After Life

      — Я много о вас слышал, Джон Константин, — кивнул Джону очень симпатичный, живой и подвижный как ртуть мальчишка Крошки Ру, — вы просто настоящая живая легенда.       — Только не проси автограф, у меня руки дрожат после… Ру, не надо этих понимающих ухмылок. Руки у меня трясутся после бессонной ночи. А без сна она была потому что я работал. Десять экзорцизмов подряд. Семнадцать изгнанных бесов.       — Экзорцизмов десять, а бесов так ровно семнадцать?! Хе-хе…       — Никаких «хе-хе». Бесы могут отжигать в одном человеке и впятером. А то и впятидесятиром. Бывают вообще слаженные команды, которые всегда работают только вместе и постоянным составом. Вот знаю одну пару бесов — они всегда ходят исключительно вдвоём. За последние полтора десятка лет я изгонял их из разных людей полтора же десятка раз. И всегда эта пара боролась друг за друга как львы.       — Ру, куда вы с Майком запропа… Джон?..       И Рейнар здесь. Ну да. Питер же стыдил своих ребят за то что они подсели на заведения с лемурами.       Рейнар шёл к ним, довольно изящно продираясь через здешний сброд. Охотник точно побывал в передряге где-то, совсем недавно: у него было располосовано лицо, и длинные, нехорошо выглядевшие царапины уходили глубоко под ворот рубашки.       — Рейнар, — кивнул Джон, отвлечённо думая: что, не половина ли «подвязочников» сегодня решила погудеть в компании крепких спиртных напитков и разводимых на затейливую ёблю лемуррикатос?.. — Пит тоже здесь?       — Не-а, нет, — Рейнар тоже встал рядом, спиной к полукровкам, ненавязчиво загораживая от них Джона, — Питер отсыпной сегодня. Вентура вчера продержал его у себя весь день и отпустил только за полночь, выпив из него все соки. Кайл Кристмас, по-моему, уже ревновать начал.       — Кристмаса не жалко, — засмеялся Джон.       Да и Питера, в общем, тоже.       И вообще, тут если кого и пожалеть, то того, кто за своё почётное дело обрёл не награды и грамоты, а заточение в полицейском гадюшнике.       А Рейнар уже по привычке доставал смартфон, начиная трясти фотками с охоты, и с ходу загоняя три вагона обычного трёпа про хобб-гоблинов, гарпий, демонов и Ырку в поле заодно. Так, что даже Майк сдержанно хихикал, в полном восторге от такого наглого и безудержного вранья. Ру скептически хмыкал, хотя в телефон заглядывал с интересом, Джон изысканно стебался, полукровки, на которых все забили, мрачно сгрудились в кучку и зыркали блестящими от обиды глазами.       По всему выходило, что им только и осталось что свалить, сгребя в кулёчек жалкие остатки собственного достоинства.       Но неожиданно решил выступить с соло тот самый модник с бантом на шее.       — Вы пересекли границы, заходить за которые у простого смертного нет никакого права! — выкрикнул он почти в лицо Джону, по-смешному высовываясь из-за спины Рейнара. — За такое прилететь может не только вам, но и тому, кто провёл вас туда, мы ведь знаем, что без проводника совершить такой переход просто невозможно!       — Тюююю! — переглянувшись, в один голос удивлённо протянули Майк и Рейнар, беззаботно смеясь, хотя глаза старшего охотника моментально сделались злыми. — Совсем страх потеряли, Джон Константин им уже простой смертный!       — Не на публику, — осёк жаждущего ещё что-то там высказать полукровку демон-вожак, вновь хватая его за локоть, и оттаскивая к себе.       — Валите уже, — едва слышно, одними губами почти, доверительно посоветовал ему Ру, и мотнул головой на Джона: — Его вы не получите. Во всяком случае, не сегодня, не здесь, и не когда рядом те, кому вы, шваль полукровчатая, давно поперёк горла.       — Город маленький, Джон Константин, — неприятно улыбаясь, процедил главный демон, уволакивая от охотников своего стимпанкового любимчика, — не удалось поговорить сегодня, побеседуем в другой раз. Когда у вас не будет возможности отказаться от разговора.       И, неторопливо поправив и разгладив на себе пиджак, взмахнул рукой, призывая своих следовать за ним к выходу, куда они все и направились, приглушённо переговариваясь между собой (уошенька с бантиком всё что-то там возмущённо восклицал).       Охотники, не пытаясь убавить громкость, заржали, чем привлекли к себе несколько осуждающих взглядов от других полукровок, заявившихся сюда культурно провести досуг.       Джон тоже было хохотнул, и тут же ощутил зудяще-беспокоящее чувство, потому как слух его уловил…       Это бантиковый полукровка со словесным недержанием брякнул? Или кто-то ещё? Но точно оно прозвучало в компашке удалявшихся демонов.       Имя. Имя, которое Джон узнал только вчера.       Варда.       Неизведанное пока Джоном «V».       Ну то есть как неизведанное — когда-то это было вполне популярное и часто встречающееся имя. Настолько часто, что две вышедшие биться друг против друга армии имели неплохие шансы оказаться под предводительством военачальников, которых звали одинаково, что вносило сумбур и смятение в ряды солдат при передаче военных сводок.       — Стой… — бросив опешивших от неожиданности Ру с сыном, и Рейнара, Джон настиг демонов уже у дверей. — Уговорил. Если ненадолго, то можем и поболтать немножко. Где говорить будем — здесь?       Бантиковый полукровка саркастически рассмеялся сдавленным смехом, но соизволил свернуть веселье под взглядом своего главного, который затем внимательно посмотрел на Джона и спокойно ответил:       — Нет, ну зачем же здесь. Было бы невежливо по отношению к другим посетителям грузить их слух информацией, которую они не запрашивали. Но у нас машина на улице, пройдёмте, поговорим там. Это недолго. И, — тут он бросил взгляд на Джонову группу поддержки, маячившую позади, и явно намеревавшуюся воспоследовать за ним на выход, — это совершенно безопасно. Для всех участников разговора.       — Безопасность для всех — это главное, — менторским тоном провозгласил Джон, и, одёрнув плащ, поставил воротник вызывающей стоечкой, расправил плечи, и с почти надменным видом первым вышел из зала.       — А мы тоже пойдём выйдем, перекурить пора, — громко сообщил Крошка Ру, обращаясь ни к кому и в никуда, но — уж так получилось, вслед покидающей заведение компании полукровок.       И «подвязочники» вытащились из «Соломонари» наружу, где уже стояли у входа полукровки и Джон.       Охотники придирчиво осмотрели сватовски выглядевший автомобиль в углу парковки, на который указывали демоны. Вместо букв «S.W.A.T.», правда, на бортах была намалёвана эмблема какой-то частной службы контроля численности животных. Рейнар тут же что-то сострил на тему что полукровки контролируют численность других полукровок, Ру с Майком поощрительно захихикали, и все они трое, демонстративно засунув руки в карманы, устроились на каменном бортике неподалёку.       Со всей очевидностью можно было заключить, что дурной привычки курить ни у кого из троих не было.       Внезапно пробившийся в авангард полукровчатого отряда Мистер Стимпанк-с-бантиком достаточно бодро почесал к машине, заметно припадая на одну ногу. Ах, так вот почему трость. Не понтов ради. Хм. Хромой чёрт — как это несвежо и неново. Избито. «Хромой, как дьявол». Кто ж нанёс этому созданию такое необратимое увечье, и почему бантиковый полукровка ничего не предпринимает по этому поводу? Или считает, что лучше уж отличаться хоть так, чем совсем никак?       А глава демонского звена на полпути оглянулся на бдящую троицу, недоверчиво покачал головой и пробормотал:       — Как за вас переживают, мистер Константин.       — Я популярен, — отрывисто прокомментировал Джон.       На самом-то деле он совсем не удивлялся тому, что за него полезла вписываться команда Питера Флаенса: тут ведь главное не ЗА кого, а ПРОТИВ кого, а бойцы у Питера всегда были принципиальные. Логично что перед лицом общего врага забываются разные мелкие обидки и неприязни. Во имя сплочённости и единения.       — Да? А у меня сложилось мнение что вы среди своих как бы…       — Среди кого я?       — Среди своих.       — Мои — это которые?       — Это те, которые не наши.       Нннна тебе, Джон Константин. Стремление обозначить собственную независимость от сложившихся на сегодняшний день коалиций и раскладов, а также желание заявить о личном неучастии в замесах любого сорта и толка между группировками, фракциями и партиями, как всегда, разбивались о безжалостный железобетонный постулат: ты либо с теми, либо — против них, и вот с этими.       Демон словно мысли подслушал, откликнувшись тихим:       — Либо те, либо эти, мистер Константин. Хотя, всегда ещё есть просто самые обычные люди. И вы до сих пор можете присоединиться к этой общности. Если навсегда забросите своё ремесло, и заживёте обычной жизнью. Но вы этот путь не выберете никогда.       Вот почему, ну почему всем блять кажется, что если они хоть на дюйм сунули свой длинный нос в жизнь Джона Константина, то они уже с самых приступок всё про него поняли и просекли все связи, мотивации, причины и основания. Джон Константин не узкоколейка, проложенная для примитивной дрезины, едущей на торфоразработку, примите это уже как факт, бляди. Джон Константин — это лабиринт. Настолько сложноорганизованный, что в нём зачастую блуждает и сам Джон. Слишком уж там много ответвлений. А главное — тупиков. Из которых нет выхода. Вот и блуждаешь в этом своём лично-собственном лабиринте. Блуждаешь-блуждаешь, и всё никак не выблудишь.       — Вы так хорошо меня изучили? — равнодушно и даже без злости буркнул Джон.       Ну иди тогда в вашу демонскую медресе, преподавай там предмет обязательного учебного курса «Джон Константин: основы безопасности», чо.       — Я сказал: имею мнение. О вас. И моё мнение, что даже среди своих вы… Знаете, в любой стае всегда найдётся особь, которой не бегается вместе со всеми остальными. С людьми то же самое. И даже в детской компании или общности всегда есть такой ребёнок, на особинку. «Проблемный» мальчик, хулиган, задира, прогульщик, бедокур. Он ни в грош не ставит учителей, и родители предупреждают своих детей, чтобы не дружили с ним. Чтоб не набрались от него плохого.       — Вам виднее, — согласился Джон, — я не особо хорошо знаю детей, и я понятия не имею как там и что в их мире.       — А вы именно что такой проблемный мальчик, мистер Константин. Среди своих вы — как раз такой мальчик. Вы не бегаете с остальной стаей. Вы особенный. Потому люди вас и не любят. Даже если у них есть веские причины испытывать к вам благодарность.       — Что вы, что вы. Люди меня просто обожают, потому что я добрый, милый, обходительный, очень вежливый и воспитанный, да и внешне красавчик… — Джон вспомнил вчерашние реверансы Полуночника и добавил: — И у меня прекрасный вкус в одежде, я всегда выгляжу очень стильно.       Бантиковый полукровка только что не привзвизгнул от восторга, и окинул Джона красноречивым взглядом.       Ну да. Дурачок очевидно считает что без шейного платка и речи не может идти о вкусе и стиле. А уж носить НЕПРИТАЛЕННОЕ пальто — и вовсе признак арабского быдлана.       — А не доводилось ли вам, мистер Константин, слышать от тех расположенных к вам людей такое короткое определение: ренегат?       — Это не ко мне.       — Нет?       — Абсолютно. Я своим принципам никогда не изменял, и не предавал их.       — А каким-либо другим принципам?       — Например, каким?       — Скажем, таким, каким преданы те трое, которые сейчас настороженно следят, как мы идём к нашему автомобилю?       — Те трое и я — мы не одна команда.       — И тем не менее эти ребята, похоже, вот только что готовы были драться за вас.       — Мне тоже так показалось.       — И почему бы им так себя вести?       Варда, сцепив зубы, подумал Джон. Либо так зовут кого-то из этих, либо они знают этого Варду достаточно хорошо, чтобы упоминать в своих разговорах и даже апеллировать к его имени в конфликтных ситуациях.       — Действительно, почему бы им так себя вести с демонами. Вам неизвестен их род занятий? Не знаете, кто эти ребята?       Полукровки запереглядывались, расхохотались.       — ПОДВЯЗОЧНИКИ! — хором и очень весело провозгласили они.       И очень громко, да. Где-то за их спинами Ру говорит что-то про тупых блядей-полудемонов, которые, один раз придумав не самую удачную шутку, впадают в такой восторг от себя, что затаскивают эту шутку до дыр.       «Бляди-полудемоны», кажется, приходят только в лучшее расположение духа.       — Наша карета, — приглашающе взмахивает рукой вожак демонской шайки, указывая на СВАТ-мобиль, и с усмешкой добавляет: — Карета наша, но земля, на которой она запаркована — общая. Как я говорил, безопасность для всех. Мы будем говорить на нейтральной территории, мистер Константин.       Ну да, ну да. Как будто это когда-то кому-то мешало. Или останавливало.       Они разместили его в своей машине стратегически очень грамотно — сначала в салон занырнуло двое полукровок, за ними изящно просочился Бантик, потом с пиететом и под руки запихали Джона, следом загрузился ещё один полукровка и ихний вожак, аккуратно закрывший за собой дверь.       — Вы уж простите, что мы вас вот так, в баре… — повинился он, абсолютно ни в каком месте виноватым не выглядя, — понятно, что сюда приходят, чтобы расслабиться, а не говорить о делах, и я бы никогда… Удобней всего было бы встретиться у вас, на вашей территории, чтобы вы чувствовали себя комфортнее. Но в вашем жилище над боулингом вы появляетесь редко. Может быть конечно у вас есть ещё некое секретное убежище. Истинно неведомое, как та тайна за семью печатями.       — Вам та тайна не пригодится. Попасть ко мне можно только если я сам проведу, а ваш народец я, как это ни покажется странным, вожу к себе не так, чтобы часто.       Демон как-то неопределённо чему-то улыбнулся. Неоднозначной улыбкой Моны Лизы. Так, что вдруг сразу и невыносимо стал напоминать Джону Каспера Вентуру, «Великого Инквизитора». Улыбка была насквозь приторно-фальшивой. Прогоркло-приторной. Ничего реально сладкого.       — Даже и не сомневаюсь, — быстро заверил демон, — и странным мне это не кажется, ничуть. То, что наш народец вы в свой дом водите не часто. Но меня вот как раз больше интересует — насколько редко. Может, мы ещё и об этом поговорим сегодня? Если вы позволите. У вас как со временем, никуда не торопитесь?       И прежде чем Джон успел задуматься и решить — торопится ли он, и как там у него со временем, несносный стимпанковый Бантик что-то там пробубнил себе под нос в духе «да ни семьи, ни друзей, к кому бы он мог торопиться». Джон даже прямо расстроился — вот, гляньте-ка, уже и убогий демон осуждает за асоциальность. Побуждая оспорить и возразить.       Но тут же эта мысль была традиционно перебита другой, более насущной. Джон присмотрелся к интерьеру салона сватмобиля демонов и только что не поперхнулся. Провода, панели, экраны каких-то систем наблюдения, аппаратура и — верх неожиданности — целый оружейный арсенал в навесном шкафу.       Так это что, банальная наружка? Дожили.       А вот в демонский боевой арсенал Джон бы с удовольствием залез покопаться.       И потом демоны опять бы бегали целой толпой жаловаться в Инквизицию на бессовестного вора Джона Константина.       — Как у вас всё по-взрослому, — оценил Джон с нескрываемой иронией, под которой постарался скрыть зависть и жгучий интерес.       Демонский лидер ответил уже с привычным и, очевидно, свойственным ему спокойным самообладанием:       — Время такое. Стараемся соответствовать. Вы же видите, что везде творится.       «А что?» — непреодолимо захотелось спросить Джону.       Чем тут стало не так благородным господам полукровкам? Не устраивает собственный уровень и масштаб свиноёбств? Упыри наступают на пятки? Да, да, те самые ночные крылатые твари, вампиры, как упорно продолжал называть их Джон, хотя, возможно, они и были именно теми самыми «визареш» — их остатками на Земле. Нечто более стихийное, менее персонализированное, не имеющее своей воли. Будь они хоть Визареш, хоть Цепеш.       А демон словно откликнулся на его мысли.       — Только не говорите, что всё везде как обычно, — по-прежнему спокойно произнёс он. — Уж вы-то не можете не замечать происходящих перемен. Предвестников.       — Но…       — Ну если только у вас нет конкретных причин чтобы это отрицать.       — Всё изжило себя, — вмешался в диалог двоих умных собеседников уже начинающий раздражать Бантик, хотя его никто не спрашивал, — всё шатается и разваливается на части буквально на глазах. Нам нужны перемены, нужны реформы, потому что дальше так продолжаться не может. Это смешение всего со всеми приведёт к коллапсу. Просто в один день всё возьмёт и взорвётся столновением.       — Ваш военный министр? — понимающе спросил у главного Джон, указывая на Бантика.       Бантик зло сверкнул в момент вспыхнувшим багрянцем зрачков, а его начальство качнуло головой:       — Просто специализируется на анализе политических ситуаций и законодательстве. Возглавляет… фракцию, составленную из радикально настроенных молодых активистов, которые выступают за внесение изменений в действующие законы.       — В действующие законы Штатов? Ого.       — В действующие законы Капитолиев.       — Прошу прощения?! Кого?!       — Вигвамы, вы их так называете. Хотя что это я, уже и мы их так называем. Мы же стараемся вам соответствовать. Ладить с вами.       Джон усмехнулся — любой беседующий с ним полукровка рано или поздно, но всегда заводил эту унылую и лживую песню «я соблюдаю законы и правила, поддерживаю общий порядок, ничего не нарушаю, блюду гармонию мира, и вообще я ромашка с зелёного альпийского лужка».       Демон, прищурился, откровенно сканируя его взглядом. Словно пытался читать.       Обломись. Тут не тебе чета криптографы в лужу садились. Джон Константин — рукопись, написанная иероглифами мёртвых языков, которых уже никто не помнит.       — Мы, все, живущие на Земле, как люди так и нелюди, перешли рубеж дозволенного, — с занудными интонациями школьного учителя затянул демон. — Не осталось ничего чистого, без примесей. Охотники всё чаще пользуются услугами представителей других рас. В том числе и постоянно пытаются завербовать кого-то из наших, — он снова лениво скользнул взглядом по Джону, и тот вроде бы начал догадываться о причинах вчерашнего беспокойства Винсента-Полуночника. — Некоторые из входящих в наш Вигвам, увы, тоже всё чаще позволяют себе мягко скажем, невражеского толка взаимодействия с теми, кто служит Вигваму Света.       — Вся система нашей коммерции, — снова вмешался Бантик, — пропитавшись этой заразой просто прогнила до основания. Дальше так продолжаться не может.       — Я не очень в курсе того, как именно существует и действует эта система в плане коммерции и по показателям прибыльности, — пожал плечами Джон, — но на мой взгляд, там всё предельно просто. Вы, полукровки, предлагаете людям то, что им нужно. Взамен получаете от каждого душу.       — Разумеется, — неприятно улыбнулся Бантик, аккуратно расправляя концы своего пижонского шейного платочка, — так должно было бы быть. В реальности, едва ли не сразу же после заключения сделки, большинство людей пытаются всеми способами наеба… — он осёкся под взглядом своего вожака, и невинно продолжил: — …обмануть демона, с которым сторговались. Зачастую люди обращаются к ведьмам, магам, колдунам, охотникам, чтобы те каким-либо образом повлияли на расторжение договора. И все чаще стали бывать случаи, когда торговцы идут на это расторжение. То есть ради каких-то своих личных выгод и интересов, предают общие интересы Ада.       — Это всё очень увлекательно, — зевая во весь рот, вздохнул Джон, — но я даже не буду пытаться сделать вид, что сожалею по этому поводу. Чем больше выкупленных торговцами душ удастся вернуть их владельцам и избавить от перспектив преисподней, тем лучше.       — Это же неправильно! — шокированно ахнули хором полукровки.       — Неправильно обманом подписывать людей на загробные муки. А сделки с вами — это обман в девяносто процентов случаях. Смысл этих сделок — наебать людей, — Джону было срать на благовоспитанные манеры их лидера, и если тот с неодобрением относился к использованию мата, то это были проблемы его религии. — Демоны всегда обманывают людей.       — Да что же это… — обескураженно пробормотал кто-то из полукровок.       — Да вот уж так исторически сложилось, — огрызнулся Джон. — Мы поговорили? Мне уже душно от вас, и от вашей стрёмной машинки. Что это вообще за автомобиль такой? Как полицейский СВАТ.       — Почти так и есть, — откликнулся главный. — И мы ещё не поговорили.       