Плачевен тот день, Когда восстанет из праха Для суда грешный человек. Так пощади его, Боже! Милосердный Господи Иисусе, Даруй ему покой. Аминь.
Перед глазами раз за разом вставала одна и та же картина. В воспоминаниях Дирк сидел на кресле, повернувшись лицом к двери, и пускал тонкие струйки сигаретного дыма. Его рука сильно кровила, рана на предплечье была глубокая, но Дирк не показывал вида, что ему больно. Лицо, как и обычно, выглядело суровым и строгим. Сосредоточенным. Взгляд — холодным. Дирк велел собирать вещи и убираться в город. Он говорил это без единой эмоции и смотрел при этом на закрытую дверь. Пепел от сигареты рассыпался по рукаву окровавленной рубашки, между темных губ сверкнули чуть желтоватые зубы. Дирк оскалился, когда в дверь стали ломиться… — Ты купил билеты? Рик вздрогнул. Поднял взгляд на Фокса и неуверенно кивнул. Побелевшие от напряжения пальцы сжимали две картонки. Рик заставил себя выдохнуть и разжать их. — Пойдем. Фокс подхватил, потянул наверх, пытаясь поднять, но Рик вырвался, встал сам, хотя ноги почти не держали, и твердым шагом направился к стоящему на остановке автобусу. Они сбегали. Уносили ноги, потому что Дирку не хватило сил удержать стаю. Он был хорошим оборотнем, неплохим вожаком, но когда в их крохотное поселение влился десяток молодых самцов, Дирк стал сдавать. Ему не хватило мудрости поставить их сразу на место, а позже не хватило сил расшвырять щенков по углам. И когда они решили забрать власть и омегу себе, Дирк велел бежать. Фокс ко всему случившемуся отнесся проще. Возможно, этого он и ждал — забрать Рика с собой и избавиться от Дирка и других альф навсегда. Сейчас Рик не хотел об этом думать, но еще в прошлом, в том, что закончилось позавчера и казалось теперь бесконечно далеким, Рик был уверен, что Фокс только и ждал повода, чтобы предать. Их обоих. Автобус тронулся, за окном снова застучал дождь. Рик уткнулся лбом в стекло, он не помнил, куда взял билеты. Лишь бы подальше, Дирк сказал, надо ехать на север, там, рядом с городом, густые леса и можно выжить. Рик устал выживать, всегда как на острие ножа без будущего и возможности расслабиться. И опасаться следовало именно своих. Фокс сел рядом и положил руку на плечо. Его попытки утешить раздражали, но поддержка действительно требовалась — сейчас, когда метка на шее стала сходить, Рику остро не хватало поддержки. — Заживает? — тихо спросил Фокс. Рик вздрогнул, не ответил, только положил голову ему на плечо. Лучше бы Фокс не спрашивал. Метка стала сходить еще два дня назад. Рик тогда еще надеялся, думал, что Дирк справится — он ведь сильный, всегда был очень сильным, но надежды рассеялись вместе с клеймом на шее. Дирк умер. Погиб от рук обезумевших собратьев, одичавших молодых волков. Никто не хотел, чтобы их пускали в поселение, но разве Дирк хоть кого-то слушал? Рик задремал, убаюканный монотонным звуком мотора и мягким запахом Фокса. А открыл глаза, когда автобус остановился и в двери стал задувать холодный воздух. — Где мы? Фокс неуверенно выглянул в проход, посмотрел на вывеску за окном и ответил: — Приехали. Город пах отвратительно, из-за шума машин разболелась голова. Рик забыл, как душно, пыльно и слякотно в городах. Каменные коробки возвышались, словно решетки темницы. Беззвездное небо, затянутое тучами, висело низко и пахло гарью. Жухлая трава, почерневшая от выхлопов и затоптанная ногами, напоминала ершик для унитаза. Вокруг все казалось неприветливым и жестким. Хотелось домой, укрыться теплым пледом и вдохнуть запах любимого альфы. Только дома и альфы у Рика больше нет. С голодухи они взяли по гамбургеру, но Рик съел лишь половину и его вырвало. На вкус мясо показалось неплохим, только среди отталкивающих ароматов есть было невозможно. Фокс доел его половину, занял место в зале ожидания и устало смотрел в одну точку перед собой. Люди на вокзале разошлись, разбрелись по делам и домам, а Рик с Фоксом сидели до закрытия. Не было четкого плана, никто из них не продумывал побег и не знал, зачем они тут. Это Дирк велел спрятаться в городе, отправил их из поселения и велел не возвращаться. Он уже тогда понимал, что погибнет… — Пойдем искать жилье. — Фокс подхватил сумку и направился куда-то в сторону огней. В городе было теплее, чем в лесу, но Рик все время мерз. С того самого момента, как выбрался на дорогу и поймал попутку до ближайшего населенного пункта. Лес грел ветвями пушистых елей и мягким первым снегом в низинах. Рик знал лес вокруг их общины как свои пять пальцев, а теперь оказался в городе и не мог понять, куда они идут. Ночевали в парке, Фокс, завидев куцые деревца, ускорил шаг, почти вприпрыжку ворвался в небольшую рощицу напротив старинной церкви и тут же поник. Парк от силы на пару соток, слишком ухоженный и чистый, ничем не напоминал родную стихию. Они нашли скамью и легли, прижимаясь друг к другу. Рика знобило, метка на шее почти пропала и тело охватила слабость. У него больше не осталось связи с альфой, с сильным оборотнем, что дарил ему покой и уверенность. Рик оказался сам по себе. Фокс был не в счет. Рик никогда не воспринимал его всерьез, хотя они вместе так давно, что можно было и привыкнуть. Но Фокс с самого начала не вписался в его