Букет

Тот летний теплый вечер с лёгким ветром, приятно треплющим волосы и осторожно забирающимся под одежду, навевал спокойствие и умиротворённость. Ну, так казалось — сегодня в их далеко не мирном районе всё было относительно тихо, без извечных драк и попоек. В домах горел свет, все о чем-то оживлённо беседовали и радовались жизни. И только один Славик из третьего подъезда сидел на детских качелях, время от времени отталкиваясь туда-сюда и слушая противный скрип железа. В его руке, как обычно, была бутылка «Балтики». Но именно в тот июньский день гопник пил не без повода. Ересь про «соул-какихтохуень» или родственные души преследовала его чуть ли не с самого детства: пацаны постарше всегда хвастались красивыми цветами на ладонях, у каждого разными, порою чморя тех, у кого этого не было — такие были «фуфелами», потому что о них совсем никто не думал. Батя с мамкой тоже иногда заикались, но Слава ни разу не видел у них цветов. Совсем. Иногда становилось грустно, но маман всегда говорила, что ей не важны эти «кусты». Бате было плевать в принципе. Поначалу мальчик отказывался в это верить — цветы из рук, ну бред же. Это убеждение не пошатнулось, даже когда ребята постарше показывали свои растения — Слава попросту думал, что его эта хрень не коснется. Сейчас же он сидел и смотрел в пустоту, думая, как же успел дожить до сегодняшних дней. Ещё несколько часов назад парень гулял в парке с Анькой — самой красивой чикой района, и усиленно думал только о ней одной и судорожно рассматривал её ладошки. Она была настолько красивой и четкой, что у Славы не осталось сомнений, что эта девушка — его родственная душа. Но проклятые веники не выросли ни через минуту, ни через два часа. Когда-то яркий цветной мир вмиг стал черным и безжизненным для Славика, в то время как Анька даже не обратила внимание на эту ситуацию. От этого становилось ещё грустнее. Ведь… все было буквально на ладони, протяни руку и возьми. Протянул, но взять не получилось. Закончив с бутылкой, выпитой через силу, Слава кинул ее куда-то в кусты и лениво побрел домой, пошатываясь. Внезапно захотелось спать. Кое-как гопник добрался до квартиры, буркнул что-то вроде «я дома» предкам и упал на кровать, поленившись даже раздеться.