Он щёлкнул пальцами, и в момент перед Джоном разложили ноутбук, развернули экран, ткнули в странного вида карту.       Лос-Анджелес. Только непонятно, что за карта, геодезическая что ли… Зоны разного цвета.       Бантик быстро защёлкал клавишами, выбирая определённые зоны и укрупняя масштаб, и, кажется, район, что он выбрал, был Джону знаком.       — Вы геологи? — с уважением спросил Джон у главного, указывая на карту. — Месторождения ищете?       — Мы, считайте, практически служба внутренней безопасности нашего Капитолия!       Очевидно, Бантик просто был не в силах сдержать порыв ответить немедленно на любой задаваемый вопрос. Особенно если он задавался не ему.       Джон решил осчастливить вниманием и его, раз уж молодому полукровке этого так не хватало.       — Что это? — он небрежно указал на уже знакомый квартал.       Где они с Винсентом-Полуночником так интересно проводили время в охоте на вампиров. В паре. Демон и экзорцист.       — Это же буш! Мы не… — Бантик несколько стушевался под взглядом своего начальства, продолжившего развивать мысль, обращаясь к Джону:       — Вы посещали эту территорию. Не поймите неправильно, у нас нет никаких прямо претензий-претензий к вам. Ни вообще, ни по поводу пребывания там. Но нам очень нужно знать, зачем вы были на площади. Как узнали про это место. И главное, что вы там делали. Это очень, очень важно. И вы, если только не по случайному наитию выбрали этот разрушенный землетрясением квартал — а в это верится с трудом, — вы понимаете, почему важно.       — Буш? — Джон решил игнорировать допросы. — Что значит «буш»?       — То и значит!       Бантик. Опять. Ну вы понимаете.       — Мистер Константин, — сокрушённо вздохнул главарь полукровок, — ну что ж вы так-то к словам придираетесь. Ну, буш, мы называем это так… Вам если нравится — зовите джунглями… или пустошами. Не это сейчас значимо. Важно узнать, вернее, проверить…       — Да, — ядовито заметил Джон, — сразу видно настоящего сотрудника СБ: дознания, проверки…       Демон только руками развёл:       — Джону Константину доступно видеть многое, что не видно другим.       — Угу, угу, — кивал Джон, — а это, очевидно, — он указал на Бантика, — исполняющий обязанности начальника внешней разведки!       — Не совсем.       — Нет? Жаль, мазанул. Значит, это ты возглавляешь СВБ Чёрного Вигвама? — с самым невинным видом спросил Джон.       — Да, — очень серьёзно подтвердил демон, и Джон засмеялся:       — Ой ли? Ты банальный полукровка. Внутренней безопасностью у вас ведает тот, кто полукровкой не является.       У «банального полукровки» просто натурально вытянулось лицо.       — Какая осведомлённость, — саркастически протянул он, — откуда бы вам это могло быть известно?       — Мне сказала маленькая птичка.       — Птичка? Сойка, должно быть…— теперь тон демона был откровенно издевательский. — Вы ведь, поговаривают, прикормили соечку, да только непростую. Психофоры. Вы ими пользуетесь. Хоть вам и не полагается, правда?       Джон продолжал улыбаться, однако на основании языка возникла и начала усиливаться едкая горечь.       — Прикормили соечку, — не унимался демон, и это было даже обидно: то, что он расчитывал таким примитивным способом выбить Джона Константина из зоны комфорта (самое обидное, что это и впрямь работало), — это ж надо! Говорят даже, что при вашем попустительстве смеет вести себя как обычный антропоморф. И сведения вам всякие носит, и поручения выполняет. Ну и порталы открывает. И как вам только удалось. И как только вам ваш Вигвам это с рук спускает. Прибегать к помощи такой твари.       Джон сузил глаза. Демону очень захотелось надавать по морде. Кастетом. От души.       «Соечка», выбравшая себе по собственному вкусу кличку, созвучную человеческому имени, была своеобразным созданием. Но тварью называть её Джон бы не стал.       Твари сидели вот тут, в салоне, рядом.       Тварь сейчас глумилась над ним, блистая своей погружённостью в жизнь Джона Константина. Того гляди, разговор на мороков свернет, и Джону ещё припомнят эксплуатацию их в качестве оракула. Нет, ну а что, надо было пренебречь соглашающимися на общение с ним нематериальными сущностями из иных миров?!       — И соечка эта ваша у вас теперь просто вместо любимой собачки, да, мистер Константин? По скверу ночью вместе гуляли, и…       — Какая осведомлённость, — копируя издевательский тон и мимику полукровки, передразнил Джон, — откуда бы вам это могло быть известно?       — Да все говорят!       — О, так?! Мне, как и любому самовлюблённому эгоисту, конечно очень греет душу думать, что я являюсь центром вселенной, однако мой здравый смысл подсказывает, что едва ли Лос-Анджелес живёт и дышит исключительно подробностями быта и связей Джона Константина.       — Ну, не скромничайте. Вы в Городе Ангелов занимаете умы многих и многих. Вы занимаете даже умы тех, кто не относится к этому городу. И к этой планете.       — Настолько, что вас занимает, почему и зачем я был в том или ином районе города?!       — Площадь Полуночи, — да, ведь для Бантика нереально не вмешиваться. — Вы даже не представляете какое значение имеет это место. Вы просто не можете себе этого представить.       — Да, наверное. Но Варда бы точно просветил, э?       Демоны попритихли и запереглядывались.       Ну?       Господа, что? Никто не откликнется?       — Ну так как, не рассчитывать, что ли, на это? — подтолкнул их Джон.       Кажется, отзываться на прозвучавшее имя никто не торопился. Значит, Варды среди них нет? А какого рожна они его тогда поминали? Или он типа Нергала, и у демонов в авторитете? А то и святой для них еретик.       — Что скажете, засранцы? — подтолкнул их Джон. — Есть у меня шанс? Я ведь могу и что-то взамен предоставить. А их есть у меня, поверьте. Ну, денег я конечно вам не предложу, но, думаю, мафиозный клан вам и так неплохо отстёгивает, так что финансово вы не нуждаетесь.       — Мы не состоим на содержании у мафии! — тут же оскорбилась вся честная компания, как будто Джон их всех лично обвинил в проституции.       — Верим, что у вас найдётся что предложить, — прошипел вожак демонского звена, начиная понемногу терять своё похвальное самообладание, — так что просто скажите, что вы там делали?       — Делал? Хорошоооо… — Джон откинулся на спинку сиденья, скрестил руки на груди, закрыл глаза, и противно-монотонным голосом затянул: — Как вам известно, я помимо всех прочих моих талантов являюсь еще и медиумом незаурядных способностей. В тот день я искал место, особую точку, точку энергии, место силы, такие есть в ЭлЭй, находятся элементарно при помощи рамки. Но я обнаружил таковое случайно, когда мы летели с приятелями частным рейсом над городом. У нас разом вышли все приборы из строя, когда мы пролетали над одним из кварталов, разрушенных ещё в печально памятном 1994 году. Я догадался, что там, очевидно, либо пролегает особый разлом, либо есть нечто еще. И отправился туда, дабы получить ответы на некоторые вопросы. Я провожу изыскания на одну тему, решил проверить свои теории.       — Что за изыскания? На какую тему? О чём эти некоторые вопросы? Куда ведут ваши теории?       ВОТ БЛЯДЬ ХУЙСКИЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ НАШЁЛСЯ.       Джон открыл рот, собираясь что-нибудь вдохновенно соврать, как назло, экспромтом ничего более-менее правдоподобного не придумывалось: то, что приходило на ум, было или слишком опасно близко к истине, либо вовсе ни в какие ворота не лезло.       Он даже зажмурился от досады.       При закрытых глазах и отсечении визуального восприятия настоящего сразу активизировалась чёткость видения прошлого. Память швырнула в хозяина словно файерболом яркой вспышкой воспоминания. «Золото Кинабалу», выставка ангелов. Чокнутая баба-пров — «ясновидящая» — примчавшаяся на своём неизменном синем «рено» как нашкипедаренная. Жаждущая вывалить на всех присутствующих сразу (но досталось только смывшемуся из общей великосветской тусы Джону Константину) откровения, явленные ей свыше. Хотя, как справедливо подметил Винсент Вентимилья (хотя и с чисто демонским ехидством), такие откровения чаще приходят как раз и именно что из самых низов.       — Свет, — выпалил Джон, открыв глаза. — Свет, идущий из тьмы. Порождённый безднами Тьмы. Радужный цвет, исходяший из слепой черноты вечного мрака.       Выпалил и тут же пожалел о сказанном — ну, что за чушь на пафосе, как экзальтированная бабушка какая, ей-богу. Мысленно костеря себя на все лады, косо глянул на демона: тот сидел, конечно, не как уж совсем прямо громом поражённый, но явно был подавлен услышанным.       — Радужный сссвет из Тьмы? — повторил полукровка с видимым внешним спокойствием.       И даже голос не дрогнул. Ну, почти.       — Свет из тьмы. Из самой Бездны. — Джон, обрадованный в мгновение считанной им реакцией аудитории, одёргивал на себе плащ, опустив лицо, и изо всех сил старался придать голосу значительности, не фыркнуть и не заржать. — Мне были определённого рода видения. Знаки. Предвестники. Я смотрел сквозь горизонты реальности. И видел разноцветные световые всполохи, прорывающиеся сквозь тьму. Это трудно объяснить тем, кто сам не чувствует.       — И первый раз, — тихо произнёс демон, быстро переглянувшись с Бантиком, — это было в прошлом году, не так ли? Именно в тот день, когда пошли прахом все планы Моммона?       Джон едва не орнул. Демон буквально повторял слова ясновидящей с синим «рено».       Джон кивнул.       — Всё-таки глорион… — Бантик вякнул, и тут же сам прикрыл свой болтливый рот ладонью, главный глянул укоризненно и с выражением бесконечного терпения одновременно.       — Вам ему язык не хочется иногда вырвать? — сочувственно спросил Джон, начиная пробираться к двери прямо через сидящих полукровок. — Что такое глорион? — уже на выходе скучающе поинтересовался он.       — А в вашем Вигваме вас не просветили ещё? — деланно удивился демонский вожак. — Ваши-то вообще все только об этом и судачат… — он якобы «вспомнил». — Ах, да. Они же вам не «ваши». Ну, просветитесь на этот счет где-нибудь ещё. В своих видениях, например. У соек. У мороков. Или у…       Его взгляд вдруг застыл, уперевшись вот что-то, находящееся за пределами видимости Джона.       