Brothers' Conflict

На следующий день Эмме и Юске предстояло побывать на торжественной церемонии вручения дипломов выпускникам. Уке заставил Юске надеть парадную школьную форму, а Луи уговорил Эмму сделать ей новую прическу - пышную французскую косу. Девушка вновь упомянула о том, как ее однокласснику идут строгие костюмы, а он только покраснел от смущения. Но еще больше он покраснел от вида Эммы: пышная прическа действительно ей шла, к тому же, это добавляло разнообразия в ее повседневный образ - высокий хвост сбоку. Масаоми любезно предложил подвести выпускников до школы, на что они с радость согласились. Как только они вышли из машины, подъехавшей к воротам учебного заведения, врач попрощался с ними и уехал на работу, но заверил, что домой обязательно приедет пораньше. Брат с сестрой только недоуменно переглянулись, еще не зная, что их ожидает вечером. Эмма заранее договорилась встретиться с Махоко около школьных ворот. Через минут пять ожидания она увидела бежавшую к ним со всех ног подругу, а за ней, метрах в десяти, неторопливо шагающего Сасакуру. Имаи уже успела пожалеть о том, что решила позвать этого парня с собой. По дороге в актовый зал она рассказала Эмме о том, как зашла утром к Сасакуре домой и как долго не могла его разбудить. Да, он спал. Как оказалось, он напрочь забыл о том, что сегодня официально выпускается из школы и что должен получить диплом. Но даже осознав это, юноша и не пытался быстро собраться. Его не подгоняло даже то, что Махоко ждала его. В итоге, они немного опоздали, но только на встречу с членами семьи Асахина. В актовом зале собралось довольно много людей, включая выпускников и их родителей. Эмма была немного расстроена, что никто из старших братьев не пришел поздравить их на торжественной части, хотя и понимала, что у них просто не было возможности освободиться от работы. Глядя же на рыжеволосого юношу, можно было сделать вывод, что он совершенно об этом не переживал, однако Эмма не была бы его сестрой, если бы не понимала, что в глубине души он хотел, чтобы хоть кто-то из братьев был рядом, даже если бы это был Тсубаки, который всегда ищет повод пошутить над ним. Махоко быстро сориентировалась в толпе и нашла их класс. Одна из одноклассниц даже «забронировала» им четыре места, будто зная, что они придут все вместе. С самого утра Эмму не покидало чувство легкого волнения, но когда началась церемония, это волнение стало возрастать с каждой минутой, и к тому моменту, когда ей нужно было выходить на сцену, у девушки дрожали руки и казалось, подкашивались ноги. «Не волнуйся! - говорила она себе, - Ты должна выглядеть уверенно!» Собравшись с силами, Эмма уверенно вышла на сцену, не забыв с улыбкой поблагодарить директора, который вручал ей диплом, и пожать ему руку. К ее удивлению, Юске нервничал намного больше и даже споткнулся, поднимаясь по ступенькам. Поведение Махоко же нисколько не изменилось: она была весела и уверенна в себе (разумеется, после того, как перестала злиться на Сасакуру, что произошло очень быстро), поэтому буквально взлетела на сцену и получила свой диплом. Эмма даже завидовала ее уверенности. А вот последний подросток из этой четверки всю церемонию провел в полусонном состоянии. Глядя на него, создавалось впечатление, что здесь он - только телом, а душа его все еще витает в царстве Морфея. *** - Черт! - ругался Юске, когда вместе с Эммой направлялся домой. - Это ж надо было так споткнуться! В самый последний момент школьной жизни я так опозорился! Я точно проклят! - Ну что ты заладил: «проклят, проклят!»