Brothers' Conflict

Что отличает взрослого человека от ребенка? Вернее спросить, что их отличает в мышлении? Однозначно ответить невозможно, но одним из главных критериев является способность думать о последствиях своих поступков еще до того, как их совершить. «К чему был этот вопрос?» - можете подумать Вы, мой дорогой читатель. А ответ лежит буквально на поверхности... Ни для кого не станет удивлением, что всю ситуацию, произошедшую прошлой ночью, Асахина Юске осознал только на утро. Что же именно он осознал? А то, что теперь его самого вряд ли оставят в покое. Такие как Чиаки не воспримут его месть как то, что они заслужили, а напротив, будут стараться наказать в отместку. Боялся ли Юске этого «возмездия»? Если бы оно было исполнено только по отношению к нему, то нет. Он больше боялся за Эмму, чтобы ей не причинили вреда, особенно тогда, когда рядом не окажется того, кто мог бы ее защитить. Но все же оба не сговариваясь понимали, что в первую очередь Чиаки заслуживает наказания. Не самосуда, а именно наказания. Еще более понятным было то, что скрывать каким-либо образом произошедшее от братьев не только не получится, но и не имеет смысла. Только что ему, что ей, потребовалось некоторое время, чтобы собраться с духом для предстоящего разговора с семьей. Так, оба пришли на кухню вплотную к завтраку. Сказать, что братья были удивлены внешним видом своих родственников, это ничего не сказать. Разбитая губа у обоих, три сломанных ногтя на правой руке у Эммы, синяки со следами пальцев у нее на запястьях, счесанные в кровь, которая уже успела свернуться, костяшки на руках Юске дали повод для самых худших картин того, что могло произойти. Немую паузу, длившуюся секунд 10, нарушил Тсубаки, чей голос с каждым словом становился все более угрожающим: - Эмма... Это ведь не он тебя..? Девушка догадалась, что именно не договорил Тсубаки. - О, нет, нет! Юске-кун не причинил мне никакого вреда! Он защищал меня! - Защищал? От кого?! Что случилось?! - эти вопросы посыпались одновременно от всех братьев. Эмма и Юске не знали, на что им отвечать первым делом. Наконец, этот балаган был прерван Уке, который все слышал, но до этих пор молчал. - Замолчите! - ему пришлось кричать, чтобы все услышали, - Сделаем так: присядем за стол, и вы расскажите все как есть. Попрошу не упускать ни единой детали. Все присутствующие оглянулись на Уке, чтобы посмотреть на его выражение лица. Говорил он спокойно и холодно, но нахмуренные брови и сведенные скулы выдавали его злость и гнев. Масаоми, который до этой секунды был ничуть не менее зол, чем все остальные, взял себя в руки и предложил Эмме и Юске осмотреть их раны, на что получил согласие, но только после завтрака. - Ведь все здесь для этого и собрались... - добавила шатенка. - Какой уж тут завтрак, Чи-чан... - вздохнул Луи. Джули сидел у него на плече и с трудом сдерживался, чтобы не закричать. Он прекрасно понимал, что кроме двоих его никто не поймет, но страх за своего самого близкого друга просто переполнял трепетную душу этого зверька. Луи жестом дал ему понять, что пока не стоит выдавать себя. - Разве кому-то еще хочется есть? - он вопросительно развел руками и окинул взглядом всех присутствующих, на что почти одновременные отрицательные кивки стали ему ответом. Тогда Хикару, который оставался более или менее спокойным, предложил всем пройти в гостиную и расположиться на диване. Когда они присели, Джули перебежал к Эмме и устроился у нее на коленях. Она нежно придерживала его и поглаживала мягкую шерстку. - А Ватару-чан еще спит? - Да, - ответил Масаоми. - Но учитывая обстоятельства... я думаю, пусть отдыхает. Ситуация еще не была понятна, а только он понимал, что младшему брату не стоит знать подробностей. Пока врач обрабатывал раны на руках Юске, Эмма начала рассказывать. Она поведала абсолютно все: то, как ушла говорить с Ватару на балкон, как к ней подошла эта девица Хана, как она пошла за ней в ту злополучную комнату, как не могла узнать Чиаки, как они говорили наедине, как дала ему пощечину, как не сумела выбраться из помещения... и наконец, как пришел Юске и спас ее. Про избиение Чиаки уже дополнил сам юноша, поскольку Эмма не сдержалась и заплакала - тихо, скрыв лицо за челкой и низко опустив голову, но говорить она уже не могла. Пока Юске дополнял историю своими подробностями, Масаоми настойчиво просил Эмму выпить успокоительное, поскольку было видно, что