История одного дома

Тише. Если хочешь услышать, Почему твоя крыша по-вечерам съезжает. Тише. Нам ещё нужно услышать Последние стоны и крики. Той звезды, что повыше Нужно тише быть здесь.*

2 года назад — Она меня раздражает! — в очередной раз заверяет Максим. Сережа уже, честно, устал от этих разговоров об их соседке Кристине. Мужчина только не понимает, почему друга так сильно на ней переклинило. Что в ней такого особенного, что она злость Анисимова вызывает? Непонятно. — Ты просто не можешь ее понять, — вновь отвечает PLC. — Таких людей не бывает, — продолжает уверять Максим, нервно по комнате шастая, с руками за спиной. Сережа развалился на диване, смотрит на друга и не может сдержать смеха, Максим выглядит глупо, — У нее точно есть какая-то грязная тайна.. — Да ты свихнулся уже на почве этой. Просто смирись, что твоя соседка маленькая, миленькая девочка, которая поливает цветочки по утрам и относится ко всем до ужаса доброжелательно. — Простые маленькие девочки не плачут на лестничных клетках, привлекая внимания, — продолжает Максим. — Ей просто одиноко. Нет за этим никакой тайны. Можешь мне поверить, она не оплакивает убитого ею человека. — А если оплакивает? На это Сережа только закатывает глаза и сдается, дает Свободе пространство для реализации своего чудовищного плана. План вообще-то заключается в едва ли не слежке за Кошелевой. То, что парень видит, повергает его в еще больший шок. Однажды, заняв удобную позицию на втором этаже, Максим сидит на подоконнике, выкуривает одну сигарету за другой. За окном уже стемнело, с улицы его не видно. Он ждет Кристину. Ждет возможность хоть за что-то зацепится, чтобы гордо заявить пиэлсишнику «Я так и знал! Не такая уж она и идеальная». К подъезду подходит Кристина в компании неизменного Родиона. Он Максиму не нравится, подозрения вызывает жуткие. Весь из себя странный, картонный, ненастоящий. Но Кошелева почему-то с ним водится и Серега говорит, что она просто в людях видит хорошее, а не, как Свобода, исключительно плохое. Максим не успевает понять, что происходит. Родион останавливается, целует быстро, по-собственнически. Явно недоумевающая, растерянная Кристина быстро вырывается и вихрем проносится мимо Максима, не замечая ничего на своем пути. Свобода уверен, что услышал всхлип. Он переводит взгляд на улицу обратно и видит, что Родион смотрит точно на него, улыбаясь так по-дебильному или это только Максиму так кажется? Если бы Кошелева его сейчас увидела, то сказала бы, что Родион улыбается печально. Удивительно. Макс тушит окурок о подоконник и уходит к себе. Тот самый день, изменивший все Когда Кошелева произносит свое глупое «мне страшно», Максим едва ли сдерживается, чтобы не усмехнуться и не ответить, что это сугубо ее личное дело и вообще она могла бы позвать Толочкина, чтобы скрасить одиночество. Только рядом Сережа, который уже порядком подзаебался от маниакальной зависимости Свободы, и Макс не хочет раздражать его сильнее. Потом эта блондинка с пятого предлагает поговорить по душам, и Свобода думает, что это реальная возможность, узнать о Кошелевой больше. Кристина рассказывает о том, что у нее любовь. Любовь с парнем из родного города. Он старше ее на пять лет и переезжали они в город мечты вместе. Только у него появились неотложные дела и он вернулся обратно, а Крис зависла тут, осталась одна. Учится на дизайнера, звонит своему Сереже каждый вечер и слышит неизменное «еще чуть-чуть и я обязательно приеду». Кошелева, несмотря на свою наивность, понимает, что не приедет, но и порвать с ним не может. Не посредством же смс. — Я заебался, — честно говорит Максим, почему-то смотря исключительно на Кошелеву, когда очередь доходит до него. Сережа ухмыляется, Тим тоже. Всем на площадке это состояние знакомо. Не живи они в одном доме, то обязательно бы в клубе неудачников пересеклись, Свобода уверен, что его до походов по таким местам отделяет всего ничего. Через какое-то время Гринберг уходит в квартиру, Илона проводив его взглядом, тоже поднимается к себе, Сережа едва ли не заползает в свое логово, устал за день, немыслимо долгий. Остается только он и она. И кот. Конечно же серый бесцветный, в