? Ты просто волновался, это ведь естественно. Пусть это будет последним позором в твоей жизни... Так проходила беседа родственников, совершенно не знающих, что их будет ждать, когда они вернуться домой. Пока они поднимались на лифте в гостиную, то не заметили ничего необычного. Более того, они не встретили никого на своем пути, ни одного из братьев. Но стоило им переступить порог гостиной, как свет резко включился, и 8 мужских голосов под звуки нескольких хлопушек три раза хором прокричали: «Поздравляем!». Эмма и Юске, с головы до ног обсыпанные конфетти, были растеряны от неожиданности и радости одновременно. Братья Асахина тут же окружили их и каждый высказал свою короткую поздравительную речь. Примечательно то, что некоторые из них, а именно: Хикару, Тсубаки, Луи и Ватару больше внимания уделили Эмме, а не родному братцу. Под потолком на огромном листе бумаги была распечатана фраза, гласившая: «Поздравляем с выпуском, Эмма! (И Юске)», будто бы этот вечер предназначался только для девушки, а юноша совершенно случайно оказался в том же положении, что и она. Однако Юске нисколько не обижался на них. Самой большой радостью для него теперь было то (и он все еще не до конца верил в это), что теперь он будет учиться вместе с Эммой. Целых пять лет, и все время с ней... Большего он не мог и желать. После поздравлений все члены семьи Асахина разбились на небольшие группки: Масаоми, Уке и Хикару о чем-то тихо беседовали на диване, тройняшки стояли в противоположном от них углу комнаты, Луи молча смотрел телевизор, а Юске и Ватару не могли перестать спорить о том, с кем в команде будет играть Эмма в видеоигру. Девушка как раз пошла налить сока: ее мучила жажда. В это время по телевизору шел прямой эфир концерта, на котором выступала группа Футо. Они как раз закончили петь очередную песню и им предстояло дать небольшое интервью перед последней на этом концерте композицией. Старшие братья последовали примеру Луи и тоже стали смотреть телевизор. Они заметили, как Футо, пока вопросы задавались другим членам группы, достал телефон и начал кому-то что-то писать. В этот момент на телефон Эммы пришла смс-ка. В первый момент она даже не догадалась, от кого она могла бы быть, так как совсем не следила за концертом, но прочитав ее содержимое, она тут же посмотрела в телевизор. В то же мгновенье ведущий концерта спросил у Футо звонким, веселым голосом: - Если не секрет, кому была адресована отправленная только что Вами смс-ка? - Это было для моей любимой старшей сестренки, ведь у нее сегодня выпускной! Идол, как и всегда на своих концертах, сверкал красивой, ослепительной, фальшивой улыбкой. - Позвольте мне сказать ей несколько слов? - сказал он нараспев. - Разумеется! - ответил ведущий и отошел в сторону. Футо сделал несколько шагов вперед и посмотрел прямо в камеру, а Эмма видела, что он смотрел прямо на нее. В концертном зале и гостиной «Солнечной резиденции» постепенно стало совсем тихо - все ожидали речи Футо, все братья Асахина смотрели на него в телевизоре. Наконец, он выдал: - Сестрица, сегодня очень важный для тебя день. Уже сегодня начинается новый этап твоей жизни, более сложный, и тебе нужно быть к нему готовой, - эта фраза была сказана серьезно, и Эмма даже обрадовалась такому поздравлению, но никто не ожидал, что Футо решит продолжить свою речь: - Поверь, сестрица, я подарю тебе много «веселых» дней, и пусть идиоты, которые сейчас рядом с тобой, не расчитывают на победу, потому что ни один из них не достоин твоего вни..! О частице «мания» все догадались самостоятельно, ведь не смогли дослушать ее: кто-то выключил телевизор. Эмма не успела заметить, кто это был, да и сами братья делали вид, будто ничего не произошло. Девушка тоже решила притвориться, что ничего не было, но в душе у нее осталось весьма неприятное впечатление от речи Футо. «Лучше бы он молчал! - думала она, - «Как он может решать, кто достоин моего внимания, а кто нет! Это только мне решать!» В течении вечера она то и дело поглядывала на Нацуме. Он не отходил от Тсубаки и Азусы, ведя разговор об игре, которую сейю предстояло озвучить, за что блондин только упрекал младшего брата, мол, такой вечер, а все думает о работе. Эмма, отпивая персиковый сок из своего стакана, ненадолго задержала взгляд