Криштиану прекрасен даже тогда, когда вне себя от ярости. Лионель часто замечал ту проявляющуюся во взгляде мрачную решимость ударить побольнее на матчах, отомстить сбившему его с ног игроку и забить в ворота решающий гол — со штрафного, с пенальти, с игры или вовсе сделать потрясающий хет-трик, обведя вокруг пальца каждого из соперников на поле, оставив их униженно разводить руками после игры и говорить, мол, что они могли сделать против прущей на них на всех скоростях португальской машины.
Он проигрывает. Часто. Очень часто. Тогда Месси видит ярко выраженную растерянность на лице и страх в мгновенно темнеющих глазах — он знает, что эта темнота проявляется только при тех эмоциях, с какими Роналду не в состоянии совладать. Лео знает ещё и то, что этих эмоций не так много, он в принципе видел только четыре: страх, гнев, обида и желание.
Сейчас Месси не может понять, какое из этих чувств преобладает, идут ли они поодиночке или накатывают вышедшей из берегов бурной рекой. Он видит только чёрные глаза, подёрнувшиеся плёнкой гнева и ярости, видит чужую боль и чувствует её, как свою, когда кулак Криша в очередной раз врезается в его челюсть или в живот. В голове мутно и пусто от количества выпитого, но Лео знает, что виноват сам, и потому не обороняется. Он знает, что не надо было слёзно просить приехать к нему, сорваться из Мадрида, бросая детей и Джину, и ехать, ехать-ехать-ехать ради него ночью в Барселону, пересекая Испанию в одиночку на автомобиле.
— Мне больно, Криш, — пьяно хнычет он, слепо ища спасение в тёплых руках, прижимающих к себе и пахнущих уютом, домом и опять же Джиной.
— Я тебя ненавижу, — искренне говорит он, когда Криштиану пытался уложить его в постель, а после умоляет не уходить и остаться с ним на ночь (а лучше на всю жизнь вообще).
— Ты сраная шлюха, — разъярённо шипит он, замахиваясь и больно ударяя Роналду в плечо, — трахаешься со всеми подряд, а любишь всё равно эту Джину, чтоб её разорвало к чертям. А меня? А меня любишь, Криш?
Лео забывает и об Антонелле, и о собственных детях, уехавших на выходные к дедушке, когда обхватывает чужую шею и тянет португальца на себя, впечатывается губами в губы и замирает от ужаса, не чувствуя ответа.
Криштиану злится и не может сдерживать себя. Глаза заволакивает опасная чернь, и Лео внезапно находит себя на полу отчаянно цепляющимся за сжимающие горло пальцы.
— Не смей, — рычит Роналду, вдавливая Месси в ковёр и прерывая поток грязных, обидных, оскорбляющих слов, — даже не думай, Лионель.
Лионель. Лео вздрагивает, когда вспоминает, как давно Криш его называл полным именем.
И нет бы ему смириться и затихнуть, нет. Месси внезапно подаётся вперёд, навстречу железной хватке, не обращая внимание на то, что дышать с каждой секундой становится всё труднее, а Криштиану и не думает разжимать пальцы. Лео ударяет коленом о крепкое бедро и кашляет, когда Роналду с омерзением отбрасывает его.
Португалец бьёт его, задыхаясь от жгучей обиды и слыша в свою сторону презрительно-тихое «какая же ты сволочь, Криш», а Месси, стараясь подставить под удары руки, бормочет оскорбления и извинения вперемешку, но последние слова Криш почему-то не слышит (может, они слишком тихие?) и отстраняется, вглядываясь в разбитое лицо так, точно то — его лучшее творение. Месси запрокидывает голову, пытаясь остановить кровь, закрывает глаза, а когда открывает, Криштиану в комнате уже нет.
— Криш?
Слышно, как за окном шуршит гравий, слышны громкий небрежный стук дверцы и плавное шипение заводящегося автомобиля.
