Время уходит в сон, война меж двух сторон — Последний шанс, чтобы сердца забились в унисон.
Шаг до полуфинала. Они стоят и молчат. Им некого выгонять. Хоть Макс и хочется указать на Майер, она не может. Хоть ей и хочется сказать, что Софа, чёрт возьми, трудяга и пишет крутые песни, она не может сказать очевидное. Это неправильно. Макс не хочет, чтобы её чувства оказались всем на обозрение. Она не на «Дом-2» шла, чтобы влюбляться и трепать всем нервы. Она в «Песнях». И максимум, который ей можно выдать из своей влюбленности, — это песня. В прочем, как и всегда. — Тогда проект покидает Евгения Майер. От сердца отлегло. По-настоящему. Свобода бросает взгляд на PLC. Чувства не смонтируешь. Так Крис говорила. Серёжа думает, что это прекрасно: Майер собирает вещи, а он бухает вместе с любимой девочкой. И Макс с этим полностью согласна. Только любимой девушкой она себя ещё не считает. Она считает себя друганом-клёвым-пацаном, который облегчает чужое горе, перевоплощаясь в прекрасного такого молчаливого собутыльника. Серьёзно, как чувствовать себя ещё, когда Женя пакует свои кофточки, а PLC предлагает расслабить себя шампанским именно в это время? Конечно, Серёжа о Жене молчит, но и о жене своей он молчит. И Макс сама с собой спорит, когда же мужчина и про Майер сочинит какой-нибудь трогательный рэп. Она ясно представляла бит и неясно слова о том, что происходило между Серёжей и Женей. В голове всплыл выпуск реалити, который им удалось посмотреть. «ПиэЛСишный выпуск». — Я курить, — бросила Свобода, отключив микрофон и нахмурившись в сторону оператора, снимавшего её. В коморке темно, как и внутри Макс. Лишь маленький огонёк обугливает бумагу и табак. Опять же, как внутри Макс. Это страшно, когда ты горишь внутри. Особенно страшно, когда сгорает то последнее, что оставалось целым и нетронутым синими, плохо одетыми принцами. Макс затягивается сначала воздухом, ведь он давно прокуренный, ведь вентиляция и окно едва выводят дым из комнаты. Потом уже делает затяжку, прижимая сигарету к губам. Свобода выпускает дым через ноздри и тихо смеётся. Если бы её видел папа, он бы снова назвал её затупком. Как тогда, когда он вообще узнал, что Макс курит. И больше ничего. Клёвый папа. Свобода уверена, что, если зрители «Песен» полюбят её, то полюбят и его. — Ты бы свет включила, — всё вспыхивает, Макс жмурится и узнает Никиту только по голосу. — А то как всегда мимо пепельницы пепел трясёшь. Нас телевизионщики скоро поубивают из-за этого. Свобода фыркает. Плевать. Как плевать и на то, что Никита хватает ту пачку, которую курит она, и, не спеша, забирает оттуда последнюю сигарету. — Что будешь делать после проекта? — спрашивает Макс, тряхивая пепел принципиально на пол. Никита знает, что Свобода осуждает его за сближение с Илоной, и не может понять, почему она это делает. Она как-никак Свобода. Может безнаказанно прыгать из постели в постель при желании. Может вообще ни с кем не быть, но таскать всех за собой хвостами. Так почему? — Она мне, правда, нужна, — Джей Мар действительно отвечает на тот вопрос, который Макс задала. — Не так, как жена. И уж точно не так, как я своей жене. Свобода ему не верит. Семьи, где есть дети, просто не смеют распадаться. Ведь её семья полная даже в то время, когда стало принято праздновать развод лучше свадеб. Зачем заводить семью, если ты не готов быть с ней всю жизнь? Папа Макс ведь с ней всю жизнь несмотря на то, что она затупок. А её мама вообще как-то до всех пор живёт с её папой и при этом регулярно звонит и дочке. К Серёже хочу. Свобода тушит