Застыли разом и остальные примолкнувшие демоны, которых словно взрывной волной откачнуло назад. Даже Бантик молчал, хотя его молодое лицо перекосило злой гримасой.       — В общем, будем рады как-нибудь поболтать ещё, — быстро произнёс главный демон, забиваясь поглубже в салон. — Спасибо за разговор, мистер Константин.       Один из полукровок шмыгнул за руль, дверь захлопнули перед носом у Джона, автомобиль тут же сорвался с парковки и умчал прочь.       Джон искоса взглянул на застывших тремя статуями Ру, Майка и Рейнара. Те глядели на него как кролики на удава. А, нет. Не на него. Мимо него. На то же самое, на что хором уставились давешние полукровки, и что самому Джону пока было не видно.       — О, — только и сказал Джон, снова сложив всё те же один и один и в очередной раз получив два, а не минус пять, и выбил себе сигарету из пачки. — Ну чё, ребят? Против этого помогать не станете?       — Тебе б беспокоиться, чтоб хотя бы против ТЕБЯ не заставили помогать, — глухо откликнулся помрачневший Ру.       Откатившаяся к Джону волна чужой силы, подавившая срачные позывы полукровок, толкнула так, что сбила бы с ног, если бы Джон не мобилизовал все свои силы, чтобы устоять.       Ты гляди. А раньше эта волна не была такой мощной. Чем закидывался, чё за допинг, друже?       — Я тоже рад тебя видеть, Кайл, — сообщил Джон своей (нет, ну теперь она и правда его, к чему вспоминать, чья она была раньше) зажигалке, высекая искру.       — Настолько рад, что даже боишься на меня посмотреть?       — Боюсь не устоять перед твоим магнетизмом, — объявил Джон, круто разворачиваясь на каблуках. — Ты так действуешь на меня.       Чёрный кадди-эскалада.       Ну а кого ещё было ждать-то.       — Как удачно, что ты здесь, Кайл, мне как раз надо было кое о чём с Вентурой посекретничать… сейчас иду. — Джон обернулся к охотникам. — Я тут кое-что интересное сейчас от демонов поимел. Но несколько не понял. А что у нас нынче под глорионом подразумевается?       — Впервые слышу, — в один голос отчеканили Майк с Рейнаром, делая лицо Т-800 из второго фильма, с некоторой растерянностью переглянулись.       — Вы бы хоть покраснели для приличия, что ли, — укорил их Джон, Майк хмыкнул, немного оттаивая:       — М-де? Я-то, по-твоему, как могу это сделать?       — Ну надо было хотя бы попытаться. — Джон перевёл взгляд на увлечённо разглядывающего что-то на соседней крыше Ру, поднял бровь: — Крошка? Ты-то ведь не будешь ездить мне по мозгам? Та шваль сказала мне, что весь Белый Вигвам только о том и гудит.       Ру выставил ладони, с ходу торопясь отбояриться:       — Не наша компетенция, Джон Константин. Это у вас с Кристмасом особые источники. А мы… мы только привозим туда и забираем оттуда Питера. Мы МОП. Нам не положено. Ни знать, ни даже хотя бы просто говорить о некоторых вещах. И я считаю это не ущемлением в правах, а привеллегией.       — Сомнительной ценности привеллегия, — поморщился Джон.       — А ты не завидуй. Это ведь он тебя так назвал, — максимально понизив голос, шепнул гаитянец, и, поскольку Джон изобразил лицом непонимание, пояснил: — Чёрная метка. Он сказал, ты как проклятие для всех твоих друзей. А я очень многим обязан Хеннесси.       — А.       Ну, вот и причина неприязни ещё одного человека лично к Джону Константину.       — Я понимаю конечно, не ты виноват в его смерти…       — Ну спасиб за понимание, Блейд.       — Но я тоже буду звать тебя Чёрной Меткой, если ты будешь звать меня Блейдом.       — Не стоит. Я не любитель пафосных титулов, достаточно простого «Джон»… твоё настоящее имя Флаенс мне не назвал. Скажешь?       Хуй там знает, с чего подвязочники вообще решили звать темнокожего великана именем сказочного кенгурёнка. Но если им лень запоминать как зовут их товарища, то Джон Константин не почтёт зазорным для себя обращаться к решившему вступиться за него человеку по настоящему имени.       Ру вроде как особо не удивился, пожал плечами:       — Да можно и просто Ру, я не возражаю. А по рождению я Ребуру Кармбронн Дортикс Алкьянас-Нгонга.       Джон только что сигарету не выронил, прокашлял:       — Уверен, если повторить это трижды, то можно кого-то вызвать.       В ответ он получил очередную белозубую улыбку.       — Можно. Страшных духов обители мёртвых. Из числа тех, что обитают в гаитянском нижнем мире. Поэтому-то материковые слабаки вроде тебя и предпочитают звать меня Крошка Ру. Так безопасней. Для всех.

***

      Кайл Кристмас, первый и наиближайший помощник «гранд инквизиторе» Каспера Вентуры, возглавлявший инквизиторскую службу безопасности, гостеприимно распахнул навстречу Джону переднюю дверцу. И даже, помогая вскарабкаться в громоздкий кадиллак, протянул Джону самую настоящую руку помощи. Джон ухватился за неё — только потому что его заинтересовало кое-что на этой руке. Так-то он был в великолепной физической форме. И вообще — последнее, в чём испытывает потребность Джон Константин, так это чужая поддержка. И ничьи руки или ноги ему не нужны.       Они с Кайлом вволю наобнимались на глазах посматривающих в их сторону троих охотников. Те, попереглядывавшись, побрели назад в заведение.       — Устал гоняться за тобой по городу, — пожаловался Кристмас, заводя машину и мягко трогаясь, аккуратно выруливая за парковочные ограждения. — Каспер уже зашпынял меня за то, что не могу поймать тебя. Я ищу тебя чуть ли не по всему побережью. А ты тут оказывается на всеобщем обозрении… с демоньём бухаешь.       — Да я вообще забыл, когда пил в последний раз, почему всем так нравится делать из меня алкоголика, — посетовал Джон, и с горечью подумал, что на ближайшие несколько часов выпить что-либо, кроме галлона чая ему точно не грозит. — Ну, давай, вернёмся и пойдём посидим в «Соломонари». Уж раз обо мне такое мнение, буду соответствовать.       — Джон… да я бы с радостью, — неподдельно закручинился Кайл, — но у нас небольшая запара. Ну да ничего, сейчас приедем к Касперу, он напоит. Ему там опять какую-то байду Тибет прислал, он её только что не с мензуркой и весами, по крупице, с особой технологией заваривает. И разве только что не солит и перчит.       Джон не собирался обнаруживать интерес, и вообще как-то показывать, что он почувствовал изменения в незатейливом, как спинка промыслового минтая, Кайле Кристмасе. Но не выдержал при виде болтающегося на правом запястье Кристмаса браслета, который успел хорошо разглядеть, пока Кайл помогал забраться на пассажирское сиденье.       Вроде бы на первый взгляд довольно просто сделанный, в смешанной технике, браслет. На деле весьма затейливо свитый из полосок кожи чьей покрытой нечитаемыми иероглифами. Да-да. Натуральная чья кожа и некрупные бусины, похожие на отполированный чёрный лунный камень, жемчужный шпат. Прозрачные и тёмные одновременно, пропускающие падающий на них свет солнечных лучей, но предельно рассеивающие его, подобно радужным сортам этого распространенного минерала. Адуляресценция как есть. Порождающая многоцветное свечение за счёт не в последнюю очередь особой способности отражения. И снова непонятные иероглифы на маленьких круглых пластинах из странно фонящего металла. Может, метеоритного, а может — причудливо сплавленного.       И это было прямо пиздец как досадно, но — Джон не знал той культуры, к которой эти письмена относились. Точнее, он даже не мог понять, к чему можно было бы их отнести в принципе. Он мог лишь чувствовать её — не особо добрую чуждую мощь, неопределяемую энергию, которая притянулась в Кайла на немой зов, заключённый в браслете. И она чувствовала Джона и осторожно нащупывала его, бредя в своей вечной темноте, нащупывала вслепую, но настойчиво и упорно. И Джон внутренне вздрагивал от каждого такого касания, едва сдерживаясь, чтобы не ебануть по неведомой сущности со всех своих способностей и талантов. Ещё б его всякая пришлая хтонь не мацала. Пусть даже она и мнит себя самой разпиздатой в этом мире и паре десятков приграничных.       И кто кем управляет в этом тандеме, интересно? Вопрос ну так, в порядке бреда. У Кайла просто тупо нет столько силы, чтобы подчинить себе нечто подобное. Если оно пока что ведёт себя смирно, то только потому, что присматривается к начавшему по дурости заигрывать с этим «оно» человеку.       — Где разжился такой няшной цацкой, Кайл? — Джон небрежно потянулся к чужому запястью. — До сезона магических ярмарок, устраиваемых на городских улицах под Рождество ещё плыть и плыть. Русский razval конечно всегда находит чем удивить, но они всё-таки больше на тематику гаданий и предсказаний ориентированы, а обереги их, как правило, всегда выдержаны в традициях славянской культуры. И я её тут в упор не вижу. Но резонирует внушительно. Куда отправиться за приобретением подобного?       Кайл аккуратно, но быстро перехватил его ладонь.       — Эй, эй, пакши не распускать, радость моя, — шутливо предупредил он. — У тебя твоя-личная энергетика уж слишком яркая. Замыкание короткое может случиться. Тебя-то просто трахнет… тебе ещё может это даже и понравится, а меня так точно спалит дотла.       — Даже так? Нахуй флирт. Говори, где взял.       — Где взял, там больше нет, — поддразнил Кайл. — Так что купи-продаямам, типа вас с Миднайтом не светит, не надейтесь.       — Ну, где нашлась одна, сыщется и вторая, — недовольный тем, что ему не дают потрогать, парировал Джон.       Хороша слишком для Миднайта такая вещица. Миднайт не оценит. Да и Кайл в душе, поди, не ебёт, как эта штука работает. А…       — Не-а, второй такой точно нет и быть не может, — без подковырки и попросту заверил Кайл. — Потому что я сам её сплёл.       БББББЛАМЦ.       Нет, это не Земля сошла с орбиты.       Это самоуверенный (самовлюблённый, надо называть вещи своими именами) Джон Константин со всего размаху наебнулся об Землю. И сошёл со своей орбиты.       — Кто научил тебя? — спросил он резче, и менее дружелюбно, чем собирался. — Это что-то совершенно чуждое нам, и даже такое глухое к магии бревно, как ты, не может не осознавать что это нечто извне, прямо как грибы с Юггота, так что — кто научил тебя?!       — Да никто же, Джон, ну! — Кайл как следует подумал, секунды две, не меньше, и предложил с добродушием, которое никогда не было ему свойственно: — Хотя, может, мне было откровение свыше?..

