Странная история

      Дождь зарядил нудный, холодный и нескончаемый. День, другой, пятый, неделю. Одежда отсырела, дождевик начал пропускать воду, ботинки раскисли. Он вернулся бы к схрону, но рейнджеры отогнали его далеко от заповедника. Кроули положился на удачу и просто уходил от облав лесами. Ни костер развести, ни пожрать толком, ни выспаться. Он выследил группу, которая выслеживала его самого, и сел им на хвост, прилип, как тень. Рано или поздно выведут к своей базе, а там видно будет, кто охотник, а кто дичь.       В один из дней рейнджеры вышли к затерянному в лесной глухомани ранчо. Кроули подивился: кому это понадобилось тут жить? Охотнички тоже удивлялись, отправили двоих выяснить, что к чему. Разведчики принесли хорошие вести: можно зайти передохнуть, обсушиться. Вся команда радостно завалилась в гости к лесным отшельникам, а Кроули остался коротать время под дождём.       Он осторожно подобрался поближе и достал бинокль. Увидел через окно, что егерей угощает обедом старушка, и что банда чувствует себя как дома. Кроули разозлился: ишь, господа какие! Поискал подходящее местечко, чтоб капало поменьше и засел среди ёлок, как сердитый филин — следить. Отпускать банду он не собирался. Погода играла на два фронта: с одной стороны он понимал, что не протянет долго на холоде и без возможности добывать припасы, с другой стороны рейнджеры тоже вынуждены были таскаться по мокрому лесу. Собаки становились бесполезны, от тепловизоров большого толка не было, и поисковым группам приходилось возвращаться домой не солоно хлебавши. Это его устраивало. Он решил перейти в наступление, пока не стало поздно. И сейчас сидел под холодным дождем застывший до костей, голодный и злющий, как сто чертей, и ждал, пока его подопечные, набив желудки и отдохнув в тепле, снова тронутся в путь. Но засранцы не торопились. А потом один из них вышел на крылечко с рацией и Кроули понял, что план проваливается: ублюдок вызывал вертолет.       Час спустя бандиты вылезли из дома и потопали через лес к трассе. Кроули, забыв обо всём, словно снова в демона превратился, обогнал их и устроил засаду на одном из поворотов дороги. Он приговорил их всех и готов был убивать, убивать, убивать. Но произошло чёрт знает что. Он едва не начал пальбу, но вовремя понял, что впереди цепочки идет пожилая леди — хозяйка ранчо, и что не пристрелив старуху, ни в кого попасть нельзя. И дальше больше, как ни прицеливался Кроули, старуха неизменно оказывалась между ним и его жертвами. На повороте она пропустила рейнджеров вперёд и пошла сзади, не позволяя достать замыкающего. Кроули выругался и снова помчался по лесу, чтобы обогнать группу. Однако его манёвры снова закончились ничем!       Бандюги выбрались на шоссе. Их уже ожидала вертушка. Старуха что-то сказала им, помахала рукой и пошла обратно на ранчо.       Кроули достал гранату, примерился, чтобы попасть в открытую дверь вертолета, размахнулся и внезапно понял, что держит в руке пустоту. В первое мгновение его шибануло страхом: решил, что выронил гранату и сейчас будет взрыв. Через миг он понял, что ошибся, но тут ему стало ещё страшнее. Хозяйка ранчо, старушка — божий одуванчик в зелёном, клеёнчатом дождевике и зелёных резиновых сапогах, стояла позади него, аккуратно вставляла на место чеку, и осуждающе посматривала из-под капюшона. — Что ты затеял, дурачок? Зачем это?       Кроули оглянулся на дорогу. Вертолет уже взлетел, набирал высоту и скоро скрылся за деревьями. — Забери свою бомбочку, — старуха протянула гранату и внимательно посмотрела ему в глаза. Внимательно-внимательно.       Он поёжился под этим взглядом, и вдруг превратился в нашкодившего ребенка. Сразу пропали злость и желание убивать. Он почувствовал себя очень-очень усталым и опустошенным. Взял у старухи гранату, спрятал её и тяжело вздохнул. — Простите, леди. Спасибо, что остановили.       Поправил рюкзак и спустился по рыхлому, отсыревшему склону к дороге. По асфальту идти было куда легче. Он подумал секунду и пошел на восток. Мимо старухи, мимо деревянной жерди, перегораживавшей грунтовый проезд к ранчо наподобие шлагбаума, мимо облезлой вывески, где когда-то была выведена надпись «Снежный человек». Пошел, но, миновав указатель, остановился. Медленно-медленно оглянулся через плечо. Старуха стояла у дороги и смотрела ему вслед. Кроули вернулся. — Что теперь? — спросил он. — Меня зовут Анна, — сообщила старуха. — Пойдём домой.       