Шесть цветных стёклышек

Стоит тебе поднести к лицу солнечно-жёлтый осколок, как в глаза тотчас прыгает гигантский солнечный зайчик, пущенный коварным летним лучом. Крепко зажмуриваешь глаза и смеёшься, а в следующий миг по ушам ударяет машинный рёв большого города, а в воздухе чувствуется смесь запахов цветущей липы, тёплого асфальта и сигаретного дыма. Город готов поведать тебе историю. Слушай летний ветер. Р-раз! — резко отталкиваешься ногой от гладкого серого асфальта, ставишь её на выкрашенный солнечно-жёлтой краской старенький скейт и слышишь в ушах пронзительный свист ветра. Растущие по обеим сторонам дороги деревья сливаются в глазах в сплошное коричнево-зелёное расплывчатое пятно, а сердце колотится о рёбра изо всех сил, так, что становится больно дышать. Русые волосы выбиваются из-под бейсболки и лезут в лицо, ухудшая обзор. Немного разболтанные колёсики скейта дребезжат, попадая в трещины на асфальте, и ты балансируешь руками, пытаясь удержаться на доске, в глаза бьёт жаркое июньское солнце, и тебе приходится щуриться и то и дело поправлять норовящую улететь от порывистого ветра выгоревшую джинсовую бейсболку. Подпрыгнув на особенно большой выбоине, скейт делает кульбит, и ты всё-таки теряешь равновесие, проехавшись по асфальту. По счастью, кости вроде бы остаются целыми, а что до гудящей головы и ссадин на руках, ногах и подбородке — не плевать ли, в конце концов? Отряхнувшись от пыли, поднимаешься на ноги и ищешь взглядом отлетевший в сторону скейт. Ему, увы, повезло гораздо меньше — одна пара колёс вывалилась вместе с креплением, и починить ее будет задачкой не из простых. Выругавшись, сплёвываешь кровь из прикушенной губы на асфальт, достаёшь из кармана пачку сигарет и, глядя в небо, выдыхаешь струю дыма. Глаза тут же начинает щипать, так что раздражённо машешь перед лицом ладонью, разгоняя серо-голубые клубы. В нежно-голубом небе летят белые, закатно-розовые и светло-жёлтые кучевые облачка, похожие на разных диковинных зверей. Одно из них, напоминающее пушистого большеухого волка, привлекает твое внимание больше всего. Он летит, растопырив лапы и уши в стороны, а позади него шлейфом развевается длинный хвост. Засмотревшись на его лукавую морду, выпадаешь из реальности и приходишь в себя, только когда догоревшая до фильтра сигарета обжигает пальцы. Шипя себе под нос, выкидываешь окурок и, взяв скейт подмышку, прихрамывая, идёшь домой, шёпотом проклиная свою мечтательность. А облачный волк все так же летит над твоей головой, хитро помахивая хвостом. *** Квартира встречает тебя тишиной, прохладой и полумраком. Убедившись, что дома никого нет, с облегчением выдыхаешь. Отчитывать тебя за падение, порванные и испачканные вещи, конечно, некому, родственникам такие бытовые мелочи всю жизнь были по барабану, к тому же, их нет дома. Но от осознания того, что ты одна в квартире, всё равно становится куда спокойнее. Бросив пристальный взгляд на свое отражение в зеркале, скептически хмыкаешь и, скривив губы, идёшь в комнату за домашней одеждой. Однако увиденное заставляет тебя застыть на пороге: на твоей кровати, свернувшись в клубок, лежит тот самый облачный волк, периодически нахально косясь на тебя золотистым глазом и смешно растопырив пушистые уши. Обретя способность двигаться, несколько раз ошалело моргаешь и трясёшь головой, которая немного побаливает и кружится после падения со скейта, но явно не настолько, чтобы ловить галлюцинации на почве сотрясения мозга. Подойдя к шкафу, осторожно берёшь одежду и полотенце, то и дело оглядываясь на кровать, но наглый облачный зверь не обращает на тебя никакого внимания и вообще, по всей видимости, собирается спать. Подавив желание дотронуться до него и проверить, насколько он материален, уходишь в ванную. Вернувшись с мокрыми, пахнущими карамелью волосами, кутаясь в пушистый оранжевый махровый халат и держа в руках большую чашку травяного чая с мёдом, видишь, что твой четверолапый гость передумал спать и сидит в позе статуэтки, внимательно глядя вдаль. Увидев тебя, он вскакивает и издает короткий приветственный вой. Поняв, что это создание, очевидно, не собирается никуда исчезать, садишься рядом с ним на покрывало и, не удержавшись, проводишь ладонью по шерсти, чувствуя под пальцами, что она очень мягкая. Волк реагирует на ласку удовлетворённым ворчанием и прижимается к тебе тёплым боком. Допив чай и поставив кружку на столик возле кровати, чувствуешь, как голова тяжелеет, а глаза слипаются помимо воли, и