***

      Выехав за город, они поднимались по горному серпантину, ведущему к Белому Капитолию.       Джон уже успел благополучно позабыть, что Кайл Кристмас, когда захочет, может быть очень обходительным и даже милым. Вот только сегодняшнее явление этого таланта заставляло основательно задуматься: как много из этой обходительности теперь генерировалось самим Кайлом, а не было привнесено в него? И почему Каспер Вентура позволяет всему этому происходить со своим ближайшим сподвижником.       Джон в очередной раз дежурно огорчился, что не имеет при себе ничего, позволяющего замерить высоту, на которой располагается Белый Вигвам. Было бы интересно сравнить эту высоту с высотой Капитолия демонов… ну, когда Джон всё же как-нибудь да попадёт в тёмный Капитолий. Что-то внутри Джона топило за то, что высота эта вышла бы одинаковой. Что это означало бы, окажись и правда так? Что оба Капитолия — отражения друг друга? Зеркальные близнецы? доппельгангеры       Кайл отогнал свой внедорожник на одну из забетонированных площадок, под свешивающиеся каскадами густые заросли плюща, дикого винограда, и буйного хмеля, а Джон вышел, выбил себе сигаретку из пачки, и походкой уличной шпаны направился к уводящим наверх ступеням.       — Я тебя отведу, Джон, — предупредительно окликнул его Кристмас, нагоняя, и зашагал рядом. — Ну ты ж понимаешь. Шляться одному тут не безопасно. Шагнёшь в одно из открытых Каспером окошек, ииииии… и больше никто никогда не видел магистра тёмной магии Джона Константина. И ведь скажут, что я виноват. Так что давай уж лучше под моим присмотром.       — Что, прям сам отведёшь? Честь-то какая… — усмехнулся Джон.       Но да. Надёжное ощущение реальности места и в нём происходящего начинало покидать тебя уже на приступках дворца Вентуры. Ещё здесь было слишком красиво — и этот горный массив, и открывающиеся с него панорамы, и сотни видов уникальных и неповторимых растений, птиц и насекомых. И даже выглядевший очень старым, но очень прочный — ведь он стоял над настоящим горным ручьём — каменный мостик. Кайл однажды тихо предупредил Джона, что на этом мостике лучше не останавливаться надолго, не для того его строили. А на вопрос Джона что не так с таким-то хорошеньким мостиком только посмеялся и сказал, что всё с ним так, только можно зазеваться, заглядевшись на окружающие красоты, и уплыть. Так, что не найдут потом.       Они шли неспешно, бок о бок, поднимаясь по круто восходящей дороге — пешком, и до первого ограждения. Там Кайл что-то буркнул в рацию, ворота перед ними разъехались, давай пройти на внутреннюю территорию, где гостей тут же просканировало невидимыми, но достаточно чувствительными лучами. Сам дом больше всего внешне напоминал замок какого-нибудь феодала эдак четырнадцатого европейского века розлива. Но Джон уже бывал тут ранее, и знал, как много в этом здании и феодального, и средневекового, хотя бы даже строго европейского: примерно ноль целых ноль десятых. Дело даже не в том, что всё тут буквально нашпиговано электроникой, системами наблюдения, контроля и фиксирования каждого вздоха посетителей, которых анализируют, классифицируют и раскладывают с молекулярным составом и определением силы полей. Хотя, впрочем, Джон не исключал, что прямо под домом обустроено какое-нибудь чисто тамплиеровское подземелье. С пыточной в лучших традициях Золотого века Инквизиции.       Там, внутри, всё как в Пирамиде — «гробнице фараона», где нет ничего, в том числе и даже мумии (ну уж или хотя бы гроба) самого фараона. Или как на заброшенном по неизвестным причинам звездолёте, уныло крутящемся по орбите вокруг планеты, к которой когда-то человеческая самонадеянность и нахрап додумались отправить космическую экспедицию.       Уже здесь, на открытых и вполне реальных пространствах, которых не касалась рука ландшафтного дизайнера, темнело в глазах и ломило голову от завихрений наталкивающихся друг на друга энергий, крутящих такие водовороты, что даже затянутого в эти потоки Джона Константина начинало банально подташнивать.       Самое возмутительное, что и Каспер Вентура и Кайл Кристмас чувствовали себя в этих завихрениях ничуть не менее банально уютно. Кайл даже перебрался сюда жить под предлогом того, что он всегда нужен Касперу и должен быть при нём. С точки зрения Джона, жить здесь — всё равно что спать в незакопанной могиле на кладбище.       Насколько Джон помнил, раньше Кайл собирал всего себя в кулак, когда переходил границы реальности, но сейчас Кристмас шагнул даже не задумываясь. Ещё и нетерпеливо на Джона оглянулся, поторопив его:       — Надеюсь, не ждёшь, что я тебя через порог как невесту, на руках буду переносить?       На мгновение Джону показалось что тут есть над чем задуматься, однако там, по Ту сторону, стоял и кривлялся лицом Кайл Кристмас, изображающий всячески, как Джон его утомляет своей медлительностью. Пасовать в таких условиях элементарно впадлу.       Тело сразу болезненно прошило миллионом тончайших игл, сознание в экстренном порядке лихорадочно перезагружало настройки. Иногда Джон думал, что это как быть одномоментно расщеплённым на атомы и тут же собранным заново. Вот было что-то в этом. Что-то, за что он мог зацепиться.       Кайл снова молча протянул ему руку, и Джон снова молча за неё схватился, отмечая что здесь Кайловых атомов стало как будто бы немного больше, чем было на той стороне. И как будто бы уже не все из них были атомами только Кайла.       Здесь тоже было сумрачно. Исчезающе мало окон, а те что есть — неизвестно на что выходят, да и высоко слишком. А что там, за ними? Джон не слишком бы удивился, узнав, что — ничего. Неизвестно откуда идущий очень слабый свет точно не из окон приходил. И везде царило душераздирающее безлюдье. Как вчерашний день, по оплошности пропущенный и не сожранный лангольерами. Как гулять по мертвецкой, откуда все трупы вывезли. Бесконечные коридоры, поворачивающие то направо, то налево, никаких дверей, словно здесь вообще не было комнат (хотя их было предостаточно), далеко наверху потолки и вибрирующее в воздухе напряжение. Джон находил это место подходящим, чтобы успешно начать трогаться умом.       — А обязательно переться через дуат? — начал привычно брюзжать он.       — Пока ты ищешь путь через Лабиринт, твоя душа тоже пребывает в поиске, — на серьёзных щах изрёк Кайл, — проследи за тем, что она ищет, к чему стремится, и ты совершишь настоящее открытие. Найдёшь ответы на многие волнующие тебя вопросы.       Дада, мрачно думает Джон, и главный из этих волнующих — где мне взять лампочку для ванной комнаты. А в идеале ещё и бритву. Вон оно чё, у души у своей надо было спросить.       Впрочем, находят они не ответы на вопросы, а банально Питера Флаенса. Бледного, одинокого и очень несчастного, уныло барахтающегося в каменном колодце и перебирающего заклинания, чтобы выбраться из него.       С интересом наблюдая за кое-как барахтающимся в естественной дуатовской ловушке Питером, Кайл с Джоном переглядываются, и одновременно вскидывают руки, но не успевают блестнуть друг перед другом талантами.       — Я вижу вас обоих, — фыркнул Питер, расправляясь наконец с упрямой стенкой, и осторожно спускаясь по крутым ступенькам каменной лестницы, выглядевшей так, словно по ней ходили люди, говорившие на языке, ныне именуемом древнеарамейским. — Спасибо конечно за намерение помочь, но уж с чуланами лабиринта я точно справлюсь сам.       Тем не менее, заглядевшись испытующе на Джона, Питер удачно споткнулся на одной из ступенек и полетел вниз, с полным намерением пропахать носом дорожку перед колодцем.       — Падающего — да подтолкни, — тихонько подсказал Кайлу на ухо Джон, — пусть летит поскорее ко дну, посмотрим, как весело разобьётся человеческое несовершенство и слабоволие, открывая устоявшим на своих ногах путь. Полный перспектив развития и самосовершенствования.       Но Кайл, покачав головой и пробормотав что-то про непостижимые потребности самолюбования, поймал Питера на исходе последней ступени, аккуратно поставил на ноги, отряхнул, и похлопал по плечу.       — Порядок? — спросил он.       И любой другой человек на месте Джона уловил бы нотки сочувствия в этом вопросе, но вот Джон очень сомневался относительно способностей в сочувствие у Кайла Кристмаса.       — Дааааа… — протянул Питер, во все глаза глядя мимо Кайла. — Джон, тебя-то как сюда затащ… в смысле, ты-то как здесь?!       Джон задавался тем же вопросом, но про самого Питера. Видимо, не настолько уж досуха выпил бывшерусского охотника в минувшую ночь Великий Инквизитор. И не так уж крепко отсыпался Питер, пока его команда набиралась в «Соломонари».       — Такие дела, Пит, — дёрнул головой Джон. — Потом поговорим. При случае. Выглядишь ты… краше из гроба достают. Вентура заставлял тебя вычислять десятичные логарифмы?       — Вероятности теории хаоса. Осторожней, Джон, он явно ещё не наигрался в эффект торонадо, или как это называется. Я вон, видишь, шёл весь в этих мыслях и искал на чём потренироваться, вот и угодил в окошко.       — Я всегда осторожен.       Нельзя сказать чтобы Джон вот прямо вообще нисколечки не рисовался, когда подходил к выветрившемуся песчаннику древних ступений, щелчком заставляя рассыпаться в прах и лестницу, и баллюстраду, с которой она вела вниз, и даже торец какого-то ветхозаветного храма…       … из которого как раз выходил некто благообразный, русоволосый, в светлой хламиде по щиколотку.       А за всей этой рассыпавшейся в пыль мишурой оказался заурядно современного вида коридор, глядевший на них тремя заурядно современными дверьми, сенсорные светильники зажиглись с тихим музыкальным звуком, и Джон обернулся:       — Кайл, ну мы идём?       — Ага, — откликнулся Кристмас, который, разумеется, прекрасно считал все эти приосанивания. — Мы идём.       Флаенс заметно напрягся.       — За мной сейчас Ру приедет, мы будем ждать тебя в машине, Джон! — крикнул он нарочито громко в удаляющиеся спины, но Джон бодро проорал ему в ответ:       — Нет-нет, ни в коем случае! Меня отвезёт Кайл.       — С хуя ли, — вежливо поинтересовался Кайл, понизив голос и морща свой аккуратный нос.       — А хуле нет-то?       — Моя работа — охрана и безопасность. А не частный извоз.       — То есть ты отказываешься меня везти? — ахнул Джон. — Ну, окей, я не посчитаю для себя зазорным попросить Вентуру.       — Чтобы он отвёз?!       — Чтобы он попросил тебя.       — Умеешь ты уговаривать, Джон Константин, — удручённо вздохнул Кристмас.       — Я умею правильно мотивировать.       Когда они добрались до металлической двери, Кайл буркнул едва слышно всего одно слово.       — Привёл, — сообщил он коротко.       Дверь тут же отъехала в сторону, пропуская Джона.       А Кайл отсалютовал ему рацией и отступил назад, под погасшие светильники, растворяясь в заволакивающем коридор полумраке как чёрная кошка в тёмной комнате.       Расправив плечи, вздёрнув подбородок, в нарочито расхлябанных манерах Джон прошёл в сегодняшние приёмные апартаменты Великого Инквизитора.       В этих оказалось вполне живенько — ради Питера Флаенса, очевидно. В прошлый визит Джона помещение было огромным, больше напоминало внутренности какого-нибудь кафедрального собора, в том числе общей пафосностью, торжественностью, и неприятной мрачностью. Разве что фресок со сценами Страшного суда на стенах не хватало.       Сегодня у Вентуры, видимо, был день Химии. Или Физики. Или ещё каких наук. Немыслимой длины макет протянулся вдоль стены по всему периметру комнаты. И всего там было вдосталь: странных конструкций маятников, загадочных, не уводящих никуда спиралей, бегающих по прозрачным трубкам сверкающих шариков…       — Ты на пороге открытия нового закона тяготения? — Джон с интересом тыкал пальцем в стоявшую на нагревательном элементе реторту.       Содержимому реторты он не нравился — жидкость разволновалась неведомо почему, позеленела и пошла пузырями, а Джон ясно ощутил сильный травяной запах.       Каспер Вентура, застывший у стола, обернулся, скептически прищурился, вскидывая бровь в лучших традициях Винсента Вентимильи. В обычном своём форменном одеянии, высокий, широкоплечий, прямой, и больше похожий на парадный портрет, чем на живого человека. Джон просто не мог себе представить их многочасовые беседы-чаепития с Флаенсом. Учитывая живой и беспечный характер Питера… вероятно, и вправду, без переносных смыслов — с чаем Каспер выпивал из него все жизненные соки. Вон какой бледный и осушённый уходил охотник отсюда.       — Давно не виделись, Джон, — вот голос у Вентуры был очень приятный, мягонький, не звучный, не громкий, но ласково поглаживающий слуховые рецепторы. — Рад, что ты пришёл. А то создавалось уже впечатление, что ты меня избегаешь. Избегаешь нас. Наш… вигвам чёрный вигвам у них белый вигвам у нас       — Капитолий, ты имеешь в виду? — деловито кивнул Джон, усаживаясь на подлокотник мягкого дивана, на который ему было указано плавным, поистине королевским жестом.       — О, — без тени удивления заметил Вентура, — тебя просвещали. Жаль, что за просвещением ты снова и снова обращаешься не ко мне. А к прислужникам Люцифера. Но до меня уже давно доходят расстраивающие меня слухи о том, что с ними ты находишь общий язык куда лучше, чем с нами.       — Хватит, Вентура. Ты прекрасно знаешь. Всю жизнь я служу богу, и людям. И я бы отдал свою жизнь на это. Я и отдавал её. И уж служение Люциферу ты мне никак не припишешь. Ты же не захочешь выглядеть в глазах окружающих полным идиотом. А то и чем похуже.       — Верно, я всё прекрасно знаю. Хотя мне постоянно приводят всё новые и новые факты, которые как будто говорят об обратном. Вот и давеча…       — Уже в курсе, что я имел разговор с группой про-активных демонов сегодня? Ну ещё бы. Откуда кстати?       — Маленькая птичка сказала мне.       — Ого. Похоже, тут не я один прикормил себе психофора, — ядовито заметил Джон, зорко следя за стекающей из змеевика по капле в глубокую пиалку изумрудной жидкостью.       Ну. На рюмку абсента, наверное, рассчитывать нечего.       — Не равняй нас, Джон. — Вентура аккуратно разместил себя за огромным столом, сложил перед собой руки, притворяясь, наверное, тем Сфинксом с той загадкой.       — Не буду. Вентура, а ты тут, случаем, не самогон гонишь, а?       — Увы, Джон. Отрабатываю всего лишь новый чайный рецепт.       — Так это всё ради чая?! — Джон с уважением осмотрел громоздкую конструкцию. — Ого. Как специалист по одержимости, начинаю испытывать беспокойство. А Питер говорил, ты вроде теориями хаоса увлёкся.       Каспер Вентура откинулся на спинку своего совершенно чумового кресла, небрежным экономичным жестом покрутил в воздухе пальцем, активируя зависшую над столом виртуальную панель.       Бабочка махаона, сложив крылья домиком, насупившись, сидела на травинке, крепко вцепившись в неё лапками. Старательно притворяясь что не замечает подкрадывающегося к ней человека. Видимо, надеялась что ему надоест и он свалит, оставив её в покое. Джону даже отчётливо виделось, как бабочка закатывает глаза, и только что не капсом по экрану думает «НУ КОНЕЧНО ЖЕ ТЫ ЗАЕБИСЬ НЕЗАМЕТНЫЙ, ДА-ДА, ТЫ ПРЯМО СЛИВАЕШЬСЯ С ПЕЙЗАЖЕМ».       Глупый человек тигриным прыжком набрасывается на неё, и бабочка стремительно взлетает, взмахивая своими роскошными крыльями.       Эти движения крыльев завораживают, и камера фиксируется на них. Затормаживает. Медленно-медленно тянется один взмах.       — Знаешь к чему это, да? — Вентура снова повел пальцем, и фокус сместился в сторону, дальше и дальше и дальше… и вот уже в кадре серо-коричневая гигантская воронка смерча, прущего через штат как носорог через кустарник.       — Дурак спугнул бабочку, и она взмахнула крыльями, — пробормотал Джон через силу. — А в каком-нибудь Кентукки торнадо как гоп со смаком прошёлся по городам, превратив их в груды битого кирпича и обломков досок.       Он даже покачал головой. Думая — страсть к аллегориям и метафорам ещё никого не красила. Вон, от текстов и сюжетов Библии и сейчас крыша медленно но верно начинает съезжать, стоит только вчитаться.       — И может быть это и вправду связано, — оживившись, подхватил Вентура, — во всяком случае, именно за это топят фанаты теории хаоса… А мне вот больше интересно — а что, если это вообще никак не связано?! Теории совпадений никто верховным указом не отменял.       Легко вскочив на ноги, он быстро прошёлся вдоль стены, не оборачиваясь к Джону, отвёл назад руку:       — У тебя найдётся зажигалка, Джон?..       Джон молча бросил свою зажигалку. Намеренно вообще в другую сторону. Но зажигалка уже знала куда ей надо попасть, и угодила прямо в подставленную ладонь гранд-инквизитора.       Вентура посмотрел на антикварную вещицу неодобрительно, определённо в момент считав, чья она была раньше. Но привередничать не стал, щёлкнул колёсиком, выбивая не пламя даже, а лишь искру, которой хватило, чтобы подпалить какую-то там лакмусовую бумажку.       Некоторое время Джон даже с интересом отслеживал запущенный механический процесс со вновь заскакавшими шариками, закапавшими жидкостями и затиктаковшими маятниками, но ему это быстро наскучило.       Бедный Питер. Сколько ночных часов он был вынужден на всё это смотреть.       А вот внезапно полыхнувший настоящим многоцветным сиянием угол комнаты — это оказалось красивым.       — Аврора?! — озадачился Джон. — Ты учишься вызывать северное сияниие, Вентура? Осваиваешь профессию нойды?       Главное чтоб не гейду.       Снова блять аллегории. Но не узреть аналогии было невозможно. Там, блять, бабочка машет крылышками и вызывает разрушительный торнадо. Тут, блять, кто-то щёлкает зажигалкой и вызывает…       — Единственная причина по которой я здесь… — вздохнул Джон. — А что такое глорион, Вентура?       — А. Снова. Полукровки проболтались, — гранд-инквизитор грустно усмехнулся сам себе.       — Они сказали: все говорят. — Джон даже не стал тратить силы и время на отнекивания, в конце концов уже все везде знают что Джон Константин — большой любитель якшаться с демонами. — Многоцветный радужный свет, идущий из Тьмы. Что это?       — Это то, что началось год назад… — Каспер Вентура вернулся за свой стол, а комната продолжала освещаться пульсирующим и кажущимся живым многоцветием Полярного сияния, волны которого всё бежали и бежали по стенам и потолку. — В день, когда рухнуло восстание Моммона. Вспышка. Всплеск, вернее, выплеск. Как взрыв сверхновой. Выброс колоссальной энергии… и это было невозможно не почувствовать. Все почувствовали. И мы, и они.       — Это то, о чём я думаю? — Джон покинул свой уютный диван, приблизившись к столу Инквизитора, опёрся о поверхность ладонями, наклоняясь ближе, и почти шёпотом спросил: — Гранд-инквизитор Вентура, ну, вы-то ведь знаете? Это Мессия?       — Определённо. — Каспер неприятно покривился. — Хотя и они, и мы, никто не может понять или хотя бы поверить. Нас всех это настораживает, и почти пугает.       — Пугает второе пришествие? Ну, понятно, почему пугает полукровок. Но почему наш-то лагерь может опасаться явления Мессии?       — Потому что мы не уверены.       — В чём?       «Великий инквизитор» Каспер Вентура плавно обогнул своё покинутое кресло, направившись к чайному столу, где принялся спокойненько разливать по красивым тонким чашечкам какой-то очередной невъебённый чай.       — Как раз настоялся, — мурлыкал он себе под нос, откупоривая нечто, подозрительно напоминающее древнюю амфору, выпустившую вместе с пробкой невероятно свежий и насыщеннный терпко-фруктовый аромат. — Самое время добавить ложку красного вина. О, а мне же ещё целую гору освящённых просфор привезли сегодня, ирония какая, да, Джон? Евхаристия, как ни крути.       И прекрасная возможность убедиться, что Джон Константин всё ещё на правильной стороне. За этих, а не за тех.       Только Джона Константина так просто не свернуть с единственно правильного для него пути — его собственного пути.       — В чём вы не уверены, Вентура? — повторил Джон с нажимом, подходя и практически демонстративно сгребая целую горсть просвирок, жри Каспер, и оставь свою паранойю про то, что Джон Константин скурвился с Люцифером. — В чём вы не уверены настолько, что вас почти пугает очевидно грядущее пришествие Мессии?       — В том, наш ли это Мессия, — легко ответил Вентура, только что не беспечно пожимая плечами. — Или их.