жизнь, болтался сбоку третьим лишним и раздражал своей навязчивостью. От него не было никакого толка, только Дирк в него почему-то верил и всюду таскал следом. Даже в постель притащил, не спросив разрешения у Рика. Впрочем, это было частью жизни в поселении. На омег посягали все альфы, и Рику повезло, что у него всего двое. С рассветом их подняла музыка, доносившаяся из церкви — началась утренняя месса и хор пел григорианские распевы. Секвенция Dies irae. Рик в детстве ходил в воскресную школу и узнал мелодию. Музыка унесла в прошлое, вернула в детство, когда все было проще и жизнь казалась бесконечно долгой. Рик тогда еще был человеком и планировал свое будущее. Он приоткрыл глаза и тут же пожалел — мир вернулся в реальность, их окружал город и серые дома. На скамью налетели голуби, расселись рядом, и Фокс встрепенулся. Проснулись охотничьи инстинкты, он чуть не обернулся посреди улицы. Рик так перепугался за него, что завалил в грязь, присыпанную мелкой гранитной крошкой, и зажал под собой, не позволяя трансформироваться. Фокс дернулся пару раз, но быстро успокоился и затих, уткнувшись лицом в сжатые руки. Мимо проходили прохожие, не останавливались, не предлагали помочь, но смотрели с осуждением. Рик встал и отряхнул испачканные штаны, протянул руку Фоксу, тот, поднявшись, осмотрелся грозно, разгоняя зевак отблеском звериного взгляда. Люди такое не выдерживали. — Надо снять квартиру, найти хоть какое-то жилье, — напомнил Рик. — У меня есть немного денег, Дирк оставил… — Много и не надо, перекантуемся пару месяцев и пойдем искать место в лесу. — В другую стаю? Чтобы снова пришлось за тебя драться или делить с другими? Лучше навсегда останемся в городе! — Фокс заглянул в глаза. Посмотрел с извинением и тоской. Рик отвернулся, выдохнул тяжело и громко, но спорить не стал. Фокс не продержится тут и месяца. Альфы не могли жить в городах, сбегали в лес, уходили звериной тропой и забывали дорогу обратно. Рик не видел смысла об этом напоминать. Они купили газету с объявлениями в ближайшем киоске, выбрали несколько предложений подешевле, и Фокс обзвонил их из уличного аппарата. Рик ходил следом, не жаловался и не ныл, хотя мокрый снег забился в ботинки и от голода бурчало в желудке. Рядом с одной из сдаваемых комнат находилась закусочная, и пока Фокс договаривался с владельцем квартиры, Рик стоял напротив витрин и смотрел, как едят люди. Он бы мог перекинуться в волка, ворваться в помещение и стащить пару бифштексов со стола, напугать всех своей черной шкурой и выбежать так быстро, что глупые людишки и среагировать бы не успели. И для оборота ничего не требовалось, просто опуститься на четвереньки и отринуть страхи и смятение. Волк жаждал свободы. И еды. Рик вытер рукой потекшую по губам слюну и отвернулся от стекла. Фокс вернулся слишком быстро — им снова отказали. Сдавать комнату на неопределенный срок двум мужчинам никто не хотел. Люди подсознательно их боялись, инстинкты советовали сторониться хищников. Дамы прогоняли Фокса, едва взглянув. Мужчины долго сомневались, а потом находили причины выставить его за дверь. К вечеру Рик уже не верил, что им удастся найти хоть что-то. От усталости ноги гудели, от голода сводило живот, а Фокс с непривычки в городском шуме и пыли побледнел и шарахался от каждого резкого звука. Но ближе к ночи им повезло — какая-то полоумная старуха, взяв втридорога, отдала им ключи и с грохотом закрылась в соседней каморке, даже не посмотрев на съемщиков. Рик с облегчением ввалился в теплую квартиру, скинул тяжелые ботинки. Прихожая пахла старостью, пылью и кошачьей мочой. Отсюда открывался вид на единственную комнату и совмещенный санузел. Тонкая перегородка отделяла кухонный угол, напротив двери расположился узкий обветшалый платяной шкаф. Фокс запихнул туда куртку и полка с грохотом отвалилась. Он закрыл створку и, поймав недовольный взгляд Рика, пообещал заняться этим завтра. Даже для придирок сил не осталось, Рик пожал плечами, набрал в чайник воды, поставил кипятиться и полез проверять утварь. В крошечном холодильнике пустовало, на полках обнаружились только сахар и соль, но Рик был готов перекусить и этим. — Держи, — Фокс протянул пакет макарон быстрого приготовления. Были бы они дома, в лесу, Рик бы поморщился и отказался. Он ненавидел полуфабрикаты и даже когда жил подростком в человеческой семье, не принимал такую пищу. Оборотней мутило от усилителей вкуса, и без того чувствительные к запахам, они не нуждались в пищевых добавках. Люди же пихали глутамат натрия куда только можно. — Все, что сумел купить, — оправдался он, видимо, понимая, что Рику подобная еда не по душе. — Денег больше нет, но завтра пойду работать. — Я тоже пойду! — Нет! — Фокс внезапно твердо рыкнул, поднял на него взгляд и попытался надавить: — Не в твоем положении. Тебе через пару недель рожать. — Дома бы работал, — возразил Рик, но покорно склонил голову. Не хотел устраивать сцены, доказывать свою силу, потому отвел взгляд. Хотя знал, что сильнее Фокса и сможет его завалить. Но сейчас они беглецы, одинокие волки в каменных джунглях. Они нужны друг другу. — Тебе вообще лучше на улицу не соваться, — добавил тихо Фокс. Рик кивнул. Он, мужик под два метра с огромным