она словно заново переживает эту страшную ночь. Отчаяние, беспомощность, бессилие, страх... все это она испытывала еще раз, и все это было отображено на ее лице. Она сама не понимала, почему сначала отказывалась выпить успокоительного, но все таки поддалась на ласковые, но настойчивые уговоры старшего брата. То ли лекарство быстро подействовало, то ли у девушки уже не было ни сил, ни желания плакать, а только она откинулась на спинку дивана и обратила взор в потолок. Как только Юске закончил с дополнением событий (разумеется, о том, что происходило после того, как они уехали их клуба, он умолчал), на несколько секунд в гостиной воцарилась гробовая тишина. Прервал ее резкий и сильный (от тишины казавшийся словно удар молнии в ясную погоду) удар по столу кулака Тсубаки. Все взгляды тут же обратились на него, но никто не вымолвил ни слова, словно лишился дара речи. - Твою ж мать! - процедил Тсубаки так же из-под опущенной челки, - Я как чувствовал, что надо было приехать и забрать вас оттуда! Тогда б ничего не произошло! - Да что ты говоришь, герой... - последнее слово Азуса специально акцентировал, произнеся его с нескрываемой иронией. Все присутствующие обратили внимание на тон брюнета, а именно на то, какой злостью он был пропитан. Такой голос Азусы можно было услышать в очень редких случаях. - Если так хотел, чего же не поехал? Тсубаки посмотрел на брата-близнеца так, словно хотел убить его на месте. - А кто же отговаривал меня ехать?! Не ты ли, Азуса?! - Если бы ты действительно хотел, ты бы сделал это! И неважно, кто бы тебя отговаривал! - Так получается, что и для тебя было неважно, что там произойдет?! - Да откуда я мог знать.?! - ЗАМОЛЧИТЕ ОБА! Двух братьев как ледяной водой окатил этот приказной крик резко вскочившей с дивана Эммы. Она рефлекторно убрала питомца с колен, чтобы он не упал. Секунда потребовалась, чтобы они обменялись взглядами: братья - недоуменными, так как не ожидали от нее подобного поведения, а Эмма - строгим и сильным. Вдруг она осознала, что сделала. Она виновато опустила голову и присела обратно. - Простите, - ее тон стал привычным. - Но вас надо было как-то остановить. - Нет, Эмма. Ты не должна извиняться, - ответил Тсубаки. - Напротив, прости нас за такое поведение. Поверь, мы не хотели делать тебе еще хуже, - добавил Азуса. Эмма кротко улыбнулась им и кивнула в знак того, что извинения приняты, и они прощены. - Итак, - это произнес Уке. Причем, произнес так, чтобы всем стало понятно, что дальше надо слушать его. - Для начала: в данную минуту я могу объективно оценить описанные события, поэтому попрошу меня не перебивать, а только отвечать на мои вопросы. Хорошо? - он оглядел всех присутствующих. Ответом ему было молчаливое согласие. - Что ж... Начну с того, что опишу ситуацию кратко и по фактам: по отношению к Эмме были совершены сексуальные домогательства и попытка изнасилования. Эти деяния были прерваны Юске, который совершил по отношению к насильнику самосуд в виде избиений, и судя по тому, как ты их описал, я бы квалифицировал их как легкие телесные повреждения. После совершения самосуда, вы оба скрылись с места происшествия, и вернулись домой. Все верно? Эмма и Юске одновременно кивнули. - Хорошо. Следующий момент: во-первых, как мужчина и как брат я считаю, что Юске поступил абсолютно правильно. Но как адвокат я вынужден сообщить неприятный аспект твоих действий. Поскольку насильник сам стал жертвой избиений, то он имеет право написать заявление на тебя. И по закону ты тоже должен понести наказание. На секунду в помещении вновь воцарилось молчание. - Как же так? - прошептал озадаченно Тсубаки. - Это что же получается, Юске должны наказать за то, что он защищал Эмму?! Да где же тут справедливость?! Строгий взгляд Уке остановил новый поток агрессии блондина. - Повторюсь, отвечаем только на мои вопросы, - добавил он. - Послушай, Ке-нии... - совершенно спокойно подал голос Юске. - Да? - Я ни в коем случае не хочу заминать эту историю. Я считаю, что этот подонок должен сидеть в тюрьме. И если для этого нужно, чтобы наказали и меня, то пусть будет так! Я даже готов сесть с ним в одну камеру! - Ну не горячись ты так, - ответил Уке с легкой усмешкой, - я ведь еще не сказал, какое именно наказание предусмотрено вам обоим по закону. Как раз сейчас самое время для этого. Разумеется, что в конце концов все решает суд, но в теории вы можете быть наказаны