Гарри жалел себя. Гарри оправдывал себя. Гарри убеждал себя, что не мог противостоять. Гарри себя ненавидел.
Прошло два дня с тех пор, как Волан-де-Морт отпустил его. Гарри не помнил, ел ли он за всё это время хоть что-то. Он был абсолютно здоров, ничего не болело, но, валяясь на кровати, он метался, как в лихорадке. Иногда он проваливался в тяжёлый короткий сон, но тот не приносил облегчения. Перед глазами стояли отвратительные сцены: вот он стонет, вот, умоляет Волан-де-Морта… Гарри тошнило.
Он выходил из своей комнаты только в туалет, но заметил, что Дурсли не обращают на него внимания, совсем. Как если бы он был невидимкой. Даже головы в его сторону не поворачивают, когда он проходит мимо. Это было странно, но сейчас Гарри было наплевать. Он как-то запоздало понял, что никаких писем и подарков совы так и не принесли. Это было не так важно само по себе, как то, что за этим стояло. Теперь на него наплевать даже друзьям. А ведь они не знают. Когда Гарри представил, как попытается им рассказать — ведь они привыкли делиться всем — его вырвало от отвращения. Он представлял себе реакцию друзей — жалость, ужас, стыд и отвращение. Наверное хорошо, что они ему даже не пишут!
Том не убивал его родителей. Магическая клятва. Но кто?! Кто тогда их убил?! Воспалённый мозг Гарри гудел. Он внезапно задумался — а зачем он вообще ещё жив? После смерти Сириуса, единственное, что держало его в этом мире — желание отомстить убийце своих родителей и совесть. Но Том родителей не убивал. Да, Гарри люто его ненавидел, только теперь за то, что он сделал с ним. Но убить он его не сможет.
Гарри, испытывая отвращение к самому себе, всё же был вынужден признать: намного больше боли его пугает удовольствие, которое ему открыл Том. Во-первых, секс с мужчинами — это вообще аморально, вон Рон гомиков вообще ненавидит. Хотя Гермиона, кажется, относится вполне лояльно. Но сам Гарри считал это отвратительным! Во-вторых, это было моральное насилие. Том превратил его в послушную куклу, игрушку, шлюху, подстилку! И за это Гарри отчаянно ненавидел себя. Он не смог сопротивляться! Он умолял…
— А-а-а-а! — Гарри обхватил горячую голову руками.
Ему было всё равно, как на его вопль отреагируют Дурсли или соседи. Он поймал себя на мысли, что ему вообще на всё наплевать. Близких у него не осталось, даже друзья его бросили. Сириус мёртв по его вине. Сам он — падаль, и никакой пользы магическому миру принести уже не может. Так зачем ему жить? Почему-то вспомнился Снейп. Гарри неожиданно адекватно, горько рассмеялся. Этот всегда знал, что ничего путного из героя не выйдет. Снейп… зелья… яд. Точно! Ему просто нужен яд — быстро, безболезненно и незаметно. Был герой и нет героя. Но Снейп, сука, не даст! Ещё и Дамблдору сдаст. Нет!
— Думай же, Гарри! — сам себя встряхивал парень. — Где взять яд?
В голове мелькнула лавка Горбина. Точно! Лютный переулок. Он просто пойдёт и купит… А если яд дорогой? У него почти нет денег. Может, он без ключа сможет как-то договориться с гоблинами? Ему надо совсем немного.
Гоблины… Какая-то мысль вертелась в голове, но ускользала… Завещание! Сириус оставлял завещание. Да и вообще, все взрослые люди так делают! Если он умрёт, кому достанутся его деньги? Вдруг гоблинам? Нет, точно, надо составить завещание. Оставить всё семье Уизли! Да, так будет правильно. Рон и Джинни его друзья, мистер и миссис Уизли всегда хорошо к нему относились. Им не помешают любые деньги.
Гарри даже как-то приободрился. Решено. Он пойдёт в банк, оставит завещание, возьмёт немного денег, купит яд и вернётся сюда. Примет его поздним вечером, когда Дурсли уже будут спать, но оставит записку на кухне. Тётка найдёт его тело утром и сообщит Дамблдору. Гарри очень надеялся, что его похоронят по-человечески. Может, даже рядом с родителями. И, может, если посмертие существует, он найдёт их там и спросит: кто же всё-таки их убийца.