пузом, привлечет слишком много ненужного внимания. И сейчас ему нужно заботиться не столько о себе, сколько о детях. Макароны на вкус напоминали соленую резину. Рик проглотил их не жуя, остатки бульона подвинул смотрящему ему в рот Фоксу. Тот сначала попытался отказаться, хотя сам от голода ошалело шарил глазами, и Рику долго уговаривать не пришлось. Запив все это старым плохо заварившимся чаем, они вповалку завалились на единственную постель. Узкий диван с трудом раскладывался и прохудился в паре мест, зато пружины были целые, и Рик вырубился, едва коснувшись головой ровной поверхности. Ночью к нему явился Дирк, пришел уставший с обхода и завалился между ним и Фоксом, прижимаясь горячим обнаженным боком. Тяжелая рука легла на плотный живот и мимолетно огладила. Словно просто провел, но в этом жесте чувствовалась ласка. Дирк заботился особенно — без унижения, не ставя Рика в зависимость. Он никогда не видел в Рике слабого или нижнего. Ну, подумаешь, омега, рожает, течет и любит сосать члены. Рик всегда был сильнее многих, и Дирк не делал ему поблажек, доказывал стае, что и омега способен быть мужиком. На вожака косились, но не спорили — единственный омега на двадцать альф все равно выделялся. Рику от строгих выговоров было и обидно, и тепло. Когда они оказывались наедине, Рик улыбался и терся об Дирка влюбленным котом. Он действительно любил так, как можно любить своего альфу. У Дирка была странная привычка смотреть исподлобья, жевать недокуренные папиросы и улыбаться одной половинкой рта. Рик выучил его улыбку, манеру говорить и походку. Он изучил его всего, запомнил, удержал и хранил в сердце до последнего мгновения. Дирк ушел таким же сильным, каким был всегда — с сигаретой в зубах и с кривой усмешкой. Во сне он все еще был живым, пах терпко и успокаивающее. Казался настоящим, почти реальным. Рик от его близости всхлипнул и крепко уснул, а проснулся от холода. Сквозь неплотную раму дуло зимней стужей. Фокс сопел в шею и от его дыхания мурашки шли по коже. Они даже не укрылись, ноги и бедра замерзли. Рик поежился, прижался к Фоксу ближе, ища тепла, и тот опустил на живот ладонь. От воспоминаний обдало холодом, застудило изнутри, и Рик, подавив жалость к себе, стал стягивать одежду. Со своей справился одной рукой, с Фоксом пришлось повозиться. Но тот проснулся, помог и, горячо задышав, прижал к своему паху. Член у него стоял и был очень горячим, таким, чтобы согреть и прогнать внутренний холод. — Рик… — простонал Фокс, входя медленно и неспешно. Пальцы размяли замерзшие бока и с силой прижали, Рику нравилась легкая грубость, чтобы альфа давил и контролировал. Фокс словно читал его, понимал желания и делал все правильно. От его сильных и жестких толчков выбило все мысли и глупые сожаления. Рик расслабленно откинул голову и подставлялся, наслаждаясь яркими вспышками удовольствия. Член входил глубоко, растягивал и согревал. Рик мгновенно потек, смазка стала хлюпать при каждом движении и холодить кожу ягодиц. Хотелось ее стереть, но Фокс сдавил пальцы сильнее и стал двигаться быстрее. Резче. Глубже. Рик несколько раз вскрикнул, ловя искры кайфа, захрустел спиной, выгибаясь, и кончил со стоном, намеренно себя не лаская. Так оргазм становился ярче и острее. И отпускало дольше. Фокс тут же вышел, не мешая Рику расслабиться, и довел себя рукой. Размазал пальцами сперму по влажному входу, а потом обнял и прижал к груди. — Я люблю тебя, — прошептал он, и Рик с силой зажмурился, прогоняя наваждение. Дирк говорил точно так же, перед сном желал им сладких снов и целовал обоих в макушку. «Я люблю тебя, Рикки, люблю тебя, лисенок». Он вырвался, поднялся, сбрасывая остатки наслаждения и воспоминания. Так горько было, что к горлу подступила тошнота. Дирк обещал, что они состарятся вместе, говорил, сможет защитить и уберечь. Дирк ему соврал. — Хочешь, я поставлю метку? — предложил Фокс, садясь рядом. Он не надел штаны и сильно пах сексом и похотью. Рику это нравилось, но он не доверял Фоксу. Никогда не доверял. — Да. После родов, — ответил он бесцветно. — Сейчас я просто не вынесу ритуал. Они завтракали молча, Фокс принес из магазина просроченную булку и колбасу. Больше еды не было, но он обещал к вечеру раздобыть денег и продуктов. Рик не сомневался, что он справится — оборотни лучше людей во всем. И те это чувствовали. Уже через час Фокс вернулся домой с улыбкой, он без труда нашел работу на стройке и его ждали сегодня после двенадцати. По человеческим меркам он был сложен крепко и отлично годился для физического труда. И Фокс умел работать — дома всегда что-то чинил или сооружал. Дирк говорил, у него золотые руки… Рик целый день скучал в одиночестве, но на улицу не выходил. Вечером, потратив все заработанное, Фокс принес Рику две авоськи со свежими продуктами и крепкую сковороду. Они оба стояли у плиты, пуская слюни, пока готовилась еда. Наевшись, Рик не мог встать, он не рассчитал и набил желудок до отвала. Только добрался до дивана и устроился в одеяле, как в гнездышке. Фокс лег рядом, положив голову ему на колени. Волосы у него пахли строительной пылью и угарным газом. Всего за день он потерял свой лесной дух. — Я и забыл, чем пахнут города, — прошептал Рик сонно. — Чем же? — Пустотой