, увеличив скорость.       Кровь хлынула нескончаемым ядовитым потоком к голове Чанми. Она перестала думать. Девушка отстегнула ремень безопасности, схватилась за руль и, навалившись на него всем телом, смогла резко вывести машину на обочину. Намджун моментально убрал ногу с педали газа и затормозил. Красный джип чуть было не поехал дальше в лес и не разбился о первое же толстое дерево.       Чанми выбежала на встречу к Хосоку. Отъехали они на несколько сотен метров, и вдалеке всё ещё сияла стройная фигура её возлюбленного. Девушка осилила только одну восьмую пути и свалилась из-за боли по всему телу. Синяки замигали на бледной коже. Чанми попыталась встать, но вновь потерпела поражение. Намджун подхватил её на руки и понёс к машине. Тогда испуг в карих глазах пронзил сердце девушки, и она, брыкаясь, смогла вырваться и опять побежать.       Хосок стоял на своём месте, победоносно расставив руки. Он ждал, когда Чанми преодолеет боль и препятствие в виде грозного блондина и сладко прильнёт к нему. Девушка, получив доли адреналина, смогла отстраниться от ссадин и разломов и упала в объятья Хосока. Он гладил её по голове, чувствуя пышную прижатую к нему грудь. Он ликовал от своей победы.       И всё же, так влияли на неё наркотики.       В машине они долго ехали безмолвно. Намджун следил за дорогой, иногда поглядывая на сидевшую рядом Чанми. Она же стеклянными глазами смотрела на проносящиеся деревья. Хосок через какое-то время решил снова закурить, но Намджун его злобно остановил.       — Выбрось все, что у тебя есть! — сказал он леденящим голосом. Хосок пришёл в замешательство от такого скрежета и покорно достал все таблетки и пакеты, и сигареты и выбросил их в окно. — Больше никаких наркотиков. Если я ещё раз увижу, то убью тебя сразу же. — Эта угроза насторожила Чанми, но она была слишком испуганной для каких-либо возражений. — Пока что мы будем жить в небольшой гостинице на краю города. Не привлекайте к себе внимания. Сегодня я уеду за вашими документами. Вы до вечера останетесь сидеть в отеле. Никуда не выходите и ни с кем не разговаривайте.       Закончив, Намджун посмотрел на Чанми. Её лицо ничего не выражало, хотя в голове у юной особы творился балаган. Она вдруг стала опасаться за свою жизнь и жизнь Хосока. Ей захотелось убежать, скрыться где-то в глубине леса, однако она очень быстро отогнала от себя эти мысли, сосредоточившись на славном безбедном будущем.       Через два часа они нашли место, где бы их никто не стал искать. Маленькое блевотно-оранжевое здание в три этажа рядом с дешёвым рестораном и заправкой. Самый край Пусана. Намджун снял один номер с одной спальней. Коридоры здания были такими же ярко-оранжевыми и люди, живущие здесь, обладали таким же оттенком на глазах, коже и зубах.       Номер представлял собой что-то вроде прихожей, где стоял зелёный диван прямо напротив двери, которую приходилось открывать обычным ключом, и маленькой спальни с двухместной кроватью и шкафом. Вся комната была обставлена деревянными тумбочками, а стены её покрывали коричневые обои. Жалкое зрелище после самого лучшего сеульского отеля.       Здесь могло поместиться три человека, но кто куда ляжет никто не решил. Намджун в последний раз подозрительно посмотрел на спокойного Хосока и уехал. Чанми вздохнула с облегчением. Она села на пыльный диван и достала телефон. В девушке всё ещё сидели остатки веселья, и они говорили ей о голоде. Чанми стала заказывать различную еду с самой быстрой доставкой. Потом она увидела рекламу какого-то магазина, в котором продавалось чуть ли не всё, и купила множество бесполезных вещей.       Хосоку нравился энтузиазм девушки. Ему также нравилось то, что она старалась не смотреть на него. Чанми прятала глаза, смущённо тыкая пальцами в телефоне. Перед глазами парня пронеслись её ночные стоны, и он вновь захотел их услышать.       