Осталось придумать, как добраться до банка. Гарри принял душ — являться к гоблинам в обносках, распространяя неприятный запах, он не хотел, — надел более-менее приличную одежду и спустился на кухню. Дурслей дома не было. Записка на холодильнике сообщала, что они уехали на какую-то выставку.
— Не иначе, как судьба! — пробормотал Гарри.
Он быстро поднялся в спальню тётушки с дядюшкой. В давно обнаруженной заначке лежала очень внушительная пачка фунтов. Отлично. Ему и надо-то всего ничего — на проезд. Вытащив бумажку в сто фунтов, что не нанесло никакого ущерба толстой пачке, Гарри сунул палочку в карман и решительно зашагал к выходу.
До «Дырявого котла» он добрался без приключений. Бармен Том, если и узнал его, виду не подал, просто кивнув. На Косой аллее было тихо. Магов было совсем немного. Гарри кольнуло сожаление — он любил этот мир. Но делать в нём ему больше нечего. Он решительно зашагал к Гринготтсу. В величественном холле он растерялся: куда идти? Один из гоблинов поднял голову от бумаг и окинул его взглядом.
— Мистер Поттер, — поприветствовал он кивком. — Вы что-то хотели?
— Я… да, — Гарри растерялся, но быстро взял себя в руки. — Да, я хотел бы составить завещание!
— Завещание? — изумился гоблин. — Хм… Конечно. Обождите пару минут, мистер Поттер, я позову Вашего управляющего.
Прошло даже меньше обозначенного времени, когда в зал вошли два гоблина. Они целенаправленно подошли к Гарри.
— Приветствую, мистер Поттер. Я — управляющий делами Рода Поттер, гоблин Анвартес. Это мой коллега, управляющий делами Рода Блэк, гоблин Кривозуб.
— Здравствуйте, — Гарри нервничал. Он понятия не имел, как вести себя с гоблинами. — Я бы хотел…
— Нам передали, мистер Поттер. Но мы же не будем обсуждать дела в зале? Прошу в мой кабинет, — почти повелительно произнёс Анвартес. Гарри ничего не оставалось, как послушно пойти за гоблинами. Кабинет гоблина оказался уютным, светлым и абсолютно обычным.
— Напитки, мистер Поттер? — предложил Анвартес, следуя этикету.
— Нет. Я хочу составить завещание, — Гарри старался скрыть нервную дрожь в голосе.
— Хорошо. Не сочтите за наглость, а почему Вы решили сделать это именно сейчас?
Гарри отвёл взгляд, гоблины настороженно переглянулись.
— Сейчас война. Я могу погибнуть. У меня немного денег, но я хотел бы всё оставить семье Уизли. Это можно как-то оформить?
—
У него немного денег? — на гобледуке изумился Кривозуб.
—
Погоди, тут что-то странное, — отозвался Анвартес.
Гарри не понравилось, что гоблины разговаривают на своём языке, но возмущаться он не стал — может у них так принято.
— Мистер Поттер, Вы хотите оформить завещание немедленно?
— Да. Только перед этим я хотел бы взять немного денег, но у меня нет ключа. Это возможно?
Кривозуб едва удержался, чтобы не схватиться за голову. Какой ключ?!
— Отсутствие ключа от детского сейфа не является помехой для выдачи Вам средств, мистер Поттер, — спокойно отозвался Анвартес. — Какую сумму Вы хотели бы снять?
Гарри растерялся. Он понятия не имел, сколько может стоить яд. Но обычные зелья стоят несколько галлеонов — это он помнил.
— Я… может, двести галлеонов?
— Простите, мистер Поттер, Вы уточняете или утверждаете? — безупречно вежливо поинтересовался Анвартес.
— Эм-м. Я хочу снять двести галлеонов.
— Хорошо. Деньги сейчас доставят, — Анвартес что-то быстро написал на пергаменте. — Вернёмся к завещанию. Значит, Вы хотите оставить всё свое имущество семье Уизли?
— Да! — решительно подтвердил Гарри, словно опасаясь, что гоблины станут возражать.
— Хорошо. Как оно должно распределиться между членами семьи? В равных долях? Когда Ваше завещание должно вступить в силу? При Вашей жизни или после смерти?
