спи

Когда Криш спит, он перетягивает одеяло на себя. Сворачивается в клубок на краю кровати — ни дать ни взять реаловский кот — и заворачивается в одеяло полностью, не оставляя Месси ни единого шанса на обладание хотя бы одним тёплым кусочком. Впрочем, Лео и не жалуется — ему никогда не бывает холодно. Когда Криш спит, он напряжён, как приготовившийся к опасному, последнему прыжку ягуар. Глаза бегают под веками, пальцы впиваются в край подушки, а сам он постоянно что-то бормочет на португальском, тихо, едва слышно, но этого достаточно для того, чтобы заставить Лео подняться на локте среди ночи и поглаживающе провести ладонью по шее Роналду, успокаивая и убаюкивая таким образом. Месси не знает, почему именно это движение оказывает умиротворяющее воздействие, но после него Криштиану действительно выдыхает и затихает, однако не перестаёт метаться во сне. Лео не знает, что ему снится, но догадывается, что эти сны явно не из приятных. Когда Криш спит, он видит кошмары. Дыхание всегда учащается, он жмурится, не просыпаясь, ворочается в кровати, рискуя задавить или даже снести на пол не ожидающего этого поначалу Месси, иногда вскрикивает, кусая губы, и Лео может поклясться, что пару раз видел его слёзы. Месси обнимает со спины, притягивает Криштиану к себе, стараясь в полной мере охранять его от поистине кошмарных приступов, и Роналду, точно чувствуя это, расслабляется по мере возможностей и доверчиво льнёт спиной к тёплой груди. Тогда Лео чувствует себя защитником — если не Португалии, то португальского наследия точно. А ещё своего, своего наследия, своего соперника, даже, можно сказать, врага, своего друга, с которым у него не совсем дружеские отношения, свой талисман на удачу, свой дом, куда постоянно хочется возвращаться. Лёжа в темноте и слушая прерывистое дыхание Криша, Лео понимает, что к утру он должен исчезнуть — из постели, из Мадрида, из чужой жизни, зная, что не имеет ни на что абсолютно никаких прав. И плевать, что когда плохо, он приезжает к Криштиану в любое время, откладывая все свои дела в сторону. Роналду важнее. И даже когда Криш прямым текстом сказал Лео, что от него, Месси, ему не нужно ничего, кроме постели, он продолжил приезжать, отчего-то надеясь на лучшее. И плевать, что только он срывает с изогнутых в болезненной улыбке губ заглушаемые стоны и вздохи как нечто настолько личное, что Криш вряд ли доверял и будет доверять это кому-то ещё. И плевать, что несколько раз во снах он слышал среди потока португальской речи своё имя, а наутро говорил взволнованному и отчего-то напуганному Кришу, что тот за всю ночь не произносил ни словечка. И плевать, что каждую чёртову ночь после того, как Криштиану засыпает, он, Лео, шепчет ему на ухо слова о мучительной привязанности и потребности в нём, точно в воздухе, боясь произнести три главных слова и остаться без ответа. Впрочем, он всегда остаётся без ответа. В эту ночь Криштиану впервые за долгое время их странных отношений с Месси просыпается и ошалело смотрит вперёд, моргая в темноте и пытаясь понять, чьи руки обнимают сзади, чьё тело прижимается так сильно, так отчаянно и чьё дыхание приятно согревает шею. Он никогда не бывает пьян, — вообще не пьёт после смерти отца, боясь закончить так же, как он — но после сна память всегда услужливо машет ему ручкой, оставляя соображать и разбираться во всём одному. Португалец чуть приподнимается на локте, поворачивает голову — и натыкается на внимательный, настороженный взгляд Лео. — Не спишь? — зачем-то спрашивает он, и Месси с усмешкой качает головой. Криш видит написанный на лице аргентинца напряжённый страх и хмурится, прикрывая глаза и опускаясь на подушку обратно. — Лео, — тихо зовёт Роналду, забывая о том, что ему вообще-то тридцать три, он взрослый мужчина, лучший футболист Португалии, да и вообще практически мира, многодетный отец и примерный недосемьянин. Месси шевелится сзади, утыкается носом в смуглую шею и вопросительно спрашивает: — Что? — Ты уйдёшь? Лео кажется, что голос Криша ломается, да и он сам дрожит, точно лист на ветру, но не может определиться с чужими ощущениями — его самого точно ломом в грудь ударили, измельчая рёбра и грудину на мелкие кусочки. Он задыхается, открывает рот, кусает губы и в конце концов согласно мычит, не в силах произнести ни слова. Криштиану молчит. Он трогает край одеяла, глядя в тёмную пустоту и не решаясь обернуться, — хотя очень, блять, хочется — и бросает резкое, отрывистое: — Тогда уходи. Не говорить же, что он, Лео, безумно нужен ему особенно сейчас, когда все ждут от него крышесносных побед, а он оступается раз за разом. Не просить же остаться, точно маленький ребёнок, умолять не уходить, не бросать его одного, потому что только с ним дышать не больно, только с ним живётся легче и свободнее. Не говорить же, в самом деле, всего этого бреда, в который и сам Криштиану не особо верит. Наверное не верит. Он верит только в то, что Лео нужен ему. Лео, который натягивает в спешке отброшенные в сторону джинсы, растопыренной пятернёй приглаживает взлохмаченные волосы — Криш вспоминает, как запускал в них пальцы, желая коснуться до всего и сразу — и отходит к окну. — Я закурю, ты не против? — хрипло спрашивает Месси, и Роналду молча кивает. Аргентинец достаёт из кармана смятую пачку сигарет, ловко выуживает одну и открывает окно, пуская в комнату свежий, ночной воздух. Летнее прохладное дыхание словно отрезвляет Криша, который вскакивает с кровати, молнией подлетая к Лео, молчаливо пускающему в окно сигаретный дым, порывисто обнимает со спины и опускает голову тому на плечо. Внутри Лео трепещет и пылает вся душа, щедро приправленная дымом и ядовитой, растравляющей любовью к потенциальному сопернику, и Месси может думать только о тёплых, останавливающих его руках, острому подбородку на плече и ощущении голой спиной литых мышц чужого торса. Скажи это. Пожалуйста, скажи это. Аргентинец сминает в пальцах сигарету, и она больно обжигает пальцы. Лео шипит, и именно в этот момент, надеясь остаться неуслышанным, Криш тихо бормочет, сильнее впиваясь пальцами в грудь Месси: — Не уходи.