Им привезли пиццу, а затем пирожные и разные алкогольные напитки. Следом приезжали разные безделушки, уходовая косметика, одежда, какая-то техника, старые кассеты и апофеозом глупости стала катана. Хосок со странностью глядел на новых и новых курьеров, поедая разнообразные блюда.       — Ну и зачем тебе всё это? — спрашивал он. — В самолёт тебя с холодным оружием не пустят.       — Я просто всегда хотела что-то такое, — довольно отвечала Чанми. — У меня впервые так много вещей. Меня это радует.       — Понятно. — Он усмехнулся и продолжил есть.       — А можно вопрос? — тихо спросила девушка. — Он личного характера.       — Задавай. Я тебе на всё отвечу. — Хосок был очень спокоен.       — Почему ты пытался убить себя? Это личное, но ещё тогда на заправке ты…я не знаю, как выразиться… у меня столько мыслей с того дня.       — Просто, откровенно говоря, моя жизнь дерьмо. Бессмысленное и предсказуемое дерьмо. Вся наша жизнь — картина, написанная злым художником, невероятно талантливым, но злым. Однажды я узрел его живопись и всё для себя осознал. Я знаю, чем всё закончится, и больше жить не хочу.       Уставший романтичный голос пленял Чанми. Она не моргала и не шевелилась, слушая поэтичную складную речь с лёгкой хрипотцой. Его мечтательные, но в тоже время обречённые глаза смотрели на лежавшую на полу коробку от пиццы. Хосок сидел рядом с ней, опершись спиной о диван, и вид его был таким тонким и живописным.       — Но почему сейчас ты живёшь? Это деньги тебя держат?       — Деньги мне не нужны.       Хосок сел к Чанми на диван и начал бестактно таращиться на девушку. Она, чувствуя на себе этот взгляд, ощущала какое-то жаркое влечение к нему. И его губы, и ровный нос, и аристократичные черты лица влекли простую, но красивую девушку к нему.       — И что же тебе тогда нужно? — Она отвела, с надеждой смотря на него.       — Я здесь из-за тебя. — Он сжал её плечи в своих руках и остро поцеловал Чанми. — Ты добавила огненный красок в мою картину. Ты подожгла её, сожгла её! Его пылкость и страсть ошеломили Чанми. Она от его пламени стала изнемогать от желания. Тонкие запястья держали лёгкие, но всё равно мужские ладони, которые сжимали Чанми. Он горел, и его огонь перебрасывался на неё.       — Я хочу тебя, — затаив дыхание произнесла девушка и почувствовала, как Хосок прижал её к дивану.       Он больно впивался зубами в шею и губы, и грудь Чанми, но она терпела боль, принимая её за наслаждение, и ласкала Хосока руками. Следы от укусов вместе с синяками, царапинами и засосами горели также ярко, как и их глаза.       Намджун приехал к одному из портов Пусана и, смотря на большие корабли, ждал прибытия своего знакомого. Молодой парень в синей кепке радушно встретил друга и повёл его в небольшое рыбацкое кафе. Намджун просил у него сделать два заграничных и один простой паспорта и обещал хорошо заплатить, если они будут готовы к завтрашнему утру. Но синяя кепка печально свалилась на ветхий стол. Всё это будет только через два дня.       Страх быть пойманными и получить в скором времени пулю в лоб сковал Намджуна. Долго размышляя он не нашёл лучшего решения кроме как подождать. Блондин поблагодарил знакомого и направился в гостиницу.       Изящный профиль лежал перед глазами Чанми. Она любовалась им, сжимая красивую руку. Хосок смотря в потолок, думал о том, что ему очень нужна сигарета. Он не замечал Чанми и был занят планом побега к известным пусанским дилерам.       — Нам лучше одеться, — сказала Чанми и встала с дивана. — Скоро придёт Намджун. Он и так хочет убить тебя.       — Я его не боюсь, — со смехом произнёс Хосок и потянулся. — Ведь у меня есть ты. Он влюблён в тебя и сделает всё, что ты попросишь, даже оставит меня рядом с тобой. Он и сейчас это делает. Наивный идиот.       — Не говори так о нём. — Слова Хосока печалили её. — Это же из-за него у нас есть деньги.       — Удивительно! — с театральной наигранностью произнёс парень. — Он тебе тоже нравится.       — И что ты об этом думаешь? — Она отвернулась от него боясь услышать ответ.       — Мне всё равно. Я знаю, что нравлюсь тебе больше. Можешь делать что хочешь.       Такой ответ озадачил Чанми. Она была готова услышать всё что угодно, но ожидала именно этого. Хосок для неё слишком безразличен ко всему и иногда ей кажется, что и она ему безразлична. Возможно все его слова только мелодичная музыка без доли правды и чувств.       — Оденься, пожалуйста, — тихо сказала она и открыла бутылку пива.       В окне Хосок заметил приближающийся красный джип. Парень накрылся одеялом и закрыл глаза. Чанми только вздохнула. Она подошла к недавно купленному магнитофону и вставила в него кассету. Заиграла испанская гитара. Девушка не знала, какая музыка записана на кассетах, но по их звучанию поняла, что они старше её как минимум вдвое. Их разница в возрасте нравилась Чанми, и она стала танцевать, элегантно выставляя ноги на маленькие части пола, где не было различных вещей. Хосок поглядел на неё несколько минут и закрыл голову подушкой.       Задор и радость были в голове девушки. Её лёгкий танец заворожил Намджуна. Он открыл дверь и увидел прекрасную девушку, волосы которой изящно подпрыгивают от каждого движения. Парень не обратил внимания ни на что, кроме этих кружащихся волос. Даже музыки, будто не было совсем.       — В детстве я занималась бальными танцами, — сказала красавица не переставая танцевать. — Могу и тебя научить. — Она подмигнула Намджуну.       — Как-нибудь в другой раз, — ответил он, и устало сел на ноги Хосока. Парень негромко вскрикнул и с шипящим взглядом отодвинулся. — У меня плохие новости.       — Ты не можешь принести мне плохие новости! — Чанми наставила на него золотой револьвер. Намджун в испуге поднял руки. — Он не настоящий.       — Она купила много барахла, — раздражённо сказал Хосок. Блондин осмотрел номер, переполненный разным хламом. — Давай говори, что там случилось, и я буду спать. — Чанми напряжённо посмотрела на двуспальную кровать.       — Сейчас же рано. Всего лишь восемь часов. — Но Хосок только безразлично посмотрел на него. — Ваши паспорта будут готовы только через два дня. Раньше никак.       — Ну, это не так уж и страшно, — сказала Чанми. — Пойдёмте лучше кушать. Здесь же есть маленький ресторан. — Хосок демонстративно захрапел. — Намджун, пошли кушать. — Девушка приблизила к нему лицо, и парень почувствовал острый запах алкоголя. Только сейчас он заметил её опьянённые губы.       Это был маленький семейный ресторанчик в традиционном корейском стиле, где посетители сидели на полу за низенькими столами. Из людей там была одна бабушка-хозяйка и два старых деда, играющих в карты. Чанми ворвалась в заведение и быстро навела там шуму. Намджун всё ещё умилялся её краснеющему от алкоголя личику, а затем и внезапным танцам.       Бабушка-хозяйка решила привнести в этот вечер чуточку игривой юности и включила медленную песню. Чанми надула губки и пригласила Намджуна на танец. Он лукаво протянул ей руку и они, прижавшись друг к другу, неторопливо кружились. Кто-то из стариков негромко свистнул, а второй улыбнулся беззубой, но счастливой улыбкой. Чанми вновь прильнула к шее Намджуна. В ней была сосредоточена вся сила этого парня. Его тяжёлые руки, обхватившие её талию, не несли в себе такую мощь. Девушка была готова расцеловать эту шею, лишь бы и ей передалась хоть капля такого могущества.       