***

Влад проснулся от слишком наглого и настойчивого солнечного света, пробирающегося через окно и сующего свои противные лучи в его лицо, а также от шагов и «хватит дрыхнуть» матери. А он чуть было не стал грешить на занавески, которые сам же тщательно выбирал пару месяцев назад. Мешки под глазами, казалось, по длине могли соперничать с каким-нибудь водопадом, а лицо было хмурым, как темная грозовая туча. Впрочем, как и всегда. Юноша лениво оделся и так же лениво заправил постель, после чего потопал в ванную умываться. И зачем нужно так рано вставать каждый божий день? Влад поплелся на кухню в ожидании завтрака, по пути натягивая рукава толстовки как можно ниже. — Жара такая, а ты в кофте сидишь, — парень нахмурился. — Чё расселся? Иди вон белье повесь, у двери поставила, — буркнула мама, помешивая что-то вкусно пахнущее в сковородке. Влад сматерился про себя и потопал. Утренний родной двор встретил его непривычной тишиной и солнечными лучами, впивающимися во все тело и особенно в глаза. Влад поморщился и подошёл к бельевым веревкам. Пока он неохотно закреплял мамкину юбку, впереди открылся вид на одинокое дерево, лавочку и сидящего на ней гопаря со стоящей рядом пивной бутылкой. Гот не удивился — таких тут полрайона, если не больше. Не очень длинные пшеничные волосы развевались на ветру, но сам парень был неподвижен и, кажется, разговаривал. Но с кем? Телефона у него в руке не наблюдалось. Ведомый любопытством, Влад тихо подкрался ближе и спрятался за другое дерево, чтобы послушать. Да, плохо, но надо же как-то развлекаться! Сначала гопарь молчал и пинал ногой камушек — от скуки, и гот было подумал, что зря всё это устроил, но внезапно довольно-таки приятный голос разрезал утреннюю тишину. — Бля, ну пиздец. Сижу, разговариваю с бутылкой о жизе, — недовольно проговорил он, — докатился. Ну вот хули со мной такое происходит? Блять. Влад закатил глаза. Обычный шизик, ничего более, а он-то себе нафантазировал о чем-то высоком… — Анька. И кто ее… родственная душа? Яйца ему вырву. Тут Влад все понял и ухмыльнулся. Любовные драмы, классика. Ничего интересного. «Увидеть бы твое лицо, бедный Ромео, может, тогда я пойму, почему вселенная разделила тебя с этой Анькой, — подумал он. — Хотя, вдруг у тебя не только волосы красивые?» Далее все произошло со скоростью света, и никто не мог даже подумать о таком развитии событий. Стоило только Владу поразмыслить над Анькой и Ромео, как из ладони этого самого Ромео вылезли цветочки. Сначала пара, а потом внезапно целый букет чудесных красных роз. — Ну ахуеть теперь, — тихо произнес пацан, рассматривая новый атрибут внешности. — Красивые… Блять, а их вырвать-то можно? Влад захихикал и бросился наутёк к белью, тут же делая вид, что развешивает белье и вообще он божий одуванчик. Пацан стал нервно озираться по сторонам в поисках возможного соулмейта. Славин взгляд наткнулся на непонятное существо непонятного пола у веревок с бельем. Подумав, что «это» точно никак к нему не относится, он нервно зашагал в сторону дома. Влад закончил и пошел домой, по пути осмысливая только что произошедшее. Лицо гопаря увидеть не получилось, но зато вживую удалось посмотреть на цветы. Он остановился. Нет, это не может быть правдой — Владу только пятнадцать, и ничего такого произойти с ним не должно. Но… Видимо, пацану было шестнадцать или даже больше. Гот решил не думать об этой чепухе и забыть ее как страшный сон. В конце концов, он видел этого парня в первый и последний раз. Наверное. После мамкиной тирады о том, что ему следовало затратить меньше времени на развешивание белья и что поведение Влада в принципе оставляет желать лучшего, перед ним оказалась тарелка с яичницей. Правда, маман говорила не так интеллигентно. Влад проглотил еду за пару секунд и упорхал к себе, где завалился спать вновь — что ещё делать в субботу.

***

Слава сидел на кровати, закрывшись от всего мира, и, как умалишённый, рассматривал красные бархатные розы. И пусть не такие большие, как в магазинах, они грели душу лучше любого солнца. Ему было до жути интересно, кто его родственная душа и где она сейчас. «А вдруг это та противная Танька с шестого? Блять, я же не переживу», — мелькнуло в голове. Но гопник утешал себя тем, что вселенная не настолько безжалостна к простым смертным и обязательно подарит ему кого-то близкого по духу. Да, так всё и будет.

