Альтернативная Бригада. Часть вторая. Сирийский синдром

      Замерев, Введенский сидел и смотрел на стену. Рука привычно держала ветку. Слегка повернувшись на тихий шорох за спиной, он поднял руку и нацарапал очередную дату.       «08.03.2018»       — Чувствую себя Пятницей, — присев рядом на корточки, Витя наблюдал, как командир отмечает очередной день их пребывания здесь.       — Никогда не любил Даниэля Дефо. — Введенский бросил ветку на землю и устало сел, прислонившись спиной к стене.       Дни сменяли один другой, не сильно отличаясь друг от друга, и только этот нехитрый прием помогал не потеряться во времени и пространстве. К военной привычке просыпаться в полночь добавилась новая — отмечать новую дату, новый день.       — Интересно, нам станет легче, если мы будем знать, в какой день умрем? — Пчёлкин присел рядом, повернув голову.       По сравнению с ночью двухнедельной давности выглядел он очень даже неплохо. Эта странная девушка, словно посланный им ангел, появившись из ниоткуда, отчаянно боролась тогда до самого утра, чтобы оно не стало последним в Витиной жизни. Полностью сбить температуру им не удалось, но уже то, что Пчёлкин смог встать на ноги, когда за ним пришли, было их маленькой победой. И хотя на финишной прямой снова ждал Зафар, это было все же лучше, чем, поймав автоматную очередь, закончить свою жизнь на чужой земле. И место твоего последнего пристанища будет выдавать лишь невысокий холмик, и тот со временем развеет ветрами.       К тому же участившиеся звуки канонады наводили на мысль, что то и дело замирающие военные действия вступают в очередную стадию обострения. А значит, боевики могут быть слишком заняты в ближайшее время, и возможно появится время восстановить силы.       Предчувствия не обманули. Все чаще и все дольше Зафар и его люди пропадали из лагеря. Но пленных продолжали держать в тонусе, то ставя на колени в муравейник, то подвешивая над скалой, уходящей вниз так далеко, что не видно было дна. Веревки впивались в запястья, но они предпочитали терпеть и не двигаться, иначе те терлись о камни, грозя отпустить их в последний свободный полет.        То ли они привыкли, и огрубевшее тело легче воспринимало плеть, то ли волшебные снадобья Марьям творили истинные чудеса, но у Введенского и Пчёлкина почти получалось отключать мозг и нервные клетки каждый раз, когда они попадали в руки своих мучителей. Правда, те не успокаивались, пока не вырывали из них стон или крик, и тогда экзекуция могла продолжаться часами. Но каждую ночь они, словно Феникс, воскресали снова и снова. Марьям приходила, едва деревня засыпала, и уходила, когда еще было темно, точно чувствуя тот момент, что предшествует восходу солнца. Они не знали, как она объясняла брату вдруг обнаружившиеся у пленных способности к регенерации и восстановлению. Зафар не затрагивал эту тему, а сама Марьям лишь загадочно улыбалась.       — Она сильно рискует, — доставая из выкопанного возле одной из стен тайника оставленную девушкой мазь, Пчёлкин жестом скомандовал Введенскому повернуться.       — Без нее мы бы с тобой уже давно червей кормили, — повернувшись к Вите спиной, Введенский слегка поморщился, когда тот коснулся вчерашних последствий общения с на этот раз оставшимся в лагере Зафаром. — Какого хрена ты вообще начал этот цирк с подначиванием ее братца? Додуматься назвать его вашингтонской гиеной.       — Зато отвлек, — передавая эстафету, Пчёлкин подставил уже свое плечо.         — Отвлек, — чертыхнулся Введенский, изучая на коже у Вити нехилый рубец едва ли не до самой кости. Когда накануне разъяренный Зафар замахнулся на Пчёлкина ножом, и кровь брызнула фонтаном, Введенский грешным делом подумал, что тут уже никакие снадобья Марьям не помогут. — Я тебе что знаками приказал? Не дергаться и вести себя тихо.       — Сами же говорили, — прикусив губу, когда Введенский наложил оставленный девушкой пропитанный чем-то кусок ткани на рану, Пчёлкин повернулся к командиру, — что совсем я от рук отбился.       — Вот то-то и оно, — отодвигаясь, чтобы Витя мог присесть рядом, резюмировал Введенский.       — Почему она все это делает? — первый пожар от пропитавшего рубец средства прошел, забирая с собой изматывавшую его всю ночь нудящую боль, но Пчелкин продолжал прижимать влажную ткань к ране. Марям, уходя, наказала делать это, пока ткань не высохнет.       — Тебе объяснить? — вдруг улыбнувшись, лукаво посмотрел на него Введенский.       — Не стоит, — Пчёлкин откинул голову, прислонившись затылком к стене, и прикрыл глаза.       Не сразу, но до него, пусть и позже, чем до Леонидыча, дошли истинные мотивы Марьям, которые она, впрочем, не очень то и скрывала, хотя первоначально они подумали, что брат сам подослал ее, чтобы она лечила их, не давая умереть раньше времени. Чтобы они были в состоянии снова и снова сносить выпавшие на их долю испытания. Мысли взять девушку в заложники и, прикрываясь, уйти, даже не мелькнуло. Они понимали, что Зафар не пожалеет и сестру, пристрелит, не моргнув глазом, а их живьем посадит на кол и оставить медленно умирать, подкармливая слепней.       Несколько ночей бреда, когда неимоверными усилиями сбиваемая к утру температура ночью вновь взлетала до заоблачных высот, до беспамятства, он звал ее. Это было единственное, что он помнил. Пока его тело металась в огне, а Марьям терпеливо меняла один за другим моментально высыхающие компрессы, он твердил одно: «Оля… Оля… Оленька…». Но когда открывал глаза, то неизменно видел ее, сидящую около него на коленях. В глазах полное понимание и… то, что он долго не хотел признавать, пока это не стало столь очевидным.       — Ничем хорошим это не закончится, — вздохнул Введенский.       — Она замечательная девушка.       — Но ты слишком любишь Олю. И вы по разные стороны войны. Но она утонула в тебе и всплывать не собирается. Слишком много «но».       — Вы же понимаете, что даже если я скажу ей не приходить, — повернувшись к Введенскому, Витя отчаянно мотнул головой, — она…       — … все равно будет это делать, — закончил тот за него, — потому что для нее неважно, сколько это будет продолжаться, какую боль ей причинит и чем закончится. Выросшая среди сумасшедшей жажды убийства и жестокости, она рада даже этому мимолетному безответному чувству.       Отбросив высохшую ткань, Пчёлкин поднялся и подошел к стене. 8 марта. Рискуя своей жизнью, совсем еще юная девочка снова и снова спасала его, а он все так же думал о той, которую, возможно, больше никогда не увидит. Виктор был благодарен Марьям, восхищен ее смелостью и отчаянной верой, но его любовь давно и навсегда была отдана другой.       — Оленька… — прислонившись лбом к стене, Пчёлкин закрыл глаза, и лицо жены тут же встало перед ним. Она улыбалась ему, ее дыхание щекотало шею, руки обвивали ее, спутывая волосы. Он нашел ее губы, теплые, сладкие, пил ее, словно живительную влагу бессмертия. Чувствовал ее возбужденно поднимающуюся грудь, слышал стук ее сердца, прижимал к себе. Жил ею, дышал ею, любил ее. Был частью ее. И даже раздавшийся раскат грома не мог заставить его отпустить ее.       Он так и стоял, пока рука пришедшего за ним боевика не легла на плечо.