следующим образом: Юнаги Чиаки могут лишить свободы сроком на полтора - два года, а тебе, Юске, могут инкриминировать штраф в размере до пятидесяти необлагаемых минимумов. - Ну штраф - это не так ужасно, согласитесь? - в голосе Хикару слышалась облегчение и простодушие. - Хочу добавить для полноты картины, - сказал Уке, поправив очки. - К штрафу должны были бы добавить исправительные работы, но учитывая то, что ты несовершеннолетний, то вряд ли это будет сделано... - он замолчал на несколько секунд, ожидая, что кто-то захочет высказаться. Словесной реакции ни от кого не последовало, что можно понять: все были в шоке и хотели только одного - добиться наказания для обидчика Эммы. Уке обратился к девушке: - Эмма, мне понятны дальнейшие действия и события, но хочу сделать акцент, что первый толчок этому делу даешь ты. - Я понимаю это, - ответила она уверенно. - Я не хочу оставлять это безнаказанным. Только... - она опустила взгляд и закусила губу. Масаоми, сидевший по правую сторону от нее, нежно взял ее за руку и ласково спросил: - Только что, Эмма? За что ты переживаешь? Она тяжело вздохнула. - Я переживаю только за то, чтобы у Чиаки не было шансов остаться безнаказанным. Ведь доказать его вину сложнее, чем вину Юске-куна, поскольку избиения очевиднее, чем... домогательства. - Эмма, - обратился к ней Уке, - объясню тебе, почему его вина будет доказана на 100%. Во-первых, твои показания и увечья, которые он тебе нанес. Ты ведь сопротивлялась и он пытался тебя усмирить... Мразь... - последнее слово он добавил совсем тихо, однако его все услышали. Тогда Уке прочистил горло и продолжил: - Ты снимешь побои, чтобы были доказательства приминения силы. И я, как твой адвокат, имею право требовать проверку твоих показаний на полиграфе. Более того, его это тоже касается. Показание полиграфа всегда принимаются во внимание... - Ке-нии, постой! Извини, что перебиваю, но хочу дополнить очень важную деталь, - Тсубаки поднял указательный палец вверх. На лице второго сына семьи Асахина на секунду появилось раздражение оттого, что его так бесцеремонно перебили, но он предоставил возможность Тсубаки высказаться. - Так вот! Я только сейчас вспомнил, что четыре года назад я отдыхал в этом заведении - мы там с одногруппниками день студента отмечали... Тогда мы тоже снимали VIP-комнату, потому что нас было больше десяти человек, то ли 13, то ли 15... Впрочем, не важно! Так вот, главное - во всех комнатах клуба, в том числе и в VIP, тогда велось видеонаблюдение. Самое интересное, что мы ни надписи про видеонаблюдение, ни сами камеры, не заметили поначалу, а уже спустя какое-то время. Я могу предположить, что вчера никто из вас просто не заметил камер, как мы тогда. Если они там остались, конечно... - Я ничего не видел, - ответил Юске. - Мне как-то не до этого было. А ты? - повернулся он к Эмме. Она отрицательно покачала головой. - Если камеры там действительно до сих пор есть, и работали вчера, то видеозапись - это железное доказательство. Но и твоей вины тоже, Юске. - Я не хочу, чтобы мою вину доказывали. Я сам во всем признаюсь. Юске сидел с немного опущенной головой, а потому не заметил, с какой гордостью в тот момент на него смотрели все присутствующие, даже Джули. - Тсубаки, очень хорошо, что ты вспомнил об этом. Но я бы все таки настоял на проверке его на полиграфе. Особенно, если он будет отрицать свою вину... - Уке глубоко вздохнул, после чего поднялся с дивана и вновь обратился к Эмме и Юске, - я сейчас вызываю полицию. Вам, ребята, придется рассказать все заново и изложить это в форме заявления. А тебе, Юске, придется писать чистосердечное признание. После этого тебя повезут в участок на временное задержание, а Эмма, я, и надеюсь, Масаоми-нии-сан, как ее законный представитель, отправимся вместе с полицией домой к этому... Юнаги Чиаки. - А если вы его там не найдете? - предположил Луи. - На этот случай у полиции свои методы поисков. В противном случае, придется объявлять в розыск. - А как вообще узнать, где он живет? - озадаченно поинтересовался Тсубаки. - У меня есть информация об этом... человеке. Когда Канаме устраивался на работу, я просил его предоставить мне список тех, с кем он работает. Он просто распечатал мне краткую информацию о каждом, которая хранится у них в журнале работников. В этом нет ничего противозаконного, но сейчас нам это пригодится. - А если он поменял место жительства? - Поверь, Тсубаки, у