Зелёный кролик в пойме Дуная

Феликс явился, когда Джеки заканчивала драить плиту. Он не глядя швырнул на обеденный стол свой рюкзак и бесформенную синюю ветровку, плюхнулся на стул у окна и вытянул ноги в потрёпанных мокасинах. Удивительно, как при небольшом, в общем-то, росте и субтильном телосложении этот молодой человек умудрялся словно занимать собой всю кухню. Во всяком случае, Джеки почти сразу запнулась о его костлявые щиколотки. Банка с порошком выкатилась из её рук, щедро осыпав кафель под столом. — Феликс! — Джеки выпрямилась, переводя дыхание, и бросила на него сердитый взгляд поверх больших квадратных очков. — Ну извини, — буркнул тот, рассеянно созерцая трещины на потолке. — Устал, ноги не держат. Это тебе не лаборатория: пять шагов до двери да десять наискосок. Джеки промолчала. Хотя, проведя на ногах полночи возле клеток и в придачу полдня за уборкой, она тоже могла бы кое-что порассказать об усталости. Но спорить — вообще дело утомительное, да ещё с человеком, который помог ей снять более-менее приличный дом в Лобау, тогда как в качестве альтернативы оставался только кемпинг с визжащими соседками, вечными сплетнями и развешанными повсюду бикини. Поэтому Джеки подобрала с пола банку, тыльной стороной ладони поправила лезущую в глаза чёлку и поинтересовалась: — Как там твои последователи Лоренца? — Ты о животных? — Феликс правой рукой подтянул к себе рюкзак, нашаривая сигариллы; он курил всегда один и тот же сорт, причём недешёвый по студенческим меркам. — Хм, если учесть, что за Лоренцем утки ходили строем, а мне такой чести пока не оказывают, то да, каламбур засчитан. — Да нет, я про твоих коллег. — А, вот что?.. Кстати, если тебя не затруднит, Джеки, брось мне спички… Если ты о моих коллегах, то Лоренцем там и не пахнет. В лучшем случае Леонгард. Демонстрируют самые неприглядные акцентуации характера. И, боюсь, втихую спиваются. М-да, — Феликс неторопливо закурил, — если бы я знал, с кем доведётся работать, остался бы дома в Женеве. Джеки вздохнула и принялась смывать порошок с эмалированной поверхности. По сравнению с Феликсом ей ещё повезло: сидеть за пробирками в чистой и уютной лаборатории с кофеваркой — совсем не то, что таскаться по лугам и поймам ради удовольствия наблюдать в естественных условиях дикую родню того же Подснежника. Кстати, надо бы прибраться у него в клетке, прежде чем отдыхать, а то потом сил не останется сползти с дивана… — Опять одни булочки с ветчиной, — констатировал между тем Феликс, захлопнув холодильник так резко, что оконные стёкла протестующе задребезжали. — Как ты себя этим гробишь? Ты же биолог… Делать нечего, придётся обойтись кофе. Сваришь? — О господи, — Джеки выронила тряпку в раковину. — Я же только что всё здесь помыла! Может, тебя устроит что-нибудь… менее грязное? — Только не растворимый! — Феликс умоляюще сложил руки на груди. — Или ты предлагаешь мне синдзю? «Двойное самоубийство растворимым кофе в Сонэдзаки»! — А почему не «Ромео и Джульетта»? — не удержавшись, рассмеялась в ответ Джеки. Когда Феликс шутил и улыбался, он словно становился прежним, каким был в самом начале их знакомства. Жаль только, что это случалось всё реже. — Ну, мы с тобой давно выросли из подобных сантиментов, — Феликс выпустил ещё колечко дыма. — Ладно, — решила Джеки. — Закажи китайскую еду. А я пока приберу за кроликом. * * * — Убийца застиг своих жертв в момент соития, — невозмутимо вещал доктор Граф, как будто его слова иллюстрировали лекцию по судебной медицине, а не касались двух тел, лежащих сейчас у его ног и всего несколько часов назад бывших счастливыми и влюблёнными. — На момент обнаружения трупов половой орган потерпевшего находился во влагалище второй жертвы… А это значит, что нападение произошло