и одиночеством. Следующий день Рик снова провел один. Смотрел в окно на серую улицу и серые авто, мелькающие на серой дороге. На небольшой детской площадке, воткнутой между однотонными однообразными домами, большую часть дня суетились и играли дети с мамашами. Катались на санках с горки, скрипели качелями и кидались снежками. Кто-то слепил снежную бабу, и детвора дружно ее нарядила в старые шмотки. Смотреть на чужих детей было тяжело. Рик почти не помнил своих, только запах крови, собственных околоплодных вод и мягкий, успокаивающий запах молока. Дирк оставил младенцев с ним на месяц, а потом увез в город. Рику хотелось возразить, но он знал, что бесполезно — дети не жили в лесах, были слишком слабыми, слабее человеческих, не справлялись с холодом, болезнями и грубой волчьей пищей. Или их просто пытались в этом убедить. Своего детства Рик почти не помнил. До семи жил в приюте, потом первая патронажная семья, где таких, как он, было семеро и порядки строгие, как в армии. Зато вся детвора чистая и накормленная. Потом его забрали в другую семью, там родители были добрее и, кажется, даже любили его. Но в доме, кроме него, было еще трое детей, младшему из которых не исполнилось и года, и Рик почти все время тратил на заботу о детворе. Ему нравилось заниматься детишками, с ними было приятнее, чем со сверстниками, и родители его за помощь баловали: покупали всякие безделушки и оплачивали спортивные секции. Рик помнил, что был веселым, открытым и умным парнем, но в обществе своих ровесников чувствовал себя чужим. Хоть и улыбался на публику, смеялся от души и веселился со всеми, но при первой же возможности бежал домой, закрывался, прятался в книгах и возне с мелкими. Тогда он не понимал, что с ним не так. Списывал на переходный возраст, подростковый максимализм. И только когда узнал о своей сути, осознал, что всегда был другим. Он потом часто себя спрашивал, почему папа его сам не забрал из приюта, ведь ушел из леса и жил в городе. Почему не объяснил ничего о порядках и правилах в стаях. Почему не научил, каково это — быть оборотнем. Рик своим тоже ничего не сказал. Дирк их увез и пообещал отдать в семьи. Но у Рика не осталось никаких контактов и данных. Что будет, когда маленькие альфы подрастут и, обезумев, сбегут в лес? Выросшие по человеческим законам, с человеческой моралью, они неправильно примут свою звериную суть. Убийства — как норма в жестоком диком мире — сначала их отвратит, а потом заставит поверить в свою безнаказанность. И в жажде получить омегу они убьют его семью, его альфу и сожгут его дом… Но безнаказанности не существует. Лишенная сильного лидера и единственного омеги стая развалится, потеряет себя. Потому все, кто понимал, чем грозит подобная выходка молодняка, преследовали Рика и Фокса до самой границы. И наверняка не отпустят и теперь. Звериная суть оборотней — это не жестокость, не бессмысленная грубость и убийства, а способ выжить в этом мире, умение охотиться, выслеживать дичь и защитить свою пару. Никто из молодых альф не понимает этого, потому что им никто ничего не объяснил. Фокс вернулся поздно и уставший. Город на него плохо влиял, он становился подавленным, и запах изменился. Молча съел приготовленный ужин и также молча лег на постель, уткнувшись носом в стену. Рик прижался к нему со спины, понимая, что Фоксу тяжело без лесной свободы и что тот из-за своего упрямства из города не уйдет. Он не жалел, а просто успокаивал. — Люди отвратительны, — тихо сказал Фокс, и Рик беззвучно согласился. Через пару дней сидеть взаперти стало невыносимо. Рику не хватало воздуха, не хватало открытого пространства. Стены давили, кружилась голова. Он жадно пил воду из-под крана, а потом его рвало желчью. Он не мог сказать об этом Фоксу, не хотел жаловаться. Фокс и сам сходил с ума от серого неба и серых коробок. Рику страшно становилось от мысли, что он загнется. Или сбежит. Накинув на плечи тяжелое пальто, которое Дирк скроил ему из шкуры убитого медведя, Рик поднялся на крышу. У парапета сидели птицы. Недовольно посмотрев на постороннего, они закричали, захлопали крыльями и улетели. Рику хотелось с ними, он вдохнул поглубже, расправил плечи, поднял руки навстречу низкому небу. Насколько хватало глаз, простирались серые однотипные коробки. Дома, дома и ни единого деревца. Горизонт затянуло серой дымкой городского смога, сливаясь с серым таким же дымным и горьким небом. Чайки шныряли над помойками с громкими криками, разгоняя конкурентов. На детской площадке орал ребенок. С улиц доносились гудки машин и какофония медиапередач из распахнутых окон душных квартир. Фокс тут не выживет, не вытерпит и недели, а потом и Рик загнется от тоски и безысходности. Омеге не справиться без альфы. Альфе же не протянуть без леса. Они, отбившиеся от стаи, лишившиеся поддержки сильного вожака, оказались в неприветливых каменных джунглях. Но как бы ни сложилась жизнь, Рик должен справиться, выкарабкаться и идти дальше — Дирк этого хотел, Дирк велел быть сильнее. — Я хочу домой, — прошептал он. Дирк уже не услышит и не заберет. На площадке продолжал орать ребенок, звал маму и плакал. Рик поежился, омежий инстинкт гнал его помочь. Он не мог стоять в стороне, спустился во