***

      — Где все? — войдя на кухню, Ольга увидела первую живую душу в этом доме.       Лиза сидела на подоконнике, обхватив руками коленку, и, прислонившись лбом к стеклу, не сводила взгляда с медленно падающих крупных снежинок. Ольга невольно замерла. Знакомая поза, чисто Пчёлкинская.       — Кир с Настей уехали еще затемно, — Лиза обернулась, соскочив с подоконника, подошла к кофеварке. — Лера ночевала у Коса. Наверстывают упущенное время.       Лиза улыбнулась. Все эти дни отец и дочь проводили вместе, пропадая то на горнолыжных трассах, то в его офисе, то в торговых центрах. Никогда не любивший магазины Космос послушно таскался за Леркой, значительно обновившей его гардероб и его квартиру.       — Оставь хотя бы юношу! — отчаянно просил ее Кос.       — Безвкусный холостяцкий атрибут, — спокойно парировала та, выкидывая ершик для унитаза в виде писающего мальчика.       В итоге обычная однушка в Дегунино превратилась в достойного номинации «Самое стильное жилье» кандидата. Да и сам Кос признал, что теперь носки имеют свою пару, а найти нужную вещь занимает в разы меньше времени. К тому же в холодильнике появилось то, что там давно никто не видел — еда.       — Хорошо, что они так безболезненно сошлись, — улыбнувшись, Ольга присела за стол, достав из салфетницы одну штуку, начала крутить ее в руках, слушая кряхтение кофеварки да шипение яичницы на сковородке.       — Полиция уже просто не реагирует на вызовы по его адресу, — подсаживаясь к Ольге, Лиза передвинула ячейку на висящем на стене календаре. 8 марта…       — Не теряй его больше… — прошептала Ольга, замерев взглядом на цифре.       — Не потеряю, — прикусив губу, Лиза потупила взгляд. Еще один день, когда отсутствие Вити ощущалось особенно остро.       Впервые в жизни подгоревшая яичница обрадовала ее, ибо всегда бойкая на язык, она не знала, что еще сказать Ольге. Бросившись все же попытаться спасти безнадежного больного, Лиза услышала за спиной звук отодвигаемого стула.       — Пойду посмотрю, как Вика. Она все эти дни очень плохо засыпает без Вити, крутится по полночи. Меня ни на шаг не отпускает. Если бы не она…       Едва звук Ольгиных шагов затих в коридоре, Лиза обернулась. Подойдя к столу, взяла сложенный из салфетки цветок.       — У вас час, чтобы принести и опустить свои булки на наш диванчик за пальмой, — не дожидаясь ответа, Лиза выключила телефон и, выбросив не пожелавшее стать яичницей месиво в мусорное ведро, отправилась одеваться.