Мелодия подходила к концу. Вечер уже давно перешёл в ночь. Чанми тянулась губами к Намджуну, уже ощущая сладкий переполненный истомой поцелуй, однако парень не решался коснуться её на виду у старшего поколения. Песня закончилась, он расплатился за еду и выпивку и вывел спутницу на воздух. Холодный ветер немного отрезвил Чанми заполнив милую голову разными мыслями. Намджун тоже страдал нескончаемым потоком вопросов связанных с этой девушкой.       — Скажи, — неуверенно начала Чанми сидя на лавочке напротив гостиницы, — почему ты связался с мафией? У тебя же есть высшее образование, и ты красивый. Мог бы найти себе другую работу.       — Мой отец был связан с ними, и, когда он умер, за моё обучение некому было платить. Мать я не знал, других родственников не было. Из-за заслуг отца меня приняли в так называемую банду и много платили. На работе мне таких условий не выдадут.       — Но зачем тебе деньги? Разве они стоят всего того, что тебе приходится делать?       — Без них я никому не нужен. Без денег у меня не будет любимой женщины. А я очень хочу найти свою любимую.       — Не все девушки такие. Я вот не такая. Твоя девушка полюбит тебя не из-за денег.       Последовала долгая пауза. Намджун смотрел на звёзды, выкуривая вторую сигарету, а Чанми глядела в пол, размышляя над опрометчивыми словами своего собеседника.       — Чанми, — начал он, — сегодня утром, куда ты ходила? Я видел в твоих пакетах какие-то таблетки. Ты болеешь? С тобой всё нормально?       — Ты спрашиваешь это с такой осторожностью, — вздыхая, произнесла Чанми. — Вчера я была у врача. Мне поставили какой-то жуткий диагноз, но я его не запомнила. Эта врачиха выдала мне название медикаментов и список процедур, на которые у меня нет денег. Я вообще ничего не могла себе позволить. Мне сказали, что моя болезнь может привести к бесплодию или раку. Если бы мы не встретились, я бы возможно умерла.       — Почему ты не сказала раньше? Почему тайком пошла в аптеку? Может нам стоит обратиться в больницу прямо сейчас? — Он говорил, спокойно опустив голову. — У нас сейчас есть на это деньги.       — Намджун, — протянула она. — Я так рада, что встретила тебя. Спасибо тебе большое. — Чанми обняла его. — Спасибо, но сейчас я не хочу обращаться к врачам. Я просто хочу наслаждаться жизнью. Давай займёмся всем этим в Лондоне. — Он был серьёзен. — Не переживай. Я не умру. — Они робко посмотрели друг на друга. — Обещаю. — Чанми прикусила нижнюю губу и медленно приблизилась к Намджуну. Он запустил руку в её длинные волосы, и они слились в долгом поцелуе.       Виной ли тому был алкоголь или искренний диалог, но они сблизились. Чанми почувствовала нежность, граничащую с ласковой любовью к Намджуну, и уже не смогла устоять перед его крепким телом. Парень подхватил её и понёс в номер гостиницы. В воздухе парили звуки поцелуев, лёгкая одежда и тонкий аромат ванили, непонятно откуда взявшийся.       Чанми лежала перед ним на кровати. Тонкая, голая, манящая и смущённая девушка лежала перед ним и томно вздыхала, ощущая холодный воздух, веющий из окна. Намджун несмело касался бледной кожи. Его натруженные руки никогда не ощущали чего-то столь совершенного. Он любил её. Любил всю до последней её мысли. Такую красивую с янтарными глазами нельзя было не любить.       В один момент Намджун почувствовал на своей спине чей-то взгляд. Он обернулся и увидел сверкающие безумием в темноте глаза Хосока. Блондин быстро оторвался от Чанми и тихо закрыл дверь. Тогда только их нередкие стоны доносились до ушей странного парня, лицо которого не выражало ни единой эмоции.       