полиции есть свои методы для поиска преступников. И не таких находили, - вместо Уке ответил Хикару, так как адвокат решил не терять больше времени, и пошел вызывать полицию. - Эмма, вот еще что... - Да, Азуса-сан? - Я хочу успокоить тебя по поводу твоих опасений, если его вдруг оправдают. Услышь это, пожалуйста. Если вдруг такое случится, и он не будет наказан законом... - он сделал паузу, - то он попадет в руки к нам. И тогда, уж поверь мне на слово, тюрьма покажется ему раем. Невозможно было не заметить, как вздрогнула Эмма от этого тона. Азуса тут же сменил тон на более привычный, чтобы успокоить ее. - Пойми, я не хочу пугать тебя. Напротив, я хочу, чтобы ты знала, что этот человек не останется безнаказанным. Если закон не поможет, то за него возьмемся мы. Главное, чтобы ты была защищена. Понимаешь, Эмма? - Да... Стоило девушке промолвить это, как в комнату вернулся Уке и сообщил, что полиция уже едет к ним. Период ожидания длился минут 10. За это время Уке успел сказать Эмме и Юске следующее: - Ребята, я настаиваю на том, чтобы установить на ваши телефоны запись разговоров. - Думаешь, нам будут предлагать взятку? - догадался Юске. - Именно. Нам эти записи потом могут пригодиться. Возможно, даже сегодня получится это сделать... Вдруг все обратили внимание на кроткий и тихий девичий всхлип. Не дожидаясь вопросов, Эмма заговорила первая: - Простите... я просто не знаю, как выразить свои чувства по-другому... Вы все так переживаете за мня, защищаете... Ради моей безопасности вы готовы подвести себя под статью. Это слезы счастья... Вы самые-самые лучшие! Спасибо вам... - Эмма, не стоит плакать, - сказал Масаоми, обняв девушку за плечо одной рукой, а второй вытер слезы с ее румяных щек. - Помнишь, я тебе уже говорил это ранее, когда мы ехали домой со свадьбы родителей? - Не очень... - Я повторюсь, и тем самым отвечу за всех нас, даже тех, кто сейчас не здесь... Мы - семья, и искренне тебя любим. Поэтому, когда речь идет о твоем благополучии и безопасности, мы ни перед чем не остановимся, чтобы обеспечить тебе это. Мы всегда выслушаем, поддержим, утешим и поможем. А если тебя кто-то обидит, мы поставим его на место. Мы все как одно целое, и защищаем своих дорогих и любимых людей. Это вполне естественно для семьи, ты просто должна понимать, что так должно быть... Шатенка слегка улыбнулась. - Вы намекаете на то, что мне не стоит вас благодарить? - Ну-у-у... - Масаоми не нашел, что ответить, но зато Хикару ловко выручил его. В своей манере, разумеется. - Мне нравится твоя проницательность, сестра. Ты действительно поумнела, это радует. Эта история должна стать для вас обоих хорошим уроком. Понимаете, о чем я, ребята? Юске и Эмма были абсолютно с ним согласны. *** Когда прибыл наряд полицейских, все произошло так, как «спрогнозировать» Уке: потерпевшая собралась с духом и рассказала всю историю, как есть. Заявление было также написано. Юске написал чистосердечное признание, после чего был отвезен в полицейский участок, а Эмма, Уке и Масаоми вместе в полицией отправились по месту жительства Чиаки. Им очень повезло, что они застали его дома. Жил он на съемной квартире один, и ситуация вышла очень забавная. Не для него, разумеется... Думаю, ни для кого не станет удивлением, что девицы, сопровождающие Чиаки в тот вечер, сами поспешили ретироваться после того, как он очнулся. И хотя он пришел в сознание достаточно быстро - минут через 5 после того, как Эмма и Юске ушли, он прекрасно помнил все, что произошло. Сказать, что им овладела ярость и гнев, это ничего не сказать. Только вот та самая Хана, которая, казалось, испытывала что-то к этому юноше, первая умоляла его не заявлять в полицию по поводу избиений. Вы думаете, она боялась, что его посадят за домогательства? Как бы не так! Она прекрасно осознавала, что является не только свидетелем, но и в каком-то смысле соучастником сразу двух преступлений: во-первых, она была одной из тех, кто не позволял потерпевшей покинуть комнату, во-вторых, она была одной из тех, кто никоем образом не попытался спасти Чиаки в момент избиения. И к сожалению для нее, как и для всех остальных девушек, они не просто оставили в опасности двух человек - потерпевших разных преступлений, но и действовали группой, что является, безусловно, отягчающим обстоятельством. Нетрудно догадаться, что в их интересах было замять эти происшествия, и забыть как страшный