двор, вышел из дома и перешел улицу. На детской карусели мальчишка лет пяти защемил ногу, не сильно, Рик не чувствовал запах крови, но выбраться не мог. Вокруг толпились взрослые, но почему-то не помогали, переговаривались, тревожно держались за телефоны, но к мальчику не приближались. Рик прошел стороной, добрался до спортивных снарядов и повис на перекладине, не отводя взгляда от карусели. Ребенок звал на помощь, но когда к нему пытался подойти кто-то из посторонних, начинал отбиваться и вопить. Как дикий, загнанный зверек. Рик подтянулся раз двадцать, потом стало тянуть живот. После родов придется долго восстанавливать форму. Мальчишка все еще орал, и запахнув поплотнее пальто, Рик твердым шагом направился к нему. Отодвинул растерянную женщину с дороги и предпринявшего очередную попытку высвободить мальчишку мужика. Тот что-то вякнул, но замолчал, когда понял, что ребенок смотрит на Рика и не орет. Одной рукой Рик схватил мелкого за шкирку, второй чуть отодвинул игрушечного коня и выдернул пацана из зажима. Толпа охнула, а мальчишка вылупился с незнакомым детским восхищением. Рик интуитивно провел носом у его шеи — мальчик определенно был оборотнем. Альфой. Крошечная ладонь коснулась лица, сжала щеку в собственническом жесте. Ребенок, очевидно, понимал кто он, чувствовал. Это было так странно, учитывая, что все вокруг уверяли, что оборотни до полового созревания — обычные люди. — Ты пахнешь, — произнес мальчик. Рик кивнул. Он не умел строить диалог с детьми. — Отпустите его! — завопил кто-то со спины. На него налетела разъяренная мамаша, вырвала мальчика, так что у Рика в пальцах остались клочки пушистого воротничка. — Не смей прикасаться к нему, больной извращенец! — вопила женщина, и Рик отодвинулся от нее в сторону. Мальчишка все еще смотрел на него с восхищением. Этот взгляд проникал в поры, заставлял стоять и ждать чего-то. Он не слышал, что кричала приемная мать малыша, понимая, что его истинная суть оборотня заставляет ее рьяно оберегать свое чадо. Только вот ребенок был не ее. — Простите, — наконец произнес он и отвернулся. Мальчик тут же поднял крик, требовал вернуться, его успокаивала мать, пытаясь вразумить. Называла по имени. Рик пропустил его мимо ушей. Все равно альфы теряют свое человеческое имя, уходя в лес. Теряют свою человечность и превращаются в зверей. Рик не вернулся в квартиру. Незнакомую, полную чужих запахов и отвратительно душную каморку, где они прятались с Фоксом от своих же. Он отправился бродить по холодным улицам, покрытым грязным слоем снега, словно тяжелым колпаком. Даже на ощупь этот снег казался другим — неприятно колючим и мокрым. За спиной остались мрачные строения, больницы и школы, театры и кино. Он вышел в парк, не тот, где они провели первую ночь, другой, но такой же ненастоящий. Искусственные деревья и искусственная трава. Напротив расположилась городская библиотека, оттуда приветливо пахло старой бумагой. Рик в детстве обожал книги, и Спайк при первой же возможности подарил ему электронную читалку. Девайс остался в доме, он забыл его и уже неделю не знал, чем занять голову. Не задумываясь, Рик направился туда. Сделать гостевой пропуск оказалось совсем не сложно, какой-то студент помог ему заполнить карту. Рик не знал, что ищет, но бродил между полок и просматривал тяжелые издания. Раньше, когда учился, библиотека стала вторым домом — там можно было закрыться ото всех и погрузиться в вымышленный мир писателя. Рику нравились разные книги, но он предпочитал исторические романы или научную литературу. Сейчас же бродил в детском отделе и просматривал полки со сказками. Возле одной он остановился. Вывеска под потолком гласила — истории о перевертышах. Среди сотни смешных и забавных названий Рик сразу заметил одну книгу на верхней полке. Она выделялась темной обложкой и позолоченной тесьмой. Открыв первую страницу, Рик пальцами обвел выгравированную картинку оборотня с младенцем на руках. Они все рождались безволосыми, как обычные люди. Но мальчик на детской площадке, маленький альфа, уже давно не был человеком. — Я хочу взять эту книгу. — Рик принес ее на регистрацию, но после долгих поисков работник не смог найти архивный номер и попросил подождать. Только Рик не мог ждать. Он безжалостно вырвал вклеенный чип и, засунув книгу под мышку, сбежал из библиотеки. Уже на улице открыл ее и стал судорожно читать, листал страницы, не замечая, как пошел снег, как стемнело и сильно похолодало. Очнулся он, когда полицейский тронул за плечо и попросил документы. Рик сбежал под громкие свистки и требование остановиться, бежал через город, не в состоянии понять, где находится и где их квартира. Он плутал, пока Фокс не выскочил ему навстречу, взъерошенный и испуганный, обхватил за плечи и крепко обнял. — Заблудился, — признался Рик, доверчиво прижимаясь к его мокрой куртке. — Я знаю. Отыскал тебя по запаху. Этой ночью Рик не мог уснуть. Он вчитывался в историю собственного племени, таким странным образом затерявшуюся в городской библиотеке. Оборотни всегда жили бок о бок с людьми и когда-то властвовали на этой земле. Они охраняли человеческое стадо, заботились о них как о младших детях, но люди встали на ноги и пошли против своих учителей. Когда