понимании Свободы, кот. — Почему ты не рассказала? — интересуется парень, занимая место Илоны рядом с Кристиной на ступеньке. — О чем? — переспрашивает Кошелева, даже не догадываясь, что Свобода о ее жизни знает намного больше, чем ей хотелось бы. — О Родионе, — поясняет Макс, — У вас отношения? Ты из-за этого так мучаешься? — Откуда ты знаешь? — недоуменно спрашивает девушка, — Ты что следил за мной? — уже возмущенно. — Вовсе и не следил.. — нелепо отвечает Максим. — Просто попадался мне на пути последние несколько недель чаще обычного, — усмехаясь, добавляет девушка. Они молчат недолго, прежде, чем она все же отвечает. — Нет, между нами ничего нет. Он просто взял и поцеловал меня, усложнил все зачем-то. Кристина поступок Родиона не понимает. Ей с ним было интересно, как с другом. Общаться, разговаривать, чаще слушать, конечно. А тут он взял, поцеловал и все испортил. Теперь Кошелева запуталась окончательно. В городе у нее никого нет, кроме, как оказалось, недруга Родиона. А теперь и с ним она не общается, сбегает в институт раньше, чем он выходит из своего подъезда на работу и прибегает домой быстрее, чем он возвращается. Ради этого приходится просыпаться на полчаса раньше и нестись от ВУЗа до остановки со скоростью света. Эмоционально Крис очень сильно из-за этого устает. — Ты разговаривала с ним об этом? — интересуется Максим. Зачем только пока понять не может. Кристина отрицательно качает головой, упирается лицом в колени, и, кажется, собирается зарыдать. Максим зачем-то приобнимает такую нелюбимую соседку. Так и сидят до рассвета в тишине. На утро Максим поджидает Родиона около его подъезда, курит нервно, на месте устоять не может. Ему банально непонятно какого черта Толочкин лезет к Кошелевой. Взрослый же уже мужик, что за лишние драмы в доме разводит. Свобода дожидается Родиона. — Ты чего ей мозги пудришь? — налетает сходу, пихает в грудь сильно, заставляя равновесие потерять. Толочкин не ожидает нападения такого, но все равно отвечает. — Не твое дело, Анисимов, — принципиально любимое прозвище Максима упуская, только по фамилии называет его. Максим злится. И на себя за то что лезет в явно не свое дело тоже. Ну правда ведь, какого черта он ринулся защищать Кристину перед ее другом? Он, собственно, кто? Сосед? Парень, что подозревает ее в явном лицемерии и маниакально следит за ней вот уже на протяжении месяца? И кто из этих двоих в таком случае угрозу для Кошелевой представляет? Свобода бьет первый, наотмашь. Родион, правда, не отстает. Защищается, в конце концов. Все это превращается в одно большое недоразумение. Валяются два взрослых мужика на улице, около подъезда, бьют друг друга, не поделив восемнадцатилетнюю Кристину, что испуганно на них смотрит, когда вылетает из своего подъезда. — Прекратите! — кричит по-детски, пытается Максима от Родиона оторвать, поднять, но это не помогает. Ее не слышат, поднять никого она не может, носится вокруг них, как ребенок, едва ли не в истерике бьется. На помощь приходит Софи, которая злобной фурией вылетает в домашнем, заметив в окно безобразие. — Угомонись, Свобода! — требовательно просит София, одергивая пацана от ее друга. У нее в отличие от Кристины разнять их получается. Волевая, сильная Софи ни в какое сравнение с Кошелевой не идет, конечно. Она взрослая. И Свобода думает, смотря на нее, как нашкодивший школьник, что ему такая и нужна. Только он таким нахрен не сдался. — Еще раз увижу тебя здесь, Макс, и условкой не отделаешься, — угрожает девушка, помогая Родиону подняться. Максим поджимает губы и понимающе кивает. Когда между ними образовалась такая пропасть? Раньше вроде бы хорошо общались. Софи и Родион уходят, Свобода остается на улице, засунув руки в карманы потертых джинс, рядом стоит Кристина. — За что ты его так? — спрашивает девчонка наивно, но не приближается пока, боится, что в нее его агрессия отрекошетит. — Теперь он к тебе не подойдет, — серьезно заверяет Максим, а Кристина почти что улыбается, подходит медленно и тычет куда-то в районе его правой брови. — У тебя кровь, — подхватывает за руку и тащит в квартиру свою раны обрабатывать. А может быть и не Софи ему нужна, а?