внезапно и очень быстро. Рихард Мозер опустил глаза. Ноги убитых так и закоченели, переплетённые между собой. Юноша с глубокой раной у основания черепа лежал, уткнувшись носом в мокрую траву. Он умер мгновенно, не успев осознать, что произошло. Зато над девушкой, чьи переполненные ужасом глаза были обращены в небо, неизвестный подонок успел поиздеваться. Губы страшно распухли и запеклись чёрной коркой, а растерзанное горло превратилось в кровавые лохмотья, между которыми угадывались контуры позвонков. — Такое ощущение, что здесь поработала бешеная собака, — пробормотал комиссар. — Но тогда бы Рекс издали почуял запах… И потом, парня ударило в затылок уж точно не животное. Брезентовый полог палатки приподнялся, и наружу выбрался Рекс — достойнейший представитель породы немецких овчарок. Вслед за ним, пошатываясь, вылез помощник комиссара Штокингер. — В палатке нашлись документы, — сообщил он, теребя галстук; лицо у него было совершенно зелёное. — Наши убитые – иностранные студенты: София Кратидес, гречанка, и Гарольд Латимер, англичанин. — Нам только международного скандала и не хватало, — с досадой проворчал Мозер. — Сюда-то их каким ветром принесло? — Я читал в газетах, что в Вене завершается международный слёт студентов-биологов, — протянул Штоки. — Возможно, погибшие были его участниками… — У тебя ещё остаётся время на газеты? — усмехнулся Граф. — Впрочем, для человека семейного это естественно… — Лично я, в свою очередь, не собираюсь жениться только ради возможности дочитывать газеты до конца, — подхватил Мозер. — Великий Шерлок Холмс, помнится, предостерегал против эмоций, враждебных чистому и холодному рассудку. — О да, рассудочнее некуда, — буркнул слегка уязвлённый Штоки. — Только судебный врач и его воспитанник способны перебрасываться шутками на месте двойного убийства. * * * Мозер и Штокингер надеялись, что судьба, по крайней мере, избавит их от самой тягостной обязанности при расследовании убийства — сообщить родственникам погибших об их смерти. Но вышло иначе. Стоило хозяину кемпинга Петеру Штайлеру услышать имена жертв, как он схватился за голову и принялся громогласно сокрушаться: — Иисус Мария! Что же я теперь скажу бедному Паулосу? У сыщиков ушло немало времени и ещё больше терпения, чтобы отделить от вздохов и причитаний немногочисленные крупицы действительно ценной информации. Паулос Кратидес был старшим братом убитой: он приехал в Австрию вместе с Софией и решительно не одобрял отношений, которые завязались между ней и молодым англичанином, по-видимому, ещё до слёта. — А мог ли он желать смерти, — намекнул Штокингер, — хотя бы Латимеру? В ответ раздались новые причитания, на этот раз протестующие. Оказывается, минувшей ночью в кемпинге поднялся переполох. Причиной его стал именно Паулос, которого кто-то запер в его домике снаружи. На крик и стук сбежались соседи; ломать замок Штайлер не позволил и в итоге скрепя сердце разрешил выдавить окно. К тому времени, как всё разрешилось благополучно, обитатели кемпинга поголовно были на взводе, и в общей суматохе никому не пришло в голову задаться вопросом, куда подевались София и Гарольд. — Рискну предположить, что это наши покойные голубки заперли своего стража, чтобы уединиться на природе, — заключил Мозер. — А мог ли Кратидес подстроить себе такое алиби? — настаивал Штоки. — Проверить, конечно, не мешает, но я не думаю, что парень причастен. Он бы обрушил всю ярость на любовника, а девушку в худшем случае мог пристукнуть как ненужного свидетеля. А нашему убийце, похоже, важнее было расправиться именно с ней. * * * Кафе «Долина» на берегу реки представляло собой площадку, обнесённую оградой, с десятком чисто выскобленных деревянных столов и такими же скамейками при них. Если добавить