***
Конечно же, всё прошло легко. Разговаривать со вспыльчивым, раздражительным разрушителем было настоящим удовольствием. Его острая, горячая злость всегда была приятным блюдом для повелителя кошмаров. Хах. Они не были ни друзьями, ни соратниками, и пусть их временное сотрудничество и было выгодно им обоим, оба прекрасно понимали, что однажды им придётся сойтись в схватке однажды. Но Кошмар не боялся — пусть по способностям они и были равны, пока Эррор продолжал подпитывать его своими эмоциями, Найтмер становился рядом с ним лишь сильнее и сильнее. Разрушитель редко был чем-то доволен, всегда ворчал и злился — и в бою тоже не мог сдержать свой огненный темперамент. Против Инка такая ретивость была преимуществом, но в бою с Кошмаром оборачивалась роковой слабостью — поэтому Кошмар не боялся будущего сражения. Пока Эррор не решится его тронуть, Найтмер не видел ничего плохого в сотрудничестве с ним. В конце концов, у него было преимущество — никто из тех, кто обладал чувствами, не смог бы застать его врасплох. Особенно кто-то столь эмоциональный, как Эррор. Он усмехается и вновь пускает в ход свои сладкие речи — вежливость на грани с издёвкой, услужливость пополам с сосредоточенностью на цели — и точно знает, что его слова возымеют свой эффект. Эррору выгодно это сотрудничество не меньше чем ему самому, а Кросс не настолько неприятен, чтобы терпеть его рядом с собой было совсем уж невыносимо. Даже буке вроде Эррора. То, как Эррор колеблется, опасаясь Кошмара, приятно — в этом опасении есть доля страха, а понимать, что сам разрушитель миров страшится его, действительно приятно. Эррор делает вид, будто это он ставит условия, и Кошмар позволяет ему эту иллюзию, не забывая вновь предложить тому более постоянное временное сотрудничество. Тот закономерно отказывается, вновь огрызается — но Найтмер видит, что тот всё уже для себя решил. Эррор поможет мечнику. А разве могло быть иначе? Кошмар знал, что так и будет. Кошмар не ошибается.***
Вселенная, что стала их жертвой, была выбрана практически случайно. Единственным критерием стало её положение относительно той вселенной Storyshift, которой непосчастливилось — или наоборот повезло, тут уж с какой стороны посмотреть — быть избранной как первая часть новой вселенной Кросса. Эррор и Кросс уже выдвинулись в тот мир, и, наверное, прямо сейчас мечник готовился разрезать ткань пространства, обрекая перемешанную вселенную на гибель. Впрочем, в этом было и своего рода везение — пусть даже основной массив будет разрушен, миру выпала честь стать частью идеальной вселенной Кросса. В конце концов, с такими банальными изменениями и нелогичным сюжетом, очевидно, что она всё равно рано или поздно была бы стёрта в пыль разрушителем. А так хоть кусок сохранится. Самому же Кошмару на логичность мира и связность истории было плевать — лишь бы только были те, кто способен страдать. А под этот критерий, к счастью, попадало большинство вселенных. Он не смотрел ни на местных монстров, ни на окружение. Всё это было не важно. Важны были лишь чувства. Страх, смятение, горе, злость — этот мирок не собирался сдаваться без боя, но тем интереснее, не так ли? Конечно же, на помощь вселенной быстро прибежали звёздные идиоты. Они схлестнулись с его парнями, завязалась драка. Бой шёл практически на равных. Кошмар выжидал. Он знал, что скоро должно произойти. И — всё случилось именно так, как он и планировал. Инк согнулся пополам, не успев вовремя отреагировать на начало разрушения мира. Этим он подставил себя под атаку, и, если бы не оттащивший его с линии удара Дрим, художник вполне мог бы быть располовинен. К сожалению, его глупый брат успел спасти того, но, к счастью, как и рассчитывал Найтмер, пострадал сам. После того, как боеспособность Инка пошатнулась, преимущество плохих парней стало очевидным. Его троица вполне могла задержать