скоро засыпаешь, вытянувшись рядом с волчонком и уткнувшись носом ему в шерсть. Просыпаешься от хлопка входной двери, тихого шуршания целлофановых пакетов и звона ключей. Сопящий рядом с тобой зверь по прежнему безмятежно спит и не обращает на шум никакого внимания. Осторожно, стараясь особо не шевелиться, чтобы не потревожить его, переворачиваешься на бок и смотришь на дверь своей комнаты, надеясь, что пришли все-таки не дяди. К твоему облегчению, в дверь просовывается пепельно-русая голова твоей названой сестры. При виде нее волчонок тут же поднимает голову и приветливо шевелит ушами, раскидывая повсюду кусочки облаков. Ей хватает одного взгляда, чтобы понять, что случилось. — Так, по живописному натюрморту на подбородке вижу, что опять на скейте каталась, а судя по волку, еще и зверинцем своих обеспечила или, во всяком случае, нас, ибо на земного он не похож, — тихо смеется сестра. — Подожди секунду, сумки разберу и займёмся твоими боевыми ранами. Бесшумно закрыв дверь, она уходит на кухню, шурша пакетами. Ты даже успеваешь снова начать засыпать, когда, спустя какое-то время она возвращается с ватой, лекарствами и новой чашкой чая. — Так, а ну-ка подъём, лётчик со скейтов, посмотрим, насколько всё с тобой серьёзно. А наглых животных настоятельно просят спрыгнуть на пол, — она улыбается, легонько спихивая недовольно ворчащего зверя с кровати, и бегло осматривает тебя. — Ну, жить будешь, не помрёшь, кости целы, и то главное, а сотрясением лёгким отделалась, завтра все уже пройдёт. Но будь осторожней на будущее. — Улыбается, аккуратно обрабатывая ссадины перекисью и выдавливая тебе на ладонь таблетку обезболивающего. От ее светло-зелёной велюровой олимпийки пахнет лимонно-травяными духами, и ты, не удержавшись, утыкаешься лбом ей в плечо, чувствуя, как тебя треплют по волосам. — В следующий раз буду внимательней, обязательно. Волчонок же, поняв, что непонятные манипуляции окончены, встаёт, нахально водружает голову ей на колени и шевелит ушами. — Ну все, оккупация со всех сторон, — смеётся сестра, обнимая тебя за плечи и почёсывая волка за ушами. — А мелочь, однако, далеко пойдет, только появилась, уже на руки лезет. — Я рада, что ты тоже его видишь, я уж думала, мне кажется от сотряса. В ответ сестра лишь загадочно улыбается и внезапно вскакивает на ноги, хлопнув себя ладонью по лбу. — Я ж тебе кое-что купила! — С этими словами, она достает из сумки большой продолговатый футляр, в котором оказывается большой набор кистей, линеры, обтянутый красивой тканью скетчбук и две коробки красок, которые на свету переливаются разными оттенками. — Вот, я ж помню, ты мечтала, получите ваше счастье и можете не расписываться. Еле нашла такой вариант, чтобы купить всё и сразу. Но нашла же всё-таки. После того, как ты устаешь пищать от восторга, тебе хочется тут же вскочить и взяться за скетчбук и линер, но сестра, угадав твое желание, ловким движением убирает материалы обратно и, сдвинув брови в притворно-суровой гримасе, отрезает: — Сначала обедать, потом рисовать, и никак иначе. Поняв, что в этот раз огромными глазами её не разжалобить, послушно плетёшься на кухню, поглощать суп с фрикадельками. Волк, услышав разговоры о фрикадельках, энтузиазма не проявляет и ограничивается тем, что сползает с твоих колен на кровать и, свернувшись клубком, опять засыпает. Неожиданно раздавшийся из комнаты громкий стук деревянной рамы и цокот когтей по полу вперемешку с ворчанием и вознёй заставляет тебя подпрыгнуть и чуть не подавиться супом. Бросаешь недоумевающий взгляд на сестру, которая продолжает невозмутимо жевать бутерброд, глядя в дверной проем и улыбаясь. Обернувшись, замечаешь два наглых чёрных носа, просунувшихся в дверь. Обладательницей второго, более изящного острого носика, оказывается лисичка с такой же пушистой шерстью, как у волка, только, скорее, дымчато-серой с сиреневым отливом и большим хвостом. — Так, судя по твоей улыбке, лиса мне тоже не глючится, но я по прежнему ничего не понимаю. Откуда они?.. — Я тоже понятия не имею, но какая разница? — легкомысленно пожимает плечами сестра, собирая со стола посуду. — Лучше вон фрикадельку им дай, что-то мне подсказывает, что, несмотря на небесное происхождение, эти морды всё-таки не откажутся от земной еды. И действительно, волчонок опять кладёт ушастую голову тебе на колени, умильно заглядывая в глаза и теперь, очевидно, ничего против фрикаделек не имея. Лисичка тем временем крутится вокруг сестры и в конце-концов тоже