Гарри захлопал глазами. Он не ожидал вопросов. С другой стороны — это даже хорошо, что гоблины спросили. Похороны — это ведь не бесплатно.
— Да, в равных долях. Вступить в силу… а если я скажу через два дня?
— Значит, мы зафиксируем Ваше пожелание, и через два дня Ваше имущество перейдёт семье Уизли. Вы уверены или это был абстрактный вопрос?
— Я… нет, то есть, я уверен. В равных долях, через два дня, — подтвердил Гарри. — Скажите, а в завещании можно указать последнее желание?
— Конечно, мистер Поттер. Воля умирающего — закон, и подлежит исполнению безоговорочно.
— Тогда, можно отметить, чтобы меня похоронили рядом с родителями?
— Через два дня? — Анвартес аж дышать перестал, хотя ничем себя и не выдал.
— Да, — автоматически ответил Гарри. А когда понял — с чем согласился, взвился. — Вы!..
— Успокойтесь, мистер Поттер. Не стоит нам врать, мы всё равно узнаем правду. Попробуем ещё раз: Вы задумали самоубийство, которое собираетесь, видимо, совершить сегодня-завтра и, в связи с этим, решили оставить завещание? Я Вас правильно понимаю?
— Это не ваше дело. Я хочу оставить завещание и точка.
— Конечно. Только должен Вас проинформировать, мистер Поттер, что магический мир очень негативно относится к самоубийцам. Это уходит корнями к истокам магии. И никакая последняя воля не поможет.
—
Ты что творишь? — взвился Кривозуб. —
Он же не шутит! Что-то, видимо, парня сломало. Он не хочет жить!
—
Я вижу, — спокойно отозвался Анвартес. —
А ты, как и я, видишь в его ауре гербы Древних.
—
И ты думаешь, что сможешь его отговорить?
—
Нет. Смотри и учись.
Короткий разговор гоблинов на своём языке Гарри не понравился, а новости, сказанные Анвартесом до этого, резанули по сердцу. Но отступать он не собирался. И только хотел об этом сказать, как его опередил гоблин.
— Мистер Поттер, скажите, гоблины Вас когда-нибудь обижали?
— Нет, — Гарри растерялся. — А почему Вы спрашиваете?
— Я не знаю, каким способом Вы решили свести счёты с жизнью…
— Яд, — буркнул Гарри, справедливо рассудив, что терять уже нечего.
— Предсказуемо. Правда, учитывая, что в вашей крови яд василиска и слёзы феникса, может сработать и не в полную силу. Что же, мистер Поттер, у нас есть к Вам предложение.
— Вам меня не отговорить!
— А кто Вас отговаривает? — искренне удивился Анвартес. — Гоблины не вмешиваются в дела магов. Это Ваше решение, Вы в нём абсолютно вольны.
— Тогда какое предложение? — спросил сбитый с толку Гарри.
— Я сказал Вам чистую правду насчёт самоубийц, мистер Поттер. Спросите кого хотите, Вам подтвердят — их даже не хоронят, как полагается. На Вашей же смерти, возможно, попытаются сыграть. Например, мистер Дамблдор, возможно, обвинит в ней Волан-де-Морта. Но это не то, что Вас должно интересовать. Под банком Гринготтс есть лабиринт, построенный в очень давние времена. Он служит подпиткой банка. Мы используем его для казней, ибо оттуда не возвращаются. Если смерть происходит в лабиринте, большое количество энергии, которое при этом освобождается, вливается в магическую систему банка. Некоторые наши гоблины специально идут туда умирать в случае естественной смерти. Через некоторое время тела появляются перед входом. Мы дадим Вам качественный яд. Мы похороним Вас так, как Вы хотите и там, где Вы хотите. Мы выполним любые Ваши пожелания по завещанию и проследим за его выполнением. Вы же, взамен, идёте умирать в лабиринт. Если яд и не подействует, учитывая коктейль в Вашей крови, Вас убьёт лабиринт.
Гарри думал. Удавалось это с трудом, но всё же. Звучит всё очень логично, гоблины просто ищут свою выгоду. Кто-то ему говорил, что они всегда так делают. Но интуиция упрямо твердила, что что-то тут не так. С другой стороны — какая разница, где умирать? А так, его похоронят рядом с родителями. Да и смерть его принесёт хоть маленькое, но благо, пусть и гоблинам.