города разрослись, оборотням пришлось уйти, им не нравилось жить в больших поселениях и ютиться в маленьких домах. Годами люди и оборотни жили на грани войны. И тем, и другим нужна была территория, и оборотни стали проигрывать технологическому прогрессу. В книге не было сказано, кто первый поднял оружие, но начались междоусобицы, и многие погибли. Любая стычка приводила к резне, и только через сотню лет оборотни и люди смогли договориться. Война закончилась соглашением, двусторонней договоренностью: люди больше не трогали территории волков, в ответ оборотни отдавали им свое потомство и позволяли воспитывать малышей по чужим правилам. Дети учились быть людьми, ничего не зная о том, как быть зверем… — Ты совсем не спал? — Фокс поднялся по будильнику. Под глазами у него залегли тени, словно это он, а не Рик бодрствовал сутки. — Нет. А ты знал, что наши дети с рождения понимают, кто они такие? — Почему ты так решил? Рик хотел показать ему книгу, но передумал. Все это просто сказка, выдумка неизвестного писателя, а Фоксу нужны были настоящие доказательства. — Я встретил на улице мальчика-альфу. Он почувствовал во мне омегу! — Это ни о чем не говорит. — Фокс отвел взгляд, и Рика внезапно охватил озноб. Понимание, что его водили за нос и что Фокс, а возможно и другие альфы давно знали правду. — Зачем мы отдаем детей в приюты? — спросил он строго и с вызовом. — Они не выживут в лесу. — Кто тебе сказал? С чего ты решил, что знаешь, как растут маленькие волки? — Они заболеют, не справятся. — Я ни разу не болел в детстве, мои ранки заживали за часы, я был сильнее, умнее и быстрее всех своих сверстников! Уверен, ты тоже не болел! — Рик попытался заглянуть Фоксу в глаза, но тот отвернулся, стал собираться на работу. Рик не отступал, стоял над душой, дожидаясь, когда на него обратят внимания. — Я не помню своего детства, — ответил Фокс тихо, — не помню ничего до того момента, как ушел в лес! — И наконец посмотрел на него взглядом измученного зверя. Он сильно осунулся, в спутанных волосах появилась седина. Его волк умирал, Фоксу требовалось вернуться в лес. — Не спрашивай, Рик, не спрашивай того, чего не хочешь знать, — попросил он. — Я не отдам этих детей. — Рик шагнул от него и прикрыл живот руками. — И тебе не хватит сил их отобрать. — Тебе не придется их отдавать. — Фокс обреченно вздохнул и потопал к двери. — Мы уже не в стае. Мы не волки. Рик больше не выходил из дома. Он читал, делал пометки, пытаясь собрать из разрозненных историй общую картину. Книга была написана как сборник сказок для маленьких оборотней, но она говорила о многом — о том, как принять своего зверя, как научиться сдерживаться, как переживать первую течку и найти любовь в жестоком мире. Рик не верил в романтическую любовь, хоть и любил своих альф. А еще книга описывала мирный уголок для собратьев — затерянный рай в глуши между городами, где оборотни жили по старым правилам. Сказочный утопический мир, который любой бы мечтал отыскать. Но Рик в эти истории не поверил, зато заинтересовался другими. В них рассказывалось, что раньше омег было много, столько же, сколько и альф. Нынче омеги почти не появлялись на свет, Рик не знал ни одного поселения, где жило больше двух омег. Столь редкие, они стали яблоком раздора и бесправными отбросами. На них смотрели как на вещи, на способ удовлетворения. Альфы бились друг с другом за право обладать, и никто не спрашивал, чего хочет омега. Потому Рику было невыносимо сложно освоиться среди своих — его не считали за равного, хотя он мало чем отличался от собратьев. Его брали силой, держали на привязи. Это альфы решали, как и с кем ему жить. Со временем он привык, но когда-то у Рика были и свои желания. Если бы омег было много, все могло сложиться иначе. Для своих альф Рик родил двенадцать щенков, но ни одного омеги среди них не было, всех детей Дирк увез в город. Позволил вскормить, а потом забрал, не оставив никаких координат. Сейчас Рик был уверен, что Фокс знает, где каждый из его волчат. Вечером Рик решил поговорить об этом, но Фокс пришел домой измученный, не поел, а завернулся в плед и лег на постель. Рик сел рядом, положил ему руку на спину, тот дрожал и даже сквозь ткань казался замерзшим. — Тебе надо в лес, — сказал он, ложась рядом и пытаясь согреть своим телом. — Я тебя не оставлю… — Погуляешь и придешь! — Нет… — Фокс… — Рик запустил пальцы ему в волосы, совсем не мягкие, как раньше, лишившиеся ярких рыжих оттенков, словно Фокс сам посерел, слился с серым городом. — Я не хочу тебя потерять. Фокс вздохнул, осторожно повернулся к нему лицом и коснулся губ. Он почему-то пах солью и сглатывал так часто, что Рик просто обнял его и положил голову на плечо. — Все хорошо, Фокс, все хорошо, лисенок. Следующим вечером Фокс не пришел домой. Рик стал бить тревогу, когда часы показали полночь. Оделся и вышел на улицу, прогуливаясь между уже знакомыми домами и детской площадкой. Холод стоял невыносимый, Рик спрятал руки в карманы и то и дело отбивал пятками дробь. Он звал Фокса и мёрз до тех пор, пока не стало невыносимо. Домой он вернулся во втором часу и под дверью их квартиры обнаружил красного волчару, загнанного, с изрезанными лапами. — Фокс! — Рик бросился к нему