Намджун резко проснулся рано утром и увидел голую спину Чанми. Под белым одеялом она, рассыпав свои волосы тихонечко спала, прижавшись в кому-то ногами. С ними в постели спал Хосок. Намджун привстал и столкнул парня с кровати, не разбудив Чанми. Он был одет и никаких признаков бурной ночи блондин на нём не заметил. Поэтому он отпустил Хосока и, обняв Чанми, продолжил спать.       Уже через несколько часов Намджун проснулся опять. Солнце неприятно било ему в глаза. В постели уже никого не оказалось. Парень вскочил и побежал к сумке с деньгами. Все деньги и вещи были на месте, но только его спутников нигде не наблюдалось. Он взглянул в окно и заметил в маленьком ресторанчике сидящих вместе Чанми и Хосока. Намджун успокоился и направился туда.       — Доброе утро, — с язвительной улыбкой произнёс Хосок. — Тётушка ещё соджу.       К ним подошла бабушка-хозяйка и поставила новую зелёную бутылку. Сегодня она смотрела на Чанми несколько презрительно. Ей была неприятна девушка, приходящая в её заведение с разными парнями. Женщина удручённо кивнула головой Намджуну, и тот сел к Чанми.       — Чем мы сегодня займёмся? — весело спросила девушка.       — Ну, точно не будем напиваться в десять утра, — сказал Намджун и выхватил бутылку у Чанми. — В город вам лучше не выходить. Посидите сегодня в номере или здесь. — Он положил руку на коленку девушки.       — Если будем сидеть здесь, то выпей. — Чанми и Хосок лукаво переглянулись. — Вот держи. — Она протянула Намджуну стопку. — Пей с нами. — Миленькие глазки заставили его выпить. — Тётушка ещё соджу!       Они просидели там, смотря дорамы по телевизору и распивая разные алкогольные напитки. Чанми танцевала, веселилась и угощала всех людей, приходивших в этот ресторанчик. Звонкая красавица нравилась каждому посетителю не только из-за своей щедрости, но и из-за добрых счастливых глаз, в которые не переставал смотреть Намджун.       Но через несколько часов их место дислокации сменилось. Чанми распивала шампанское в свадебном салоне, а Намджун и Хосок в соседнем здании выбирали обручальные кольца. Закончив с неожиданными покупками, все трое встретились в расположенном неподалёку величественном здании, где их никто не хотел расписывать.       Взрослый мужчина среднего роста с пышной причёской и тонкими усами любезно отказывал пьяным людям. Чанми громко кричала, стучала по столу, один раз даже схватила мужчину за белый воротничок. Хосок стоял в стороне и тихо смеялся со всей этой ситуации. Намджун же уверенно поддерживал будущую жену.       — А ну жени меня, усатый, — сказала Чанми. Только высокая стойка разделял её и смущённого мужчину. — Я выйду отсюда только замужней женщиной! Мне надо выйти… так куда выйти…а точно! Мне надо выйти замуж. — Она икнула и грозно посмотрела на мужчину.       — Но я не могу поженить вас троих. На территории Южной Кореи такой брак будет считаться незаконным. И у этого молодого человека нет паспорта! — Он указал на Хосока. — Я прошу вас удалиться.       — Ладно! — сказал Хосок и положил три кольца на стойку. — Жените их! Я буду свидетелем.       — Хосок. — На глазах Чанми выступили слёзы. — Я обещаю, что выйду за тебя замуж позже. Мы обязательно поженимся, и будем жить втроём счастливо. Спасибо.       — Ты же так хотела замуж. — Хосок обнял её. — Ну, давайте, пока я не передумал.       Последовал тяжёлый вздох и взрослый мужчина сделал свою работу. Чанми поцеловала Намджуна, и довольные они поехали обратно в гостиницу. За рулём была Чанми. Пьяная она водила осторожно с каким-то особым трепетом. Белое платье заполнило всю машину. Сидевшие сзади Хосок и Намджун еле дышали из-за большого количества пышной ткани во всём салоне. Но всеобщему веселью это не вредило.       Дальше праздник продолжился в том же ресторанчике, где и начался. Намджун не осилил такое количество алкоголя и уснул за одним из столиков, а Хосок и Чанми танцевали свадебный танец, вынеся свой магнитофон на улицу. Парень закутался в белое платье, открывающее молодую грудь девушки. Под светом Луны он ловил каждое движение девушки, находя её невероятно красивой.       