Отражение

      Симбе было скучно. Днями напролет он сидел с друзьями у водопада, купался и пытался забыть то, что произошло с его сестрой. Бабуин Рафики все время твердил что-то о круге жизни, хотя и это также не утешало львенка. Мама его до сих пор была опечалена тем событием, однако известие о том, что скоро у нее будет детеныш, явно разбавляло темные мысли.       Симба был просто рад. Рад тому, что он больше не будет один и тянуть кого-то за уши сможет днями напролет. Больше всего он, конечно, хотел брата. Чтобы можно было поболтать о боях, подраться и прикусить ухо с утра, в надежде, чтобы тот поскорее проснулся.        А если сестра, то он надеялся, что она не будет похожа на Ануми.       *****       Симба махнул лапой, отряхиваясь от грязи, которую «нечаянно» кинул в него Тору. Тот смотрел притворно виновато, но нисколько не скрывал своего превосходства и ехидства. Имани, стоящая рядом, тихо хихикнула, забавляясь ситуации. Принц зарычал, гордо вздергивая подбородок. Будущий король должен вести себя спокойно даже тогда, когда хочет наорать, выплеснуть эмоции и даже врезать кому-нибудь лапой по голове.       Наверное, с того замечательного известия от Зазу, старевшего с каждым днем, прошло около трех месяцев. Прайд жил не тужил, зебры до сих пор спорили с крокодилами, а король Кову никак не мог успокоить несчастных и слишком заведенных животных. Прославься он жестокостью, которой и в помине не было, остальные бы не устраивали таких стычек.       Живот Киары заметно округлился, даже очень заметно. Теперь она почти целыми днями напролет лежала на скале, в тени, и под опекой матери. Остальные львицы благополучно завершали охоты, приносили крупную дичь, иногда буйволов. Юные львята же набрасывались на куски, остервенело и жадно съедая, не оставляя ни кусочка. Имани обычно отказывалась от антилоп, и Симбе с Тору до сих пор не была понятна эта причина, потому как та все время это умалчивала. Грязный и жестокий инцидент на водопое, произошедший месяц назад, все постарались замять.       Гиены вновь возвратились на эти земли, забывая строгий закон, который Кову огласил: «Если хоть одна собачья лапа ступит сюда — она же будет и отгрызена». Жестоко, но справедливо. Король сказал, что больше не потерпит чьих-либо смертей от зубов этих поганых шакалов.       Прайд процветал, земли были полны добротных растений для травоядных животных, воды и мяса. Нала, бывшая королева, а теперь лишь мать нынешней, всегда была рядом с дочерью, независимо от ситуации. Симба, милый Симба оставил ее, отправившись на небеса, но напоследок сверкнув своим блеклым взглядом и выдав прекрасную улыбку, которую она запомнила навсегда. Рыжая грива, со временем поседевшая, была в ее мыслях и, просыпаясь, львица ожидала нежного прикосновения мужа к своему затылку. Но все время ее потухший взгляд натыкался на спящую дочь, из-за которой она еще жива. Из-за внука, восхождение на престол которого она непременно должна была увидеть, но понимая, что время не щадит никого, она свыклась с той мыслью, что такого она, увы, не увидит.       Но не все было так радужно. Каждый из королевской семьи был настороже. Неведомое никому, темное и неоспоримое, — оно тихо подкрадывалось, шепча на ухо о приближающемся. О чем-то, что большое, страшное и неизбежное. Что-то, что крадется настолько осторожно, будто рысь по бескрайнему, но набитому растительностью, полю.       Симбу выводило это «что-то». Он не хотел прятаться.       Никто из них не хотел прятаться.       *****       Иногда Кову казалось, что он чужой. Но если посудить и приглядеться внимательнее, заглянуть в глубину его светлой души, то да, он считал именно так. Ставший королем, но не добившийся признания всего прайда. Иногда некоторые животные, когда он проходил мимо, смотрели на него с все тем же подозрением, как и в самом начале. Он старался заглушить обиду или вовсе уничтожить ее. Задавить своим светлым умом, словами любимой жены и сыном.       Он — король, царь и владелец этих земель.       Однако даже короли не могут остановить раздоры между подчиненными. Доставшие его зебры и крокодилы, которые настолько быстро начали войну между собой, сидели на его бурой шее. Смахнуть бы их могучей лапой — делов-то, но вновь и вновь глядя на взбучку, он откладывает свой гнев. Пытается быть добрым, а получает взамен лишь ссоры.       — Никак не угомонятся, — мотнул головой Кову, прикрывая лапой дернувшиеся уши. Ему надоел Зазу со своими мрачными донесениями о том, что зебры и крокодилы начали реальную войну. Одни топчут копытами, другие клацают зубами. Выгнать бы их с земель, да мяса не станет, и они помрут от голода. Нарушится круг жизни. А Кову бы этого не хотел.       Почувствовав не хилый толчок в плечо, лев повернул голову, растекаясь в грустной улыбке. Симба присел рядом, вильнув черной кисточкой, как у отца. Поднял взгляд на широкое небо, показавшись королю еще большим ребенком. Несмышленый наследник, который однажды станет великим. Симба еще многого не знал, но ему всего несколько месяцев, так что все еще было впереди. Принц громко чихнул — какой-то жук присел на кончик его носа.       — Пап, — позвал львенок отца. Тот мигнул одним глазом и тут же опустил взор вниз. Вопросительно поднял брови.       — Что?       Симба замялся, но, тряхнув челкой, решительно посмотрел на отца.       — Я, конечно, понимаю, что у вас там с мамой была любовь еще в детстве и все такое… Но как мне надо будет выбирать королеву? И где? Зазнайка и заботящаяся только о своей красоте мне явно не подойдет.       Принц смешно скорчил рожицу, заставив короля хохотнуть. Он потрепал львенка за шерсть на спине и устремил свой взгляд на просторы, растирающиеся под алым закатом солнца, поля, над которыми иногда пролетали птицы. Тихо рыкнул, а принц понял, что над ним посмеиваются.       — Ну что не так?! — он возмущенно поджал губы, топнув маленькой лапкой. След остался, и король прочертил когтем вокруг него круг.       — Посмотрим, сын, времени у нас еще вполне хватает, чтобы присмотреться к Имани и остальным львицам, — на это красноглазый высокомерно вздернул голову, прохрипев:       — Имани мне не пара. Она слишком стеснительна и, кажется, глубоко влюблена в Тору. В такого сорванца и удода, как он, невозможно не влюбиться, — на последнем слове он поморщился, но в глазах его сверкнула искорка смеха.       — Будет еще время, — повторил Кову, мысленно плача от смеха. Если его сын сейчас так оценивает львиц, то что будет дальше? Он начнет скептично относится к женитьбе? Такого король допустить не может. Симба не будет один править. Хотя, он итак не будет один.       Визжащий Зазу насторожил обоих.       — Сир! Сир! — Кову поджал хвост, навострив уши. Сейчас нельзя было не пропустить ни слова, если речь снова не пойдет о зебрах и крокодилах.       — Чего ты так всполошился, Зазу? — принц встрял в разговор, нетерпеливо вглядываясь во встревоженную птицу.       — Королева Киара рожает! — одна фраза и вот уже оба летят с горы вниз, в сторону скалы предков.       А на границах скапливались тучи и слышался горький, ужасный смех.       Это «что-то» шло и останавливаться оно не собиралось.