и вцепился в свалявшуюся шерсть. Волк поднял голову, лизнул ему руку и чуть прикусил кожу, тихо поскуливая. Фокс не выдержал, не справился с городской жизнью и сбежал в лес, только оставить омегу тоже не смог — потому вернулся, ободрал лапы, сбил в кровь подушечки, бегая по городским улицам, и повредил когти. Но даже в таком состоянии смог его найти. — Я пришел за тобой, — пробормотал Фокс, медленно принимая человеческое обличье. — Куда мы поедем? — Рик, сжав кулаки, пытался обдумать маршрут. Но в лесу вдвоем они не справятся — нужно самим построить дом, найти пропитание, когда Рик вот-вот родит, а еще их ищут. И другие стаи вряд ли позволят остаться на их территории. — Я найду нам укрытие. Следующий день они провели вдвоем. Рик не пустил Фокса на работу. Денег пока хватало, а там будет видно. Они вместе позавтракали и сели изучать карты. А потом Рик достал книгу и по подсказкам начал искать затерянный мир. Фокс на его пояснения посмотрел с недоверием, но решил помочь, правда, определиться, о каком именно месте говорится в сказках, они так и не смогли. Зато Фокс заинтересовался остальными историями и отвлекся на чтение. — Почему омег так мало? — спросил Рик то, что его давно тревожило. — Всегда было мало. — В книге говорится о другом. — Это сказки, Рик. — А если нет? — он отодвинул наскучившую карту и, вырвав книгу у него из рук, открыл одну из иллюстраций. — Откуда этот сказочник знает про ритуалы метки? Про выбор вожака и бой за омегу? Мы сохранили совсем немного своих традиций, но тут есть все и даже больше — как правильно поставить дом, чтобы волчья суть не рвалась в лес, как охотиться, не нанося вред природе и популяции дичи. Как в течку соблазнить правильного альфу. — Рик нервно рассмеялся. — Если раньше омег было много, мы могли выбирать себе альфу и соблазнять того, кто по нраву. — Рик! — Фокс посмотрел с осуждением, словно тот нес полную чушь. — А что если наши тела столь превосходны, что родитель сам способен выбрать пол своих детей? Ты бы хотел родиться омегой? И я не хочу своим детям такой участи. Потому и рождаются только альфы. А чтобы род не вымер, беременность всегда многоплодная. Но это не спасет нас от вырождения! Омег осталось так мало и никто не следит за близкородственными связями. Никто не знает, где чей брат и чей сын. Возможно, ты мне тоже родственник, и новорожденные будут тебе не только сыновьями, но и племянниками, или возможно внуками! И все это понимают, но никого такая действительность не останавливает. Детей отправляют в города, а возвращаются они злыми, бешеными от одиночества и от непонимания себя. Ты говоришь, что не помнишь своей человеческой жизни. Возможно, тебе жилось так отвратительно плохо, что ты предпочел забыть! — Что ты хочешь, чтобы я сказал? — Фокс сердито свел брови. — Мы все следовали правилам стаи. Вожак приказал отдавать детей, и мы это делали. Хотел, чтобы я вызвал Дирка на дуэль? — Ха, ты бы все равно ему проиграл! — зло рассмеялся Рик. — Нет, — Фокс покачал головой. — Дирк бы мне поддался и лег, ради тебя и меня он это и сделал — отдал свою жизнь, чтобы мы смогли жить дальше. Рику от его слов поплохело. Он закусил губу и поднялся сделать чаю. Разговор о Дирке резал по живому, заставлял скулить и царапать когтями грудь. Рик, покидая родной дом, интуитивно понимал, что это навсегда, но даже не попрощался. Не сказал своему альфе спасибо за почти десять лет совместной жизни и счастливые спокойные годы. Утром Фоксу стало хуже. Он обернулся во сне, и волк до утра скулил, беспокойно дергая лапами. Рик попытался его разбудить, привести в чувство, но стоило тому открыть глаза, как он фокусировался на Рике и снова засыпал. Убеждался, что омега рядом, и терял связь с реальностью. — Ну же, Фокс, мы так не договаривались! Рик не знал, что делать. Не думал, что волк добровольно сдастся. Остаться в городе для волка — настоящая смерть. Мучительная и болезненная, когда истинная суть прорывается сквозь человеческую кожу и неудержимо рвется к свободе. Фокс уже не контролировал себя, но волк не хотел уходить от своего омеги. Подобрав крепкое покрывало, Рик завернул его и, забросив на плечо, потащил на улицу. Нужно было найти парк побольше или вынести его за пределы города — но там, на протяжении сотен миль поля и пастбища, ни единого дерева. До леса придется бежать несколько суток. Рик крутился по улицам, искал, где найти для Фокса спокойное место. Тот иногда приходил в себя и скулил так громко, что привлекал внимание прохожих. Рик взмок от тяжести, живот нестерпимо разболелся, и он собирался уже вернуться, когда какой-то мужик остановил машину рядом и стал допытываться, что в мешке. Рик на автомате врезал ему, вырубил четким ударом и, отпихнув от дверцы, занял его место. Тело Фокса положил рядом, прикрыл, чтобы не привлекал внимания, и надавил по газам. Сам не знал, куда ехать, просто гнал на север, выбирал небольшие дороги, чтобы не светиться на камерах магистралей. А потом внезапно остановился и стал листать украденную книгу. Случайный указатель навел его на странную мысль, что книга описывала не место, а лишь направление. И если ехать вперед, двигаться без остановки, то они смогут его найти. — Рик? Фокс пришел в себя. Принял