Победителей не судят

Не хотел он идти следом, понимая, что Ричарду требуется время для того, чтобы оплакать, осознать свою потерю. Однако пошел, подталкиваемый в спину накрывшей вдруг, поверх беспросветной тоски, тревогой. Не случилось бы чего… Что-то было в облике Дикона такое, какая-то безысходность, которая заставила Рокэ двинуться следом за мальчишкой, заранее зная, куда его это приведет. Пошел, зная, что лишний раз швырнет щепотку соли в кровоточившую рану. Дик, не оглядываясь, понуро брел в сторону реки, на берег, где любил бывать с Феншо, туда, где в высокой траве Ричард подарил себя этой твари. Стоило остановиться. Повернуть назад, вернуться в лагерь… Хотя бы в такой малости проявить понимание и позволить юноше побыть наедине со своим горем, но ведомый тяжелым предчувствием, Рокэ упрямо шел дальше, соблюдая дистанцию, ровно такую, чтобы не упустить фигуру, с поникшими плечами, из вида. Рокэ ожидал, что, дойдя до обрыва, Дик опуститься в траву, и позволит себе выплакать боль, но Ричард остановился и, подойдя к самому краю, надолго застыл, пристально глядя на воду. Квальдато цэра! Все выходило куда хуже, чем Рокэ мог себе представить. Срыва следовало ждать в любой момент. Мальчишка, лишившись любовника, похоже, решил для себя, что дальнейшее существование смысла не имеет. Идиот! Какой же идиот… Маршал поспешил к обрыву. Желая пресечь глупость, задуманную Ричардом. Путь злится, пусть ненавидит, пусть проклинает… Лишь бы только жил! Под ногой хрустнула ветка. Карьяра! Рокэ почти дошел до застывшего на краю Ричарда, но услышав хруст, Дик вздрогнул и, не оглядываясь, шагнул в пустоту, туда, где быстро и полноводно текли мутные воды Расаны. Пальцы, кинувшегося к оруженосцу Рокэ, ухватили воздух. Не успел… Впрочем, ничего не кончено, пока не кончено. Рокэ, не задумываясь, прыгнул следом, моля Анема, Лита и особенно Унда, чтобы отчаявшийся юноша не убился раньше, чем маршал сможет прийти ему на помощь… Вода, холодная и стремительная, поглотила упавшего в нее Рокэ, и закружила, затягивая на дно. Рокэ позволил ей это, понимая, что именно так проще всего найти Ричарда. Кошки бы подрали это течение. Только бы найти — билось в висках нехваткой воздуха… Унд смиловался над ними, швырнув Рокэ туда, где, захлебнувшись и даже не думая бороться, светлел в мутной воде Окделл. Дальше все было проще. Маршал подхватил свою драгоценную находку и, стиснув зубы, преодолевая сопротивление воды, стал подниматься на поверхность. Выбраться из воды оказалось непросто. Но что может река противопоставить упертому кэналлийцу? Рокэ вытащил Ричарда там, где берег был пологим, перевернул так, чтобы легкие юноши самотеком избавились от воды, а после бережно уложил свое горькое счастье на траву… — Ну же, Ричард, — зло рыкнул маршал, надавливая ладонями, изрядно дрожащими от пережитой нагрузки, на грудину юноши, заставляя сердце Окделла снова забиться, — вы не смеете оставить своего эра. Я не отпускаю вас, слышите! Конечно, тот ничего не слышал… Лежал без движения, пугал безжизненным видом… Рокэ не останавливался. — Дыши… Дик… — просил маршал, не позволяя себе думать о том, что будет, если вернуть к жизни юношу не удастся. Такие мысли были прямым путем к поражению, которого Алва позволить себе не мог. Пусть надорский идиот злится. Пусть ненавидит. Рокэ все это сможет пережить, уняв собственное желание. Главное, чтобы остановившееся сердце застучало, разгоняя по венам кровь Лита. А после, маршал непременно придумает, каким образом заставить глупого мальчишку выбросить из головы мысли о смерти. Пусть живет. Хотя бы назло Ворону. Если по-другому не выйдет, значит у Рокэ достанет воли внушить мальчику эту мысль… — Дыши, просто потому, что ты нужен этому миру …- выдыхал Алва, зная, что Ричард его по-прежнему не слышит, а значит можно произнести то, что после будет сказать глядя в это лицо совершенно