Взгляд молодой красавицы казался таким невинным, неискушённым ничем. И Хосоку очень хотелось опалить этот взгляд своей страстью. Чанми тонула в черноте томных глаз парня, тая от каждого его прикосновения. Она растворялась в нём, полностью понимая свои чувства к нему. Теперь это была не обжигающая страсть или влюблённость с нотками ароматного безумия, а самая настоящая любовь.       — Я люблю тебя, — блаженно произнесла Чанми, положив голову на плечо Хосока. — Полюбила в нашу первую встречу. Ты говоришь, что я подожгла твою картину. Так вот, а ты поджог мою. Я люблю тебя по-настоящему.       Хосок ничего ей не отвечал. Он отстранённо наслаждался молоденьким телом и хорошеньким личиком девушки и не думал ей что-то отвечать. Парень точно знал, что её слова не пьяный бред, и хоть они не стоят его внимания, ему захотелось ответить ей тем же. Искреннее желание полюбить её возникло в нём, но он не мог этого сделать. Всё в ней было замечательно и от этого Хосоку становилось всё грустнее и сложнее прикасаться к ней.       — Чего ты хочешь в честь свадебного подарка? — спросила она, не выдержав молчанья.       — Свадьба же у вас с Намджуном, — спокойно отвечал он. — Это я должен вам что-то подарить.       — Но когда-нибудь я выйду замуж за тебя, а подарок я могу принести завтра. Скажи, что ты хочешь.       Она хотела услышать о его чувствах, хотела получить ответ — “тебя”. Ей нужна была его любовь, ответная любовь. Чанми забыла о Намджуне и о деньгах, и о своей болезни. Только разливающаяся по всему телу любовь этого молодого человека сидела в её голове.       — Завтра принеси мне одну сигарету. — Хосок прекратил танец и стал смотреть на Чанми. — Утром пойди по указанному адресу и достань для меня одну сигарету.       Он знал, что поступает с ней гнусно, но ничего не мог с собой поделать. Он не мог полюбить Чанми.       Рано утром девушка тихо умылась, переоделась и на такси поехала в один из старых переулков Пусана. Когда Намджун проснулся и не нашёл свою любимую, он в панике разбудил Хосока.       — Чанми пропала! — кричал он. — Машина на месте, а её нигде нет.       — Ты звонил ей? — спросил Хосок, хорошо изображая увлечённость ситуацией.       — Она оставила телефон дома. Чёрт! Ты знаешь, куда она могла пойти? — Намджун напряжённо расхаживал взад и вперёд по комнате, наступая на разные вещи. Какую-то причудливую игрушку он сломал и даже не заметил.       — Не волнуйся так. Она скоро вернётся. Наверное, просто пошла в магазин.       — Нам нельзя отпускать её одну. Нас же ищет мафия и возможно полиция. А что если её схватят? Что тогда делать? Её же посадят.       — Намджун. — Хосок с поддельной заботой остановил парня и положил руки на его плечи. — Всё будет хорошо. Она точно скоро вернётся. Нас никто не найдёт. Её никто не схватит. Чанми же тогда никто не видел.       Обозлённый на всех район мило принял в себя красивую девушку. Она встретила двух молодых парней, которые, услышав о Хосоке, протянули Чанми пять сигарет и дали странного вида таблетку совершенно бесплатно. Их добрые улыбки озадачили девушку, но вскоре она о них забыла. Чанми села обратно в такси. Она долго глядела на сигарету, крутила её в руках и всё-таки закурила. Через пятнадцать минут она съела и таблетку. А через полчаса она уже ничего не помнила.       Чанми очнулась ночью в неизвестной обстановке. Она спала с Намджуном в чёрном кружевном бра и коротких шортах, сжимая в руке золотой игрушечный револьвер. Девушка не узнавала номер гостиницы и поняла, что это какое-то другое место. Она проклинала себя из-за наркотиков и поклялась, что больше никогда ничего не примет.       