И они отправились обратно, к ранчо. Через промокший лес, под мелким холодным дождиком, по раскисшей грунтовке, минуя семь поворотов дороги. Анна всё оскальзывалась на камнях, и Кроули взял её под локоть. Они уходили от пустынного шоссе, лес неслышно смыкался за их спинами, словно охраняя от чужих глаз, и скоро случайный человек не нашел бы ни грунтовой дороги с двумя неглубокими колеями, ни жерди-шлагбаума, ни вывески.       Дождь усилился, но уже приветливо подмигивали из-за деревьев освещённые окошки. Анна прибавила шагу и вскоре они поднимались по широким ступенькам на веранду, окружавшую дом. — Это волк? — спросил Кроули, заметив торчащую из-за угла серую остроухую голову. — Да, волк, — мельком взглянув, подтвердила Анна. — Их тут полно.       Волк принюхался и скрылся за домом. — Не любят сырость, на веранде сидят, — пояснила Анна.- Ну, а мы пойдём в дом. — Ручные они, что ли? — Нет, обычные. Волки как волки. Приходят, уходят. Сами по себе.       Анна открыла дверь и пропустила Кроули вперёд. Он переступил порог, осмотрелся. Просторная, уютная гостиная, обставленная старинной мебелью. Тихо, спокойно, тепло. — Ну, — сказал он, оглянувшись на хозяйку. — Если волков тут привечают, то может быть, найдется местечко и для старого грешника?       Анна ничего ему не ответила, но, вероятно, местечко здесь имелось для всех. Во всяком случае, для него — точно. Первым делом хозяйка напоила его горячим бульоном. После этого Кроули готов был работать на неё бесплатно целый год. Сразу за этим выяснилось, что бабуська обожает греть косточки и у неё имеются для этого парилка, огромное корыто и море горячей воды. А за это он мог бы снова душу продать. Кроули уснул в корыте, и Анна долго тормошила его, приводя в чувство, потом помогла вымыться, заодно уж подстригла ему отросшие патлы и обработала ссадины, которых было предостаточно после гонок по скалам. Несколько раз заснув с куском во рту, он упрямо сжевал кукурузную лепёшку с подогретым молоком и мёдом. Потом каким-то образом оказался в постели. И дальше не чувствовал уже ничего. Хотя Анна ещё растирала его барсучьим жиром, перевязывала ему суставы повязками из козьего пуха, укрывала потеплее и читала над ним молитву на непонятном языке. Он спал, как убитый, без снов и тревог. Над домом шумел вековой лес. Дождь закончился, облака чуть расступились и вспыхнули перед закатом огненным золотом, потом выглянула луна. И только волки видели, что луна эта обычная, желтая, и похожа на сыр, а не на взбесившуюся галогенку. Волки спели ей песню, и всё угомонилось до утра.       Семнадцать часов сна в тепле и покое — это хорошая вещь. Он проснулся, потому, что выспался. Нигде не болело, не ныло, он чувствовал себя здоровым и отдохнувшим. И зверски голодным — лошадь бы съел. За окном ещё не рассвело как следует, в доме было тихо — хозяйка спала. Он потихоньку выбрался из-под одеяла и подошел к окну. Ночью выпал глубокий снег. Лес преобразился, превратился в рождественскую сказку. Кроули невольно порадовался тому, что смотрит на зимнее чудо из окна тёплой комнаты, а не из-под ёлки.       Внизу, перед домом, расположились сразу три волчьи стаи, они не перемешивались между собой, держались родственно, но места было полно и серые даже не морщили носы на соседей. Старшие лежали в снегу, свернувшись калачиком, а молодежь играла общей компанией на ровном участке за сараями. Кроули понаблюдал за ними и задумался над странностями этого местечка. И волков тут привечают, и озверевших рейнджеров, и его, их жертву, тоже не выгнали. Анна спасла вчера его душонку, он понимал это. Начни он убивать отморозков, был бы сделан маленький шажок назад, туда, откуда он с таким трудом улизнул.       И было ещё кое-что странное. Когда он спускался вчера к дороге, пряча в сумку злополучную гранату, он чувствовал себя усталым и обманутым, в горле комом стояла обида, и он был один против всего мира. Когда взгляд Анны остановил его, он почувствовал что-то вроде надежды. На что? Он и сам не знал. Зачем он ей поверил? Как отважился пойти следом? Сейчас он не мог ответить себе на эти вопросы. Шагая за Анной по лужам, он испытывал чувство угрюмой печали, вылезшее невесть из каких глубин его памяти, и чувство непомерного одиночества, которое всегда ходило вместе с печалью. Самое скверное из всего, что ему доводилось испытать. А когда он подставил Анне руку, чтобы уберечь её от падения, вдруг вся холодная мерзость напрочь улетучилась из души. Неожиданно он ощутил себя нужным, необходимым. Словно прикосновение почти бесплотной старушечьей лапки вытащило его из дерьма. И дальше он шел не просто в гости к странной бабке, а домой, туда, где его понимали и готовы были принять со всеми потрохами.       