Рикошет

Ужас сидел глубоко в мозгу. Скрылся и выглядывал наружу через чёрные глаза, что сейчас метались от одной стены закоулка к другой. Телом тоже управлял страх смерти, заставляя прыгать из стороны в сторону. Острый носик вынюхивал опасность, но ничего не чувствовал. Ничего, кроме запаха мочи, помоев, сладковатой разлитой медовухи и яблока, недоеденного красного плода, валяющегося у стены. Но, как это часто бывало в жизни крысы, страх соперничал с голодом, который точно так же смотрел через чёрные глаза-бусинки на это самое яблоко. Не обнаружив опасности, она рванула к луже. Свист, взрыв, и белое нутро яблока разлетелось на кусочки. Голод моментально забылся, быстрее в щель между кирпичами старой корчмы.  — Хороший прицел, — эльф перекинул сигарету в уголок губ и поднёс пистолет к лицу, рассматривая ствол. — Лучше, чем у ВЛО из прошлой партии.  — Наслаждайся, — ответил ему второй, так же стоящий в тени эльф. — Похоже, больше мы ничего не получим. Корчма «Доки» находилась за стенами Старого Новиграда, неподалёку от доков, как и следовало из её названия. Район был небогатым, если не сказать — бедным, население — смешанным с преобладанием представителей старших рас, и здесь можно было не скрываться за воротниками плащей и закрывающими лица шляпами. Йорвет просунул палец под ткань, почесав бровь над отсутствующим глазом, и, немного подумав, закатал повязку, обнажая шрам.  — У нас достаточно оружия, — Киаран был настроен более позитивно, то ли потому что действительно верил в их план, несмотря на нынешние проблемы с вооружением и законом, то ли потому, что его любимое Цинтрийское Фаро вновь завезли в корчму. Йорвет предполагал ещё один вариант — потому что Киаран, по неизвестной никому причине, в принципе не умел унывать.  — Достаточно… Смотря для чего. Хотя хер бы с этим вопросом, нам сначала надо как-то жопу из муравейника вытащить, а там уже…  — Что ты заладил с этими муравейниками, — Киаран убрал прядь волос, заплетённую в косичку, за ухо, и снова прикрыл один глаз, целясь на этот раз в бутылку. Йорвет быстрым движением руки перехватил оружие, получив в ответ удивлённый взгляд.  — Доки привыкли к бурным ночам, но второй выстрел уже привлечёт внимание. А нам это ни к чему. Киаран вернул пистолет и засунул его за пояс за спиной, прикрывая курткой. Молчание прервал щелчок зажигалки, Киаран закурил самокрутку, в которой была лишь половина табака, остальное — успокаивающие травы.  — Пока стоим, может напомнишь, почему мы вообще верим этому… d’hoine? — выпуская дым в ночной воздух, спросил Киаран.  — Потому что ему верит Геральт, — Йорвет оттолкнулся от стены: спина уже занемела от долгого отсутствия движения. — А Геральт не тот, кто будет действовать исподтишка.  — Я всё равно ему не верю.  — Я тоже. Но у нас нет выбора. Обратиться в полицию — верх идиотизма. Обратиться к другому сыщику — сдаст полиции быстрее, чем успеем дойти до убежища.  — Да надо уже просто спалить этот Новиград к херам, он прогнил до самого сердца. Вечный Огонь прикончит остатки разума, вот увидишь, они пересажают и поубивают всех нелюдей ещё до того, как мы начнём что-то делать. Засадят, добьют при допросе. И ни Темерия, ни Редания, ни Аэдирн с Каэдвеном не скажут ни слова.  — И как ты это себе представляешь? Будем бегать с факелами и кидать их в окна? Из корчмы раздались пьяные крики, прозвучал то ли тост, то ли кто-то затевал драку, и Йорвет покосился на дверь, ожидая, что сейчас в закоулок вывалится парочка пьяных туш, желающих набить друг другу морды, но ничего не произошло. Он продолжил.  — К тому же, нам некуда отступать. Я не собираюсь жертвовать сотнями жизней загнанных в гетто ради их же спасения. Так что утихомирь свой пыл, он пригодится для другого.  — Знаешь, что ещё? Не думаю, что хорошая идея сейчас брать заказы. Даже на такого d’hoine, как Кровавый Гваур. С чего нам верить, что заказчик не пытается нас подставить, контролируемый тем же ублюдком, что травит на нас полицию?  — Значит, нам предстоит сработать это дело так, чтобы никто и подумать не смел, что это сделали белки. Заскрипела дверь, которой было не меньше пятидесяти лет. Выглядела она соответствующе, и звуки издавала тоже по возрасту. На ступенях показался хорошо знакомый краснолюд, вероятно, единственный трезвый во всей корчме. Этому было вполне логичное объяснение — он был её владельцем.  — Ну, порадуй нас, Марх, — сказал Йорвет, не надеясь на хорошие новости — слишком давно он не слышал таковых. Киаран остался стоять у стены, провожая внимательным взглядом Марха. Набрав в рот дыму, он не смог протолкнуть его в лёгкие. Марх не торопился с ответом. Он вообще был на удивление спокойным краснолюдом. Возможно, на его характере сказывалось многолетнее владение самой буйной корчмой Новиграда, где что ни день — так угроза пьяной драки, которая обязательно приведёт к поломанным столам и битым бутылкам. Но каждый завсегдатай знал, что попробуй кто-нибудь только подумать о том, чтобы устроить здесь драку — Марх Салнердай с каменным лицом долбанёт тебе черенком своего старого боевого топора, который он ласково называл Энид, так, что неделю будешь кровью ссать. Так что драки, как правило, проходили в закоулке у чёрного хода.  — Порадую, Йорвет, порадую, — ответил он хриплым, уставшим голосом. — Порадую, да не очень. Явился ваш тип, уже в сиську пьяный. Да ещё, сукин сын, опять в кредит ему наливай. Если бы не по старой дружбе, давно погнал бы поганца, — Марх сплюнул на землю, скрестив руки на груди.  — Сколько он должен? — изменившимся голосом спросил Киаран, разом потеряв свой резвый настрой, словно внутри его ждал самый страшный кошмар. Марх повернулся к нему, смерил удивлённым взглядом, словно только что заметил, хотя видел его в начале вечера, когда они вдвоём с Йорветом заявились к нему, расспрашивая про Седрика.  — Двадцать три кроны, — ответил он.  — Bloede arse…  — Увидите его слева за столиком с тремя краснолюдами, в углу, — закончил Марх, принимая горсть монет от Киарана, который запрыгнул на лестницу сбоку, чтобы не отставать от Йорвета. Внутри корчмы царило веселье, к которому Йорвет с Киараном были бы не прочь присоединиться, учитывая напряжённое время. Хотя бы пару бокальчиков Махакамского пива, которое быстро дурманило голову и отпускало все волнения погулять на пару часиков. За стойкой стоял ещё молодой краснолюд, сын Марха, чья борода ещё не успела дорасти до колен. Он бросил быстрый оценивающий взгляд на пришельцев, попутно наливая из бочонка пиво для очередного клиента, и вернулся к работе.  — Сюда, — скомандовал Йорвет, разворачивая доселе открытую повязку обратно на изуродованную сторону лица. За столом действительно сидели краснолюды, но только двое, хотя количество стаканов говорило об ещё одном отлучившемся. Красные носы и блестящие глаза, мокрые от пролитого пива бороды — всё говорило о том, что они готовы в любой момент затянуть старую песню, уходя в последнюю стадию перед отключкой прямо за столом. Едва ли лучше них выглядел сидевший с краю эльф, смеявшийся над очередной историей с совершенно пьяной улыбкой на лице. В тёмные каштановые волосы были вплетены две тонкие косички по обе стороны от лица. Мелкая деталь, которая осталась неизменной с давних, ещё военных пор. Когда он ещё пытался совладать с пророческим даром и боролся за лучшую жизнь для всех них.  — Господа, — Йорвет поставил руки на стол и наклонился, привлекая к себе внимание. — Доброго вам вечера.  — Йорвет! — воскликнул один из них, икнув. — Это ж Йорвет, ребят! Я думал, тебя посадили давно, али порезали!  — Цвету и пахну, как видишь, Кадрин, — ответил Йорвет, не смягчая тона. Посмотрев на краснолюдов не терпящим противоречий взглядом, он добавил. — У меня разговор к Седрику, не оставите нас на пару минут? Сидящий с ними эльф перестал улыбаться, прикрылся большим бокалом, уже наполовину пустым, и сделал несколько глотков. Много раз народ убеждался в том, что спорить с Йорветом, некогда (а по некоторым данным и до сих пор) командующим отрядом скоя’таэлей, себе дороже. Как правило, необходимости спорить с ним и не возникало, среди нелюдей он пользовался уважением, как известный борец за их права. Так что краснолюды дружно согласились пока посидеть за стойкой, потрепаться с Мархом и наполнить стаканы. Йорвет с Киараном заняли их места, и Седрик криво улыбнулся им.  — Тебя непросто найти, — начал Йорвет, отодвигая на край стола пустые бокалы. — Пришлось потрясти пьяниц по всему Новиграду, чтобы узнать, где ты бываешь.  — Да? — Седрик смотрел только на Йорвета, не отводя взгляда. Йорвет вздохнул, облокотился на стол.  — Нам нужна твоя помощь. Возможно. Мы не собираемся тебя трясти, запирать и требовать, но до нас дошли слухи, что ты кое-что видел. И это кое-что касается нас и нашей очень большой проблемы.  — Я много чего видел, Йори, — он снова сделал большой глоток из своего бокала, едва не уронив его, когда поставил обратно на стол. — Но я стараюсь этого не помнить.  — Значит постарайся вспомнить, — наконец заговорил Киаран, снова тихо, так, что его слова утонули в общем шуме. Но Седрик услышал его. Он посмотрел на него, долго смотрел, словно вспоминая, затем опустил взгляд и вообще закрыл лицо руками, сильно растирая и без того красную физиономию.  — Что вспомнить? — болезненно простонал он. — Что из всего этого дерьма, что я вижу, когда из меня выходят остатки алкоголя? Назвать вам все смерти, убийства, которые мечутся перед глазами? Кражи, слёзы, или бессмысленные драки, после которых объект моих видений едва дышит в переулке? Или о тех, кто гниют в тюрьмах?  — Возьми себя в руки, — Киаран обрёл свой властный тон обратно. — Ты видел что-то о нас, и не говори, что это не так. Я уже смирился с тем, что ты хренов слабак, не желающий прилагать никаких усилий, чтобы усмирить свой дар, но для нас ещё не всё потеряно. Так что хватит жевать сопли вперемешку с пивом, напряги оставшиеся извилины, и вспомни, что ты видел. Хоть какой-то толк от тебя будет. Седрик снова улыбнулся краем губ, его слегка покачивало. Он молчал, глядя в карие глаза, в которых видел всё, от злости до отчаяния. Чего он никогда в них не видел, так это настоящей ненависти в его сторону. Киаран молод, полон жизни и желания бороться, его война началась с детства и другой жизни он не знал. С того момента, как он наблюдал за унижениями матери людьми, за жестокостью и бессердечностью, с которой обращались власти с нелюдьми, как сам прятался и голодал, оставшись в одиночестве слишком рано. Он горел так ярко, что Седрик невольно вновь и вновь грелся о него. Но боль от видений оказалась сильнее.  — Как Сегерим? Киаран перестал сверлить его взглядом, сбитый с толку таким вопросом.  — В порядке, — ответил Йорвет. — У него осложнения с подбитым глазом, но в госпитале Святого Лебеды о нём позаботились. Седрик кивнул, вновь возвращаясь к своему стакану, но на этот раз не стал пить. Он разглядывал оставшееся на дне пиво, потирая стекло большим пальцем.  — Это было давно, — сказал он, и вдруг скривил лицо так, словно в него впилась эндриага, закрыл глаза ладонью, упершись локтём в стол. — Неделю назад, или месяц. А может, вчера. Ночь, какой-то каменный ход, Йорвет курит, рядом какой-то d’hoine, в синей одежде, оружие, ящики. Потом был Визимир, машина, двое за спиной. Люди. И кровь из его перерезанной глотки, он не успел ничего понять, его глаза открыты и полны ужаса. Кто держал у груди слабость — не замечал паразита рядом, кто пил чужие силы — не замечал тёмной лошадки за спиной…  — Как они выглядели? Те двое? — Йорвет наклонился ближе: он боялся, что сейчас Седрик соскочит, потеряет момент, и снова уже не заговорит. — Лица, шрамы, одежда?  — Я не помню, не помню их лиц! Они подкрались со спины, тихо, одну руку на голову, второй по горлу. Он смотрел… Блядь, он смотрел… Блядь! Оф… Седрик издал болезненный стон и трясущимися руками вцепился в бокал, чтобы запить воспоминания.  — Курва, — Йорвет упал обратно на место, едва сдерживаясь, чтобы не ударить кулаком по столешнице. — Это ни хера не поможет. Нам нужны их лица. Хоть какая-то зацепка.  — Удивительно, что ты всё ещё своё имя помнишь, — зло выплюнул Киаран.  — Больше я ничего не скажу, — Седрик всё ещё не смотрел на них, но болезненная гримаса начала пропадать. — Если это всё, то уходите.  — Это всё. Пожалуйста, впредь не игнорируй видения такого рода, — сказал Йорвет, поднимаясь из-за стола. Киаран остался, наблюдая, как расслабляется Седрик, как опускаются его плечи, и в конце концов он убирает руку от лица. У него уставшие глаза, блестящие и пустые. Он посмотрел сначала на пустой стул Йорвета, затем на Киарана, и сделал последний глоток, на этот раз поморщившись от горечи. Киаран смотрел на него, тем же взглядом, которым встретил его. Долго задерживаться не стоило, им с Йорветом есть чем заняться, так что он вышел из-за стола, так же не прощаясь, ничего не сказав. Но этим молчанием было сказано достаточно, чтобы Седрик поднялся и пошёл за следующим бокалом.