Полежав в кровати несколько минут, Чанми всё-таки не смогла провалиться в сон и пошла разглядывать новый номер. Открыв белую дверь, она увидела, как Хосок подходит к выходу. Сердце её остановилось. Она бросилась на него и шёпотом молила о чём-то неразборчиво.       — Не уходи, прошу, не оставляй меня! — говорила она, сжимая его тонкое тело.       — Я ненадолго, — ответил он, освободившись от рук девушки. — Я просто хотел съездить в одно место. В Кванджу. Это мой родной город.       — Зачем? — Спрашивала она с нескрываемой боязнью.       — Не волнуйся. — Хосок погладил её по голове. — Я вернусь через два часа. Если хочешь, можешь поехать со мной. — Она резко закивала, тем самым рассмешив парня.       Пока они ехали, Хосок сказал Чанми, что полиция стала искать кого-то в гостинице, и они смогли уехать как раз тогда, когда она вернулась. Девушка совсем ничего не помнила, и парень знал это. Он вёл машину по пустой трассе, понимая все её чувства и переживания.       Через час они были на кладбище. Хоть и стояла глубокая ночь, Чанми совсем не было страшно. Она шла рядом с Хосоком, переживая за его эмоциональное состояние. Его лицо не делилось своими переживаниями и этим делало девушке больно. Нескончаемая дикая боль пронзала каждый её шаг на скупом кладбище.       Он остановился перед одинокой могилой. Надгробье говорило о том, что здесь покоится молодая девушка, прожившая всего двадцать лет. Чанми захотелось горько заплакать, и отсутствующий вид Хосока только всё усугублял.       — Прости меня, — сказал он. Хосок склонил голову и скрыл каштановыми волосами маленькую слезу. — Чанми, прости меня.       — За что ты извиняешься? — спросила она, положа руку на разрывающееся сердце.       — За то, что я с тобой делаю. — Гробовой голос вызывал слёзы у девушки. Он услышал всхлипы. — Прости за то, что я всё испортил. Наркотики и секс со мной…прости за это.       — Но ты ни в чём не виноват. — Она взяла его за руку, но так и не смогла разглядеть красивого лица. — Я сама всего этого хотела. Ты ничего мне плохого не сделал. Ты не мог, ведь я люблю тебя.       — Нет, я во всём виноват. Не появись я тогда на дороге, ты была бы счастлива с ним. Прости и за то, что я тебя не люблю.       — Ну и что. — Дрожь в её голосе и теле разносились по всему безмолвному кладбищу. — Это не главное. Главное, что я люблю тебя.       — Но я тебя никогда не полюблю…       — Не говори так! — Она сильно сжала его руку. — Я же сожгла твою картину, помнишь? Как ты можешь не полюбить меня?       — Потому что я люблю её. — Он не отрывался от могильной плиты.       — Кто она? — Чанми не отпускала его руку, а слёзы капали на траву. — Расскажи мне о ней. Пожалуйста, расскажи! — Она осознавала свою бестактность, но не могло противостоять своим эмоциям.       — Это моя бывшая девушка. — Никогда его речь не звучала так грустно. — Я любил её больше всего на свете. Она для меня была жизнью. Красивая, умная, талантливая, с большими надеждами на будущее. Она отлично училась в хорошем университете на художника и, наверное, и окончила бы его с отличием, но я убил её. Мы жили в маленькой комнатке два на три метра в её общежитие. Там помещались только шкаф, где мы хранили наркотики, кровать и нарисованная ей картина. Дверь там была маленькая железная, а окон не было. Однажды ночью после секса она призналась мне, что полюбила другого. Она изменяла мне полгода и точно любила его. Тогда я запер её в этой маленькой комнате и ушёл. Я вернулся утром для того, чтобы выпустить её и поговорить, но в общежитие случился пожар. Мне сказали, что она сгорела из-за одной единственной выкуренной сигареты. Она сгорела одна в той комнате из-за меня. Я пытался жить дальше, пробовал, начинал всё сначала. Я встречал разных девушек похожих на неё и старался полюбить их. И с тобой всё также. Я, правда, думал, что с тобой всё будет по-другому.       