на Нацуме, а он, очевидно почувствовав это, обернулся в ее сторону. Хината-Асахина тут же отвела взгляд и ушла к Ватару, который как раз позвал ее играть в видеоигру. Нацуме еще несколько секунд смотрел ей вслед, но потом вернулся к разговору с братьями. Через пол часа молодой человек вновь ощутил на себе взгляд Эммы. После него она мельком посмотрела в сторону балкона, потом вновь отвернулась. Это послужило ему сигналом. Благо, Тсубаки перевел разговор в неинтересную для него тему, и он спешно покинул братьев, сказав, что отойдет покурить. Именно в тот момент, когда он тушил окурок в пепельнице, он услышал тихие, неторопливые шаги. - Почему ты сразу не подошла ко мне? Неужели боишься? Она, застигнутая эти вопросом врасплох, промолчала, но потом ответила: - Я просто не хотела, чтобы у них возникли какие-либо подозрения. Это только наше с Вами дело, Нацуме-сан. Молодой человек слабо улыбнулся. - Мне приятно это слышать, - сказал он. - А я-то думал, что ты относишься к этому несерьезно... Хотя... - он только сейчас повернул голову в ее сторону и немного прищурился, будто изучая, - может, ты специально льстишь мне перед тем, как сделать больно? - Что Вы, Нацуме-сан! Разумеется, нет! - То есть, ты хочешь сказать, что порадуешь меня? - эти слова были переполнены надеждой на положительный ответ, но Эмма ничего ему не сказала. Он тяжело вздохнул и тихо произнес: - Ладно, давай не будем тянуть. Скажи то, что ты хотела сказать. - Да... - Эмма замялась, осознавая, что тот самый момент наступил, но решила не ходить вокруг да около, а сказать прямо: - Я очень много думала о Вашем признании и о том, что произошло... Я должна дать четкий ответ, но сейчас я определенно могу сказать только одно: я не могу принять чувства ни одного из вас... Последние слова были сказаны очень тихо: Нацуме едва их услышал, однако реакции от него не последовало. Наступила тишина. Долгая, мучительная, давящая тишина. И все же никто не пытался нарушить ее. Эмма сказала свое слово, и не была намерена что-то добавлять. Теперь была очередь Нацуме что-то ответить. - Я понимаю, - сказал он. - Но я не готов все вот так закончить. - ...Мне не хотелось говорить то, о чем я очень долго размышляла, но именно Вам, мне кажется, я могу поведать об этом. - Что ты имеешь ввиду? - он был удивлен ее словам. В особенности, он был удивлен приятно, так как она собиралась поделиться с ним чем-то важным для нее. - Я имею ввиду то, почему я приняла такое решение. «Почему именно я? Почему ты все рассказываешь мне?» -спросил себя в мыслях Нацуме. Он посчитал неуместным спрашивать об этом у нее, но Эмма, заметив удивление на его лице, поспешила сама ответить на немой вопрос: - Потому что Вы очень хорошо понимаете меня. В семье Асахина меня никто так не понимал. Мне иногда кажется, что Вы всегда были моим братом... - она сказала это с улыбкой, совершенно не замечая то, насколько болезненно для Нацуме было слышать это. - Вот, что я думаю, Нацуме-сан: откровенно говоря, я боюсь влюбляться в кого-то из вас. Вы - моя семья, и если я выберу кого-то одного, я могу своими же руками эту семью разрушить. Никогда не смогу себе этого простить... Я была очень счастлива жить в вашей семье, и хочу, чтобы все было как раньше! А когда я встречу особенного человека, того, кого полюблю, я бы хотела, чтобы вы - мои братья, благословили меня... Она говорила, не прерывая с молодым человеком зрительного контакта. Когда она закончила, он первым отвел взгляд, посмотрев в звездное небо, но вскоре повернулся обратно и подошел к ней ближе. - Спасибо тебе, - он сказал это совершенно искренне. - Мне очень приятно, что ты делишься своими переживаниями именно со мной. Мне также приятно, что ты воспринимаешь меня, как родного человека. Пусть так будет и впредь... На этом их разговор должен был закончиться. Эмма хотела было уйти, но была остановлена Нацуме, положившим руки ей на плечи и несильно, но