***

      Дуат без надёжного сопровождения Кайла Кристмаса на обратном пути закозлил. Джон повернул где-то не там куда-то не туда, и самым наипозорнейшим образом провалился во временной колодец, откуда потом долго и бесславно выкарабкивался, как давеча Питер Морган.

***

      Кайл Кристмас с группой ассистентов из числа своих подчинённых жарил пугающих размеров стейки на грильной решётке. Ассистенты кучковались за его спиной, взволнованно переговариваясь, что не пересушить бы и не пересолить бы, но от всех советчиков Кайл отмахивался лопатками для жарки.       Джон нашёл что в сочетании с жарящимся мясом Кристмас смотрится не в пример выигрышнее обычного. Особенно учитывая, что сам Джон последний раз ел примерно лет сто назад. А то и двести. К тому же Джон уже неоднократно имел возможность убедиться в кулинарных талантах главы инквизиторской службы безопасности. В отличие от Вентуры Кайл не помирал по чаю, но мог приготовить буквально из ничего совершенно крышесносное блюдо. Ну вот как эти стейки, которыми, казалось, пропах весь двор, все кусты, все горные склоны, и даже небо, и даже аллах.       — Вот теперь время посолить, — объявил Кристмас и в его ладонь тут же услужливо была вложена солонка, которую он принялся придирчиво рассматривать на свет, после чего солонка со стуком вернулась на столешницу, а голос Кайла заледенел: — Какая проблядь что-то пролила в солонку? Чего вы ржёте, там вся соль в один кусок слиплась, чем солить?!       Самый расторопный из Кристмасовых парней побежал куда-то за солью, а Кайл, заметив вышедшего из дворца Джона, замахал ему рукой, призывая присоединиться.       — Ты же не откажешься потусить с плебсом, Джон? — поддел он, всегда стыдивший Джона за снобизм, подвинул лопаточками стейки, поднял голову, глянул уже повнимательнее: — Что с тобой? Ты как откровение свыше словил.       Ага. Откровение свыше, которое, как обычно, пришло сниже.       — А я забыл соль убрать на кухню, — скорбно констатировал Джон бесцветным севшим голосом, как гипнознутый уставившись на слепившееся в единый каменный кусок содержимое солонки. — Я забыл убрать из комнаты соль.       И тот поднос с той солью вот уже почти двое суток так и стоит под кроватью Джона.       Блядь.       — Не катастрофа, — высказался Кристмас, принимая из рук своего подчинённого ещё одну посудину с солью. — У тебя всегда такой срач в жилище, Джон, что одна забытая в комнате маленькая солонка уже не играет роли. Забей. Скажи лучше, который стейк смотрит на тебя?..

***

      Джон уныло стоял перед своим домом и малодушно высматривал вокруг хоть кого-то, с кем можно было бы перекинуться парой слов. Покурить, поболтать, спросить, как жена, как дети. Ну вот это всё. О чём обычно говорят шапочно знакомые люди, которым по большому счёту взаимно посрать на дела и жизнь друг друга.       Беда в том, что всех жильцов дома, кого Джон знал хотя бы в лицо, не говоря уж об имени, пересчитать можно было по пальцам одной руки.       К его радости, один из этих пальцев всё же появился.       Накануне заселившаяся испанка было галантно подвезена к дому, и высажена с предварительным открыванием ей двери. Смуглый, испанских же кровей, молодой парень даже подал руку и помог выбраться из машины, потом вытащил чемодан, и не обращая внимания на кокетливые возражения, с лёгкостью вскинул его на плечо.       — Мистер Константин! — засияла испанка, завидев Джона, и Джон затруднялся определить: рада ли она так видеть его, или рада, что он видит, как её доставляют с помпой, словно принцессу.       — Донна… — Джон хотел поприветствовать, но не помнил её имени.       Даже не помнил, называла ли она его. Какая-нибудь Гонсалес или Милагрос. Или Нуэньес. Или Бандерас. Которому она скажем приходится троюродной тёткой.       — Донна Росита! — встрепенулась испанка. — Можно просто по имени! А это мой племянник, Мигелито!       Взгляд «Мигелито» полоснул по Джону отточенным до бритвенной остроты стальным лезвием наёмного убийцы. Атлищно. Старая плесень, что живёт над Джоном, сейчас увидит их всех троих во дворе, и подумает, что Джон набирает себе банду.       — Мигель, — крокодильим голосом окликнула племянника донья и сделала страшные глаза, отчего «Мигелито» закатил свои, но неохотно побрёл здороваться с Джоном, и даже сумел нацепить на лицо довольно-таки располагающее подобие улыбки.       Джон вообще-то тоже был не в восторге от навязываемых социумом правил приличия, и обычно ебать их хотел, но если б он поебал их сейчас в очередной раз, пришлось бы тащиться в свою квартиру, а он оттягивал этот момент, как мог.       — На страхового агента ты не тянешь, — «Мигелито» улыбнулся внезапно настолько лукаво и обаятельно одновременно, что Джон невольно сделал стойку: опа, опа, а уж не демон ли у доньи Роситы в племянниках-то, и ведь даже внешне похож! — Значит, ты Джон. Тётя говорит, что ты вроде как наёмный убийца.       — Так все о нём говорят, — не смутилась донья. — Ну и как по мне, в кино Джон именно его и играл бы. В моём представлении наёмные убийцы именно так и выглядят.       С воодушевлением тряся протянутую ему для рукопожатия сильную ладонь, Джон изо всех сил сдерживался, чтобы не уточнить у доньи Роситы, а на кого, по её мнению, похож её племянник.       Не особо коммуникабельный Джон Константин даже исхитрился в этот раз набиться на приглашение зайти и отметить новоселье.       «Мигелито» разливал вино и, преодолев барьер отчуждения, трещал так, что Джон понял: Винсент Вентимилья больше никогда уже не покажется чрезмерно экспрессивным и эмоциональным. Если б племянничек доньи Роситы был петардой, он бы взорвался уже раз десять.       — Жаль, что ты не хирург, — не удержал таки в себе Джон, когда испанец разливал по бокалам остатки второй бутылки. — Твёрдость рук просто восхищает. Мог бы спасать жизни пачками.       И получил ещё один взгляд-бритву.       Если Мигелито и готов был что-то делать с жизнями, то не спасать уж точно.       Джон проторчал у соседей неприлично долго, причём даже не мучился и не страдал от необходимости общаться: с говорливыми испанцами общение протекало как стремительный поток воды в горном ручье.       Потом они с Мигелем таскали из комнаты в комнату мебель, крепили на стену бра (как Джон понял, оба они были не то чтобы очень уж хороши в этом). А потом Мигель достал упаковку из гофрированного картона и извлёк из неё…       — Это что, лампочки?! — алчно встрепенулся Джон.