получает свою порцию, запрыгав на задних лапках от восторга. — Нда, скучной нашу жизнь точно не назовёшь, — улыбаешься и тянешься было тоже собрать посуду, но сестра машет рукой. — Иди рисуй, знаю, что не терпится! Только недолго! Обнимаешь ее и тут же убегаешь в комнату. Зверьё моментально увязывается за тобой, фырча носами и толкаясь. Зайдя в комнату понимаешь, что пока вы обедали, успело стемнеть, и город теперь окутывают очень красивые тёмно-синие сумерки, то тут, то там разбавленные оранжево-жёлтыми кругами фонарей. Подойдя к открытому окну, садишься на подоконник, ногами вдоль, и, чувствуя в волосах дуновение свежего ветра, задумчиво смотришь в медленно загорающееся крупными летними звёздами тёмно-синее небо. Волчонок подходит к тебе и, задумчиво положив морду на батарею, тоже смотрит на отражающиеся в его глазах звёзды. Сестра входит в комнату настолько бесшумно, что ее присутствие ты замечаешь только по вспыхнувшей настольной лампе с зелёно-фиолетовым тканевым абажуром. — Замечталась, я смотрю, только не упади, — она тихо смеётся и, приобняв тебя за плечи, набрасывает на них новый длинный жёлтый свитер из мягкой шерсти и ловко связывает рукава узлом на груди. — О таком небе нельзя не написать сказку, чем я сейчас и займусь. — А я нарисую! Я ведь уже придумала! — Вспомнив о подаренных материалах, спрыгиваешь с подоконника, бежишь к пакету и бережно выкладываешь прямо на пол карандаши, коробку акварели, пару кистей и новенький скетчбук. Осторожно ложишься на пол со скетчбуком в руках и аккуратными движениями и мазками рисуешь золотые круги фонарей, тёмное ночное небо и россыпь звёзд. Следом рука сама собой выводит двух грациозных выдыхающих пламя драконов серебристо-чёрного и бирюзового цветов, порхающих вокруг них крупных диковинных бабочек с сияющими крыльями, будто сотканными из тончайшей паутины или облаков. Далеко-далеко внизу, у самой кромки речной воды, стоит высокий, закутанный в длинный плащ человек с радужным фонарём в руке. Спустя два часа вода в стакане с длиннохвостыми золотыми рыбками окрашена в густо-фиолетовый с оранжевыми и зелеными всполохами и слегка взбаламучена кистью. Твои руки расцвечены пятнами краски, длинная домашняя чёрная футболка тоже, пальцы уже сводит от долгого рисования, а голова гудит, но картина закончена, а летящие драконы и бабочки выглядят так, как будто от того, чтобы начать кружить по комнате, их отделяет один взмах крыльев. Пишущая сказку за письменным столом сестра раздражённо заправляет за уши выбившиеся из-под чёрного ободка волосы и кусает ручку. Поймав давно вертевшуюся в голове мысль, она трясет головой и быстро-быстро пишет, успевая только переворачивать страницы с тихим шелестом. Ты тем временем бережно убираешь кисточки и бумагу, кладёшь высыхающий рисунок на стол и осторожно садишься под бок к сестре, надев свитер и укутавшись в него до самого носа. Волчонок и лисица сонно подползают к тебе и кладут головы на колени. Чешешь их за ушами, положив голову на сестрино плечо, и уже почти засыпаешь, как вдруг она откладывает ручку в сторону и трясёт тебя за плечо. — Ээй, а ну-ка подъём, сидя спать вредно. Впрочем, это мы сейчас решим. Через минуту она возвращается с парой подушек, пушистым пёстрым пледом и двумя пижамами. — К чёрту кровати сегодня, ляжем так. Дуй умываться, а потом я тебе сказку прочту. Она быстро и деловито сооружает уютное гнездо из подушек, и спустя двадцать минут вы уже лежите в нем под пледом. Волк и лисица, свернувшись справа и слева от вас, спят и светятся в темноте. — Ты прочитаешь мне сказку? Я всё равно прямо сейчас не засну. Сестра откашливается и начинает рассказывать тебе сказку о волшебнике, рассыпавшем звёзды по ночному небу, быстрокрылых драконах и бабочках, разносящих светлые вещие сны и уносящих кошмары. Спустя полчаса лампа наконец гаснет, и скоро вы уже мирно засыпаете, не видя, как волк и лиса подходят к столу, на котором лежит рисунок, поочередно касаются столешницы носами и возвращаются на свои места. Стоит им коснуться носами стола, как на рисунке высокий человек в плаще поднимает свой фонарь высоко-высоко над головой и открывает миниатюрную дверцу. Стоит ему сделать это, как из фонаря вылетает ярко-зелёная комета, в мгновение ока пересекает весь небосвод, подсветив чешую драконов и крылья бабочек ярким светом и, вылетев за пределы рисунка, исчезает. Рядом с листом появляется осколок стекла изумрудного цвета. В нём тоже припасена для тебя одна история, смотри же скорее.