— Прости, Криш, я не хотел, — бормочет Лео, жалко крутя головой и переворачиваясь на живот. Голова раскалывается надвое от побоев, но перед тем, как перед глазами всё потемнеет от боли и бесконечного пьянства, аргентинец успевает вспомнить, что не слышал скрежета открывающихся ворот.
Машина продолжает мерно жужжать под окном всю ночь.
Наутро становится хуже. Дышать практически невозможно, разбитое, покрытое коркой засохшей и стянувшей кожу крови лицо болезненно опухло до неузнаваемости, дико саднит рассечённая бровь, а в горле и в груди сухо, как в грёбаной пустыне.
Лионель лежит, уткнувшись носом в пушистый ворс ковра и изогнувшись в такой позе, что Роналду и не снилась, и первое, что он видит, поднимая ноющую голову — стакан воды на тумбе и пачку таблеток на нём. От яркого света глаза режет так, что впору взвыть, и Лео морщится, упираясь локтями в пол и поднимаясь на подкашивающиеся ноги. Шторы плотно задёрнуты, не давая проникать в комнату лишним лучам, и Месси некстати вспоминает о том, что он сам настаивал на покупке Антонеллой именно таких, тонких, чтобы солнечная сторона дома всегда была освещённой и согретой. Сейчас он клянёт себя за эти убеждения и злится на жену — обещала же погостить у родителей неделю. Видеть её сейчас не хочется. Ни её, ни даже детей. Никого сейчас видеть не хочется, хмуро думает Лео, запивая таблетку водой, и, шатаясь, идёт на кухню выпить чего-то другого, проклиная себя в очередной раз за покупку такого количества комнат, коридоров и углов.
На кухонном столе стоит тарелка с пышным бледно-жёлтым омлетом, миска с порубленным овощным салатом, щедро приправленным оливковым (или подсолнечным? Лео не разбирается) маслом и очередной стакан воды. Аргентинец застывает в проёме, тупо разглядывая завтрак и стараясь не морщить нос, потому что, блять, больно. Боль напоминает ему о Крише, а заново прокручивать в памяти самые яркие моменты вчерашних событий тоже не хочется. Где-то сбоку жужжит телефон, и Месси слепо протягивает руку, находя мобильник (почему он здесь?)
Тони, 10:14 a.m.
Проснулся?
Лео хмурится. Заранее предвидев сотню гневных сообщений и звонков от разъярённой жены, он получает лишь одно это и оказывается в искреннем недоумении. Что вообще творится с Антонеллой? Лео листает выше и останавливается на сообщениях, которые он
не отправлял.
Тренировка была особенно изнуряющей, через десять минут буду дома и сразу лягу спать. Не волнуйся, Тони, я люблю тебя. Передай детям, что их люблю тоже.
Тони, 09:38 p.m.
Лео, ты в порядке? Девять вечера на часах. Я позвоню, милый?
Не стоит, я слишком устал. Не хочу говорить с кем-либо. Люблю вас
Тони, 09:40 p.m.
Мы ведь у тебя единственные?
Лео хочется побиться головой обо что-то твёрдое, желательно — о стенку или о сковородку в крайнем случае. В мастерстве доёбываться постоянно у Антонеллы не было равных.
Конечно <3
В груди что-то окончательно обрывается, когда Месси, вчитываясь в последнее своё (
не своё) сообщение, видит в нём явную насмешку, раздражение и обиду Криша. Он вспоминает, как вчера называл его, и ему становится совсем паршиво.
Омлет сиротливо остывает на столе, пока Лео, несмотря на дикую головную боль, пытается дозвониться до Криштиану, а в ушах всё звучит холодный механический голос:
«Аппарат абонента выключен или находится вне зоны доступа сети. Есть вероятность, что Вы просто заебали данного абонента, вследствие чего звонок не может быть принят. Настоятельно рекомендуем перезвонить позже. Хорошего Вам дня, мистер Месси».