***

      — А я вас спрашиваю, какого черта вы просрали четыре «аллигатора»?! — когда Пчёлкина втолкнули в комнату, Зафар орал на кого-то так, что мобильник был готов расплавится в его руках. — Это вам что, мошки какие-то?! Через час у меня должны быть координаты места, откуда они вылетели, или я вас в РПГ засуну и к настоящим аллигаторам запущу!       «Та-а-ак… Получается, наши ребята навестили горячих сынов пустыни и заставили их обосраться… Интересно, только фигурально или?» Пчёлкин даже улыбнулся, представив, как курды бросались вроссыпь от невесть откуда появившихся вертолётов.       — Если ты думаешь, что визит этих орлят хреновых как-то повлияет на вашу судьбу, — видимо заметив реакцию Пчёлкина, прошипел Зафар, — то сильно ошибаешься, — подойдя к нему вплотную, курд замер, смотря прямо в глаза. — Хотя…       За неполный месяц пребывания в плену Пчёлкин научился не просто выдерживать взгляд Зафара, а иногда даже предвидеть его последующие действия.       — Стращать меня задумали, — усмехнувшись, главарь обошел Пчёлкина, замерев за его спиной, с силой дернул стягивающую локти веревку вниз и наклонился к самому уху, — показать, какие игрушки им папочка прислал.       — Если бы, — прикусив губу, Пчёлкин пытался погасить пронзившую руки боль, — и правда захотели постращать, то от твоей деревушки и мокрого места не осталось бы. Скорее намекнули, чтоб валил из этой песочницы.       Резкий разворот и удар под колени, и вот уже знакомый рисунок пола перед глазами и привычный вкус крови на губах. Склонившись над Пчёлкиным, Зафар отточенным движением опустил колено на поясницу, попав четко на им же оставленное клеймо.       — Блядь!       Не успев понять, он просто разозлился или окончательно спятил, Пчёлкин, пересиливая боль, дотянулся руками до ремня Зафара и приемом, когда-то показанным хвастающимся своими успехами Киром, дернул его, притягивая к себе, ногами подсекая ноги курда так, что тот на мгновение потерял равновесие. Этих нескольких секунд Пчёлкину хватило, чтобы теперь уже, перевернувшись на спину, ногами пнуть Зафара в живот, откидывая на стоящий за его спиной стул. На раздавшийся грохот почти тут же сбежались несколько боевиков.       Уворачиваться от то и дело находящих его почки сапог оказалось делом непростым, связанные руки сильно усложняли задачу. Опустившийся на раненое плечо чей-то каблук заставил Пчёлкина взреветь, мимоходом ударом колена заехав одному из курдов между ног.       — Сука!       Ощутив скулой резкий удар от приклада автомата и услышав щелчки затворов, Витя понял, что сейчас его будут убивать. Не открывая глаз, Пчёлкин отчего-то подумал, что снова расстроит Олю. Идиот, не мог выбрать другой день, чтобы умереть? Именно 8 марта надо было?       — Стоять!       Вмиг наступившая тишина нарушалась лишь тяжелым дыханием собравшихся.       — Значит, намекнули… — прозвучал над ним неожиданно спокойно голос Зафара. Пчёлкина тут же рывком подняли, поставив на ноги. Глаза в глаза… Усмехнувшись, Зафар слегка отвернулся, встав в пол-оборота. Судя по скользящей по его губам улыбке, озаривший его план очень нравился ему. — Что ж… Намекну и я, пожалуй.       Несколько обрывисто брошенных фраз, оставшихся Пчёлкиным непонятыми, но не предвещавших ничего хорошего. Полностью уверенный в том, что он готов ко всему, к любой извращенной фантазии Зафара, Пчёлкин тем не менее четко почувствовал, как сердце камнем рухнуло вниз, когда его выволокли из дома и потащили за находящиеся рядом с ним конюшни. Рухнуло, потому что Витя прекрасно знал, что за конюшнями ничего нет, только барханы и уходящая вдаль бесконечная пустыня.       Когда его провели несколько метров и толкнули вперед, Пчёлкин замер.       — Намекну…       Послышался на фоне взводимых затворов автоматов голос Зафара.       — Так…       Сердце бешено застучало, готовое разорваться в груди.       — Что мало…       Пчёлкин медленно повернулся.       — Не покажется.       Несколько направленных на него автоматных дул блеснули в ярких лучах солнца.

