Чай с разбитыми коленками.

      Ходить по осеннему Портленду в обычной тонкой майке и старом пиджаке, очевидно, было не самой лучшей идеей Диппера, особенно после двух недель дождевых осадков, которые выпали как раз перед переездом семейки Пайнс. Череда таких необдуманных действий и вызвала сезонную простуду, которой болеет большая часть города в этот период года. Меховые носки, которые младшая сестра Пайнса любезно связала ему на прошлый день рождения, сейчас казались, пожалуй, самой трудной для нахождения вещью. Хоть Диппер только недавно разбирал коробки с вещами, одеждой и прочей ненужной лабудой, он не помнил, где же могли находиться эти чёртовы, но такие желанные, тёплые носки. Сейчас Пайнсу, мальчишке с насморком и небольшой температурой, это «чудо» вязаной продукции, казалось спасительным островком в океане болезни и бацил. Конечно, было бы неплохо ещё понапичкаться лекарствами, по типу жаропонижающих и преспокойно отсыпаться в кроватке до следующего рабочего дня, но за ними надо ещё брести в соседнюю аптеку, а жертвовать тёплым пледом, своим растворимым кофе, а так же сухими ботинками (которые в ближайшей луже, моментально превратились бы в «мокрые настолько, что хоть воду из них выжимай») Диппер никак не собирался. Между прочим, отлеживаться он хотел не в обычный будний день, а в выходной, которое дало ему само начальство! По сути, гордиться-то было нечем: руководство кофейни дало всем рабочим двухдневный отгул для того, чтобы успокоить нервишки после нападения и прогуляться по осеннему городу, усыпанном тонной разноцветных листьев, а по случайному стечению обстоятельств (если случайное стечение обстоятельств можно назвать, «ходил осенью в майке как конченный кретин», то оно точно было совершенно случайным) вместо того, чтобы собирать букетики из листьев в парке вместе с Мэйбл, Диппер был вынужден лежать в койке и тухнуть в собственной комнате от скуки. Из развлечений у Пайнса были только старинные книги, оставшиеся о прежних хозяев, которые мальчишка за все время болезни успел зачитать до дыр, и окно, которое являлось весьма плохой альтернативой их с Мэйбл веселым и оживлённым беседам, в которых все чаще Пайнс замечал вежливое, но настойчивое желание юной Пайнс поухаживать за болеющим братом. Кажется, что в такие моменты она недооценивала силы юношеского организма, который пытался справиться с болезнью самостоятельно и то и делала, что каждые минут пятнадцать предлагала Дипперу выпить чересчур слащавый сироп, (который последний ну не в какую не собирался пить, только лишь для того, чтобы вылечить незначительную простуду), а в идеале и всю простуду целиком. Хотя, учитывая, что Пайнс был слабоватым для своего возраста мальчишкой, то её недооценивание сил Диппера можно было считать более чем правильными.       По сравнению с гиперактивной Мэйбл, которая в свою очередь всегда была за любой движ и при отсутствии более-менее большой и смешной компании впадала в временную апатию, Диппер был самодостаточным, чтобы проводить все своё свободное время в гордом одиночестве и компании книг, а так же видеоигр, попутно получая от родителей и сестренки комментарии, а-ля «совсем озадротился» или «опять ящериц своих рассматриваешь, пошёл бы хоть погулял», но, даже несмотря на все вышеперечисленное сейчас, — он, фактически, живьем тухнул дома. Да, несомненно, компания Мэйбл и её разговоры о новых каталогах и парнях хоть как-то скрашивали серые больничные будни, но всего этого было мало, чтобы домашнее времяпровождение показалось бы ему хоть чуть-чуть нескучным.       Одновременно монотонные и громкие размышления «принцесски» Диппера о том, как же ему скрасить его «заточение в башне» на Мейнстрит пять, прервала значительно сильная вибрация на телефоне, лежащего на животе у мальчишки, означающее, что Пайнсу кто-то звонит.       Это был Билл. Пайнс уже и не помнил, когда успел дать свой номер телефона Биллу, но его терзали мысли о том, что скорее всего Сайфер сам каким-то макаром разгадал пароль мальчишки и бесцеремонно добавил в друзья во всех соц. сетях, а так же мессенджерах, что скорее всего было не так уж и далеко от правды. Блондин уже несколько часов зачем-то пытается дозвониться мальчишке на сотовый, а Пайнс чисто из-за того, что Билл «своеобразно» надругался над его телефоном и ввёл туда свой номер, намеренно и упорно игнорировал его звонки. Чем, Пайнс был уверен, не очень-то и сильно треплет нервы Билла, так как его было вывести из-за себя не так уж и просто. Диппер нехотя перевернулся со спины на живот, попутно прихватив с собой подушку, которой, в итоге, подпёр острый подбородок и обвил руками, которые лениво набирали