Рецепт горького счастья

Счастье любит тишину, А я тебя — ничего поделать не могу. Взглядами прохожих осуждённая Бегу, бегу, бегу. Сто раз обещала никому не верить, Но повстречала на свою беду; О главном, промолчала я — и вот, Теперь реву, реву, реву! А мы могли быть неодинокими — Не слушая о том, что за окнами, Нам люди говорили — зря мы полюбили; Ах, если б могли! Сколько можно жить стереотипами, ведь в чужом несчастье нет любви! Если это правда, то не веря им — Соври, соври, соври. Может, нужно было просто в тишине Разделить с тобою свою жизнь? Человеку нужен человек, а кто тебе? Скажи, скажи, скажи! (М. Краймбрери)

— Что ты здесь делаешь? — Эго сдвинул брови на переносице. Он сунул руку в карман и выгреб оттуда несколько мелких купюр. — Я звал? Или, может, ты, Байо, решил, что я уже забыл наш последний разговор? — Нет, я так не думаю, — потупил глаза Байо, ставя бокал на столик. — Антони, слушай… — Не собираюсь я ничего слушать, — Эго пребывал в тихом бешенстве. Это было видно по расширившимся в темноте зрачкам. — Выметайся нахуй! А это тебе на такси! С этими словами горсть мелочи полетела прямо в лицо Франсуа. Оскорбление. Да ещё какое. Наглое. Мужчина вытерпел такую выходку только потому, что знал — Эго ему нужен, как воздух. Сейчас. Особенно сейчас. Байо проглотил всю обиду почти мгновенно, и даже уговорил себя не обращать внимания на то, что Эго откровенно послал его на три буквы. Вслух. Раньше бы он себе такого не позволил. Хотя, зная Эго, можно было предположить всё, что угодно. В таком состоянии Антуан бывал крайне редко. Точнее, Байо вообще во второй раз в жизни лицезрел его ругающимся матом. Первый раз всё случилось на заседании комиссии. — Антони, дай мне несколько минут, и я всё объясню. — А надо? — усмехнулся Эго, усаживаясь в своё кресло, где ещё минуту назад вальяжничал Франс. — Возможно, что надо, но не мне. Верно? — Да, ты прав. — Байо не стал спорить. — Да, это надо мне. Очень надо. — Не уложишься в две минуты, и я за себя не ручаюсь. Байо на мгновение растерялся. — Вот почему из всего дерьма, что полилось на меня недавно, именно ты, в конечном итоге, стал самым вонючим? — спросил Эго, наливая себе вина. — Почему, Байо? — Не продолжай, — выставил руку юрист. — Я понял. — Время тикает, — напомнил ему Эго. — Вываливай свои жалкие доводы, и убирайся. У меня много дел. — Можно сперва один вопрос? — Ты считаешь себя вправе задавать мне какие-то вопросы? В твоём-то положении? — на тонких губах Антуана застыла ещё одна усмешка куда ироничнее и ехиднее предыдущей. — Либо ты дурак, либо прикидываешься. Только не пойму — зачем. — Ты с Колли? — Байо быстро выглянул в холл. И увидел, как Розенкранц помогает ей снять туфлю. Тату тоже заметила друга, и смутилась в разы сильнее. — Что это значит, Антони? — Франс! — она дохромала до него. — И ты здесь? А как же дети? — Я у тебя хочу это спросить! — Байо резко стало не до подколов. — Где они?! — Я их из парка с водителем отправила. Пару часов назад. Они уснули в машине — он мне звонил. Сказал, что доехали без происшествий. А я вот… — Решила заглянуть на кофеек к Эго? — теперь Байо стал чувствовать себя обделённым и униженным. Словно его растоптали сразу двое. — Мило. Не правда ли? Небось, я вам весь романтический настрой перебил?! — Франс! — Колетт возмущенно вскрикнула, но тут вышел Эго. Неспешной походкой, словно был всё ещё на прогулке. Заложив руки за спину, как обычно. Он взирал на всех собравшихся невозмутимо. Но с долей неприязни и злобы, когда добирался взглядом до спины Байо. — Как ты можешь… — Ты спрашивал, что это значит, Байо? — начал свою реплику Антуан, не позволив девушке оправдываться. — Так я тебе отвечу: это ничего не значит. Мадмуазель Тату случайно попалась мне навстречу. И во время перехода дороги она подвернула ногу. Сломала каблук, который, как ты можешь наблюдать, сейчас чинит Розенкранц. То, что я привёл её сюда, а не оставил посреди тротуара скулить от боли — это говорит лишь о том, что я не окончательно оскотинился. Как вы все привыкли думать. — Нашёлся рыцарь без страха и упрека, — цокнул языком Байо. — Тоже мне. Благодетель. Знаешь, в её благородные намерения я ещё могу поверить, но только не в твои! Колетт сморщилась от дикой боли в ступне. И уселась на пуфик. — А мне плевать на тебя и на твои рассуждения, — выплюнул слова Эго, кивая на входную дверь. — Это всё. Две минуты благополучно истекли. — Да как скажешь, Антони! — принялся кривляться Байо. — Я-то уйду, только ты теперь мне будешь должен! Ты мне, а не я тебе! Сечёшь?! — Что-что? — очки у Эго