— Я согласен.
— Вот так просто, мистер Поттер? — удивился Кривозуб.
— Мне нечего терять. Но, я надеюсь, вы выполните свои обещания?
— Гоблины не нарушают данное слово, мистер Поттер! — оскорбился Анвартес. Он достал пузырёк с ярко-синей жидкостью из ящика своего рабочего стола и протянул его Гарри.
— Это сильнодействующий яд, мистер Поттер. Он без вкуса и запаха, чтобы не задумываться. Пить залпом. Сначала может быть приток сил, а затем — мгновенная смерть.
— Спасибо, — Гарри нервно сглотнул, и взял пузырек. — А как попасть в этот ваш лабиринт?
Анвартес взмахнул рукой и прямо посреди пола кабинета образовалась воронка, похожая на портал.
— Прошу, мистер Поттер.
— А… но, а завещание?
— Всё будет сделано в лучшем виде. Мы всё оформим.
— Хм… Хорошо.
— Удачного посмертия, мистер Поттер.
— Я… да. До свидания. То есть, прощайте.
Гарри глубоко вдохнул и шагнул в портал. Воронка закрылась, едва он провалился.
Кривозуб с весёлым изумлением смотрел на коллегу.
— Ну ничего себе! Это ведь зелье, восстанавливающее силы?
— Точно.
— Но лабиринт… Оттуда ведь действительно никто не возвращался…
— Так туда-то и отправляли единиц, — Анвартес пожал плечами. — А мистер Поттер… знаешь, всегда думал, что при его рождении госпожа Фортуна участвовала. Это раз. Этот лабиринт построили Древние, а в ауре Гарри Поттера отчётливо видны их гербы. Это два.
— Так ты уверен, что он вернётся?! — дошёл до Кривозуба замысел коллеги в полной мере.
— Точно, — Анвартес лучился самодовольством. — И есть тайная надежда, что поумнеет. Вдруг с Древними пообщается? А там и поговорим о том, насколько бесценна жизнь мага, и о том, что сейфы Поттеров, Блэков и прочих его Родов просто не откроются Предателям крови.
Кривозуб оскалился.
— Пари?
— На то, что он вернётся? Легко. Ставлю пятьдесят галлеонов.
— Нет, так неинтересно. Если ты так уверен, давай пари: «Когда он вернётся?». Ставлю сто галлеонов, что через месяц.
— Удваиваю. Через неделю.
— По рукам.
Тотализатор был открыт.
***
В дверь постучали.
— Войдите, — отозвался Том, понимая, что кроме Рея никто бы не рискнул.
В кабинет и впрямь вошёл Мальсибер.
— Привет, Том.
Что-то тепло отозвалось где-то в груди. Хоть кто-то его не боится. «Ещё Поттер не боялся когда-то! — ехидно напомнил внутренний голос. — Пока ты не сломал мальчишку!» Была ли это совесть, Том не знал, но усилием воли отогнал непрошеные мысли.
— Привет, Рей. Чем порадуешь?
— Абсолютно ничем не порадую. За Поттером мы приглядывали. Вчера проводили его до Гринготтса, но оттуда он уже не вышел. У родственников тоже не объявлялся. Может, его гоблины куда порталом отправили.
— Странно. Но не особо важно. Что ещё?
— Да тихо всё. Правда, вчера нападение пожирателей было в маггловской деревеньке. Никого не убили, зато всех напугали и разграбили. Метки не было.
— Подражатели? — тяжело вздохнул Том.
— Да, самое интересное — Мерлин его знает. Похоже на то, но это не точно.
— Почему?
Рей вздохнул и посмотрел на него оценивающе.
— Том, ты хорошо помнишь первую войну?
— Вполне. К чему вопрос?
— Помнишь гибель близнецов Прюэтт?
— Да. Мы их не убивали. Но Орден жареной куропатки обвинил нас.
— То-то и оно. Я поначалу думал, что их убрал сам старик или его люди, но потом выяснилось, что старику вовсе невыгодна была их смерть. Они свято верили в его идеи и финансировали его птичий орден. Ты же помнишь, я маггловскую криминалистику изучал? Интересно было.
Том только кивнул.
— Так вот, почерк преступника всегда можно проанализировать. Это не орденцы. И не наши.