***

      Почему-то, переступив порог своей квартиры, Джон на несколько секунд замер, ощущая, как по непонятной причине стало тяжело сделать хотя бы пару шагов. Прислушался — было абсолютно тихо. Выражение «мёртвая тишина» постепенно обретало в его понимании особое, подкупающее своей новизной, издевательское значение. Мёртвая тишина в квартире где лежит… что-то мёртвое, очевидно. Джон на секунду прикрыл глаза. Открыл. Облизнул губы. Позвать демона по имени? Он представил себе, как это прозвучит в оглушающем безмолвии и поёжился. Нет, бррр, спасибо. Не хотелось. Стряхивая оцепенение, он очень медленно двинулся к комнате.       Удивительно, ведь он же не испытывал ни сострадания, ни жалости к полукровке, пока держал его у себя. Он легко оставил его здесь, в месте напичканном убийственными для всякой нечисти вещами, и забыл, как про неодушевленный предмет, но по какой-то причине сейчас приходилось натурально насиловать себя, заставляя пойти в комнату и увидеть ожидаемое.       Очень осторожно, вытягивая шею, он заглянул за угол. Демона утром воскресенья он оставил лежащим там же, у уже ставшей ему родной треноги… и да, вот сейчас Джон не мог с полной уверенностью сказать, в каком состоянии оставил. Кажется, он привычно дал полукровке пенальти под рёбра, перед уходом… а вот откликнулся ли Бальтазар?       Нет. Нет, не откликнулся — с неожиданной кристальной ясностью осознал Джон. Демон уже не подавал никаких признаков жизни, просто было некогда обратить на это внимание. Тогда — некогда, а сегодня — вспомнил.       Полукровка и сейчас лежал там же. На том же комке из пледа и своих шмоток, у треноги — там, где вырубился той ночью. Наверное, и в той же позе — Джон просто честно не помнил и живого сейчас мог углядеть в лежащем на вещах теле не больше, чем в прикроватной тумбочке.       Зарвавшихся, потерявших берега и забывших про пределы дозволенности ублюдков Джон Константин отправлял назад, прямиком к Папочке под бок, в Ад, целыми штабелями. Десятки полукровок, чьи тела взрывались, разлетались на клочки, сгорали дотла под действием святой воды, церковного золота, древних артефактов, призванных для борьбы с темной стороной, со стороной Зла. Год с лишним назад Джон так же поступил и с Бальтазаром. Изничтожить очередное адское отродье было рутиной. Видеть мёртвое тело, человекоподобное от кончиков пальцев босых ступней до разлохматившейся, обычно прилизанной макушки — было проёбом. Уничтожение очередного полукровки было именно уничтожением — без следа, без остатка. И речи не могло идти об останках в виде трупа. Да ещё и человеческого.       Джон привалился к косяку, испытывая смутный позыв побиться о него головой. Твою мать. Вот в этом — прямо весь Бальтазар как он есть. Всё испоганит. Прийти и обоссать всю малину — да, и ещё раз да.       Джон убивал полукровок безо всяких моральных терзаний — когда они того заслуживали и исключительно по этой причине. Он уже убивал и самого Бальтазара. Тоже без терзаний, к слову. Ему не было жаль демона, когда тот обжигался здесь о соляной пол, или ныл, что ему плохо и больно от всех заклинаний, рун, и святых молитв, начертанных в квартире на стенах и косяках. Но Джон честно не собирался поступать с ним вот так, не то чтобы смерть полукровки его сильно расстраивала, но она должна была произойти по другому сценарию и в иной форме. Просто так получилось.       Я оставил его здесь умирать, спокойно резюмировал он про себя. Я просто оставил его там, где он определённо должен был умереть, и забыл про него.       Это было как запихать человека в камеру с медленно действующим отравляющим газом и оставить там гибнуть от удушья. Или привязать к ногам камень и кинуть связанным в воду. Очень похоже.       Осторожно, едва ли не на носочках приблизившись, Джон опустился медленно на пол рядом с лежащим демоном. На какой-то миг на него вдруг накатила волна уверенности, что несносное созданье сейчас приоткроет один глаз, и начнёт издевательски выпевать что-нибудь наподобие «Джонни-бой, как, напугался?!». Джон почти слышал наяву этот голос, и эти отвратные интонации.       — Бальтазар? — едва слышно позвал он, вздрогнул: как и ожидал, в тишине того вакуума, что плавал в квартире, хриплый сорванный шёпот прозвучал неуместно и оглушительно громко. — Бальтазар, очнись.       Поколебавшись, протянул руку, дотронувшись до загорелого плеча, тут же отдёрнул пальцы — ощущение было, как будто прикоснулся ко льду.       Джону совершенно не хотелось трогать труп, но он всё же заставил себя.       Когда-то давным-давно, в какой-то из прошлых жизней, он уже проверял точно так же это же самое существо. Только тогда он хотел убедиться, что оно продолжает оставаться демоном. Сейчас оснований для сомнений в принадлежности его к неславному демонскому племени не было, но Джон рассчитывал услышать обычное верещание на ультразвуковых тонах адской твари, соприкоснувшейся со святой водой.       Развернув чужую кисть руки раскрытой ладонью вверх, Джон уронил на неё из пузырька всего лишь каплю.       Какой-то миг он прямо ожидал истошного вопля от боли и прыжка в потолок.       Но единственным звуком было тихое шипение — даже одна капля святой воды прожигает тело демона, как кислота. Кожа на этом участке уже слезала и изъязвлялась, а полукровка даже простого «ой» не сказал. Что там — не вздрогнул даже.       — Блядь, Бальтазар, вот ты просто весь в этом, — раздражённо выпалил Джон. — Вот лишь бы всё мне назло.       Он какое-то время с недоумением таращился на лежавшую рядом лампочку, прежде чем вспомнил, что намеревался с ней сделать.       Лестницы не было, а со стула Джон едва не наебнулся, когда вкручивал цоколь и когда получил закономерный втрах электрическим током. «Тебе даже понравиться должно было бы» — назидательно сказал в голове Джона Кайл Кристмас. Нет, на самом деле нет, нет ничего приятного в том, когда тебя трахает током. Ладно хоть как-то повезло не свалиться и не сломать себе шею. Теперь, поди, зачтётся, как выбранный лимит везения на полтора десятка лет вперёд.       Вода, неожиданно вспомнил Джон. Бальтазар накануне что-то там нёс про то, что вода выпаривает соль из тела демона. Если этот ублюдок за прошедшие почти двое суток навпитывал в себя этих соляных миазмов… ну, их наверное, можно выпарить же, да?..       Сцепив зубы, на пледе как на волокуше, он перетащил демона в ванную, где запихал в душевую кабинку, закрыл её, и включил воду.       Прошло минут пять.       И ещё столько же.       И ещё.       Ничего не произошло. И не происходило.       Душ весело поливал неподвижное тело множеством струек, и да, тело от этого и правда дымилось, словно вода действительно что-то из него выпаривала. Оно дымилось, но не шевелилось.       Я поливаю труп, огорошенно констатировал Джон, я стою тут, как всегда, не пойми какой херью занимаясь в то время, в которое нормальные люди спят, и поливаю притащенный в мою душевую труп демона-полукровки.       — Какая же ты тварь, — обращаясь к содержимому кабинки, выдохнул Джон, — ты даже сдохнуть всегда умудряешься самым тупым и бесполезным образом.       Он словно окаменел, механически уставясь на воронку утекающей в слив воды. Как будто не мог себя заставить выключить её. Мог, не хотел просто. Потому что тогда пришлось бы переходить к этапу номер два. На котором требовалось найти эффективное решение для актуальной задачи «а куда мы денем тело». Джон прям как наяву видел себя, стучащегося в соседскую дверь и вежливо интересующегося у «Мигелито», а не найдётся ли у дорогих соседей циркулярной пилы или топора для разделки туш. А, и чёрных мешков заодно, тип 1, с молнией и ручками, грузоподъемностью до 400 фунтов. Зачем?! Ну так прост. Нет, да?       — А если так, — пробормотал Джон, ставя на паузу мрачное кино в своей голове, и затыкая в чаше душа сливное отверстие.       Принеся сигарету и чашку, он устроился на полу, подтянув согнутые в коленях ноги к груди и опираясь спиной на стену, и меланхолично курил. Постепенно наполняющаяся водой и превращающаяся в миниатюру ванны чаша осуществляла терапевтический расслабляющий эффект, погружая в медитативное состояние.       Когда вода дошла почти до краёв Джон выключил воду. Тело демона комком застыло на дне.       — Пиздец, блять, — выразил своё личное мнение о сложившейся ситуации Джон, и потянулся вытащить из слива затычку.       А кто-то в его голове хихикал, и, заговорщически толкая локтем, говорил: а скажи, забавно будет, если именно сейчас к тебе нагрянет Кайл Кристмас, и застукает на некрофилии с мёртвым демоном, которого ты цинично и хладнокровно уморил у себя дома, нет, ну скажи, забавно, скажи, а?!       Ну да. Кристмаса тогда разве что тут же останется притопить. А потом всё же придётся сходить к донье Росите, может, её пиздодельный племяш окажется ещё тут, и у него можно будет разжиться чем бог послал. Вроде бы какой-то топорик там Джону на глаза попадался, но это не точно. О, кстати — да у Мигеля ж ещё и тачка есть. Золото, а не соседи.       Джону казалось, что он уже сотню лет стоит так, поливая безжизненное тело, когда оное вдруг взбрыкнуло ногой, потом вздёрнуло голову, а потом и вовсе даже попыталось сесть. В последнем оно, правда, не преуспело, и с глупым и удивлённым выражением лица завалилось набок. Попутно увидав Джона и явно удивившись ещё больше.       Джон незамедлительно начал немыслимо гордиться собой за то, что сумел не вскрикнуть, не вздрогнуть, и вообще даже не перемениться в лице. Большей частью это, правда, было заслугой не выдержки, а усталости, но какая разница.       — Очухался, что ли? — недовольным тоном, и кривясь, словно от отвращения, тягуче произнёс Джон, изо всех сил демонстрируя безразличие и полную свою индифферентность к данному факту. — Полчаса уже тут тебя реанимирую, убогое ты создание. Нет бы помер, рассыпавшись в адскую труху, как все приличные демоны, да хуй там.       Взгляд Бальтазара даже самый невинный монашек не назвал бы добрым. Буквально испепеляя Джона своими сверкающими глазами, и показательно не вступая в диалог, полукровка кое-как распластал себя по кафелю стенки, и потянулся, подставляясь под струи.       Впрочем, Джон и сам (с со стыдом ощущаемым им облегчением) видел, как полукровке лучшеет просто на глазах. Серость кожных покровов исчезала, сменяясь обычным задорным загаром, демон разминал затекшие мышцы, тянулся, выгибался, потом, набрав в сложенные ковшиком ладони воды, ещё и с явным удовольствием попил, откинулся на спину, и тут Джон едва не заржал в голос. С видимой радостью подставляя начинающее расслабляться прежде сведенное болью лицо под струи, Бальтазар ещё и принялся на полном серьёзе заниматься своей прической. Запустив пальцы в потемневшие от воды пряди, он аккуратно, одну за одной, убирал их с лица, отводя назад, пробегаясь затем по «укладке», и стараясь зализать её посильнее. Потом принялся осторожно разглаживать свои совершенно не по-мужски длинные ресницы, и тут уже Джон Константин, родившийся наперёд ехидства, не выдержал:       — Прекрасен, как рассвет Апокалипсиса, — язвительно заметил он, — даже не сомневайся!       В ответ он получил плюс один не самый тёплый, но плещущий презрением и одновременно снисходительным сочувствием взгляд.       А потом полукровка, мельком и бегло оглядев себя, вдруг замер, и застыл в недвижимости. Подчёркнуто деликатно кашлянув, он очень медленно поднял потемневший взгляд.       — Джонни, — строго произнёс он с нескрываемым осуждением, и глаза его наполнились истинно вселенским укором, — а почему я без брюк?..