сигарету и вздыхает. Может, она неправа? У Серёжи была жена, а потом нет. Серёжа был разбит, а сейчас нет. Чем Никита не Серёжа? Всем, Абсолютно всем. — Это не моё дело, Никит, — Макс касается дверной ручки, не оборачиваясь. — Ты вообще не должен думать о моём мнении. Ты о мнении Илоны думать должен. Джей Мар улыбается. Он уже давно думает о мнении Илоны. Всегда думает. Полуфинал. Макс снова держится за руки Кристины и Сони, не имея возможности скрестить пальцы на руках и не умея скрещивать пальцы на ногах. Она чувствует всё напряжение Кошелевой, весь её ток, который только-только начал появляться, когда она касается Родиона, и страх Софи от того, что она так и осталась непонятой. Макс тоже страшно за Соню. Классная девчонка, классные песни, так в чём дело? Почему девочка-ураган могли выбыть в прошлый раз? Серёжа не волнуется за Макс. Он уверен, что Свободу любят все. Он уверен, что именно она автоматически получит контракт. А вот он сам… Он явно останется позади неё. Он даже хочет этого. Ему, как и Никите, большего от этого проекта и не нужно. Серёже хватает того, что он знает, что именно её он попросил не отпускать его и «нет, пускай» сказал так, чтобы Свобода не боялась, чтобы думала, что есть у неё выбор, когда его нет. Точнее не будет. Вот-вот не будет. PLC уверен, что вот-вот не будет. Макс понимает, что Толочкин не будет травить её одним своим видом только прочтя это в глазах Кристины. Нет, Кошелева всё-таки отнюдь не милота на няшность. Она милота на чокнутость. Она чокнулась, заразилась чокнутостью от Родиона, а теперь взрывается вместе с ним от этого. Крис давно уже представлена Толочкиным его маме, как «хорошая, милая девушка». Она просто обречена с самого начала. Макс ведёт глазами, когда Родион, прощаясь, обнимает Кристину, и хмурится, когда ей самой приходится по-мужски жать ему руку. — Я её к себе утащу, — смеясь, обещает Толочкин, смотря Свободе в глаза. — Попробывал бы не утащить после всего этого. Чтоб на финале в зале с плакатом «Кошелева форева» сидел. Макс только отделывается от Родиона, как на неё налетает как всегда улыбчивый Хабиб. Она обнимает его. Славный парень, всегда улыбается и не боится спорить с мнением Тимати. Удивительный просто. Передав Шарипова в руки Кристины, Свобода улыбается девочке-урагану и мысленно напевает: «Иди на мой голос…» Серёжа знал, что конкурировать с оригинальным Дэни и машиной-Назимой бесполезно. Он даже рад, что бесполезно, но только в случае с Назимой. С Даней бы он хотел побороться только для того, чтобы передать его в другие руки или вообще освободить от каких-либо рук. Мальчик-то не для Black Star'а. Макс в море и она тонет. Она не хочет отпускать того, кого ещё даже не взяла за руку. И её чувства уж точно не смонтируешь. Свобода незаметно теснит Соню, отходя в самый конец, чтобы Серёжа прощался с ней в последнюю очередь. Но сам PLC хочет в первую. Он отдаёт микрофон, до этого ляпнув что-то сам не зная, что, и шагает к Макс. Мужчина обнимает Свободу, заставляет её не доверять объятьям, которые являются способом спрятать лицо, и одновременно радоваться им. Какое у Серёжи сейчас лицо? Он, наверное, огорчён тем, что уходит. Какое у Макс сейчас лицо? Она, наверное, рада, что в финале. И оба мимо. Самое главное они заметили только в самих себе: я буду скучать, очень-очень скучать. Я буду жалеть, очень-очень жалеть, что молчу сейчас. PLC не хотел отпускать Свободу, но отпустил. Сухо обнял Софу, Кристину и так по порядку и очень механически. А потом уходит со сцены. Как-то так.Не отпускай меня, Нет, Пускай…