ощутимо, сжав их. Из-за очень тонкой ткани блузки ей казалось, он трогает ее за голые плечи, и от этого на ее щеках появился светло-розовый румянец. - Черт! Да кого я обманываю?! - проговорил он отчаянным шепотом. Нацуме смотрел в землю, отчего Эмма не могла видеть его глаз: их полностью скрыла рыжая челка. Вдруг он резко поднял на нее взгляд и твердо, но с жаром произнес: - Это невозможно! Я не представляю тебя своей сестрой! От его слов Эмма растерялась еще сильнее, отчего не смогла вымолвить ни слова в ответ. Нацуме этой фразы было мало, и он решил закрепить вышесказанное им действием: он приблизился к девушке и, убрав ее косу с правого плеча, прикоснулся тонкими, сухими губами к ее шее, чуть прикусив кожу. Эмма, лицо которой стало совсем пунцовым от действий Нацуме, еле ощутимо вздрогнула. Вместе с этим она втянула воздух через стиснутые зубы, ощутив при этом приятный запах мужской туалетной воды и неприятный запах табака. Нацуме, почувствовав, что она вздрогнула, а после этого совсем перестала шевелиться и практически перестала дышать, отстранился от нее. Когда парень отпустил Эмму, она смогла владеть собой, хотя поднять смущенный взгляд на Нацуме не решалась. Он еще несколько секунд смотрел на ее макушку, после чего произнес: - Я принимаю твой отказ, но это ничего не меняет! Мои чувства к тебе нисколько не изменились и не изменяться, что бы ты мне не сказала. Я люблю тебя... Закончив, он быстро покинул балкон, не дожидаясь реакции Эммы, а вернувшись в гостиную, сказал братьям, что сейчас же уезжает домой, так как вспомнил, что брал из офиса работу на дом. Подойдя к машине, он еще раз закурил, надеясь успокоиться. Одна сигарета ему не помогла и он достал вторую, но и она не произвела ожидаемого эффекта. Бросив второй окурок рядом с первым, Нацуме одним резким рывком сел в машину и захлопнул дверцу с такой силой, что можно было подумать, что он ее отрывал. Одной рукой он мертвой хваткой вцепился в руль, а второй повернул ключ зажигания, и со всей силы надавил на педаль газа. Машина рванула с места с таким громким и противным слуху свистом, что прохожие испуганно вздрагивали. Но Нацуме было на это плевать. Он полностью опустил стекло на дверце, чтобы ветер обдувал его разгоряченную голову, но это нисколько не помогло. Тогда он включил радио и усиливал звук все больше и больше, пока ему самому не стало дурно от столь громкой музыки. Парень выключил радио и продолжил ехать в тишине, смотря, не отрываясь, на дорогу. Однако дороги он не видел. Вместо магистрали он видел лишь ее. Такой эффект произвел на парня отказ Эммы. Он догадывался, что она скажет ему именно это, но совершенно не был готов услышать это в живую. При ней он отреагировал достаточно спокойно, однако потом, когда Эмма больше не могла видеть его, смог выплеснуть свои эмоции сполна. Когда Нацуме поворачивал ключ в замочной скважине, коты за дверью будто почувствовали, в каком состоянии находился сейчас их хозяин и, не сговариваясь, решили в этот вечер его не трогать. Войдя в квартиру, Нацуме несколько раз прошелся взад-вперед по комнате. Пару раз он обращал внимание на небольшой бар, однако вовремя сообразил, что алкоголь - не лучшее средство для уменьшения стресса, тем более, что завтра ему нужно было на работу. Он уселся на диван и откинул голову на спинку. Именно в этот момент парень сполна ощутил, насколько устал за этот день. Ему предстояло работать в офисе в два раза быстрее, чтобы успеть на вечер в «Солнечную резиденцию», но даже это не являлось главной причиной его усталости. Можно сказать, что Нацуме был морально истощен по понятной причине. Он словно чувствовал, что этот разговор с Эммой состоится именно сегодня, а ее намекающие взгляды то на него, то на балкон, только подтверждали его опасения. Да, именно опасения. Нацуме было стыдно это признавать, но он очень сильно боялся отказа. Хотя он и сказал Эмме, что это ничего не поменяло (и это была правда, ибо его любовь к ней была сильна, взвешена и обоснована), Нацуме не хотел слышать отказ именно потому, что не знал, как вести себя после этого дальше. Пока в их отношениях была неопределенность, он мог действовать, надеясь, что ему удастся завоевать ее сердце, однако теперь, когда она ясно дала понять, что не любит его так же, как он ее, то он стал сомневаться. Эмма сказала, что не хочет разрушать семью и Нацуме смекнул, что если он продолжит действовать, то она, имея свою дурную привычку винить во всем себя, непременно продолжит это делать и вместе с этим будет продолжать страдать. Разумеется, Нацуме не хотел этого, поэтому было очевидно, что он должен отступить. Но с другой стороны, он осознавал, что если отступит, то кто-то другой уведет ее. Этого он также не мог допустить. «И что же мне теперь делать?» Оказавшись в столь непростой ситуации, Нацуме нужно было определиться со своими дальнейшими действиями. Другими словами, он хотел условно спланировать, как он будет поступать: как ему, не причиняя вреда Эмме, обратить ее внимание на себя? Он довольно долго думал об этом, но в итоге так ни к чему и не пришел. Асахина мельком взглянул на часы и с удивлением отметил, что было уже довольно поздно и ему пора было уже спать, так как пропускать утреннюю пробежку он не собирался. Решив оставить все раздумья на потом, Нацуме переоделся, и как только его голова коснулась мягкой подушки, забылся глубоким сном. *** Эмма после ухода Нацуме не спешила возвращаться в гостиную. Щеки ее все еще были красные и из ее головы все не выходили слова и действия парня. Она непроизвольно прикоснулась к тому месту, где он поцеловал ее. Шатенка вдруг подумала о том, чего она смогла добиться этим разговором. Нельзя сказать, что она была полностью довольна результатом, потому что ее отказ ничуть не изменил намерения Нацуме, но Эмма была уверенна, что ее слова о том, что она боится разрушить семью из-за того, что влюбиться в кого-то из братьев, подействуют на молодого человека, и он отступит. И только она собралась вернуться в гостиную, как была остановлена фразой возникшего из ниоткуда брата, в голосе которого она узнала Хикару: - К сожалению, ты ошиблась, сестра. - Хикару-сан?! - Эмма резко обернулась, недоумевая, откуда он появился. - Удивлена, не так ли? - это удивление невозможно было не заметить, и мужчина поспешил объяснить все Эмме: - Я просто раньше вас вышел на балкон. Даже Нацуме не понял, что я был тут. - Так значит, Вы все слышали... - Я не специально, сестра. Так уж получилось. Не волнуйся, я сохраню это в секрете. Эмма ничего ему не ответила. Отчего-то она чувствовала, что не может доверять ему. - Что Вы имели ввиду, когда сказали, что я ошиблась? - задала она действительно интересующий ее вопрос. - Ты сказала, что не хочешь разрушать семью. Но сама подумай: разве кто-то из братьев сможет отступить, когда все зашло так далеко? Другими словами, отвергая их чувства, ты делаешь борьбу еще более ожесточенной. Только закончив эту фразу, Хикару достал из внутреннего кармана пиджака таблицу «Конфликт братьев» и развернул ее перед Эммой. Она взглянула на таблицу, но ничего не смогла разглядеть (писатель стоял довольно далеко от нее). Хикару достал из кармана брюк зажигалку и поджег лист бумаги. Девушка удивленно на него взглянула и он поспешил объяснить ей свое действие: - Это больше не нужно: совсем скоро начнется новый этап игры. Это значит, что я непременно буду в нем участвовать! Так что позаботься обо мне, сестра... Не дожидаясь ответа Эммы, Хикару ушел с балкона. «Будет участвовать? Он ведь, я надеюсь, не любит меня?.. Нет, это невозможно! Ему просто доставляет удовольствие вся эта ситуация! Он только ищет повод для веселья!» Хината-Асахина негодовала от слов писателя, но говорить уже что-либо не было смысла. Она еще несколько минут постояла на балконе, после чего ушла в гостиную, к своим братьям...