сползли и ему пришлось поправлять их. — Я не расслышал? — Благодаря кому ты Колетт в дом сейчас притащил? — Франсуа, совершенно забываясь, принялся мерить шагами прихожую. — Благодаря кому ты вообще узнал, кто она и что она?! Напомнить? Колетт хотела было сказать что-то, но Антуан зыркнул на неё так, что девушка, словно раба от плети господина, опустила голову и молча кивнула. — Повтори, — сквозь зубы бросил Эго, подходя к Байо почти вплотную. — Ну, давай, смелее… — Что, Антони, может, тебе как раз слабо признаться, что без меня ты в отношениях полный ноль! — Байо поднялся на цыпочки, чтоб хоть как-то поравняться в росте с Эго. — Что ты смотришь?! Думаешь, я не знаю, как у тебя на личном бывало? На полшестого. В самый ответственный момент. Да твоя балаболка Люси… Эго не стал слушать окончание фразы — видимо, не выдержали нервы. Неудивительно. Колетт же только и успела, что ахнуть. Кулак Эго с силой приложился по лицу Байо. Тот, не ожидавший оплеухи, не смог ни за что уцепиться, и схватил самого Антуана за грудки, дёрнувшись назад от удара. В результате, оба чуть было не покатились по полу. Из носа у Франсуа закапала кровь. Колетт принялась причитать, что у него недавно прооперирована носовая перегородка, а Эго просто оттолкнул от себя руки Байо, восстанавливая сбившееся дыхание. На лице у него ходили желваки, а глаза горели яростью, сравнимой с бычьим взором, увидевшим матадора. — Мсье Эго, простите, но… — Розенкранц, тоже малость обескураженный таким поступком, выглянул из соседней комнаты. — Вас там к телефону… — Лучше убирайся по-хорошему, Байо, пока я тебе поганый язык не вырвал, — прошептал Антуан, наклоняясь к самому уху Франса. — Мне уже терять нечего. А вот тебе стоит подумать — свяжешься со мной, и глядишь, спокойной жизни придёт конец. Затем Эго брезгливо осмотрел свой кулак, запачканный в темной крови. Он наспех вытер руку носовым платком, запустил им же в Розенкранца, который пугливо отскочил в сторону, и удалился в свой кабинет, громко хлопнув дверью. — Франс, ты соображал вообще? — Колетт подтолкнула друга к пуфику. — Что ты нёс? — Руки убери от меня! — мужчина отмахивался от помощи. — Тоже мне, невинная овечка! Колли, вот скажи мне: какого хера ты припёрлась? И так ли «случайно» вы столкнулись с этим неврастеником?! — Тебе мало было, герой? — нахмурилась она. — Давай, я добавлю. Мозги на место хоть встанут. Что с тобой вообще? Франс! — Со мной всё в полном порядке, — юрист зажал ноздри, опуская голову. — Было. Пока вы все не свалились на мою голову. — Что ещё случилось? — А тебе какое до меня дело?! — резко вспылил Байо. — Ты ж сюда за другим приехала. Вот и иди к своему обездоленному и обиженному! Иди, утешай его, а не меня. Только помни: сил много понадобится — у него импотенция. Запущенная. — Я тебе точно сейчас врежу! — разозлилась Тату. — Лучше заткнись! Взгляд Байо поймал порядком распухшую ногу Колетт. — Прости, — выдохнул мужчина. — Прости, не горячись. Да, я веду себя как полный дебил, но… Колли, чёрт-побери-эту-грёбанную-жизнь, у меня голова кругом идёт! — Голова кругом у тебя от удара, — сказала ему Колетт. — Это пройдёт. А вот всё остальное — придётся разгребать вручную, Франс. Слышишь меня? Ты готов? — Даже если я скажу «нет», проблемы ведь никуда не деваются, — тяжело вздохнул Байо, вставая и усаживая Тату. — Что-то тебе не везёт в последнее время, поварёшка. Того и гляди, что рассыплешься на части. — Вот уж спасибо! — обрадовалась Колетт, слегка пихнув Байо. — Но сейчас — это исключительно моя вина — знала же, что эти туфли меня долго носить не смогут. Шпилька слишком тонка. Да и старые они. — Зато твои ножки в них — секси, — не удержался Байо, осторожно кладя тёплую ладонь на голень девушки. — Я низкий каблук у женщин как-то и не воспринимаю даже. Разве что в редкие исключения. На даче или за городом. — Не надо сейчас про загород, — Колетт поджала губы, никак не прореагировав на слово «секси». Только заскрежетала зубами, когда пальцы Байо прошлись по самым больным местам. — Нам бы теперь разрулить все проблемы, которые там нашли на свою задницу. — Посиди пока. Я тебе льда тебе принесу. Заодно узнаю, как там этот психованный поживает. — Байо шмыгнул носом. — Я ж не просто так пришёл. Надо сделать всё, что в моих силах. Сейчас мне без Эго никуда. — Да уж, — кивнула Колетт. — Зачем ты вообще затевал всю эту канитель? Зачем отказывал ему? Если на деле-то всё равно от него зависишь? — Колли, ну, ведь верная мысля всегда приходит опосля, — развёл руками Байо. — Да, я не просчитал все возможные ходы. Я знаю, что