***

Прошло три месяца, и за это время ни Влад, ни Слава не видели «того пацана с цветами» и «непонятное существо непонятного пола». Все правильно. Сегодня Владюша провалялся в кровати дольше обычного, и всё только чтобы не слышать это дурацкое издевательство над своим именем. Он знал, что именно сегодня удостоится такой «чести», потому что обычно так и происходило в каждый день рождения. Идиотский и самый ненавистный день в году, не считая первого сентября. В конце концов голод, подкрепляемый аппетитными запахами из кухни, взял своё. Влад оделся в джинсы и белую рубашку, которую ненавидел всей душой, — но надо сделать хотя бы матери приятно, да и ворчать поменьше будет — потом накинул кофту и пошел на кухню, по пути тяжело вздыхая. — Владюша! С днём рождения тебя! — ну вот. Маман кинулась обнимать его чуть ли не с порога, а гот нехотя положил руки на ее спину и крепко прижался. — Поздравляю тебя, солнышко. — Ма-ам! — недовольно запищал он. — Я никакой не Владюша! — Ну извини, извини, — она погладила сына по голове. — Кушай, а я сейчас приду. Маман загадочно улыбнулась и ушла в зал. Влад сел и невольно повеселел — вид вкусной еды ещё никого не расстраивал. Парень с жаром накинулся на борщ, попутно поедая глазами картошку. — Это тебе, — женщина села рядом и протянула сыну коробку довольно внушительного размера. Кое-как гот оторвался от еды и стал открывать ее. За красивой обёрткой скрывалась куча дисков с разными аниме. — Я не знаю, какие именно ты любишь, то тут их много, и все хорошие, мне посоветовали в магазине, — она была настолько искренней и счастливой, что Влад не стал бы ее разочаровывать, даже если бы подарила какашку на палочке. — Спасибо! Некоторые я собирался качать, а теперь не придется. Пожалуй, дни рождения стоило ценить хотя бы ради таких ништяков. Хотя, по сути, ты просто медленно приближаешься к смерти, и раз в год тебе дарят что-то в качестве утешения. Ну бред же. И кто придумал эти законы?

***

Слава все никак не мог забыть о том происшествии, хотя прошло уже достаточно времени. Помимо первого раза розы появлялись ещё. За это время бедный гопник сломал голову в попытках понять, кто его родственная душа и где ее искать. Он встречался со многими девками, даже теми, кого на дух не переносил, но ничего не происходило, вот совсем ничего. Это печалило Славку, он даже не выходил тусить с корешами, а те так и не поняли, что случилось, и списывали все на предков. Предки вели себя просто «охуенно» — надо же было этим треклятым цветам вырасти именно за ужином на кухне! С того самого дня шутки и намёки не знали конца и края. А бухой батя и тирада про соулмейты — вообще огненное сочетание, Слава-то знает. Поэтому он старался без надобности из комнаты не выходить, а если и выходил, то вел себя тихо и не попадался никому на глаза. Получалось так себе. Сегодня он как обычно вышел на балкон и увидел какую-то тетку с тортом и большой красивой коробкой. Кажется, он знал ее — это была мамка той странной вроде-девки с выбритой наполовину башкой. Имени которой Слава не знал — да и какая разница.

***

Влад съел всё, что только смог, и отправился в комнату рассматривать подарок, прихватив с собой кусок шоколадного торта. Юри на льду, Вольный стиль, Дьявольские возлюбленные, ещё какая-то хрень — хоть из комнаты не выходи совсем. Что, впрочем, он и так старался делать. Влад достал первую попавшуюся коробку и только собрался вытащить диск, как вдруг почувствовал неприятное жжение на ладони. Сегодня ему шестнадцать. Минуту спустя все прекратилось и парень увидел незабудки, приветливо смотрящие на него своими голубыми головками. Кажется, это родственная душа. Не рядом, где-то далеко, но она есть. Но зачем она ему? Гот все равно не собирался жить долго. Вполне хватит лет пяти, а то и меньше, зачем ещё? Он и так много раз пытался всё закончить, но вечно что-то мешало: то мамка в ванную зайдет, то крыша недостаточно высокая, то веревка не крепкая. И итоге его записали к психологу, встреч с которым он постоянно искал способ избежать, потому что «Влад, жизнь прекрасна, ну ты чего?» нихера не лечит. И таблетки тоже. Владу шестнадцать, и он совершенно не понимает, что ему делать в этой жизни. Но всё же было до жути интересно, кто же эта девушка. Или парень? Влад давно понял, что на девок у него не стоит. На парней тоже, но… Они намного привлекательнее. Он знал, что жизнь в России будет трудна, поэтому делал вид, что нормальный. Да что там, она и без этого трудна. Немного подумав, он отложил диски и решил забить на это. Есть судьба — он встретит его или ее, нет — ну и похуй. Подумаешь, родственная душа.