к этому картонные тарелки на столах, могло бы показаться, что заведение работает под девизом «Экология превыше всего». Однако идиллию безвозвратно портила витрина, где рядами выстроились пластиковые бутылки с пивом и газировкой. Здесь же красовались туристические товары: спички, лески с крючками, жидкость для розжига костров и тому подобные вещи, глубоко противные природе. Посетителей было немного. Хозяин, словно не замечая новых гостей, переворачивал колбаски на дымящейся жаровне. Внезапно Штокингер схватил шефа за рукав и прошептал, вытаращив глаза: — Ричи, будь я неладен, если это не орудие убийства! На краю одного из столиков лежало гарпунное ружьё, покрытое засохшими бурыми потёками. Штокингер обернул руку платком и торопливо цапнул его. — В самом деле, всё сходится! — возбуждённо продолжал он. — Латимеру проломили голову концом приклада, а девушке искромсали горло трезубым гарпуном. Вот откуда эти беспорядочные рваные раны… Смотри, даже Рекс реагирует на запах! Действительно: пёс, принюхавшись к трофею, встопорщился и сердито зарычал. — Штоки, — вздохнул Мозер, — мне тоже не терпится как можно скорее схватить этого мерзавца, но, похоже, сейчас мы потянули не за ту ниточку. Тут не человеческая, а рыбья кровь. — Как ты догадался? По цвету? — Скорее по Рексу. Он ненавидит рыбный запах. Даже когда я открываю консервы с тунцом, он вот так же рычит и убегает. Штокингер продолжал вертеть в руках злополучный трофей. На прикладе было криво нацарапано иголкой: «Верн. Э. Музилю, Лб., Дол.». — Такое только со мной могло произойти, — уныло заключил он. — Ну какая жалость, что это не орудие убийства! На нём даже фамилия есть. — Не только фамилия, — заметил Мозер, заглянув товарищу через плечо. — Поскольку с хозяином ружья в любом случае не мешает побеседовать, кое-что я могу сказать уже сейчас. Этот Музиль — местный житель, редко моется, зато часто закладывает за воротник. — Так, постой, Рихард, я не поспеваю за твоей логикой. Откуда ты всё взял? — Да из той же надписи. «Лб., Дол.», надо думать, расшифровывается как «Лобау, кафе «Долина»». А «верн.», очевидно, «вернуть». Раз просит вернуть ружьё — значит, забывал, и не раз. Если в качестве адреса указано кафе, то, скорее всего, он тут завсегдатай. А что он неряха — это понятно: аккуратный человек не будет держать недешёвую вещь в таком безобразном виде. Рекс прервал его отрывистым лаем. На веранду кафе поднялся полный, небритый субъект в очках и поношенной клетчатой рубашке; защитного цвета кепка съехала ему на правое ухо. — Быть не может! Нашлось! — завопил он. — Вот спасибо! А то я бы сам туда ни за что больше не сунулся, чес-слово… Ну чего, с меня пиво! — Сначала с вас показания, — перебил его Мозер, доставая жетон. — Господин Музиль, верно? — Ну да, Эрих Музиль меня, значится… Э, постойте, — запоздало сообразил любитель-рыболов, — так вы из полиции? Ещё минута — и он бы собрался удрать, бросив ружьё на произвол судьбы, но Рекс не позволил. Он загородил Музилю дорогу, широко расставив лапы, и негромко, предостерегающе зарычал. — Ладно уж, — рыболов всё-таки внял здравому смыслу, — спрашивайте. — Нечего сказать, сделал одолжение, — вполголоса буркнул Штокингер. — Вам известно, что вчера ночью на берегу реки произошло убийство? — Убийство? В наших-то краях? Ей-богу, ничего не слышал. Рекс встретил его слова скептическим ворчаньем. — Вот, значит, как, — Мозер оперся руками о крышку стола и пристально уставился на Музиля. — А не скажете ли, в каком таком страшном месте вы потеряли ружьё? Рыбак дёрнулся и нервно сглотнул. Рихард понял: догадка оказалась верной. — Мы ведь можем отдать вашу снасть на экспертизу, — подхватил, не растерявшись, Штокингер, — вдруг на ней не только рыбья кровь найдётся? — Чёрт