пин-код телефона, который мальчишка то и дело забывал. Иногда его и вовсе посещали мысли о том, чтобы убрать пароль с телефона или сменить его на что-нибудь попроще, а-ля «1-2-1-2», но чувство беспокойства за содержимое на его смартфоне и плохая память никогда не допускали ни того, ни другого. Сайфер, который в свою очередь очень любил иногда от балды поправлять тупых сообщений с излишком тупых смайлов и вдоволь подзаправленных манерой общения «тупых ванильных сук», очень часто выбешивал Диппера, но мальчишка знал, что его агрессия была совершенно неоправданной и совсем не своевременной, ведь Билл просто написал. И все. Спустя несколько мгновений телефон снова зазвенел, оповещая Диппера, что если парнишка сию секунду не ответит на звонок, то Сайфер абсолютно точно вынесет Пайнсу абсолютно все мозги, но на этот раз более искусно, чем во все остальные рабочие дни. -…ай, сука блять, убери это… — из трубки доносилось недовольное хмыканье девушки и какой-то чересчур сильный грохот, отдаленно напоминающий топот и прыганье на кровати, — Диппер, радость моя, здравствуй. Ответь мне на милость, какого, — Сайфер немного отодвинул телефон ото рта, — Роберта прикрой ушки, будь добра, — сказал блондин и продолжил с едва различимой агрессией, -…какого хуя ты поднимаешь мой звонок только с какого раза, — Билл запнулся, -…может десятого? Я уже задрался считать, — начал Сайфер и со звуком плюхнулся на кровать под звонкий хохот девушки. — Ну извини, что я мог поделать, я спал, — максимально похуистично произнёс Диппер, — и что же могло побудить тебя названивать мне в шесть часов вечера с такой частой периодичностью? — Во-первых, мне не нужен повод чтобы позвонить моему ДОРОЖАЙШЕМУ, — Сайфер фактически проорал именно это слово в телефонную трубку, — я повторюсь, ДОРОЖАЙШЕМУ коллеге по работе, а во-вторых ты сейчас где? — как бы Билл не старался сыграть заинтересованность в том, где же находился в данный момент Пайнс, у него это получилось весьма скверно, что не скрылось от чутких ушей Диппера и прежде чем ответить на вопрос блондина, мальчишка тягостно потёр переносицу, попутно изображая на своём лице все тяготы земного мира. — Значит так, Сайфер, прекрати рвать мои барабанные перепонки и, будь добр, снизь свой уровень децибел, а то, я так полагаю, что у твоей подружки рядом скоро выкатятся глаза наружу, а у меня пойдёт кровь из ушей и потрескается стекло на экране телефона. Может быть и не только стекло, а вся мамина фарфоровая рать. Я, знаешь ли, не готов получать знатных таких пиздюлей, только из-за того, что ты решил очень эмоционально выразить как тебе неприятно — начал Диппер, устало выдыхая, — я сейчас дома, провожу вечер в своей драгоценной компании и я был бы чертовски рад, если бы ты оставил меня на ближайшие часов десять, — на самом деле, таким вруном Пайнс не чувствовал себя, наверное, очень и очень давно. Конечно он хотел, чтобы хоть кто-нибудь пришёл и как дворового котёнка выволок за шкирку из дома, попутно неся на встречу приключениям на его булки. Хотел. Но не очень хотел чтобы это был конкретно Сайфер. — Ладно-ладно, — сказал Билл, явно желая, чтобы парнишка уже заткнулся и дал ему сказать, чтобы дать понять зачем же он всё-таки позвонил этому кудрявому недоразумению, — но спешу тебя огорчить, сегодня ты сопровождаешь меня на вечернем балу в качестве супруги, так что поскорее откладывай свои дела, наводи марафет и брей ножки, красавица, а потом подходи к супермаркету, который где-то через квартал после твоего дома. И туфельки не забудь натянуть, а то как же я тебя потом найду после бала то, — саркастично ответил блондин, попутно натягивая майку на тело и бубня, что-то про то, что такая принцесса ему нахуй не сдалась и вообще, пускай шевелит задницей. «Если я пробуду ещё немного в этих четырёх стенах, то точно умру мёртвым сном, так что разожми булки, Сайфер, если я и захотел бы к тебе пойти, то думаю, что мой организм с температурой в тридцать восемь градусов, был бы категорически против» — промелькнуло в голове у Диппера. — Даже ноги брить не стану, — хохотнул мальчишка, — слишком много чести, для тебя тебя, собака. И вообще, — возмутился Пайнс, — будешь стоять и краснеть из-за меня на балу, уж поверь, от того, как я буду жрать торт руками, у тебя не смогут не появится мысли о том, что ты выбрал немного не подходящую партнёршу для бала. Настолько неподходящую, что с залупой между ног, — хихикнул Диппер, немного не понимая о каком бале идёт речь и как вообще этот диалог свернул в такое русло, — или я краснеть буду. От температуры. Я же болеющий, вроде как. И если я грохнусь от жара при гостях, то они подумают, что ты свою супругу голодом моришь, изверг ты этакий! — театрально произнёс Диппер.       