***

Сидеть в четырех стенах надоело окончательно, и Слава решил хотя бы выйти во двор и проветриться. Там его встретили только чья-то кошка и мелкий дождик. Гопник оперся на стену и стал смотреть вдаль. И если сначала он пытался подумать о чем-нибудь отвлечённом, то сейчас смирился и понял, что это невозможно. — Ай, блять, — кто-то «умный» оставил кирпич прямо рядом с порогом, и Слава услышал возглас, принадлежащий, вроде, той самой странной девке. Влад спустился покурить, чтобы мамка не запалила, и зажёг сигу уже в подъезде, наивно полагая, что в дождь он никого не встретит. Однако в каких-то нескольких шагах стоял высоченный гоповатый шкаф в синем спортивном костюме, очень похожий на того с розами. Сердце ёкнуло. А если этот монстр сейчас изобьет его или ещё чего похуже? — Разве можно даме материться? — пренебрежительно кинул Слава и ухмыльнулся. — Ебать. Где ты тут даму нашел? — Влад боялся до дрожи в коленках, но всеми силами пытался сделать вид, что всё в порядке. Ну, вроде получалось. — А ты кто? — на лице шкафа изобразилось недоумение. — Влад. Приветики, — съязвил гот, прикрывая рукой сигу от дождя. — А-а, Влада? — Да мать твою, я парень! Пацан, понимаешь! У меня есть яйца! — он с трудом не заорал на всю улицу, и тут же начал молиться всем богам, которых только знал, чтобы шкафчик воспринял всё нормально. — Да? А чё одеваешься как пидор? И… Это что, краска у тебя на ебале? — Слава окончательно охуел. — Ну… Ты же одеваешься как гопник. Смекаешь? — вот блять, надо держать язык за зубами! Сейчас ему точно пиздец. — Так ты… — видимо, чтобы гопарь все осознал, его шестерёнки должны поработать дольше, чем у нормального человека. Ну ладно. — Пидор. — Мне больше нравится «гей». А тебя как звать, красавчик? — он сделал вид, что подкатывает. Вот умора! — Слава, — довольно протянул тот. — Э-э-э-э-э, блять! Я не из этих! Не из ваших, усёк? — его физиономия стала такой смешной, что Влад еле сдержался, чтобы не заржать. — Очень приятно, Слава, — он почти докурил. — «Значит, ты у нас Слава, да? Интересно спустя… ээ, три месяца, увидеть твоё лицо. Кстати, могло быть и хуже, а ты ничего такой». Жжение внезапно пронзило славину руку, а после он увидел розы. Опять. — Оу, — промямлил Влад, всеми силами успокаивая себя, что это просто совпадение. Не может этот недоразвитый быть его родственной душой! — У тебя уже она есть? — Ну как видишь, — с улыбкой чеширского кота сказал Слава. — Ну, точнее… Есть, но я вообще хз, где она. — Н-ну, встретитесь ещё. Тебе же только шестнадцать. Или… — Чё, так хорошо сохранился? — он заржал и обнажил не очень ровный и не очень белый ряд зубов. — Мне восемнадцать, так-то. Почти. — Да, точно… — А ты точно мелюзга. На четырнадцать выглядишь, — сказал гопарь, оценивающе осматривая нового знакомого. — Вообще-то, нет. Мне шестнадцать. Сегодня, — он и сам не понял, зачем упомянул о дне рождения, но уже было поздно. — ЧЁ, ДНЮХА? — заорал Слава. Почему-то он стал таким довольным, как будто «днюха» была у него самого. — А чё ты здесь, один? — Ну… Не то чтобы мне приходится выбирать. — А-а, корешей нет, да? Ещё бы, с таким ебалом. — Ага, — Влад усмехнулся и выкинул окурок. — Ладна, я пошёл. Праздновать в одиночестве. Бай. Прежде чем Слава успел что-то ответить, гот скрылся за дверью и оставил соседа по двору в лёгком шоке. Слава не был святым, и чужие проблемы редко когда его интересовали, но сейчас даже ледяное гопничье сердце растаяло. Как можно днюху отмечать… не отмечать? Хуево это. Даже такой чудик заслуживает праздника.