Кроули поёжился, осознавая вчерашние чудеса. Ладно, постепенно всё прояснится и утрясётся. Так оно всегда бывает. Он посмотрел на обмотанные шерстяными повязками руки, и подумал, что ни в чем вчера не ошибся.       Он отправился искать умывальник, с удовольствием шлёпая босыми ногами по тёплым, гладким половицам. Отыскал его за ближайшей дверью. Умылся теплой водичкой, сбрил осточертевшую бороду. Хотелось, пусть ненадолго, но почувствовать себя прежним Кроули. Отражение в зеркале ему не понравилось: скулы заострились, глаза запали. Отощал король, вымотался. Он скорчил отражению рожу и показал кулак, чтобы не зазнавалось.       Тихонько спустился в гостиную, чтобы добраться до кухни. На полу у камина лежала огромная куча бурого меха. Кроули понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить: это спящий медведь. Живой, мать его так, гризли. Кроули пожал плечами — подумаешь, медведь в гостиной. Сам-то он кто, с позволения спросить?       На кухне его ждал завтрак: в духовке сидел ещё тёплый пирог с мясом. Кроули разжёг плиту, согрел чай в старинном пузатом чайнике. Умял половину пирога и с удивлением понял, что наелся. Плеснул в стакан немного кукурузной водки и пошел к себе, валяться в теплой постельке. Его устраивало такое утро. Очень устраивало. За окошком понемногу становилось светлее и светлее. Какое-то время спустя он услышал, как проснулась и завозилась по дому Анна. Он хотел было пойти спросить, не надо ли какой помощи, как вдруг услыхал отдаленный стук. Кроули подошел к окну и осторожно выглянул вниз. Но на крыльце никого не было. Стук повторился. Настойчивый стук в дверь. Кроули подумал немножко и пошел поглядеть с другой стороны дома. Но там тоже никого не было. Он прихватил карабин и спустился вниз. Анна была в гостиной, поила мишку из тазика. — Что ты разволновался, малыш? —  спросила она, увидев Кроули со стволом.— Это снова рейнджеры, другая компания. Заблудились, замерзли ночью. — Наживешь ты со мной неприятностей, — проворчал Кроули. — Глупости какие, — возразила Анна. — Им невдомек, что ты здесь. У них свои трудности. Да и не в рейнджерах дело. С ними собака, она не хочет брать твой след. Не хочет и всё. Надо её спрятать, а то ведь пристрелят… Расшумелись детишки, разыгрались… Иди наверх, посмотри в окна, и ничего не бойся. Попасть сюда они не смогут.       Кроули обошел все окна наверху, выглядывая из каждого, и в одно таки увидел компанию бандитов, заходивших в дом. С ними и впрямь была собака. Немецкая овчарка. Люди скрылись в доме, а пёс остался танцевать на крыльце. Кроули стоял и смотрел, что будет дальше. Пёс поскрёбся было в дверь, потом спрыгнул с крыльца, заскулил и потрусил за угол. Кроули бросился к своему окну и увидел, как собака выходит из-за дома. Волки покосились на пса, но с места не тронулся ни один. Пёс поднялся на то крыльцо, по которому вчера поднимались они с Анной, и исчез на веранде. Внизу стукнула дверь. Можно было не сомневаться — собака вошла в дом.       Минут через двадцать появилась Анна. — Сидишь, глядишь? Кроули сидел на кровати и смотрел в окошко, на сосны. — Волки, медведи, собаки, рейнджеры… Всем ты мама, всех подбираешь. — Что же делать? От рейнджеров никому житья нет, мальчик. Волков люди потревожили, вот они и ушли сюда. Медведицу подняли из берлоги, да ещё ранили. Куда ей деваться? У неё малыши скоро будут. Собака эта лучше людей знает, что можно, а что нельзя делать. — Всё из-за меня. Величество... — Ну, нет, — решительно возразила Анна. — Так дело не пойдет. Что ты несёшь, дружок? Кто не испугался Древнего Змея? Не помнишь? Кто не захотел быть демоном? Кто сейчас не хочет снова идти по лёгкой дорожке?  — Откуда ты знаешь? — Я всё знаю про своих детей, мальчик. Так что не наговаривай на себя. — Где эти… которые тоже твои дети? — Отдыхают, где им быть? Посидят, да и пойдут восвояси. Все зачем-то нужны на земле, у всех свои дороги.       Что было на это ответить? Он промолчал.