«В Чаячьем городе девушка ждёт»
Матушка строго-настрого запретила забираться на самый верх деревянной лестницы, но Алисса почему-то вспомнила это только в тот момент, когда её правая нога опасно зависла в воздухе, а подпорка внизу скользнула в сторону. Мысленно приготовившись падать вниз с трёхметровой высоты, она наконец-то заметила ту самую книгу, которую так долго искала. Последняя полка сверху, выцветший кожаный переплёт и символ в виде золотого звена, вот и всё, что она смогла запомнить, когда её окликнули снизу. Девушка выпрямилась, как струна, пытаясь удержать хрупкое равновесие. — Немедленно спустить вниз, — донёсся до неё строгий голос. Щёки загорелись, а нос защекотало от пыли, что витала в воздухе и была видна в свете проходящих через весь солярий, оборудованный под небольшую библиотеку, лучей. Неужели её снова заставят простоять несколько часов у изваяния Девы, чтобы та даровала ей смирения? Как же Алиссе хотелось, чтобы в очередной свой приезд, дедушка забрал её с собой в Браавос. К большому облегчению, внизу стоял их мейстер, а не её горячо любимая мать, которой всюду мерещилось богохульство. Мейстер Утер напоминал ей хорька, а ещё немного заикался, хотя ругать девушку у него всегда выходило без запинки. — Вы ведь никому не расскажите, что видели меня здесь? — спросив это, Алисса глянула на него из-под опущенных ресниц, зная, что этот её фирменный взгляд действовал на всех мужчин одинаково располагающе. И откуда в тебе это, вечно вопрошала её мать и заставляла молиться Семерым. Это было секретом, которым она могла поделиться лишь с самой собой. Откуда было умение у юной двенадцатилетней девушки обольщать мужчин, знать чего они хотят? Никто её этому не учил. Дед называл это чутьём, хваткой и природным умением располагать к себе людей, из-за чего он души не чаял в своей внучке. Отец хоть и был человеком сухим и чёрствым, но и здесь ей удалось проложить дорогу к его сердцу. Одна лишь мать оставалась глуха к её чарам. Элла Аррен будто чувствовала, что её дочь изменилась, но так и не могла понять, как именно. Куда делась моя малютка, со слезами на глазах, однажды спросила она у Алиссы в день её десятых именин, а потом залепила ей пощёчину. С этого момента, девушка только и мечтала уехать отсюда подальше. Но самый страшный секрет Алиссы Аррен из Чаячьего города не знал никто. Каждый день она смотрела на своё отражение в зеркале и не узнавала себя. Каждую ночь она просыпалась в холодном поту, оттого, что ей снился далёкий от этого мир, далёкие от неё люди и далёкая от неё старая жизнь. За три долгих года никто не стал для неё достаточно близким человеком, чтобы этим с ним поделиться, да и кто бы ей поверил? Оставалось одно, просто жить. — Как твои головные боли? — смягчившись, спросил у неё мейстер и, взяв за подбородок, повернул к свету. — Терпимо, — ответила Алисса, прищурившись. — Тебе следует меньше читать по ночам, — сказал он. Очки, мне скоро нужны буду очки, поняла вдруг девушка, но вслух ничего не сказала. С чтением действительно пора было заканчивать и начинать предпринимать серьёзные шаги по улучшению своего положения. — Я постараюсь, — улыбнулась ему Алисса. Оставив его за спиной, она почти бегом пересекла длинный крытый коридор, где вместо стен были большие застеклённые окна. Меньше всего ей хотелось видеть за ними раскинувшийся пейзаж — невысокие статуи всех Семерых, выставленных полукругом и окружённых кипарисами. — И куда же вы так торопитесь, юная леди? Сейчас время для послеобеденного сна, я думала, что вы поможете мне уложить своих младших сестёр. Теперь голос принадлежал её септе, уже немолодой женщине в сером одеянии. Она умела застигать её врасплох. — Мне нужно во двор, — присев в реверансе, ответила ей Алисса. Она так сильно наклонилась, что её лицо совсем скрылось за водопадом тёмно-каштановых