Они молчали. Чанми перестала плакать шокированная и опечаленная страшной историей. Ей пришлось очень долго смотреть то на него, то на неё и набираться храбрости для продолжения диалога. И вот, когда она немного собралась, Чанми развернула к себе Хосока и начала говорить:       — Ты не был виноват в этом. Ты не виноват в её смерти. И я совсем не она. Я здесь с тобой и ты мне ничего плохого не сделал. Я люблю тебя и смогу всё принять. Я приму всё, что ты скажешь. Мы сможем с этим справиться. Мы сделаем всё возможное. Я обещаю. Всё будет хорошо.       — Чанми. — Хосок покачал головой. — Я не смогу полюбить опять. Я окончательно сошёл с ума, — прошептал он с безумным взглядом. — Мне не стать уже нормальным человеком, и я не смогу сделать тебя счастливой. Я только мешаю вам.       — Ты не мешаешь. Намджун сможет принять это. Ты же сам говорил, что он всё для меня сделает. А я сделаю всё для тебя. Только скажи.       — Ничего ты не сделаешь, — с ледяным голосом произнёс Намджун. Он стоял позади них, наставив на Хосока пистолет. — Отойди от него. Я сейчас же пристрелю эту псину.       — Нет! — Чанми встала между пистолетом и головой Хосока. Она тряслась от страха, и её голос выдавал в ней это. — Он ни в чём не виноват. Не убивай его.       — Он подговорил тебя, чтобы ты сбежала с ним. Он украл у меня деньги, машину и тебя. Как ты могла так поступить со мной? Я же люблю тебя! — Солёные слёзы брызнули из его глаз отдававшие режущей болью. Каждая слезинка горячо скатывалась по лицу парня, оставляя на нём ожоги предательства.       — Он ничего не брал!       — В его рюкзаке! Он забрал треть денег. — Хосок обречённо бросил кожаный рюкзак в сторону Намджуна и, подняв руки, вышел из-за спины Чанми, но она вновь встала перед ним.       — Я не знала об этом. Я проснулась ночью и увидела, как он уходил. Я клянусь, я не знала об этом. Я не хотела сбегать от тебя. Намджун, я ни о чём не знала, и он не собирался красть меня. Честно, я не вру тебе!       — Я верю тебе, но он мразь и всё мне портит.       — Прости, — сказал Хосок. — Как ты нашёл нас?       — Твой телефон. Я смог отследить его с помощью друзей. Сука, ты за всё поплатишься. — Пистолет затрясся в его руках. — Чанми отойди!       — Нет! Он не заслуживает смерти! Что он сделал?       — Он забрал у меня тебя. Он всё у меня отнял.       — Прости. — Хосок закрыл лицо руками и горько заплакал. Он осознавал всё, что наделал и чувствовал боль Намджуна. — Прости. — Парень увидел приближающуюся смерть и был к ней готов.       — Не смей убивать его! Просто оставь его. Я умоляю тебя, оставь его живым. — Она упала на колени перед Намджуном. — Я всё сделаю только, оставь его живым!       — Ты любишь меня? — Он сильнее сжал пистолет, смотря на свою цель.       — Да. — Ложь её звучала очень неуверенно. — Ты мне очень нравишься.       — А его ты любишь? Его ты именно любишь?!       — Прости. — Чанми вытирать поток слёз. — Прости за это! Но мы, же можем всё исправить. Я обещаю остаться с тобой, если ты сохранишь ему жизнь. Я буду любить тебя всегда, всю жизнь.       — Как ты могла Чанми.       В их слезах начали отражаться синие и красные огоньки. Где-то вдалеке кричали полицейские машины. Видимо, ночной таксист узнал в Намджуне преступника и сдал его. А может мафии надоело гоняться за ними и они сдали их. Может кто-то отследил трёх убийц с помощью телефонов и опять же пошёл в полицию. Это так и осталось неизвестно.       Они не пытались сбежать. Все они смиренно приняли свою судьбу, слушая бешеный стук разбитых сердец, пока они окончательно не перестали биться.