dad

Во всем ресторане стихали разговоры, и головы поворачивались к дверям на кухню. Почему? Они пытались найти источник противного рыдания. Менеджер ресторана, Пак Чанёль, спокойно извинился перед парой, которая позвала его, чтобы пожаловаться на беспокойство, и пробрался на кухню, останавливаясь только внутри при виде одного из его любимых сотрудников, Пак Чимина, который плакал, когда украшал салаты перед ним гренками и другими гарнирами. — Серьезно, — сказал один из поваров, уставившись на Чимина с отвращением, — прямо перед моим салатом? — мужчина схватил посуду и забрал ее подальше от эмоционально нарушенного омеги. — Чимин, — осторожно подошел к нему Чанёль, не желая вызывать новую волну слез, — может быть, ты забыл, о чем мы говорили? — Чимин громко шмыгает носом, двигаясь, чтобы завернуть столовое серебро в салфетки. — Я не понимаю, о чем ты говоришь! Я в полном порядке! — настаивал он, как будто его нос не был ярко-красным, и не было слез, которые скатываются по его щекам. Чанёль вздохнул. — В инструкции для сотрудников говорится, что работник не должен приходить на работу, если он находится на грани психического срыва, — Чимин посмотрел на своего босса. — У кого психический срыв? У Мунхи? Я знал, что у нее что-то случилось, когда она приехала. — Чимин! — слегка повысил голос Чанёль, но тут же пожалел об этом, когда рыдания Чимина увеличились, — пожалуйста, просто иди домой, позаботься о себе. — Как идти домой может быть тем же, что и заботиться о себе?! — к этому моменту все на кухне перестали делать свою работу и наблюдали за происходящим перед ними, — у меня есть дети, которых нужно кормить, я не могу позволить себе взять выходной! — Чанёль лихорадочно оглянулся, желая увести Чимина отсюда, не навредив ему еще больше. — Я отмечу это больничным, и тебе все равно заплатят нормальную сумму за сегодняшний вечер, — ему удалось заставить Чимина отложить серебряные столовые приборы, которые он держал, и направить его к выходу на парковку. Чимин собирался согласиться, пока что-то не понял. — Но я получаю большую часть своей зарплаты чаевыми! Я не смогу их получить, если я не работаю. — Я тоже покрою твои чаевые! — настаивал Чанёль, слегка толкая Чимина за дверь, — обо всем позаботятся, просто уходи! — он быстро закрыл дверь, прежде чем Чимин смог сопротивляться дальше, вздохнув с облегчением на рабочем месте, которое стало тихим и спокойным. Чимину удалось успокоиться настолько, что он смог поехать домой, все доказательства его расстройства исчезли к тому времени, когда он въехал на дорогу к своему маленькому дому. Он оставался в машине немного дольше, совершая некоторые дыхательные упражнения, чтобы успокоиться, прежде чем войти внутрь. Все его усилия были напрасными, когда он заметил, как из окна вылезает парень его сына. Он не может остановить рыдания, которые возникли, когда он увидел, что его старший ребенок пытается улизнуть из окна своей спальни. — Я ужасный родитель! — закричал Чимин, положив голову на руль. Когда ему, наконец, удалось успокоиться, он зашел в дом, увидев свою шестилетнюю дочь Соен, спящую на диване. Он положил свою сумку и снял куртку, прежде чем медленно приблизиться к девочке, чтобы взять ее на руки, не нарушая ее сна. — Папа? — он понял, что потерпел неудачу, когда она бормотала это слово в его шею, и развернулся, чтобы отнести ее в комнату. — Да, папа дома, он просто уложит тебя спать. — Я хотела подождать тебя, — пробормотала она, сидя у него на плече и сонно потирая глаза. — Но сон важнее, — прошептал Чимин, положив ее на кровать и укрыв ее розовым цветочным одеялом, — спокойной ночи, увидимся утром, — он оставил поцелуй на ее лбу, вышел из комнаты и слегка постучал в соседнюю дверь. Он заглянул в комнату и увидел Чонгука, сидящего на кровати с телефоном в руке и играющего в какую-то игру. — Эй, можно мне войти? — Мой ответ действительно имеет значение? — парировал Чонгук. Чимин молчал несколько секунд, прежде чем ответить. — Ты прав, не имеет, — Чимин полностью зашел в комнату, закрыв за собой дверь, — я просто хотел немного поговорить с тобой перед сном, — Чонгук даже не потрудился поднять взгляд с телефона, — ты не мог бы отложить его на несколько минут? — подросток закатил глаза и отложил телефон в сторону. — Доволен? — Чимин вздохнул. — Я знаю, что от меня это будет звучать странно, но я знаю, что ты вырос, и гормоны захватывают твое тело, и трудно держать их под контролем, особенно когда ты находишься в отношениях, но просто помни, что иногда лучше подождать и убедиться, что это то, чего ты действительно хочешь, прежде чем действовать по любым побуждениям, которые у тебя могут быть, — Чимин пытался быть расплывчатым в своем выступлении, не желая звучать так, будто он обвиняет подростка в чем-либо. — Правда? Ты говоришь со мной о воздержании. Ты? — Чонгук закатил глаза и снова взял свой телефон, давая понять, что он закончил разговор. Чимин вздохнул и слегка похлопал сына по коленке. — Хороший разговор, — он вышел из комнаты и собирался пойти к себе на заслуженный отдых, но ему пришлось остановиться, когда кто-то постучал в дверь. Он открыл ее и увидел Чанёля, который не удосужился поздороваться и просто утянул его в поцелуй. — Ну, привет,— сказал Чимин, как только они отстранились. — Ты чувствуешь себя лучше? — обеспокоенно спросил Чанёль, и Чимин кивнул. — Немного. — Это хорошо, — он наклонился в сторону, потянувшись вниз, чтобы взять что-то, что, очевидно, пытался скрыть от взгляда Чимина, — я подумал, мы могли бы просто расслабиться и открыть бутылку этого. Как только Чимин увидел бутылку вина в руках своего босса, его глаза сузились. — Ты ублюдок! — он вытолкнул его из своего дверного проема и захлопнул дверь перед лицом, а после пошел в свою комнату, чтобы начать плакать в десятый раз за эту ночь.