волос. — И зачем же? — Задание от мейстера, — соврала девушка, выпрямившись и сложив за спиной ладони, скрестила пальцы. — Хорошо, — кивнула септа, высоко вскинув подбородок, отчего Алисса увидела, как натянулась её морщинистая шея. Серые одеяния зашуршали по полу. Девушка проводила её взглядом, не сдержав улыбку. Женщина была похожа на гусыню. Во внутреннем дворе вовсю кипела работа. Слуги сновали туда-сюда, передвигая мешки и нагружая ими телеги. В очередной раз Алисса подумала, что на гербе этого дома должна была быть изображена звонкая монета, а не соколиное перо на голубом фоне. Кого они этим обманывали? Аррены старались и не вспоминать о своей родне в Чаячьем городе. Если когда-нибудь у неё будет свой собственный герб, она изобразит на нём деньги. Ей понравилась эта мысль. Кто бы, что не говорил, но миром определённо правило золото. Так считал и её дед. — Миледи, — поклонилась ей спешащая по своим делам служанка с корзиной, доверху наполненной свежими дорнийскими лимонами. Алисса кивнула в ответ, закружившись на месте, пока наконец-то не остановила свой взгляд на том, ради чего обманула свою драгоценную септу. Под навесом работал молодой кузнец. Сердце будто перестало биться, а во рту пересохло. Девушка прислонилась к одной из подпорок, на которой держалась шаткая конструкция с соломенной крышей, так, чтобы её не было видно, и принялась наблюдать за юношей. Пот струился по его обнаженному торсу, перекатывался по мускулам и смешивался с сажей. Кузнец ни на кого не обращал внимания, постукивая по заготовке и опуская её в холодную воду. Иногда он замирал, осматривая свою работу, вытирал лоб и поливал себя из кувшина. Его плохо постриженные чёрные волосы были стянуты жгутом на затылке, но несколько прядей всё равно умудрились выбиться и прилипнуть к шее. Алисса заломила руку, так сильно желая прикоснуться к нему. Сейчас ей всё было невыносимо. В организме девушки бушевали гормоны. Дотронувшись лбом до деревянной поверхности, она тяжело вздохнула. — Вот значит, какое задание тебе дал мейстер! — взвизгнула её матушка. Алисса подпрыгнула на месте. Старая гусыня, конечно, ей не поверила и естественно нажаловалась матери. — Бесстыдница! Её щёки покраснели, когда Элла Аррен схватила девушку за руку и выволокла из укрытия. Кузнец положил свою незаконченную работу, поклонился хозяйке и поспешно отвернулся, лишь на немного задержав удивлённый взгляд на Алиссе. — Немедленно в септу! Девушка решила не сопротивляться, подозревая, что так будет лучше. — А его выпороть, — вдруг услышала она, когда её мать на минуту задержалась около псарни. — Его вина здесь тоже присутствует. — Нет! — воскликнула Алисса, с ужасом посмотрев на женщину. — Он даже ни разу не заговорил со мной! Он здесь не причём, только я одна виновата, матушка! Элла Аррен затолкнула её в сад со статуями и, держа за горло, заставила опуститься на колени перед Девой. — Молись! — Если кого-то и надо наказать, то меня, а не его, — прошептала девушка, чувствуя, как на глаза набегают слёзы. — Это не твоё дело, — зло бросила женщина. Алисса сложила перед собой ладони и зажмурилась. Её мать села рядом на меленькую скамеечку, чтобы наблюдать за ней. Девушка знала, что та может просидеть так несколько часов, а значит, придётся и ей. Живот свело судорогой, под правым коленом она почувствовала небольшой камешек, но пошевелиться не посмела. Когда-нибудь это закончится, когда-нибудь она уедет отсюда и никогда больше не вернётся обратно в Чаячий город. Нужно только перетерпеть, подождать и от Эллы Аррен её будет охранять сам Браавосский Титан, которого пока Алисса видела лишь на картинках в книжках, что привозил ей дед. Он ест маленьких непослушных девочек, сказала как-то ей септа, стараясь напугать, как можно сильнее, но Алисса лишь рассердилась. Ложь, наглая ложь. — Молись, как следует дитя, — сказала женщина властным голосом. Девушка открыла глаза. Её мать сжимала в ладонях семиконечную звезду так сильно, что по её пальцам стекала кровь. Она вновь крепко сомкнула веки, чтобы не видеть этого.***