сон. Стоило Чиаки только собраться вызвать полицию, чтобы сообщить о факте избиений, как полиция как по волшебству появилась на пороге квартиры, да еще и с небезызвестной Эммой, заявлением на него самого и чистосердечным признанием Юске. По справедливости, Уке и Эмма не должны были присутствовать при общении полицейских с Чиаки, а потому они остались ждать на пороге. Юноша, будучи взбешенным оттого, что его успели опередить, свою вину полностью отрицал. Но как человека, которого обвиняют в столь гнусном преступлении, он был доставлен в тот же участок, что и Юске некоторое время назад. Заметив друг друга, они как с цепи сорвались: Асахина вскочил с места, но его удержал Уке; Юнаги же удерживали полицейские. - Признайся! - кричал вне себя от ярости Юске, - Признайся же, сволочь, как я во всем сознался! А если не признаешься, я заставлю тебя! - Да пошел ты! Мне не в чем признаваться, я ни в чем не виноват! - не менее яростно отвечал Чиаки, хотя не надо быть психологом, чтобы по голосу понять, что он нервничал. - Юске! - Уке сказал это строго, но тихо - так, чтобы только брат мог его услышать, - сейчас твои слова могут играть против тебя. Я понимаю, что ты чувствуешь, но не надо усугублять ситуацию. Будь мудрее, и позволь закону перейти на твою сторону. Спокойная и убедительная интонация подействовала, и вспыльчивый юноша замолчал и перестал бросаться на обидчика возлюбленной. С одинадцатым сыном семьи Асахина все решилось довольно быстро: Чиаки, как и предполагалось, написал на него заявление. Это сопоставили с признанием самого Юске, а также с побоями, которые были сняты в тот же день. Правда, пришлось некоторое время подождать, а именно 1 день, пока придет заключение по поводу степени тяжести нанесенных увечий. Таким образом, дело Асахины Юске через неделю было завершено в суде: был взят штраф размером в сорок необлагаемых минимумов. Учитывая его несовершеннолетний возраст и чистосердечное признание, дополнительного наказния не предназначалось. Однако письменный факт административного правонарушения теперь навсегда останется в биографии этого вспыльчивого, но справедливого молодого человека. Кстати, из чувства справедливости он пообещал братьям, что как только начнет работать, то со своей зарплаты возвратит сумму штрафа, так как сейчас эти деньги были сняты с банковского счета семьи. А вот со студентом университета Кейго дела обстояли сложнее. Он упорно продолжал отрицать свою вину, но доказательства понемногу собирались: все свидетельницы происшествий были найдены и опрошены. Их показания полностью подтвердили показания Эммы. И последним, и самым главным доказательством стало... видео с камеры видеонаблюдения VIP-комнаты, где как нельзя лучше было видно все. Ответ на вопрос о том, почему на эту запись никто не обратил внимание до того, как полиция пришла ее изымать, оказался довольно просто: дело было в том, что в ту ночь в клубе действительно было много людей, и человеку, который обычно следит за тем, что снимают камеры, тоже пришлось быть официантом. После такого отрицать свою вину уже не было смысла, и в итоге к суду была готова явка с повинной Юнаги Чиаки. Несмотря на то, что она была принята во внимание, особо это наказание ему не смягчило. В итоге, 29 сентября состоялось судебное заседание, на котором был вынесен следующий приговор: юноша был исключен из университета и лишен свободы сроком на полтора года ровно. Единственным смягчением наказания было отсутствие исправительных работ. В тот же день после суда он был заключен в тюрьму, из которой выйти ему предстояло не очень скоро... К слову, запись телефонных звонков все же пригодилось, ибо что Эмме, что Юске, звонили родственники Юнаги. Кога на предложние взятки был дан категорический отказ, переходили к угрозам. Эмма специально включала громкую связь, чтобы и братья слышали, и были тем самым свидетелями того, как ей грозились отомстить: обещали распространить грязные слухи, а когда и это не срабатывало, грозились, что она не сможет спокойно ходить по улицам, а затем, стоило вместо девичьего голоса ответить Уке, сидевшему рядом с Эммой о том, что все предыдущие разговоры записывались, угрозы прекратились. Более того, ни одна из них не воплотилась в жизнь после суда над Чиаки. Эмма и Юске смогли вздохнуть свободно, не забыв извлечь для себя ценный урок: Эмма - перестать быть столь наивной; Юске - думать о последствии своих поступков.