***

— Привет, я Чимин, и я алкоголик, — он сделал паузу, когда последовалось стандартное приветствие, — я был трезв в течение шестидесяти четырех дней ... — он был прерван аплодисментами, — пожалуйста, прекратите хлопать ... — он ждал, пока они успокоятся и снова заговорил, — жизнь была очень трудной, до сих пор не было дня, который проходит так, что я не хочу ехать пять минут в винный магазин и утопиться в первой бутылке, которую я могу достать, но мне как-то удается этого не делать, — Чимин посмотрел вниз на свои руки и начал играть с пальцами, — главным образом, потому что я хочу обеспечить лучшую жизнь моим детям, гораздо лучшую жизнь, чем это сделал мой отец. Видите ли, в то время когда большинство шестилетних детей занимаются каким-то видом спорта или рисованием, я учился провозить героин на самолете, — Чимин заставил некоторых засмеяться, и он хотел, чтобы это было просто шуткой. Поделившись еще несколькими минутами о том, как его детство привело к зависимости, он, наконец, сел обратно, готовый слушать следующего человека. — Все еще обвиняешь во всех своих проблемах человека, который тебя родил, да? — Чимин замер из-за знакомого голоса. Он медленно повернул голову, чувствуя боль в животе, когда человек, который говорил, помахал ему. Он отвернулся и закрыл лицо, сползая вниз на своем кресле в нелепой попытке скрыть свое присутствие, — что, даже не можешь поздороваться с папой после стольких лет? — Нет, не совсем, — он, наконец, ответил.