Были бы у Диппера свободны руки, то он бы точно сделал что-нибудь на подобии рукалицо, потому что весь их диалог попросту был и казался театром абсурда. — Как изверг так сразу я, а как торт жрать руками, так ты первый, — фыркнул блондин, — я, между прочим, тоже так хочу …и стоп, — прервал свои размышления Билл, — ты заболел? — Что-то вроде того. Я просто немного простудился, там кашель и насморк, все дела, а моя сестра уже торжественно готовит мне гроб и морально готовится к моим похоронам. Круто, да? — А вот нехуй было в майке шляться в конце осени, — с долей скептицизма в голосе, проговорил Билл, — а чего ты, собственно, ожидал? Что твой организм погладит тебя по головке и скажет тебе спасибо? — Знаешь что, Сайфер? Я сейчас совершенно не нуждаюсь в том, чтобы меня отчитывали как шестилетнего ребёнка за мелкую шалость и, к твоему сведению, я сейчас не жалуюсь тебе, чтобы ты начинал меня осуждать, как мои всемиуважаемые мамочка и папочка, — фыркнул Диппер, — ты спросил — я ответил, — закончил мальчишка. — Ну вот опять, — тяжело вздохнул Билл, — ты сейчас начнешь петушиться на пустой почве, а я как-то саркастично отвечу. Неважно смешно или не смешно, но тебя это заденет, — продолжил он, вороша золотистые волосы и при этом нервно жмурясь, — я, опять же, снова пойму, что задел тебя и полезу мириться. Потому что как обычно начну понимать, что ссориться из-за таких вещей безумно абсурдно, — после того, как блондин проговорил остаток фразы, то на другой стороне провода можно было услышать напряженное молчание, которое граничило с насморком и тяжёлым дыханием, означающее, что ораторские речи Билла шатена ну никак не интересовали и даже в какой-то степени раздражали. Сайфера нисколько не заботило, что возможно, он и виноват перед Диппером, что выставляет свою заботу в совершенно противоположном виде, но ведь что он может поделать? Ему ведь всегда надо покрывать свою заботу тонной сарказма и обидных шуток в удвоенном количестве, потому что если это не сделает он, то это сделает мальчишка, — Ты, конечно, поломаешься как девчонка, может для приличия или ещё зачем-то, потому что я в упор не догоняю почему ты не можешь просто сказать что-то на подобии «да, Билл, я был не прав, что шлялся осенью в лёгких вещах, и я знал к чему все это приведёт», — вздохнул блондин. Обычно, когда он производил из своего рта что-то подобное на свет, то это все тут же трансформировалось в грандиозный скандал, в котором по классике жанра, всем обязательно нужно было выставить Билла безбожником, аморалом и вообще самым виноватым. — Ну как тебе? Я сейчас сэкономил примерно часа три, избавившись от наших с тобой экспрессивных срачей, а также уйму своих, а возможно и твоих, нервных клеток. Будь благодарен, Пайнс. — Спасибо, что ещё и выставил меня виноватым в воображаемой ссоре. Я ценю это, — раздраженно выдохнул в трубку Диппер. — Всегда пожалуйста, Сосенка. — Ты закончил со своими приступами микроагрессии и принцессами с небритыми ногами? Потому что я хочу продолжить спать, — нещадно соврал Диппер, — а твой бубнёж и раздражающие шутки как-то совсем не к месту и вообще мешают уснуть, — закончил Пайнс, прикладывая разгоряченную голову на мягкую подушку, на которой, если бы не надоедливый голос Билла, он бы тотчас уснул из-за болезни или же из-за того, что за эти полчаса сколько они с Сайфером беседуют по телефону, последний успел высушить его моральные силы, как воду из половой тряпки. — Куда мне подъехать? — прямо спросил Билл. — Что? — Я спросил где ты живёшь, Диппер. Пайнс, будь добр, не заставляй меня думать, что ты от своей узколобости даже забыл собственный адрес, — фыркнул Сайфер, — ну, мне все равно делать нечего, да и компания рядом со мной сейчас не самая весёлая, — проговорил Билл, и из трубки тотчас послышался звук кидания подушки. Судя по всему мишенью для жестокого расстрела был блондин, — а ты у нас болеешь, так что хотя бы лекарств притащу. И не говори мне, что ты сам против, ладно? Я живу не первый год на планете, Пайнс, и кому как не мне знать, насколько скучно болеть дома, да ещё и одному, — закончил блондин, попутно натягивая куртку и придерживая левым плечом телефон, через который упрямо допытывал Диппера о его домашнем адресе.       Как только шатен назвал адрес, из трубки послышалось характерное молчание, а затем и вовсе гудки о сбросе вызова. Хоть мозг в силу болезни действительно работал заторможенно, но Диппер осознавал точно, что следующие несколько часов скучать он точно не будет. — Ну и пиздец же, — подытожил Пайнс, уже откровенно начиная сопеть в подушку.