для юриста такого класса — это промах. Почти непростительный, но… я постараюсь все исправить. — Франс, ты что, правда подумал, будто мы с Эго… — Колли, прости, — мужчина качнул головой, и перед глазами снова поплыли чёрные точки. — Не бери в голову, ладно? Я это от злости ляпнул… просто… выбесил он меня… всё правильного из себя строит, достал уже… точнее, не он достал, и не ты, конечно… это трудно объяснить, и я пока ещё не знаю, как выпутываться… — Ты ведь собираешься с ним сотрудничать? — Собираюсь. — Значит, будешь извиняться? — Колли, — Байо глянул на неё с упрёком. — За кого ты меня принимаешь? Конечно, извинюсь. Как полагается. — Смотри, ещё больше не разозли, — хмыкнула ему в спину Колетт. — Но ты же мне поможешь? — Франсуа развернулся в проходе и подмигнул подруге. — Если будет совсем невмоготу? Колли? Байо прошёл сразу на кухню. Открыл холодильник и понял, что Эго может не только долгое время обходиться без нормального сна, но и без нормальной пищи тоже. Кроме замороженных полуфабрикатов, которыми, очевидно, питался Розенкранц, Байо не нашёл ничего. Разве что несколько бутылок виски, срок годности которых тоже грозился истечь, валялись на полках в хаотичном порядке. В морозилке обнаружился свиной набор с приклеенной к нему бумажкой: «Для Адама». Выгрузив лёд, Байо приложил несколько кусочков к своему многострадальному носу, матерясь от резкой прохлады. Кто бы мог подумать, что Эго так рассвирепеет от упоминания Люси. Франсуа был долгое время уверен, что она для Антуана не больше, чем просто «соблюдение неких установленных обществом норм и правил». Их познакомили общие знакомые, которые так не вовремя надумали собраться вместе. Антуан сильно опоздал, был вынужден пить сразу три штрафных, но отделался только одной. Он вообще не собирался оставаться, и если бы не внезапно накидавшаяся Люси, повисшая на Байо, то уехал бы после получаса нахождения в кругу богатых и не сильно-то обременённых жизнью бизнесменов. Антуан на удачу направлялся в ту же сторону, и потому Франс быстро сбагрил ему пьяное женское тело. С определёнными ожиданиями. А на самом деле, Байо был сильно удивлён, когда узнал, что Антуан увидел в этом довольно проходном варианте «ту самую». Нет, конечно, кукольное личико, фигура, какое-никакое, но чувство меры, острый ум и лёгкость в общении делали честь Люси, однако немолодой и замкнутый мужчина, вроде Эго, никогда бы не привлёк её внимания. Разве что по пьяни и без обязательств. Но Эго умудрился удивить Байо снова, когда в ту ночь увёз её в гостиницу, а потом рассказывал, как отваживался с ней. Через какое-то время Люси порвала со своим парнем, и изредка начала появляться в обществе Антуана на людях. Стало очевидно, что у них всё серьёзнее, чем казалось на первый взгляд. Люси, как и любая современная девушка, принялась строить себе кучу воздушных замков. Антуан, как человек старой школы и нетривиального воспитания, оказался вовсе не готов к её всё возрастающим потребностям. Байо старался не лезть в их отношения, но любопытство брало верх. Он на правах юриста эго стал чаще общаться с Люси. Обещал ей даже помочь с делёжкой имущества между вторым незаконным сынком у покойного папашки. И вот тут Франсуа Байо осознал, как сильно портят деньги. Люси, дорвавшись до кошелька Эго (который, по всей видимости, пытался изо всех сил компенсировать купюрами отсутствие интима), она превратилась в расчётливую стерву. И Антуан перестал интересовать её в любых смыслах, кроме финансового. Это всё Байо рассказали уже после их быстрого расставания у Эго на юбилее. Однако то, с каким спокойствием выскочила Люси замуж, давало повод думать, что никаких чувств к Эго у неё никогда и не было. Чего нельзя было сказать про Антуана. Байо прекрасно видел, как бесился критик. Как кидался в крайности (вроде полностью абсурдного решения стать сутенёром), корил себя за это, потом снова выходил за рамки, и снова возвращался в свою коробку с алмазными стенами, и выл на луну от одиночества. У отношений между богатым мужчиной и молоденькой девушкой есть и обратная сторона медали: они не всегда могут дать шикарную близость, но зато дать шикарную жизнь стремятся всегда, особенно если влюблены. И вот ту настает черёд испытаний: если ты заводишь любовника, то делай это без палева, либо же — терпи, живи, улыбайся, купайся в роскоши, но не смей показывать ему, что чем-то недовольна. Принимай мужчину таким, какой он есть. Есть и те женщины, кто решаются сесть сразу на оба сучка, и потом долго плачут, что они неожиданно свалились, когда и тот и другой — сломались.