человеческий облик и устроился в кресле. Из одежды на нем были лишь джинсы и футболка — то, в чем он лег спать прошлой ночью. — Где мы? — Ищем новый дом. — Рик натянуто улыбнулся. Живот давило изнутри. Он знал, что это признаки подступающих родов, но сейчас это было совсем не к месту. — Пойдем! — Фокс дернул ручку и выбрался из машины. Там, без огней города, небо казалось выше и чище, воздух свежее. Рик вышел следом, задрал голову к звездам и с облегчением вздохнул. Город остался далеко, а где-то на горизонте темным пятном маячил массивом лес. Он ощущался каждой клеточкой, тянул магнитом. Хотелось рвануть волком вперед, бежать без остановки, врезаясь телом в заснеженное поле, ворваться под мягкие кроны, покатиться кубарем, сбивая тяжелый снег и задыхаясь от быстрого бега и переполняющего счастья. — Нам туда. — Фокс словно зачарованный двинулся к лесу как был — босиком, в одной футболке. Рик пошел следом. Только забрал с собой покрывало и вытащил из бардачка нож. Они шли по сугробам, две одинокие фигуры на пустом ледяном поле, шли ведомые жаждой свободы. Лес медленно приближался, но Рик чувствовал, как он пахнет зеленой хвоей, смолой и шишками, как тепло под его ветками и какой там мягкий снег. Сейчас он не мог принять форму волка, приближающиеся роды не позволяли телу расслабиться, Фокс это чувствовал и не торопил, хотя не мог отвести взгляда от заветного места. Они шли не меньше часа, прежде чем достигли первых деревьев. Рик вцепился во влажный ствол и прижался к нему лбом. Дышать стало легче, несмотря на потуги, теперь он мог вдохнуть полной грудью и наконец почувствовал себя целым. — Надо найти спокойное место. — Фокс улыбался счастливо и безмятежно. Ему полегчало в одно мгновение. — Веди меня. — Рик протянул ему руку, самому идти было уже тяжело. Только отойти далеко они не смогли. Живот стало скручивать схватками, Фокс вскинул лицо к тонкому серпу луны и принял истинный облик зверя — огромная рыжая тварь легко подхватила Рика на руки и понесла в лес. Рик прижался к его груди, вдыхал запах, вплетал пальцы в шкуру, близость оборотня дарила покой. Фокс не бросит, не оставит одного и поможет в случае беды. Они дошли до открытой поляны, возможно под снегом прятались цветы или непроходимая топь, но сейчас все казалось белым и чистым. Безмятежно прекрасным. Фокс снова принял человеческий облик, расстелил покрывало на земле и уложил Рика, помогая ему снять штаны и белье. Почти сразу отошли воды, растянулись ткани прохода и мышцы стали выталкивать плод наружу. Тело легко приспосабливалось к тяжелой нагрузке, Рик рожал не первый раз и знал, что оборотни справляются с этим без проблем. Он придерживал руками живот и старался дышать в такт мигающим звездам. Ветер утих, деревья, чуть слышно перешептываясь, наблюдали за появлением новой жизни. Снег крупными белыми хлопьями падал на бледную кожу, смывал кровавые разводы и выступившую испарину. Фокс принял первых троих и завернул их в теплое пальто. Четвертый шел тяжело, изначально лег поперек, не желая поворачиваться, и Фоксу пришлось повернуть его самому — запустить руку в растянутое нутро и, схватив непослушного мальчишку за ноги, вытянуть его на свет. Из-за неправильного положения у малыша вывернулись суставы, но Рик, уже привычный к такому, забрал младенца себе и вправил маленькие ручки на место. Дети кричали кто громче, кто тише, но тот, что родился последним, всхлипывал особенно горько, словно обиженный, что его забрали из теплого и удобного места. Рик обтер его, завернул в протянутую тряпицу и осмотрел промежность. Эмоции рванули на поверхность слезами, Рик устал, измучился побегом и гормональной встряской. Все навалилось так внезапно, случилось так быстро. Всего пару недель назад он проводил вечера в объятьях своего альфы, а сейчас... — Это омега, Фокс, у меня родился омега. Он плакал не то от радости, не то от ужаса. Первый омега за столько лет, он и не верил, что они появляются на свет. Слишком исключительные и редкие, такие нужные всем и гонимые своей сущностью. Мальчик тихо вскрикивал, не хотел открывать глаза и сжимал до белизны крошечные кулачки. В промежности, кроме пока неразвитого члена и мошонки, у него была ложная вагинальная щель. Через пару недель она закроется, и вход в матку сместится в анальный проход. Удивительное существо. — Ты назовешь его? Дашь ему имя? — Фокс, не стесняясь, вытирал рукой мокрое лицо, смотрел на ребенка и ревел. Его всхлипы и крики младенцев растворялись в тишине зимнего леса, Рик прикрыл новорожденных платком, с неба валил снег. В лесу холод чувствовался по-другому, но младенцы еще не знали, каким может быть холод в одиноких и пустых городах. Рик не собирался отдавать их и знал, что вернет остальных. Заберет из человеческих семей и приведет в лес, на эту поляну, залитую его кровью и наполненную детскими криками. Они построят дом, возведут новое селение, где маленьких альф он воспитает как оборотней. Как настоящих волков. В них не будет человеческой морали и испорченности. И не останется звериной жестокости. — Да. — Рик улыбнулся без радости и облегчения. Этот ребенок не изменит и не спасет мир. Но Рик постарается, чтобы он жил иначе. Не так, как другие. — Лакримоза.02-10.09.19