ослабевшего художника и его недомерка-союзника из перевернутого мира. Найтмеру же оставалось лишь расправится с раненным Дримом. Ничего сложного. Чистый ужас в глазах его «братца» радовал душу. Отступать тому было некуда — позади были беспомощные жители, которых этот святоша никогда бы не поставил под удар. Ему оставалось только сражаться, сражаться из последних сил, зная, что в этом бою ему не победить. И тот сражался — и куда хуже, чем рана на ноге, ему мешали его собственные эмоции. Кошмар усмехнулся, ощущая, как от Дрима распространяются волны вины и самообвинения, одна сильнее другой. Правильно. Так и должно быть. В конце концов, Дрим действительно был виноват, не так ли? Он сам привёл всё к тому, как оно было сейчас. Своими руками сотворил то будущее, которого теперь так страшился. Кошмар мог над этим лишь посмеяться. Переживать о том, что чего-то для кого-то не сделал — глупейшее, что только можно придумать. Зачем страдать от своих поступков, если можно просто взять дело в свои руки? Вина — это чувство для слабых. Как раз таких, как его маленький глупенький «братец» — Брат! Мы не должны воевать! Всё, что творится здесь — это неправильно! Наивный, наивный Дрим! Интересно, сколько пройдёт времени, прежде чем до этого глупца дойдёт, что его настоящий брат уже давно потерян? Сколько ещё раз он сможет манипулировать им, взывая к мукам совести? — С каких это пор ты у нас разбираешься в том, что правильно, а что нет, а? Что-то ты не особо спешил помочь брату, когда над ним издевались те, кого ты называл своими друзьями. Почему же ты не остановил их тогда? Или ты считаешь, что то, что они делали, было правильным? А, Дрим? Конечно, это чистая манипуляция, но разве в его словах есть хоть капля лжи? Дрим горазд лишь на разговоры, но когда он был нужен, где он был? Кто знает, может быть, если бы тот не велся так глупо на детские отмазки, его дорогой братец всё ещё был бы с ним? Но тот не спешил думать о брате — и Кошмар любезно пришёл к хранителю вместо него. Это он был тогда рядом, не Дрим — он взял всё в свои руки и наконец решил проблему, избавившись от обидчиков раз и навсегда. стоить лишь напомнить об этом Дриму, и того вновь захлестывает очередной волной негатива, а из его рта продолжают литься нелепые оправдания. — Всё не так просто? О, ты можешь не оправдываться передо мной, братишка. — Кошмар усмехается и вновь идёт в атаку — Если бы ты так не любил моих мучителей, то ты не стал бы пытаться остановить мою расправу над ними. Но ты пытался. Впрочем, ты всё равно не смог помешать мне насладиться их стонами, не так ли? Ты слишком жалок, чтобы действительно быть мне соперником. Я во много раз сильнее тебя, и однажды твоя хитрость уже не сможет помочь тебе сбежать от меня. Кошмар ухмыляется — холодно и самодовольно, наслаждаясь своим превосходством. — Как думаешь, Дрим, не сегодня ли такой день? Именно такой — в этом Кошмар уверен. Его жалкие друзья не успеют прийти ему на помощь, а собственных сил тому ни за что не хватит. Дрим дерётся отчаянно, но Кошмар видит — силы медленно, но верно покидают того. Рана подтаивает здоровье, и каждый следующий выпад путь на чуть-чуть, но слабее и медленнее предыдущего. То, как быстро тот ошибется — лишь вопрос времени. Одно неверное движение — и Дрим оказывается в плену скользких, разящих губительным для него негативом щупалец. Слабый, беспомощный, в ловушке — его душа бьётся как в припадке, источая столь сладкие страх и горе. Такие чистые и яркие, что Найтмер чувствует, как одни только они заставляют его улыбаться. Найтмер знает, что он победил. Найтмер не может поверить, что сейчас всё закончится. Дрим должен умереть. Дрим должен жить! Найтмер убьет его своими руками, и заберет то, что так давно искал. Он не позволит навредить брату. Не позволит убить его. Не позволит. И удар — последний, решающий — так и не наступает.