вас возьми, — сдался Музиль. Его голос теперь звучал почти жалобно. — Я не хотел говорить — просто у меня были в своё время проблемы с полицией. Да что там, я всего лишь собирался за одной симпатичной девчонкой понаблюдать … — Темноволосой иностранкой? — испытующе спросил Мозер. — Да нет же, она рыжая такая была, кудри штопором, и эти, — Музиль, подняв руки к груди, жестами изобразил девичьи формы, — в веснушках все, как два апельсинчика. Конфетка, одним словом. Только мне не повезло. Пока я болото обходил — там ниже по реке вообще место гиблое, — она закрылась в своей палатке. Ну что мне делать было? Поплёлся обратно. — И всё? Кто-нибудь может подтвердить ваше алиби? Эрих Музиль в запале вскочил на ноги: — А если я скажу, что я на берегу, как его, па-ра-нормальное явление видел — этого вам хватит?! Сыщики в недоумении переглянулись. — Да-да! — торжествовал рыбак. Теперь на его небритой физиономии читалось неприкрытое: «Что, съели?» — Какое именно — не знаю, может, вправду инопланетяне прилетали. Но было, зуб даю! Вот такущий зелёный шар, — он снова показал руками контур размером не меньше футбольного мяча, — весь светящийся, вылетел мне прямо под ноги да как порскнет в заросли! А главное, я на нём глаза разглядел. Красные, точно у упыря! Тут я, конечно, ружьё выронил — и, как говорится, давай бог ноги. — Бр-р, — Штоки украдкой поёжился, — ну и зрелище. — А вы не выпили случайно? — недоверчиво уточнил Рихард. — Да ни в одном глазу! — поклялся рассказчик. — Может, теперь отдадите ружьё, а? — Боюсь, не получится, — возразил Мозер, — чтобы исключить вас из числа подозреваемых, придётся сделать экспертизу. А вас я пока попрошу никуда не уезжать из деревни. — Зелёный шар с красными глазами, — повторил Штоки, провожая взглядом удаляющегося к витрине Музиля. — А тебе не кажется, Рихард, что мы имеем дело с рыболовной историей? — Если бы наш новый знакомый врал, то сочинил бы себе алиби поубедительнее. Но им всё равно надо будет заняться вплотную. Тем более у него проблемы с законом. — Не обольщайтесь, — посоветовал, проходя мимо, один из немногочисленных посетителей, худой, с редеющими светлыми волосами. — Этот Музиль и не такое выдумает, лишь бы вы купили у него рыбу. — А вы, должно быть, здешний? — поинтересовался Мозер. — Ну да. Мы тут народ нецеремонный, как видите. Моя фамилия Баранек. — И вы, верно, слышали, о чём шёл разговор? — А тут и слушать нечего. Эрих мне свою байку выложил ещё с час назад. Я ведь как раз и подобрал его ружьё возле болота, а по дороге занёс сюда. — Ну и что вы об этом думаете? — вмешался Штокингер. — Что думаю? Когда случается такая беда, вся округа встаёт на уши и начинает распускать сплетни: у кого-то предчувствие было, кто-то, вот как Эрих, видел всякую чертовщину. Да чего там, любая мелочь начинает казаться важной. — Вы хотите сказать, будто Музилю что-то померещилось, а утром он услышал об убийстве и связал оба события между собой? — Примерно так. Кстати, на вашем месте я бы к болоту не ходил. Слишком уж опасно. Я на днях еле успел остеречь какого-то городского хлюпика с фотокамерой, а иначе бы конец, пиши пропало. Задав Баранеку ещё пару вопросов и убедившись, что он понятия не имеет о событиях прошлой ночи, сыщики собрались уходить, но вдруг у Мозера зазвонил радиотелефон. — Господин комиссар, это Штайлер. Я тут потолковал с постояльцами — словом, они говорят, что надо бы расспросить Джеки Стэплтон. У неё с Гарольдом вроде как был общий проект. — Непременно. Она живёт в кемпинге? — Нет, снимает коттедж поближе к Вене вместе с одним пареньком, Феликсом Ландзеером. Впрочем, я бы её сам не пустил: она держит подопытных кроликов, а от них знаете как воняет… — Отлично, — кивнул Мозер. — Расскажите, как проехать к их дому.