— Хочешь сказать, уже тогда была третья сила? Может это Министерство?
— Нет. Министр с рук Дамблдора ел. Да и мотива нет. Пока ты в виде духа шлялся по миру, я много думал. Кто всё-таки убрал Поттеров? Ты их не убивал, старик тоже — я ручаюсь. Братья Прюэтт. Боунсы. Кто-то же их всех убил! Это была война, Том. Мы убивали. И убивали многих. Старик и его птенцы убивали. Но! Есть ряд фамилий, в убийстве которых обвиняли либо Пожирателей, либо авроров, но ни те, ни другие этого не делали. И Министерство было тут не причём.
— И ты рассказываешь мне всё это только сейчас?
— А то с тобой сильно после возрождения поговорить можно было! — фыркнул Мальсибер. — Не так странно в большой войне, вроде той, что развязал Гриндевальд, то, что каждый ищет свою выгоду. Но у нас был, в глобальных масштабах, можно сказать, междусобойчик. И это уже странно. Кто-то проворачивал свои делишки под шумок. И вовсе не кражи, а убийства, да ещё и целенаправленные, похоже. А вчерашнее нападение… Подражатели, скорее всего. Какая-нибудь банда отморозков решила поживиться. Мало их таких что ли?
Том тяжело вздохнул и потёр лоб.
— Знаешь, Рей, я вообще не представляю, что делать дальше.
— Эм-м?
— Тупик, — Том раздражённо захлопнул очередной фолиант. — Мы вне закона, без вариантов. Даже воскреси мы Мерлина — нас не простят. Чтобы что-то изменить, надо получить власть. Мирный путь исключён. Остаётся война. Снова кровь, жертвы, битвы, интриги. Надоело! Да и власть, полученная такой ценой, обычно недолговечна. Не к тому мы стремились когда-то. А сейчас получается, что у нас и выбора особого нет — или сдаёмся, или воюем. Вот только зачем?
— Я тоже над этим думал. Первая война ведь разгоралась постепенно. Её никто не объявлял. Просто кто-то кого-то убил, члены семьи начали мстить. Потом ещё. И ещё. А потом гора трупов, страна в разрухе и губительная политика. Сейчас же от нас изначально ждут войны. И переждать не получится. Вот только даже если и воевать, то кому? От нашей «старой гвардии» остались ошмётки, а новички… — Рей обречённо махнул рукой. — Кстати, у них там тренировка. Надо проследить.
— Иди. Разговор хоть и важный, но не срочный. Просто обдумай.
— Конечно.
Мальсибер кивнул другу и вышел. Том вздохнул.
***
Гарри приземлился на пятую точку не больно, но ощутимо. Вокруг царила непроглядная тьма. Пол на ощупь был земляной. Что же, лабиринт, так лабиринт. Гарри вздохнул: вот и конец его жалкой жизни. А ведь он мог бы… Нет-нет-нет! Не думать об этом! Опасаясь, что он переубедит сам себя, Гарри открыл флакон и одним глотком выпил зелье. Гоблины не соврали — оно было абсолютно безвкусное. Гарри резко почувствовал прилив сил. Что же, видимо, они сказали правду во всём. Хорошо. Значит, скоро всё кончится. Однако сидеть и ждать наступления смерти казалось Гарри нелепым. Он решил осмотреться.
— Люмос!
Гарри удивился, но магия работала. И Гарри решил прогуляться. Какая разница, в каком именно месте лабиринта он умрёт? В лабиринте же! А если вдруг яд не сработает, его же лабиринт должен убить? Гарри пошёл вперёд. Через некоторое время он понял, что весь лабиринт выдолблен в скале. Только с помощью магии и можно было такое создать. Бесконечные туннели были похожи, как две капли воды, и вскоре Гарри окончательно запутался, но его это нисколько не беспокоило. Жаль он не спросил у гоблинов — кто построил этот громадный шедевр. Свернув в очередной туннель, он увидел в его конце светлое пятно.
— Опа! — удивился Гарри вслух — всё равно никто не услышит. — А это что ли свет в конце туннеля?