Алисса скучающе смотрела в окно, пока двое воспитанников её отца корпели над пергаментом. Лишь только покашливание мейстера заставило её обратить на него внимание. В руке у него была тоненькая палочка, которой он иногда бил мальчишек по рукам, когда те начинали хулиганить или не по делу разговаривать. Её сие наказание всегда обходило стороной, но она догадывалась, что будь у септы на это право, то от неё она бы точно получала своё. — Ты уже решила задачу с пшеницей? — поинтересовался у неё Утер. — Десять минут назад, — скучающим тоном ответила девушка, протянув ему листок. Мальчишки одновременно подняли свои головы и непонимающе уставились на неё. Мейстер внимательно изучил её старательно выписанные буквы и цифры. — Чтобы засеять поле такой ширины, потребуется двенадцать с половиной мешков, — не выдержав, ответила Алисса. Тот из воспитанников, что был более вспыльчивого нрава, смял свой листок и кинул его себе под ноги. Мейстер ничего не сказал ему на это, принявшись буравить девушку взглядом. — Похвально, — вынес он ей вердикт. — Снова всех обошла. Мне приходят письма из Длинного Лука, ты почти догнала по уму своего старшего брата. Девушка на секунду представила, чем бы мог сейчас заниматься Ронелл. Из его редких писем семье, она предполагала, что юноша ненавидел арифметику, а любил ездить на лошадях и стрелять из лука. — Дайте почитать мне ту самую книгу, — с нажимом попросила его Алисса. — Тебе достаточно тех знаний, что я даю тебе, — вздохнув ответил Утер. — Нет, недостаточно, — принявшись ковыряться в полу носком туфли, сказала она. — Ты переутомилась, — с этими словами он ласково вывел девушку в коридор. — Иди в свою комнату, приляг. Алисса по-детски округлила свои глаза. — Или погуляй во дворе, твои родители уехали по делам, вернуться нескоро, но только осторожно, хорошо? — Хорошо. Она знала, куда отправится. Ещё одним из её самых любимых мест, наравне с кузницей и библиотекой, был заброшенный цветник, которым раньше занималась её покойная бабушка. Кусты с диким шиповником разрослись почти по всему его периметру, розы погибли из-за того, что за ними никто не ухаживал, а плющ теперь доходил почти до самой башни северного крыла их небольшого, но уютного замка Чаячьего гнезда. Красные ягоды шиповника налились и набухли. Алисса сорвала одну и принялась её обсасывать, пока во рту не остались лишь мелкие косточки. Тёплый ветер трепал её каштановые волосы, отчего их кончики щекотали ей шею. Смеясь, она упала в траву, расставив по сторонам руки и представив, что это крылья. В небе были слышны крики чаек. Она вспомнила сосредоточенное лицо мейстера, после него, перед мысленным взором забегали цифры, буквы и всевозможные уравнения. Пересчитывая, складывая, умножая и вычитая, Алисса почти забывала, как выглядит септа, забывала, какая суровая у неё матушка и как мало у неё возможностей. Уравнения её успокаивали, приводили мысли в порядок, помогали чувствовать себя не совсем бесполезной. Она любила арифметику. Свист со двора заставил её подняться. Девушка подошла к забору и заглянула в щель. Юноша, который был кузнецом, медленно брёл вдоль псарни по направлению к своему рабочему месту, но на полпути остановился. Алисса увидела, как на спине под тонкой рубашкой, у него алеют свежие рубцы. Она не в силах смотреть на это, отвернулась, от бессилия стукнув каблуком по дереву. Пара чаек пролетела так низко, что она увидела их маленькие глазки-бусинки. Над самой высокой башней сверкнула молния, а следом раздался раскат грома. — Скорость света быстрее скорости звука, — сама себе сказала девушка. И хлынул дождь.