невозможно, — ты нужен… мне… Тело Ричарда дернулось… Юноша закашлялся, исторгая из себя остатки речной воды, и только потом, открыл глаза. Рокэ опустившись рядом, ожидал, когда Дик отдышится и придет в себя, мысленно благодаря Абвениев за помощь. Еще пару секунд на оруженосца можно было смотреть с нежностью, так, словно он самое ценное, что рождал этот мир, а потом, когда Ричард переживет шок, нужно будет снова прятать наболевшее под маску Ворона. — Эр Рокэ? — тихо произнесли посиневшие и дрожащие губы. — Как вы… — Посмел не дать сделать тебе очередную глупость? — голос Рокэ звучал мягче, чем хотелось бы, а глаза жадно вглядывались в лицо Дика, разыскивая в нем непременную ненависть, однако нашлось только бледное бескровное удивление. — Ты же помнишь, однажды я уже говорил тебе, что я смею все. — Зачем? — мокрые ресницы снова закрыли глаза. — Зачем не позволил тебе умереть? — Рокэ разрешил себе искреннее удивление. — Если помнишь, я поклялся беречь твою жизнь, во всяком случае, до тех пор, пока ты состоишь у меня на службе. — И только? — ресницы дрогнули, но глаз Ричард не открыл, поджал все еще синюшные губы. И это было Рокэ непонятно. Ни истерики, ни обвинений в жестокости по отношению к расстрелянному Феншо, ни слов о вечной ненависти… которые сейчас были куда более чем уместны. Мальчишка же, оцепенело, задавал странные вопросы. И что на это можно ответить? Алва вздохнул и, прислушиваясь к примолкшей отчего-то интуиции и, не обращая внимание на подскочившее к горлу сердце, решил рискнуть… А почему нет? Все что можно было испортить уже испорчено. — Потому что я не желаю тебя потерять. Не в моих привычках разбрасываться людьми… После этих слов глаза Ричарда распахнулись, и Рокэ понял, что сказал лишнее, вероятно вернув юношу к мысли о казненном генерале, а потому поспешил дополнить сказанное: — Дорогими людьми… Ричард. — Я дорог вам? — Выражение бледного лица было нечитаемо. Рокэ, затаив дыхание ожидал, во что же это поспешное признание выльется, попутно удивляясь, что до сих пор не услышал от юноши ни одного обвинения. Тот продолжал: — После всего, что… — Очень дорог… — словно издалека услышал маршал собственный голос, — несмотря ни на что… — Эр Рокэ… я… — Дик с видимым усилием сел и склонившись в сторону застывшего маршала, уткнулся лбом в мокрую рубаху Рокэ, сводя Алву с ума этим простым, но наполненным слишком очевидным смыслом, движением. — я хотел бы просить у вас прощения за собственную глупость, клянусь вам, я не желал, чтобы все зашло так далеко… Оскар он… он ведь погиб из-за меня… — О чем ты говоришь? — Рокэ, едва справляясь с головокружением, совершенно перестал понимать, что происходит. — Генерал Феншо погиб потому, что дерзнул нарушить приказ и повел за собой людей. Это неприемлемо в военное время. — Я не смог его остановить… — Ты и не должен был, — фыркнул Рокэ, и, подавшись порыву, обнял Дикона за плечо, впервые позволяя себе то, чего давно хотелось, с наслаждением ощущая под мокрой одеждой крепкое, начавшее отогреваться, тело. — Он был военным, который в соответствии со своим званием отвечал за людей, за каждого. А вместо этого, генерал Феншо думал лишь о том, как произвести должное впечатление на своего… Под рукой Рокэ дернулось и он, осекшись, поторопился поправиться, выделяя особой интонацией первое слово: — …Моего… оруженосца. На войне это недопустимо. Я не могу позволить держать в рядах подведомственной мне структуры, такого человека. Слишком опасно. А еще… — Рокэ крепче прижал к себе притихшего Ричарда, — я не могу себе позволить потерять тебя. — Почему? — тепло дыхнуло куда-то в шею и напряженно застыло в ожидании ответа. — Слишком больно, слишком… — совершенно искренне признался Рокэ, зарываясь пальцами в мокрые волосы Окделла, наконец, расслабившись он улыбнулся, позволив себе надежду, на то, что теперь, непременно все будет хорошо.