Любопытство победило и он пошёл проверить. Мелькнула мысль, что это выход из лабиринта и гоблины его зачем-то обманули, но была отброшена, как нерациональная. Зачем им это? Гарри вдруг понял, что по ощущениям — он бродит много часов. Видимо, яд всё-таки не сработал. Жаль. Но отсюда ему всё равно не выбраться, а без воды он протянет от силы неделю. Гарри стало нехорошо. На медленную и мучительную смерть он не рассчитывал. Пятно света всё ещё было довольно далеко, когда у Гарри резко закружилась голова. «Неужели яд подействовал?» — мелькнула последняя мысль, и он провалился во тьму.
***
— Моргана, прекрати немедленно! Это пятый василиск на этом несчастном острове! Девай его куда хочешь, но тут он не останется! — кричал колдун, размахивая руками.
Колдунья уже открыла рот для достойного ответа, когда к их ногам из воздуха упал ребёнок. Ну, как ребёнок, скорее — молодой парень. Он был без сознания.
— Это ещё что такое?
— Не «что», а «кто», — вступил в разговор третий волшебник, стоящий с ними. — Хм, интереснее вопрос: откуда он?
Колдун, который до этого кричал, прищурился, изучая остаточный след перемещения.
— Из лабиринта.
Брови Морганы поползли вверх.
— Ты уверен?
— Сама проверь.
— Но сюда из лабиринта, в случае угрожающей опасности, перенесло бы только наших наследников! Ведь так, Мерлин?
Самый спокойный их всех троих колдун кивнул.
— Так. Но не забывай — Мордред лично превратил лабиринт во временной. Судя по одежде ребёнка, он из будущего. Мало ли, сколько наших наследников там живет?
— Резонно. А что с его магией? Кажется, что она изодрана в клочья. И сделал это он сам!
— Моргана, мы видим всё то же, что и ты. Вот очнётся и спросим! — сердито отозвался Мордред.
В этот момент Гарри застонал и открыл глаза. Взгляд его медленно приобретал осмысленность.
— Я в раю? Но самоубийцы попадают в ад…
— Что он несёт?
Мерлин, жестом велев обоим молчать, уже присел около мальчика.
— Как тебя зовут, дитя?
— Гарри. А Вы кто?
— А я волшебник. Меня зовут Мерлин.
— Ого! Я думал в посмертии найти маму с папой, а тут сам Мерлин.
— Хм… Гарри, да? Я могу тебя так называть?
— Конечно.
— Почему ты думаешь, что ты умер?
— Ну, я выпил яд. И был в лабиринте. А потом он подействовал.
— Выпил яд?! — Моргана была в шоке. — Сам?! Да как ты мог?
Гарри испугался. Нет, правда. Волан-де-Морт сейчас казался просто клоуном на фоне этой колдуньи, локоны волос которой странно шевелились.
— Моргана, успокойся! — прикрикнул Мерлин. — Гарри, не бойся её. Понимаешь, дело в том, что ты очень даже жив.
— Я — жив?
— Да.
— Но… но… а вы?
— Что мы? — удивился Мерлин.
— Но вы же мертвы…
— Так… Гарри, скажи, а в каком году ты пошёл в лабиринт?
— В тысяча девятьсот девяносто шестом, — машинально отозвался Поттер, начиная понимать, что в его жизни что-то опять пошло совсем не так. — Так, а вы… живые?
Мерлин протянул ему руку.
— Потрогай сам. Вполне. Ты находишься на острове, куда мы ушли от людей давным-давно. Он называется Авалон. Лабиринт в своё время создали мы втроём. В случае, если в нём окажется тот, в ком течёт наша кровь и ему будет угрожать опасность, лабиринт сработает, как портал, и перенесёт его сюда. Долгие столетия тут никто не появлялся. А сегодня лабиринт выбросил тебя.
Гарри долго смотрел на волшебника, а потом захихикал.
— Да что же мне ни в любви, ни в смерти не везёт! Даже умереть, как все нормальные люди, не могу!
Хихиканье переросло в хохот, а затем из глаз Гарри покатились слезы. Все события последних дней выливались в отчаянной истерике. Мерлин, быстро сориентировавшись, усыпил его легкими чарами и подхватил на руки. Оглянулся на Мордреда и Моргану, чьи лица выражали растерянность.
— И чего стоим? Помогите мне!
Мерлин зашагал к замку, неся Гарри на руках. Даже во сне по щекам подростка стекали слезинки. Мордред и Моргана переглянулись и поспешили за ними.