***

      — Ездил на Киевский рынок и заблудился? — зашипела Лиза, открыв дверь и немалым усилием сдержавшись, чтобы не вырвать возникший перед ее глазами букет из державших его рук и не использовать не по назначению.       — Думаешь, — выглянув из-за роз, Космос ответил в том же ключе, — было так просто убедить манагеров сервиса доставки подделать данные заказа?       — Сложнее, чем взломать пин-код Витиной кредитки?       Между их военным советом в «Шоколаднице», когда решили, что 8 марта Ольга не должна остаться без шикарного букета от мужа, и более чем долгожданным появлением этого самого букета, прошло не много, не мало почти восемь часов. Из них полчаса ушло на выманивание Ольги из дома под видом прогулки — спасибо Томочке и Валере — и взломе Космосом Витиного сейфа; еще полчаса на взлом уже личного кабинета Вити и осуществления с его карты оплаты сто одной розы в одном из лучших сервисов доставки цветов в Москве; и целый час, чтобы, сломав, как выразился Кос «сопротивление грубой железки», изменить дату платежа на вчерашнюю. После чего Кос отправился в саму службу доставки, чтобы лично забрать букет и попросить ребят в прилагаемой квитанции так же указать вчерашнюю дату. И вот этот последний этап, казавшийся самым простым из всех, в итоге растянулся на шесть часов.       — Что происходит?       В коридор вышла Ольга, до этого сидевшая в гостиной с Томой и Валерой. Смеющийся голосок Вики доносился оттуда в ответ на что-то, рассказываемое Тамарой.       — Привет, Олюнь, — Кос приобнял Ольгу за плечо, целуя в щеку.       — Что это?       Не заметить в руках Космоса огромный букет было невозможно.       — Да вот у соседнего подъезда курьера встретил, он запутался в нумерации корпусов. Показал мне адрес, смотрю — ваш! — Лиза потихоньку оттаивала, наблюдая, как более чем убедительно врет умница Холмогоров. — Я и сказал, что сам отнесу, все равно как раз к вам иду.       — И он так и поверил? — Ольга недоверчиво покосилась на Космоса.       — А я ему смс-ку от Вити показал, ту самую, которой он мне ваш новый адрес когда-то скидывал. Там же видно, кто отправитель. С данными заказа совпало.       — Погоди… — Ольга непроизвольно сделала несколько шагов назад, упав на стоявшую у стены кушетку. — Это… — она ошарашенно смотрела на бордовое безумие, после чего подняла глаза на Коса и Лизу. — Это…       — Я так полагаю, наш командировочный не забыл, какой сегодня день. Люблю мужчин, которые помнят важные даты, — Лиза многозначительно покосилась на Космоса.       — Ты мне когда-нибудь простишь уже ту забытую мной первую годовщину нашего знакомства? — застонал тот.       — Лиза, как вы это сделали? — вдруг неожиданно улыбнувшись, Ольга посмотрела на сноху.       — Ты о чем? — чего греха таить, Лиза тоже была хорошей актрисой.       — Витя не посылал этот букет. Просто потому, что не мог. Я вижу, чувствую, что вокруг меня что-то происходит, что вы что-то знаете, но скрываете от меня. Как? Вы? Это? Сделали? — поднявшись, Ольга приперла Коса с Лизой к стенке.       — Никак, — хладнокровно ответила Павлова. — Просто потому, что мы этого не делали. И я тебе это докажу! Ты же знаешь пароль от Личного кабинета Вити?       — Конечно, — кивнула Ольга, — в основном я и осуществляю все платежи, ему вечно некогда, — улыбнувшись, Ольга прикусила губу.       — Тогда ты можешь легко убедиться, просто зайдя туда и просмотрев историю платежей. Как ты знаешь, у нас пароля нет.       Несколько секунд Ольга раздумывала, после чего решительно направилась в гостиную. Появившиеся там спустя несколько секунд Лиза и Кос застали ее включающей ноутбук. Валера и Тома сидели на диване, Вики увлеченно теребила Томкины локоны. Кос сел в свободное кресло, Лиза заняла подлокотник Ольгиного.       — Так и не убрал это всплывающее окно, — покачала головой Ольга, когда при подключении Интернета для входа в Банк-онлайн появившееся нужное ей окно перекрыло второе, в котором одна за другой появлялись последние новости.       — Давай я посмотрю, — Космос привстал со своего кресла.       Когда он подошел к Ольге и Лизе, то остолбенел вместе с ними. Выпавшие из рук Ольги цветы шумно шлепнулись к ее ногам, словно каплями крови брызнув по паркету. Сама же она сидела и неподвижным, замершим взглядом смотрела на появившийся на экране кадр с подписью «Сирийские боевики казнили очередного пленного», без труда узнав человека на нем.

***

       «Зафар просто «соскучился …» — убеждал сам себя Введенский, когда в мутном окошке люка уже начало смеркаться, а Витя так и не появился. Стараясь не думать об услышанной им словно где-то вдалеке автоматной очереди, мало ли на войне стреляют, особенно в последние дни, Введенский ждал, когда за ним придут и приведут к Вите. Как тогда, когда тот весь день провисел на столбе.       — Где он? — не увидев Пчёлкина ни по дороге, ни в комнате, Введенский с порога задал мучавший его весь день вопрос.       — И тебе вечер добрый, — усмехнулся Зафар.       — Где он?       — Хочешь видеть своего друга? — приподнял бровь курд. По едва заметному жесту рукой Введенского подтолкнули вплотную к невысокому столику. — Смотри же.       Старый офицер, повидавший на своем веку такое, отчего шевелились даже волосы под мышками, вздрогнул, пошатнулся и с трудом сдержал крик. На лежавшей на столе фотографии он увидел как подкошенного, падающего Витю с красным пятном на груди и взлетающие в воздух сотни песчинок, потревоженных автоматными очередями.