***
Во время тяжёлой ночной смены единственное, что Риду хотелось — это вернуться домой, лечь на его жесткую кровать, которая сейчас показалась бы мягче перины, и выкурить оставшуюся пачку сигарет. Тяжёлой она была не столь из-за насыщенности действиями, погонями или выстрелами, а скорее из-за того, что Гэвин должен был принять, наконец, ответственное решение, душащее и не дающее спокойно жить уже не первый месяц. Рид не раз тянулся к знакомой спине в надежде получить совет или, может, желал услышать, что он — больной ублюдок: тогда бы мужчина, усмехнувшись, согласился и прогнал все эти глупые мысли. Но он тут же, опомнившись, убирал руку, понимая, что слушать его проблемы никто не будет.«Относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе».
Гэвин устало вздохнул, допивая кофе, чтобы не уснуть окончательно, и собирался на вызов куда-то на окраину города из-за очередного убийства. Каждый час, проведенный с этой жестянкой, Рид выл изнутри, разрывался между желанием ударить его по ненастоящему лицу и мыслью высказать всё, что накипело и заставляло не спать, чтобы освободиться от нелегкой ноши. Проходя мимо окна, мужчина увидел, как по стеклу медленно стекали капли, а снаружи вовсю бушевала гроза. Он не придал особого значения, лишь чертыхнувшись, понимая, что придется брать служебную машину, но спустя несколько секунд он побежал на улицу, ещё больше ругаясь и хватая из корзины зонт. Ричард стоял у мотоцикла детектива, пристально наблюдая за мелькающей изредка молнией и вздрагивая от такого резкого и неожиданного грома. Натянутая черная ткань нависла над его головой, перекрывая виды на ночной город, а рядом уже стоял Рид. — Чёрт, Ричард, я думал, что тебя закоротило, — произнес Гэвин, стараясь не выдавать своего волнения. — Вам не о чем беспокоиться, детектив, — спокойно ответил робот. — Конструкция выполнена так, чтобы предотвращать проникновение влаги в корпус. Неоновый свет от далёких вывесок мягко подчеркивал скулы, а завившиеся волосы прилипли ко лбу, и в глазах блестели белые разряды, словно замороженные, и они казались теперь живее обычного. Рид еле заметно выдохнул с облегчением: он ведь сам приказал RK900 ждать снаружи, чтобы меньше контактировать с ним. После перевел взгляд на полуоткрытые губы, что были так близко, и поморщился, шипя. — Ваш эмоциональный фон нестабилен, а сердцебиение участилось, — констатировал Ричард, дотронувшись до человека. Тот вздрогнул. Этот кусок пластмассы словно нарочно испытывал его, зная обо всём, но ни в чём не признаваясь. Но Гэвин осознавал, что это, наверное, лучший момент, хотя в глубине души сомневался, что когда-нибудь вообще настанет «лучший момент» для такого. — У тебя было когда-нибудь такое чувство, будто сердце пропускает удар? Он долго готовил слова, перебирая разные варианты, но в самый ответственный его мозг смог сгенерировать не самый, честно уж признаться, удачный подкат. Но мужчина успокаивал себя тем, что могло быть и хуже, но при этом нервно сглатывая в ожидании реакции. — Это называется аритмия, — сухо ответил робот, слегка наклонив голову. — Может, Вам вызывать доктора? Гэвина передернуло: он, конечно, предполагал, что будет нечто подобное, однако хотел верить в лучшее. Мужчина отмахнулся, сводя брови к переносице и опуская глаза, показывая, что с ним всё нормально и пора бы поехать на задание, и сложил зонтик. Он пошел в сторону парковки, как почувствовал сильную хватку на запястье, тормозящую его. — Ваши попытки флирта принимаются, — ехидно ухмыльнулся Ричард, убирая мокрые локоны назад. Грёбаный андроид. Он ведь и правда всё знал.***
— Гэвин? Вы что, снова вспоминали ту ночь? RK900 теребит его за плечо, видя, что Рид стоит неподвижно уже минуту. Но он молчит, смотрит пустым взглядом сквозь каштановые кудри, изредка моргая и подавая признаки жизни. — Я рад, что Вы попытались признаться тогда, — Ричард улыбается столь солнечно и ярко, что, кажется, можно почувствовать это тепло кожей. — Это многое значит для меня. Тот усмехается, трепля волосы андроида, и, усевшись за стол, принимается завтракать.